ИСКАТЕЛЬ № 2 1971
Алексей АЗАРОВ, Владислав КУДРЯВЦЕВ
ЗАБУДЬ СВОЕ ИМЯ…
Рисунки Г. НОВОЖИЛОВА
ОТ АВТОРОВ
Эту повесть авторы посвящают советским военным разведчикам — живым и мертвым, — людям, чей героизм не имеет пределов и чьи подвиги должны навсегда остаться в памяти.
В основу повести положены отдельные подлинные события и обстоятельства. Однако это именно повесть, а не историческое исследование, точно следующее в «фарватере» факта. Ставя перед собой задачу рассказать о мужестве и героизме советских людей, воевавших на самых дальних «плацдармах», авторы домыслили отдельные ситуации, а образы некоторых героев — в частности Поля Сент-Альбера — сделали собирательными.
Готовя для «Искателя» журнальный вариант, авторы воспользовались ценными советами, полученными от генерал-майора И. М. Михайлова и других товарищей, которым выражают свою искреннюю признательность.
ЧАСТЬ I. «МРАК И ТУМАН»
1
После возвращения «оттуда» Леонид, побывав в управлении и сдав отчет, жил в одиночестве на подмосковной даче. Дни тянулись медленно; заполняя пустоту, Леонид лениво перелистывал «Петербургские трущобы» и разгадывал кроссворды в старых английских журналах; и то и другое было скучно. Вскоре дача осточертела, как зубная боль. Мачтовые сосны скрипели под ветром, и скрип этот действовал на нервы. Погода стояла скверная, дождь сменялся неустойчивым сырым теплом, и Леонид, морщась от отвращения, заставлял себя читать «Петербургские трущобы» — том за томом. Нехотя следя за злоключениями героев, он мысленно не раз и не два возвращался к разговору со старым товарищем, начальником отдела, разговору, не прояснившему ровным счетом ничего.
Прощаясь, начальник отдела лишь коротко посоветовал воспользоваться паузой и отдохнуть.
— Как долго? — спросил Леонид.
— Не знаю. Не мне решать.
— И все-таки?
— Буду докладывать наверх.
По тому, как он это сказал, Леонид понял, что старый товарищ действительно не знает, сколько придется отдыхать и какое решение будет принято.
На десятый день Леонид, дочитав наконец Крестовского, со злорадным чувством избавления забросил все три тома за сиреневый куст, а наутро одиннадцатого дня у ворот дачи затормозила легковая машина. Порученец в сером распахнул перед Леонидом дверцу, и с этим жестом кончились отдых и одиночество.
Вторая встреча с начальником отдела затянулась на несколько часов. Вернувшись к ночи на дачу, Леонид «помиловал» Крестовского — выудил из-под куста и положил на террасе сушиться. В конце концов роман был не скучнее многих других и мог скрасить досуг того, кто завтра или через месяц приедет сюда на смену Леониду.
А сам он — где он будет через месяц?
Скорее всего, в Брюсселе. Если, разумеется, не задержат в дороге. Если пограничная охрана или контрразведка не обнаружит в его документах или поведении какой-нибудь губительной ошибки… Если… Впрочем, при всех обстоятельствах провал и разоблачение грозят не советскому военному разведчику Леониду Васильевичу Смирнову, уроженцу Калуги, члену ВКП(б) с мая тридцатого года, а французу Полю Сент-Альберу, и только ему одному.
Итак, готовьтесь в путь, месье Сент-Альбер, и пусть ветер удачи дует в ваши паруса! Если все пойдет нормально, то вам предстоит через месяц-два внезапно разбогатеть и стать коммерсантом, совладельцем какой-нибудь почтенной фирмы средней руки: желательно торговой и — что еще более желательно! — имеющей деловые контакты с Германией.
Собственно, в самом Брюсселе жить предстоит не так уж долго. Ровно столько, сколько потребуется, чтобы стать на ноги в качестве коммерсанта и дать местному обществу привыкнуть к себе. А затем — в Париж, во Францию, в страну, которая, по всем прогнозам, военным и политическим, одной из первых должна скрестить оружие с третьим рейхом, стремящимся к мировому господству. Медленно? Зато верно! И главное — не слишком тормозит выполнение задачи, поставленной перед месье Сент-Альбером: создать за пределами нацистской Германии маленькую, но сильную разведывательную организацию, способную проникнуть в секреты командования вермахта.
