-- Может, и хорошо, что молодой: не такой старый вый-дет.
-- Так-то оно так... если, конечно, не... это... не того... -- это разговаривали между собой электрик и сухонький. -- Могут ведь и... того... Как посмотрят.
-- Да, это уж какое примут решение.
-- Из-за какого-то уравнения!..
-- Да расстреляют, -- открыто ляпнул нервный с жен-ским голосом. -Чего тут гадать-то? Ученого же толкнул...
-- А? -- машинально спросил очкарик.
-- Кого толкнул под трамвай-то? Ученого?
Вместо ответа очкарик бросился к двери и забарабанил в нее кулаками.
-- Откройте! Откройте, пожалуйста!.. Я хочу спросить!
Дверь скоро открылась... Заглянул старшина.
-- Что такое?
-- Что я вчера сделал? Я не помню... Что я сделал? Поче-му они про какое-то...
Старшина захлопнул дверь и, запирая ее снаружи на ключ, сказал:
-- Скоро скажут, что сделал. Больше не стучать.
-- Товарищи, -- взмолился очкарик, обращаясь ко всем, к урке в частности, -- да вы что? Не мог я человека под трам-вай...
-- Крепись, -- сказал ему мрачный человек.
-- Вот хуже нет этих!.. -- с некоторой даже брезгливостью сказал урка. -- Чего теперь психовать-то? Сделал -- сделал, все. Нет, он будет окружающим кишки мотать, на нервы, падла, действовать. Ляжь -- и жди.
-- Ученого толкнул или нет? -- все хотел понять нерв-ный.
-- Ну а как же? Раз об уравнениях шли спорили... Это Иван вон ни с кем не спорил, а взял и рассчитал, как свинья будет ходить с одним глазом. И так точно рассчитал! -- элек-трику очень нравился расчет тракториста. -- Это же надо так рассчитать. Вот же и Ванька!..
-- Вспомнил! -- сказал тракторист. И сел. -- Никакой свиньи не было: я выехал трактором на асфальт.
-- Ну? И что? -- не понял электрик.
-- Что... Не положено, что. Я вижу: приближаются на ко-ляске... А у меня с собой бутылка была, я домой ехал, в ба-ню торопился, поэтому на асфальт выехал -- угол срезать...
-- Ничего не понимаю: какой угол?
-- Чтоб сократить маленько. Если от Игренева на Окладиху идти проселком -- это семь километров, а если малень-ко асфальта прихватить...
-- Ну, ну?
-- Ну, думаю, все равно они ее счас найдут... Пока они приближались, я ее всю осадил.
-- Бутылку?
-- Ну.
Тут все даже привстали от удивления. Не все поверили.
-- Всю бутылку?
-- Всю.
-- С какой же скоростью они ехали? -- опять живо заин-тересовался электрик. -- На коляске-то.
-- Ты спроси, с какой скоростью он пил? Не верю, -- зая-вил сухонький. -- Что, насос, что ли?
-- А далеко ты их увидел? -- поинтересовался и урка.
-- За километр примерно. Оглянулся -- догоняют...
-- Можно успеть, -- авторитетно сказал урка. -- Запро-сто. С какой бы скоростью они ни ехали. Надо только бу-тылку вот так вот раскрутить...
Тут в комнату вошла -- ее впустил старшина -- тетя Нюра с ведром и тряпкой.
-- Всем лежать, -- приказала тетя Нюра. -- Курева не просить, в магазин не провоцировать -- не положено.
-- Здравствуй, тетя Нюра, -- ласково сказал электрик. -- Доброе утречко! Чего это ты спозаранку не в настроении?
-- О, опять тут? -- не очень удивилась тетя Нюра.
-- Тут, тут... Как поется: де-евушки, где вы? Тута, тута!..
-- И я тут, теть Нюр, -- хихикнул сухонький. -- Не уз-наешь?
Тетя Нюра пригляделась... И узнала.
-- Опять жена привела?
Сухонький на это почему-то обиделся.
-- Что значит, жена? Что я, телок, что ли, бессловесный, что она каждый раз будет приводить меня к вам на веревоч-ке? -- сухонький помолчал и сказал не без гордости: -- Ме-ня привезли.
Тетя Нюра оглянулась на дверь... И скоренько полезла рукой куда-то под фартук себе.
-- По одному -- у окошка вон, чтоб запаху не было... В порядке живой очереди.
Первым вскочил шустрый электрик, взял у тети Нюры сигаретку, спички и пошел к окну курить.
-- Я за тобой, -- застолбил сухонький.
Но тут встал урка, запахнулся простыней, подошел к электрику и отнял у него сигарету.
-- После меня будете, -- сказал он.
