Со стороны навеса, где стоял обеденный стол и хранились редкие черепки, медленно ехал автопогрузчик, чтобы извлечь из ямы ванну.
В этот момент браслет на одном из щупальцев Громозеки заговорил голосом диспетчера:
— Профессор Громозека, корабль Гай-до просит разрешения на посадку. Что делать?
Вопрос был не праздным. Дело в том, что когда археологи раскапывают мертвую планету, то посадка туристов или вообще посторонних существ там обычно запрещается. И не только потому, что туристы могут нечаянно утащить или сломать какую-нибудь находку. Известны случаи, когда в древних слоях, открытых археологами, таились опасные вирусы или даже замерзшие под землей насекомые и гады.
Правда, здесь этого не наблюдалось, но осторожность никогда не мешает.
— Гай-до! — воскликнул профессор Громозека. — Мне знакомо это слово. Я подозреваю, что меня решила навестить моя любимая подруга Алиса. Немедленно вытащить ванну наружу! Я хочу, чтобы Алисочка полюбовалась нашей находкой. Кроме того, прошу накрыть столы. Все самое вкусное — моей подруге!
На пустынной планете началась страшная суета, потому что все археологи Вселенной скучают без гостей и любят их принимать. А тут, оказывается, приближается знаменитая Алиса Селезнева, о которой написано столько книг и снято столько фильмов!
Похожий на яйцо космический корабль Гай-до пронесся над планетой и мягко опустился рядом с раскопками. Его тень упала на изумрудную ванну, а ее отблеск озарил бок корабля.
Люк открылся, и из корабля вышли два человека.
Совершенно незнакомые археологу Громозеке.
Невысокого роста человек с бакенбардами поддерживал под локоть высокую красавицу с томными глазами. Черноволосый человек был облачен в темный костюм с высоким стоячим воротником. В свободной руке он держал странного вида высокую черную шляпу, которая раньше называлась цилиндром. Красавица же была одета в длинное, до земли, платье, и ее плечи были обнажены.
— Театр приехал! — пискнул какой-то лохматый практикант.
Но Громозека, который отлично разбирался в людях, сразу сообразил, что эти гости — не актеры.
— Добро пожаловать, — произнес он, пуская две струи дыма из ноздрей и прикрыв передние глаза. — Должен признаться, что я ожидал прилета моей дорогой подруги, но раз прилетели вы, я тоже рад.
— Большое спасибо, профессор Громозека! — сказала красивая дама. — Мы знали, что можем рассчитывать на ваше гостеприимство. Ах, что это?
Дама увидела изумрудную ванну. Она была потрясена.
— Это изумрудная ванна, — сказал Громозека, — ей по крайней мере три тысячи лет, а она выглядит как новенькая.
— И в ней можно мыться? — спросила дама.
— Мыться? — Громозека растерялся. Ему и в голову не могло прийти, что кто-то захочет мыться в памятнике древнего искусства. — Может быть, может быть… А кто вы будете?
— Простите, что мы не представились, — сказал невысокий черноволосый мужчина. — Моя фамилия Пушкин. Александр Сергеевич Пушкин, знаменитый русский поэт. А это — моя любимая жена Наталия Николаевна. Из-за нее меня убили на дуэли.
Услышав столь странную фразу, помощники Громозеки загомонили на разных языках. Они испугались, что к ним пожаловали привидения.
Чей-то пронзительный голос завопил:
— Мы не потерпим мертвяков! К нам уже лезли мертвяки, мы их всех выгнали.
— Мы не мертвяки, — с достоинством ответила Наталия Николаевна.
— Значит, вы живые? — спросил растерянный Громозека.
— С одной стороны, — задумчиво произнес поэт Пушкин, — меня убили больше двухсот лет назад. С другой стороны, вы можете меня пощупать и убедиться, что я совершенно теплый и мягкий. То же относится и к моей жене Наташе, только я обычно не позволяю другим мужчинам ее трогать.
Археологи ничего не понимали и стояли вокруг, разинув рты. Но и гости ничего не хотели объяснить.
Громозека, который все еще старался изобразить из себя гостеприимного хозяина, спросил:
— Может быть, вы хотите позавтракать?
