– Кто бы сомневался, – презрительно сказала сестра, – я бы тоже сбежала от такого зануды.
К сожалению, последствия признания не замедлили сказаться: попытки меня женить хоть на ком-нибудь возобновились.
Утром я развлекался тем, что после душа укладывал волосы гелем, на баночке которого было написано «С эффектом мокрых волос». На деле же он давал эффект грязных волос, и время от времени, зная, что в родительском доме меня ожидает новая встреча с очередной претенденткой на мою жилплощадь и кошелек, я его использовал. К сожалению, применять этот прием слишком часто было нельзя, иначе бы возникли подозрения. Потом приводил в порядок самый скучный свой серый костюм, отглаживая стрелки на брюках до состояния лезвия бритвы. Белая сорочка, серый же с неярко выраженными косыми полосами галстук средней ширины, очки, которые с моими минус один можно было бы и не носить… Как мало надо для образа книжного червя и зануды, хотя мне все чаще начинает казаться, что это моя суть и есть. Слишком уж редко я бываю самим собой.
Поразмышляв немного о способах добраться до отчего дома, склонился в пользу общественного транспорта. Машиной я так и не обзавелся, справедливо считая, что хлопот с ней гораздо больше, чем пользы. Общественный транспорт порой был гораздо быстрее, нежели свой собственный, к тому же отсутствие хоть какого-то личного транспорта значительно роняло мой престиж в глазах потенциальных невест, и любимые родичи не ленились каждый раз напоминать мне о столь прискорбном по их мнению факте.
– Ты опоздал, – первое, что сказала мама, встретив на пороге и дежурно чмокнув в щеку.
– Здравствуй, мама, – сдержанно поздоровался я, – не думаю, что пять минут для скромных семейных посиделок имеют большое значение.
– Вот была бы у тебя машина…
– И что бы я с ней делал? – перебил я мать, раздеваясь в прихожей. – У меня даже прав нет.
– Мог бы и получить уже, в наше время это не проблема, – проворчала мама, удаляясь в комнату и по опыту зная, что и этот ее выстрел окажется холостым. Ну не действуют на меня все эти убеждения, а делать то, что от меня хотят другие и чтобы этим другим было удобно, зачем? У отца есть автомобиль, маму он везет всегда по первой ее просьбе куда надо, я ей зачем с правами? Хвастаться перед подружками, что у сынка крутая тачка? Девушек этих бесконечных приманивать?
– Добрый день, – вежливо произнес я, появляясь в комнате вслед за матерью.
Как обычно, мое место было возле незнакомой девицы, которую предстояло развлекать весь вечер. Ну что ж! Список тем у меня обширный.
Сегодня мне повезло общаться с коллегой. Затянув как всегда песнь про суд и поданные апелляции, наткнулся на заинтересованный взгляд. Студентка последнего курса Академии права понимала, о чем я говорю, и даже пыталась вести диалог. Пришлось переходить к теме «Б» – футболу. О нем я мог говорить часами, нудно обсуждая каждый пропущенный нашими орлами гол, разбирая каждую голевую ситуацию и критикуя каждого футболиста в отдельности.
Девица заметно сникла, а я воспрял духом, невзирая на грозные взгляды мамы и тоскливые вздохи сестры. Семейный обед прошел под мое сольное выступление, и я мог по праву гордиться собой, когда очередная невеста, имя которой я моментально выбросил из головы, сбежала, не дожидаясь чая, внезапно вспомнив, что обещала подруге посидеть с ее малышом.
– Да, сынок, – откашлявшись, негромко произнес отец, который как правило не вмешивался в наше противостояние с женской половиной семейства, – сегодня ты превзошел себя.
– Папа, мне до чертиков надоели эти почти что еженедельные смотрины. Я не племенной жеребец, чтобы искать мне кобылу для получения породистого потомства, и просто не понимаю этой вашей озабоченности моей личной жизнью.
– Мать тебе счастья желает, – попытался было поднажать отец.
– Не сомневаюсь, но наши представления об этом самом счастье сильно разнятся. Простите, если разочаровываю, но обзаводиться семейством в обозримом будущем не намерен. Если кому-то так хочется внуков, то это не ко мне, вот Машуня пусть обеспечивает.
– А что я? Я еще слишком молода для этого! – завопила сестрица. – Это тебе уже за тридцать, я еще маленькая!
– Маленькая моя, а ты знаешь, что женщина в двадцать шесть уже считается старородящей? – насмешливо поинтересовался я.
– Дети! Не ссорьтесь! – стукнула ладонью по столу мама. – Станислав, я от тебя такого не ожидала, извинись немедленно.
– За что? За правдивую информацию? – удивился я. – Ну извини, мне и в голову не пришло, что ты не знаешь таких очевидных фактов.