Сложно, ох как сложно! Но Леонид уверен: создать такую организацию можно, и он ее создаст. Леонид не был прорицателем и не любил предугадывать будущее. Единственное, что он знал твердо: никогда еще не ставили перед ним задачи ответственнее и серьезнее, и от того, насколько ему удастся с ней справиться, зависит очень многое.
…Много лет спустя Леонид вспомнит и дачу под Москвой, и бессонную ночь на влажных простынях, когда, перебирая варианты, прикидывал, с чего следует начать. Тогда он, разумеется, не мог предугадать, что перевоплощаться предстоит не только в Сент-Альбера, но и в Зоммера, Бауэра, Отто, Генерала, Джорджа, Герберта, Онкля. Не предполагал он и того, что главари нацистских контрразведывательных служб окрестят созданную им группу «навязчивым кошмаром РСХА»,[1] а на поиски «Большого шефа» бросят сотни лучших своих специалистов.
Утром Леонид в первый и последний раз за все время пребывания на даче воспользовался телефоном. Набрав нужный номер, он подождал соединения и сказал по-французски небрежным голосом светского человека:
— Это вы, мой друг? Говорит Сент-Альбер… Не пора ли мне собирать в дорогу свой саквояж?
2
Месье Поль Сент-Альбер прибыл в Брюссель 6 марта 1939 года. С поезда сошел он утром, а к середине дня таксомотор доставил его багаж (три дорогих кожаных чемодана) в маленькую виллу на отдаленной рю дез Аттребат, 101, снятую им по телефону через посредническую контору. Арендную плату за три года вперед месье Поль обязался уплатить чеком на лионский кредит — хозяйка была напугана мрачными пророчествами газет и считала французские банки более надежными, чем бельгийские.
Брюссельский деловой мир встретил новичка настороженно и не торопился предлагать ему выгодные сделки. Адвокат, которому месье Сент-Альбер на первых порах доверил свои дела, жаловался, что предприниматели предъявляют невыполнимые требования.
— Это ужасно. Германский капитал развратил наших честных фламандцев!
Месье Сент-Альбер делал круглые глаза:
— Германский капитал?
— О да! Немцы готовы купить все, что угодно, и платят золотой маркой. Они соглашаются на любые проценты!.. Но не надо отчаиваться, у меня есть на примете кое-что для вас. Как бы вы отнеслись к «О руа дю каучук» — сбыт плащей и накидок?
Возвращаясь на виллу, Сент-Альбер с трудом проглатывал остывший ужин и как подкошенный валился на кровать. Но сон не шел.
Никогда еще ему не было так трудно, как сейчас. Один, без связей, в чужой стране, а Европа — на пороге катастрофических событий. Иллюзия мира, созданная Чемберленом и Даладье в Мюнхене, оказалась настолько призрачной, что могла обмануть лишь того, кто хотел быть обманутым. Гитлер, этот «великолепный лидер», по оценке Черчилля, проглотил Чехословакию и не изъявлял желания укротить свой аппетит. Сомневаться можно было только в одном: в очередности намеченных им жертв.
Между тем дело с покупкой пая в какой-нибудь фирме явно затягивалось. Коммерсанты из Берлина, Гамбурга и Силезии, действовавшие по доверенности Круппа, банка Шнейдера и концерна «Герман Геринг — верке», форменным образом взламывали двери бельгийской экономики. Их не пугали любые цены, лишь бы продавец был согласен на долгосрочный кредит. Аванс вносился немедленно и в любой валюте. За этим коммерческим ажиотажем Сент-Альбер угадывал четкий военный расчет: соглашаясь на явно завышенные цены, эмиссары третьего рейха заведомо знали, что вопрос об оплате кредитов отпадет сам собой в тот день, когда танки вермахта вытряхнут короля Леопольда из его брюссельского дворца. Судя по всему, в штабе верховного командования вермахта считали, что день этот не за горами…
Естественно, что месье Сент-Альберу с его небольшим капиталом трудно было соревноваться с посланцами имперской промышленности и банков. Адвокат Поля был просто бессилен перейти им дорогу. Сент-Альбер нервничал: план, казавшийся ему в Москве простым и надежным, неожиданно оказался под угрозой срыва. Не закрепившись же в Брюсселе, он не смел и мечтать о Париже, а следовательно, реализация идеи с «французским центром» откладывалась в долгий ящик.