— Как, Наташа? — спросил Пушкин.
— С удовольствием, — ответила его красавица жена. — Но сначала я должна принять ванну. Спасибо господам археологам и гробокопателям, что они принесли ванну. Я попрошу сделать вокруг нее занавеску и согреть воду. Я буду сегодня принимать изумрудную ванну. Мне врачи рекомендовали изумруд от зубной боли.
Громозека растерянно задышал дымом и принялся чесать свои толстые бока когтями, которыми заканчивались его щупальца. Он не знал, как объяснить странным гостям, сразу ископаемым и живым, что археологические находки нельзя использовать по прямому назначению. А вдруг они сломаются? Нет, место им в музее.
— Что же вы молчите? — удивилась жена Пушкина. — Неужели вам жалко? Неужели вы боитесь, что ванна разобьется?
— Нельзя! — закричал один из ассистентов Громозеки. — Ни в коем случае! Это же мировая ценность.
— Саша, — сказала тогда Наталия Николаевна, — нас здесь не уважают. Немедленно возвращаемся на корабль и отправляемся на другую планету.
— Если ты считаешь, что это правильно, — ответил Пушкин, — то я тебе подчиняюсь. Но, честно говоря, я хотел бы сначала пообедать.
— Но я же никогда не купалась в изумрудной ванне! — Наталия Николаевна даже топнула ножкой в бархатной туфельке.
Так как ответа она не получила, то, не попрощавшись, направилась к кораблю Гай-до. Муж последовал за ней.
— Может быть, вам понравится наш суп из лангустов, — взмолился Громозека, спеша к Гай-до следом за семейством Пушкиных. — Я не хотел бы, чтобы вы улетели без обеда.
Пушкины уже подошли к кораблю, Громозека почти догнал их, но тут все испортил Гай-до. И надо же было кораблю засмеяться!
Никто не ожидал от него такого безобразия.
Гай-до даже раскачивался от смеха. И звуки, которые вылетали из него, были похожи на кваканье гигантской лягушки.
— Это еще что такое! — воскликнул Громозека. — Что такого смешного вы нашли здесь?
— Ой, Пушкин! — ответил Гай-до. — Я сам — такой же Пушкин!
В растерянности археологи крутили головами, стараясь понять, что же происходит, как вдруг с совершенно чистого синего неба хлынул обильный ливень.
Археологи кинулись под навес.
— Это он! — крикнул на бегу Громозека.
— Это он! — вторили археологи.
Пушкин и Наталия Николаевна, которые побежали следом за Громозекой, промокли не меньше других от неожиданного ливня.
— Кто такой — он? — спросил Пушкин. — О ком вы говорили?
— К сожалению, мои друзья имеют в виду именно меня, — ответил крошечного роста человек, такой худенький, словно родители его были муравьями. Большой, похожий на грушу нос перетягивал человечка вперед, и он был вынужден опираться на трость. — Все думают, что я виноват в стихийных бедствиях. Но это не так.
И человечек стукнул тростью о пол. Дождь пошел с удвоенной силой.
— Разрешите вам представить, — сказал Громозека Пушкину. — Магистр Эмальчик.
— Теодор Эмальчик, — поправил Громозеку человечек, который доставал ему до колен. — Магистр физики и доктор катастрофических наук. Величайший специалист по катастрофам в Галактике.
Загремел гром, навес пошатнулся, но устоял.
Человечек снял широкополую темную шляпу, и под ней обнаружилась рыжая шевелюра.
— Очень приятно, — ответил Пушкин и тоже снял черный цилиндр. — Меня зовут Александром Сергеевичем. Я — знаменитый русский поэт.
— Не знаю, не слышал, не интересуюсь поэзией. Мыслю глобальными масштабами, — ответил Эмальчик.
Несмотря на свой маленький рост, он был очень гордым человеком.
— А это моя жена, — сказал Пушкин, не смущаясь ответом катастрофиста, — Наталия Николаевна.
— Женщинами тоже не интересуюсь, — сказал катастрофист. — Жду завтрака.
— А я жду, когда мне нальют шампанское в изумрудную ванну, — заявила жена Пушкина. — Я хочу купаться в шампанском.
Дождь все еще барабанил по крыше навеса.