– Стас, Маша еще не замужем, о каких детях может идти речь? Вот встретит своего единственного…
– Ага! – воскликнул я. – Двойные стандарты? Ей – так единственного, а мне кого попало, лишь бы скорее женить?
Мама махнула рукой и вышла вслед за сбежавшей чуть не в слезах Машкой. Понимаю, что вел себя неспортивно и что у сестрицы уже давно идея фикс выскочить замуж за принца с дворцом и табуном мерседесов в гараже, но удержаться не смог.
Папа, не сказав ни слова, вышел курить на балкон, я допил остывший чай и решил отправиться восвояси. Как там говорится? Мавр сделал свое дело? Вот-вот, можно и домой.
– До свидания! – крикнул я из прихожей и, не дожидаясь ответа, захлопнул за собой дверь.
Никакого раскаяния я не чувствовал. На самом деле я ведь никого не обидел и не сказал ни одного грубого слова, так что серьезной эту размолвку никак не назовешь, поэтому в ближайшие выходные следовало ожидать очередной обед в кругу семьи и очередную попытку устроить мою непутевую жизнь. Увы, решить эту проблему радикально можно было, только окончательно рассорившись с родными, но вот этого не хотелось категорически: как бы то ни было, но я их любил со всеми недостатками, тараканами и закидонами. Впрочем, как и они меня. Просто представления о счастье у нас и правда различались коренным образом.
Дверь подъезда звонко лязгнула замком за моей спиной, я зажмурился от внезапно выглянувшего из-за туч яркого зимнего солнца, натянул перчатки и пошел в сторону автобусной остановки; спешить было некуда, дома никто не ждал.
Глава 3
Когда я в понедельник утром пришел на работу, там меня уже поджидала клиентка. Пожилая женщина с простым, но миловидным лицом и натруженными руками сжимала подрагивающими пальцами объемную черную сумку.
– Станислав Ильич, здравствуйте, – произнесла она, тяжело вставая со стула и одергивая впереди серое шерстяное платье, – мне вас посоветовала подруга, вы ей очень помогли.
Вежливо поздоровавшись в ответ, прошел в кабинет, мысленно попрощавшись с возможностью выпить чашечку кофе, которая уже стала традиционным началом рабочего дня.
Раздеваться и убирать в шкаф пальто пришлось уже в присутствии новой клиентки. Надеюсь, что подруга объяснила ей про стоимость услуг, а то будет кому-то огорчение.
– Присаживайтесь, – махнул я в строну стула для посетителей, сам устраиваясь за рабочим столом, – слушаю вас.
– Мой сын, не виноват, – женщина опустилась на предложенное место, – поймите, он не мог этого сделать! Я знаю своего ребенка!
– Простите, представьтесь, пожалуйста, – сколько таких матерей за несколько лет практики пришлось увидеть! Каждая была уверена в невиновности своего чада, которое не могло, ну просто никак не могло украсть, избить, а то и хлеще того – убить. Для каждой матери своя кровиночка самая лучшая, самая добрая, и никакая сила на свете не заставит этих женщин снять розовые очки. Да, многим удалось помочь, заменить реальный срок условным или найти смягчающие обстоятельства, да, люди благодарны… И да, адвокат не имеет права сомневаться в невиновности своих клиентов, но были и случаи, когда я не мог заниматься делами клиентов, передавая более опытным или просто более циничным коллегам и после этого старался больше браться за что-то, связанное с жилищными проблемами, например.
– Савина, Савина Мария Петровна, – поспешно ответила посетительница.
– Мария Петровна, давайте все же начнем с начала. В чем обвиняют вашего сына?
– В изнасиловании, – женщина упрямо вскинула подбородок, – но он этого не делал!
Конечно, все как всегда. Тяжкий вздох удается сдержать только усилием воли, а Мария Петровна уже рассказывает, какой ее мальчик хороший, как в детстве приносил домой котят и щенят…
– Понимаете, я как любая мать люблю своего сына, и вы вправе мне не верить, но я на самом деле знаю моего мальчика: он не мог, не делал этого. Эта сучка его оговорила. Они расстались, не знаю, что у них там произошло, но Лариса была очень зла и обижена. Возможно, они поругались, и серьезно, но зачем, скажите мне, зачем насиловать девушку, с которой встречаешься год?
– Итак, ваш сын обвиняется в изнасиловании своей подруги? Когда это произошло?
– Вчера, я так полагаю. Я была в гостях у сестры, дома никого не было. Наверное, она пришла к нему, и они стали выяснять отношения, а потом она пошла в милицию и написала заявление. Но это наговор! – последние слова Мария Петровна почти выкрикнула.
– Сейчас сын где?
– Его арестовали.