Несколько утешало Сент-Альбер а то, что теперь он был не один. Из тысяч немецких эмигрантов — противников нацизма, нашедших в Бельгии временный приют, месье Поль тонким чутьем разведчика выделил Лео Гроссфогеля и не ошибся в нем. Идя на сближение с Лео, Поль немало рисковал: под личиной «беженца» часто скрывались агенты Канариса или Гиммлера, которые буквально наводнили Брюссель. Оценивая этот факт, Сент-Альбер все больше укреплялся в мысли, что оккупация Бельгии предрешена.
Лео же был счастливым исключением. Удалось проверить его биографию, и она оказалась подлинной, равно как подлинной была ненависть Гроссфогеля к нацизму, лишившему его крова и гражданства.
Удача, как водится, не приходит в одиночку. Адвокату удалось наконец склонить владельцев «О руа дю каучук» к расширению фирмы, и в один из солнечных летних дней сделка была закреплена на торговой бирже — Поль Сент-Альбер и Лео Гроссфогель стали владельцами основного пакета акций. Сент-Альбер сообщил Центру, что «к встрече гостей все готово», и отметил свое превращение в капиталиста маленьким банкетом.
Центр ответил: «Поздравляем».
А еще неделю спустя в поле зрения Сент-Альбера возник Иоганн Вендель, пожилой брюсселец, давний друг Гроссфогеля, которому через год предстояло превратиться в «Профессора» — одного из главных специалистов по радиоделу в группе Поля.
Гроссфогель неожиданно оказался отличным дельцом. У него был врожденный талант «делать деньги», и Сент-Альбер с легким сердцем поручил ему все заботы о процветании фирмы по сбыту плащей и накидок. Лео быстро нашел общий язык со своими соотечественниками, подвизавшимися в деловых кругах Брюсселя, и столь превосходно играл свою роль, что они даже стали подозревать в нем человека Канариса. Гроссфогель, разумеется, не пытался их разуверить, ограничиваясь таинственными недомолвками в ответ на намеки, и в результате приобрел весьма лестную и удобную для себя репутацию в глазах представителей третьего рейха.
В свою очередь, Поль, опираясь на знания Венделя в области радио, занялся тем делом, которое и было одной из основных причин его пребывания в бельгийской столице, — сборкой и размещением конспиративных приемопередатчиков. Одну из раций — ее собрал Вендель — спрятали до поры до времени на вилле по рю дез Аттребат, 101. Поль отлично понимал, как это опасно, но у него не было выхода.
Место для второго передатчика предложил Лео. В поисках оптовых покупателей плащей и накидок он ездил по всей стране, не забывая присматриваться, к каким именно географическим пунктам проявляют интерес его германские партнеры.
Внимание Гроссфогеля привлек Остенде. Фешенебельный курорт был так набит туристами из Германии, что из них можно было бы сформировать дивизию полного состава. Здесь, несомненно, нетрудно было почерпнуть немало любопытных сведений, представлявших ценность для специалистов Центра. Гроссфогель убедил правление фирмы, что обитатели курорта все поголовно мечтают о приобретении резиновых накидок с маркой «О руа дю каучук», и вскоре открыл в Остенде филиал… Самое смешное заключалось в том, что филиал оказался прибыльным, и Лео в рекордный срок распродал наличный запас плащей.