Громозека задумчиво поскреб когтем один из своих подбородков.
— Странно, — сказал он. — Я человек начитанный, русскую литературу люблю и читал о семье Пушкина. Но не верю! Признайтесь, вы меня разыгрываете?
— Нет! — воскликнул Пушкин.
Его жена выступила вперед, вынула из бисерного кошелька желтую пилюлю, проглотила ее и на глазах пораженных археологов превратилась в высокую худенькую девочку лет двенадцати.
— Я так и думал, — сказал Громозека. — Я вижу перед собой Алису Селезневу, и я прощаю ей все неуместные шутки.
Возгласы удивления послышались из толпы археологов, и они усилились, когда Пушкин тоже проглотил пилюлю и стал мальчиком, курносым и темноволосым, с такими озорными глазами, что было совершенно ясно — с ним надо держать себя начеку.
Катастрофист Эмальчик удивился настолько, что сел за стол и стал пить сгущенное молоко. А дождь сразу прекратился.
— Что с вами было? — спросил Громозека. — Неужели вы настолько увлеклись изучением творчества Пушкина, что превратились в него?
— В Пушкина превратиться — еще куда ни шло, — отозвался Эмальчик, — но при чем тут его жена?
Пашка с аппетитом принялся завтракать, а Алиса рассказала археологам, как они с Пашкой Гераскиным прилетели на планету Синий Воздух, потому что им нужны были пилюли для превращения. Оказалось, что достать эти пилюли непросто. Жители планеты очень боятся, что они попадут в дурные руки, как уже случалось раньше. Поэтому они устроили Алисе и Пашке испытания, чтобы выяснить, правду ли они говорят о несчастных замерзающих чудовищах на планете Стеговия. А когда убедились, что гости сказали правду, то потребовали с них плату за пилюли. И догадайтесь, какую?
— Я уже догадался, — заявил Громозека. — Они уговорили вас показать им всевозможных героев, писателей и ученых Земли для их музея. Вот вы и превратились в семью Пушкиных.
— Ты почти угадал, Громозека, — сказала Алиса. — Но на самом деле они послали нас в университет, на литературно-исторический факультет. И мы там читали им лекции. Пять дней подряд. Когда мы читали стихи Лермонтова, то Пашка превращался в Лермонтова, а я в его бабушку. Когда мы рассказывали о дуэли Пушкина, то я становилась Наталией Николаевной, а Пашка — убийцей Пушкина Дантесом.
Алиса показала на обеденный стол, и, обернувшись, археологи увидели, что на месте Пашки там сидит и пьет кофе со сгущенным молоком статный усатый господин в белом мундире. Лицо у господина было надменное и злое.
— Познакомьтесь, — произнесла Алиса. — Дантес.
Господин поднялся, поклонился и вытащил из-за пояса пистолет с длинным стволом.
— Чья очередь? — спросил он, направляя пистолет на археологов. Те прыснули в разные стороны, а Громозека хотел отобрать пистолет у Дантеса, но его когти пронзили пустой воздух.
— Зря стараешься, Громозека, — сказала Алиса. — Пистолет тебе только кажется.
И тут Дантес снова превратился в Пашку Гераскина. Алиса сказала:
— И вот пять дней мы читали тамошним студентам стихи и рассказывали о земных писателях. Хорошо еще, что я люблю поэзию и помню многие стихи наизусть.
— Я тоже помню! — воскликнул Пашка. — «Ты помнишь, дядя, ведь не даром Москва, спаленная пожаром, французам отдана!»
Все замолчали, ожидая услышать все стихотворение. Пашка замолчал. Потом сказал:
— Лермонтов. «Бородино». Стихотворение. «Ты помнишь, дядя, ведь не даром Москва, спаленная пожаром, французу отдана…» И так далее.
— Что — так далее? — вежливо спросил Громозека.
— Далее идет описание древнего сражения, это не так интересно.
Археологи засмеялись, поняв, что Пашка забыл продолжение. Когда их смех утих, Алиса продолжала свой рассказ:
— Мы прочли лекции в университете, нам выдали пилюли, и мы полетели на Стеговию. А по дороге Гай-до сообщил, что в этом секторе Галактики трудится наш друг Громозека, который сделал важные открытия. Вот мы и решили навестить вас.