– Задержали, – автоматически поправил я, соображая что нужно делать в первую очередь. Лучше всего было бы сплавить это дельце Александру Михайловичу, только вот у того как назло полный завал, да и у остальных не лучше.
– Вы ведь поможете, да? – в глазах женщины плещется столько надежды и веры в мое всесилие, что на секунду я ощутил себя чуть не всемогущим. Воистину, нет такого чудовища, за которое бы не болело материнское сердце.
– Сделаю все, что смогу, – обещаю я ей, потому что отказать или отправить к другому адвокату вдруг становится совершенно невозможно.
Не люблю, как же я не люблю такого рода дела! И не объяснишь же всем этим любящим родственникам, что у адвокатов есть специализация. У меня, например, конек гражданское право с уклоном в жилищные споры, незаконную приватизацию и прочее в таком же роде. Стоило лишь раз пойти на поводу у любимой мамы, когда в очень нехорошую ситуацию попал сын ее подруги, чуть не схлопотавший срок за грабеж и только моими усилиями оставшийся на свободе – все, пиши пропало! Сарафанное радио разнесло слухи о моих талантах, и в контору стали с завидной регулярностью являться такие вот Марии Петровны, прося кто за детей, кто за мужей… Злиться было бесполезно, приходилось откладывать очередное оформление правоустанавливающих документов на дом Настасьи Ивановны и становиться адвокатом по уголовным делам, представляя в суде интересы внука Евдокии Гавриловны. Оно, конечно, в общем и целом приносило массу неудобств, глухого раздражения, однако были и неплохие дивиденды в виде гонораров, благодарностей и новых клиентов.
Я откинулся на спинку кресла. Мария Петровна ушла, немного воспрянув духом, а на столе лежали заметки по новому делу. Пусть и не лежала у меня к нему душа, но взялся я за него только по одной причине – жалко было мать этого мерзавца. Я бы таких сажал, а на зоне знают, что с такими делать, но… В общем, мысли ходили по кругу, не давая возможности обмозговать ситуацию хоть сколько-нибудь здраво.
Остро хотелось кофе и, если бы я курил, наверное, и закурить. Пришлось просить секретаршу сварить эспрессо, он всегда на меня хорошо действовал, в любых ситуациях и количествах.
К сожалению, мать, хотя и гордилась тем, что знает сына как свои пять пальцев, что читает в нем как в открытой книге, но ничего существенно важного сказать не смогла. Кроме однообразного и повторяющегося рефреном: «Мой мальчик не мог!», – ничего нового я не услышал. Увы, это заявление к делу не подошьешь – придется Станиславу Ильичу побегать.
Перечитав на всякий случай еще разок показания матери, подумал, что молодой человек в общем отличался спокойным характером и даже хорошо учился в школе. Кстати, на всякий случай можно и из школы и из Академии МЧС взять характеристики – кашу маслом не испортишь. Максим Савин, кстати, работал пожарным. Какое отношение род его деятельности имел к прискорбному факту биографии, я пока не понял, но мать очень напирала на это. Надо будет и в часть наведаться – побеседовать, но это только после общения с самим подзащитным, а то я уже его и обвинил и чуть ли приговор не вынес, а это непрофессионально. Я хмыкнул: в прокуроры, что ли, податься? Или в обвинители?
Ну что ж, раз презумпцию невиновности никто не отменял, нужно поднимать свой зад и тащиться на другой конец города – беседовать с клиентом, который, поди, и не знает, кто ему в защитники достался.
Сделав несколько важных звонков, вышел из кабинета.
– Полина, я в ИВС* , – сказал я секретарше и покинул уютную приемную. Морозный воздух опалил лицо и заставил быстрее двигаться в сторону автобусной остановки, до нужного места добираться не меньше часа, и хорошо бы еще, чтобы и пробок на пути не было, а то придется еще час где-то околачиваться.
В автобусе бездумно смотрел на затянутое морозными узорами стекло. Кондуктор время от времени громко объявляла остановки, так что проехать нужную было невозможно, почему-то очень хотелось в отпуск, и в голове крутись одни морские пейзажи, наглые чайки, разгуливающие по пляжу, и белые паруса на горизонте.
– Трудовая! – пронзительно закричала кондукторша, и я поспешил к выходу.
______________________
*ИВС - изолятор временного содержания.
Глава 4
Перекинувшись несколькими ничего не значащими фразами с работниками ИВС и обозначив кому надо цель своего визита, отправился ждать клиента в указанное помещение. Не так часто приходится мне по долгу службы бывать в этих стенах, но за время моего отсутствия так ничего и не изменилось: все те же обшарпанные стены, скудная и видавшая виды мебель, истершийся линолеум на полу. И как всегда, долгое ожидание – здесь никто не спешит.