Куда сложнее было спрятать в Остенде передатчик. Он занимал громадный чемодан и весил чуть не полцентнера. Вендель был в отчаянии. Сент-Альбер скрепя сердце подумывал отказаться от Остенде — все отдельные виллы были сняты немцами, а укрывать передатчик в помещении филиала фирмы мог только ненормальный. И все-таки, в конце концов, Поль был вынужден рискнуть…
Надвигалась осень — мрачная и тревожная. Тучи на небе, тучи на стратегическом горизонте. Брюссельские немцы, знакомые Поля, ходили с таким видом, — будто им принадлежит уже весь мир. В газетах все чаще мелькало слово «война», и на первых страницах печатались не фотографии полуголых опереточных «звезд», а статьи генералов, пытавшихся определить, на кого обрушится удар — на Польшу, Голландию, Данию? Или на соблазнительно слабые Швецию и Норвегию?
Впрочем, гадали они недолго. 1 сентября 1939 года Гитлер напал на Польшу. Спустя считанные часы Англия и Франция объявили войну Германии. Вторая мировая война стала свершившимся фактом.
Поль торопил Центр: радист был необходим. Промедление грозило такими бедами в будущем, что последствия его пришлось бы оплачивать слишком дорогой ценой. Может быть, жизнями.
Это понимали и в Москве. 5 сентября Сент-Альбера известили, что «гости» едут, а сутки спустя он уже встречал в условленном месте финского студента Эрнстрема, англичанина Чарльза Эламза и французского торговца месье Деме — майора Константина Ефремова, лейтенанта Михаила Макарова и лейтенанта Антона Данилова. Каждый из прибывших был специалистом: Ефремов — по военным вопросам, Макаров — по кодам и радио, Данилов — по обеспечению курьерной связи.
Несколько дней спустя в группу влился еще один помощник. Он же принес известие, что других подкреплений не будет. Советская военная разведка дала участку Поля все, чем располагала к этому дню.
Поль с помрачневшим лицом выслушал инструкции, доставленные товарищем. Они сидели друг против друга, и свет вечерней лампы смягчал резкие черты лица собеседника Сент-Альбера. Лицо было знакомым: Поль готов был поклясться, что видел его раньше… Где? Неужели в Брюсселе?.. Что ж, вполне возможно.
Винченте Антонио Сьерре — такое имя стояло в уругвайском паспорте разведчика. Он показал его Сент-Альберу после того, как назвал пароль.
— Слишком длинно, — сказал Поль с улыбкой. — Нет ли у вас в запасе имени покороче?
Лицо собеседника осталось холодным.
— Так как же? — спросил Поль, гася улыбку.
— Зовите меня Райтом, — был ответ.
3
Война захлестывала Европу как шторм. Слова Гитлера об отсутствии у Германии притязаний на Западе оказались не более чем камуфляжем.
В своем кабинете Сент-Альбер повесил крупномасштабную карту Европы и день за днем отмечал на ней флажками положение на фронтах. 135 германских дивизий, имевших против себя 142 союзные, сначала не проявляли активности. Союзники, закрепившись на линии Антверпен — Седан, посмеивались над нерешительностью бошей, не спешивших штурмовать долговременные укрепления. Родился и стал привычным термин «странная война», порождавший уверенность, что в Берлине сожалеют о своей опрометчивости и рано или поздно заговорят о мире.
Так думало большинство.
Поль принадлежал к меньшинству. Флажки на карте, пылящиеся у точки «Седан», не убеждали его ни в чем.
Долгие размышления над картой не мешали Сент-Альберу заниматься тем, ради чего он и его товарищи оказались в Брюсселе. Центр указывал: ничем не компрометируя себя, врастайте как можно прочнее, устанавливайте связь с теми, кто потенциально может давать информацию о военных и политических планах Германии против СССР, и никаких активных акций!
Итак, разведывать Германию. Не спеша. Хорошо законспирировавшись. Став незаметными, растворившись в окружающей среде и слившись с ней. И помнить при этом, что на очереди — перенос центра тяжести в Париж.
Лео Гроссфогель, ведавший в группе коммерческими вопросами, считал, что пришла пора принимать решение.
— Нужна новая фирма, Поль!
Сент-Альбер возражал:
— Но зачем?
— Оккупация предрешена, и немцы будут в Брюсселе не сегодня-завтра. Им понадобятся люди, готовые лояльно сотрудничать с империей и добросовестно выполнять заказы. Ведь на новом месте войскам прежде всего потребуются строительные материалы для казарм, полевых лагерей, временных укреплений. Не так ли?