— В образе Пушкина и его жены, — докончил Пашка. — Мы хотели вас повеселить.
— Все ясно, — сказал Громозека. — И я, честно говоря, испытываю большое облегчение.
— Почему?
— Потому что никто не будет просить моего разрешения искупаться в памятнике старины — изумрудной ванне.
— Разве нельзя? — печально спросила Алиса. — А я так об этом мечтала: вот прилечу к Громозеке и нырну в ванну!
— Алиса!
— Я шучу!
Все сели за стол, и за завтраком Алиса рассказала о несчастной судьбе планеты Стеговия. Археологи сочувствовали чудовищам, которым, видно, придется вымирать, и давали путешественникам различные, большей частью бесполезные советы.
— Неплохо, — сказал наконец Громозека, — если бы вам удалось вывезти со Стеговии каких-нибудь живых существ и переселить их на другую планету.
— На эту, на нашу! — воскликнул лохматый практикант. — Здесь все равно никто не живет.
— К сожалению, на планете никто не живет, потому что здесь нет воды и растительности. Когда-то местные жители настолько загадили эту планету, что сами вымерли, а планета до сих пор прийти в себя не может.
— Сюда динозавров везти нельзя, — согласилась Алиса.
— Но если понадобится помощь, — закончил Громозека, — сразу выходите с нами на связь.
— Спасибо, — сказала Алиса.
После завтрака археологи снова собирались на раскопки, а Пашка с Алисой решили улететь.
И в этот момент произошло событие, которое изменило судьбу спасательной экспедиции, да, можно сказать, и судьбу всей планеты Стеговия. Потому что махонький человечек Эмальчик, по профессии катастрофист, вдруг заявил:
— Я лечу с вами.
— Почему? — спросила Алиса.
Но никто не услышал ее вопроса, потому что среди археологов поднялось такое веселье, такая радость, что навес зашатался и рухнул. Все, кто сидел под ним, еле успели выскочить наружу. А когда пыль улеглась, Громозека, прочихавшись, заявил:
— Надеюсь, это последняя наша катастрофа.
— Ура! — закричали археологи.
А маленький рыжий Эмальчик, заплетая от волнения тонкие пальчики, признался Алисе:
— Я ничего не могу поделать. Я такой талантливый катастрофист!
Алиса не выдержала:
— Кто-нибудь объяснит мне, что все это значит и чем опасен этот человек?
Громозека отечески положил на затылок катастрофиста тяжелый коготь и сказал:
— Наш друг Эмальчик в самом деле талантливый катастрофист. Он занимается стихийными бедствиями. Всеми и всяческими. Он эти катастрофы изучает, он их чувствует, он их, к сожалению, притягивает к себе, как громоотвод притягивает молнии. И вы сегодня были тому свидетелями. Стоило ему выйти из палатки, как хлынул ливень, стоило ему сказать, что он летит с вами, рухнул наш любимый навес, который не могли пошатнуть бури и землетрясения.
— А как вы это делаете? — спросила Алиса.
— Я сам не знаю, — ответил Эмальчик. — Катастрофы ко мне притягиваются, потом я их изучаю и ликвидирую. Я очень ценный специалист.
— Вам лучше оставаться на необитаемых планетах! — заметил Громозека.
— Зачем же тогда вам с нами лететь? — спросил Пашка, которому соседство катастрофиста совсем не понравилось.
— Но там, на Стеговии, разразилась настоящая катастрофа! — ответил Эмальчик. — Страшная, ужасная, неповторимая! Мне по плечу! Я должен ее увидеть!
— А вы не сделаете хуже? — спросила Алиса.
— А там, насколько я понял, хуже некуда, — ответил Эмальчик. — И, пожалуйста, не бойтесь меня. В обычной жизни я не так уж опасен. Я даже бываю полезен. Я прилетел сюда и сразу совершил такой обвал вон на той горе, что из-под него показался целый город! Разве не так?
— Так! — хором согласились археологи, и Алиса заподозрила, что они не совсем искренни. Уж очень спешили похвалить катастрофиста.
— Только обещайте не устраивать нам никаких катастроф, — попросила Алиса.