-- Ты чего тут? -- возмутилась добрая тетя Нюра. -- Ну-ка отдай сейчас же! А то огрею вот тряпкой, будешь знать, как отбирать. Здоровый?.. Иди в цирк гири поднимать, а обижать не смей!
-- Спокойно, тетя Нюра, -- сказал урка, затягиваясь сигаретой. -- Не поднимай волны.
-- Отдай, -- кратко сказал мрачный человек, дядя реши-тельный и еще более здоровый, чем урка.
Урка значительно посмотрел на мрачного... И отдал сигаретку электрику. И лег.
-- Там будешь свои порядки устанавливать, -- еще ска-зал мрачный, -- а здесь... пока рано.
Урка опять значительно посмотрел на мрачного. Всем стало как-то не по себе.
-- Ну, ладно, -- сказал сухонький урке, -- так и быть -- будешь за ним, а я за тобой.
-- Чего это? -- уперся мрачный. -- Будешь, как занял, я за тобой, а за мной... Ты куришь? -- повернулся он к нерв-ному с тонким голосом.
-- Нет, -- откликнулся тот. -- Бросил. У меня язва луко-вицы двенадцатиперстной кишки.
-- А ты? Кандидат?
-- Я? -- очнулся очкарик. -- Нет.
-- А я бы курнул, -- с тоской молвил Иван-тракторист.
-- Ты за мной, -- сказал ему мрачный. -- А ты, -- мрач-ный небрежно глянул на урку -- за Иваном.
Урка лежал, закинув руки за голову... Свирепо смотрел в потолок.
-- Сколько у тебя, теть Нюр? -- спросил электрик.
-- По одной всем хватит. Пускай дым-то повыше... а то мне опять на вид поставют. Жалеешь вас...
Электрик вчастую докурил сигарету, старательно пуская дым к высокому зарешеченному окну, рамы которого, по летнему времени, были открыты.
-- Давай, -- сказал он сухонькому. А сам лег опять в кро-вать.
Теперь сухонький пристроился к окну и с удовольстви-ем пошел затягиваться, и даже затараторил -- от удовольст-вия же.
-- Как ты говоришь: луковица двенадцатиперстной киш-ки? -поинтересовался он.
-- Да, -- откликнулся нервный. -- Ниша.
-- Ниша?
-- Ниша.
Сухонький покачал головой... Но все равно на лице у не-го было одно сплошное удовольствие.
-- Ну язык выдумали! Я как-то был в поликлинике, чи-таю на двери: "Исследование моторной функции желудка". Совсем зарапортовались: мотор в желудке исследуют...
-- Ты не болтай, а кури, -- посоветовал мрачный. -- Лег-ко, думаешь, лежать смотреть на тебя.
Очкарик сидел на своей кровати, тупо смотрел перед со-бой... Ничего, казалось, не видел и не слышал.
-- Подними-ка ноги-то, -- попросила его тетя Нюра, подлезая с тряпкой под кровать.
Очкарик поднял ноги и в этом неловком положении заговорил с ней.
-- Тетя Нюра... Анна... как вас по отчеству?
-- Анна Никитишна.
-- Анна Никитишна, вы не слышали, кого вчера под трамвай толкнули?
-- Под трамвай? -- удивилась тетя Нюра. -- Да кого же это? Когда?
-- Вчера вечером, -- очкарик все держал ноги на весу, хо-тя в этом не было теперь надобности. -- В районе Садовой... Было там какое-нибудь движение?
-- Движение там всегда есть...
-- Я имею в виду -- народ сбегался?
-- Да брось ты, чудак! -- пожалел его мрачный. -- Разы-грали тебя. Вон лежит... соловей-разбойник с кондитер-ской, развлекается. Кого ты можешь под трамвай толкнуть? Хорошо самого не толкнули...
Очкарик опустил ноги и встал... И долго, и вниматель-но -- очень долго, очень внимательно -- смотрел на урку.
-- Что, очкарь? -- повеселел тот. -- Перетрухал? Хох, гнида!..
-- Сейчас подойду и дам пощечину, -- сказал очкарик дрожащим от обиды голосом.
Урка изумленно выпучил на него глаза... Смотрел не-которое время. Потом встал, шикарным жестом запахнулся простыней и медленно -- очень медленно -пошел к очка-рику.
-- Я вас прошу, синьор духарь, дайте мне пощечину. Умоляю... надо же держать слово. А то я обижусь и буду вас долго-долго метелить. Ну?.. Мы же с вами джельтмены, вы сказали слово, надо же держать слово.
-- Совершенно верно, слово надо держать. Я плохо ви-жу, где ваше лицо?
-- Вот мое лицо, вот... -- урка показал пальцем. -- Вот эта вот окружность -- это моя личность, в такую луну нельзя промахнуться. Ну? Я же тебя оскорбил...