Шум и паника в зале нарастали. Замигал и потух свет. Малыши, которых была пара сотен в помещении, подняли такой неимоверный шум, что я опешил, а близнецы своим воем влились в общий ор. Мне тоже хотелось закричать или хоть что-то сделать. Но теплые ладошки, которые я держал в обеих руках, напоминали, что не могу себе позволить собственную истерику.
Даже не знаю, сколько все это продолжалось. Крики стали понемногу стихать. Реветь дети продолжали, но на громкие вопли сил у них больше не осталось. Мне даже удалось расслышать жалобы близнецов на то, что они описались. Снова с сожалением подумал, что не могу себе позволить и такое проявление эмоций. Пока же прислушивался к взрывам. Мне показалось, что уже не стреляют. И только додумал эту мысль, как совсем рядом шандарахнуло так, что одна из стен зала обрушилась. В свете авариек трудно было что-либо разглядеть, да и далеко мы стояли. Но пыль и мелкие осколки от конструкций убежища и до нас долетели.
Рев и крики детей возобновились по новой. Очень сильно удивлял тот факт, что мы до сих пор живы. И тут же я сообразил, что от самого убежища уже ничего не осталось. И никого!
Зал, где мы смотрели спектакль, располагался в конце комплекса, рядом с вентиляционным блоком (жилых помещений здесь не было из-за постоянного шума систем). И волею случая я с малышами оказался в самом безопасном месте. Похоже, все наши родные уже погибли. А нам неимоверно повезло.
Но насчет везения я вскоре передумал. Прошло около часа от начала бомбардировки. Убежище было разрушено. Но сами захватчики никуда не делись. Тот огромный котлован, что образовался на месте укрытия, вполне позволял летательным аппаратам продолжить начатое.
Перестрелять детей, что теперь оказались в своеобразной открытой нише, было проще простого. И когда свет прожектора осветил нас, я зажмурился. Ждал залпа или чего-то подобного. Но космокатера продолжали кружить рядом, по-прежнему не причиняя вреда.
«Может, увидели, что здесь дети, а не военные, и пожалели?» – подумалось мне. И только когда огромный летательный аппарат завис над котлованом, понял, что задумали кваи нечто похуже смерти.
– Прячемся в вентиляционной системе! – запоздало подал команду один из уцелевших аниматоров.
Толпа детей, что была постарше, туда и рванула. И тут же вдогонку им отправили небольшую ракету. От вентиляционного комплекса ничего не осталось. Да и от тех детей тоже. Хорошо, что я успел присесть и близнецов дернул вниз. Осколки пролетели над головой и нас не зацепили. Зато многим малышам не повезло.
Теперь к крикам паники добавился рев раненых. И все это под непрекращающийся гул катеров, шум полыхающих остатков укрытия, освещаемых десятком прожекторов.
Как кваи выдвигали гибкий коридор и выгружались десантники, я не видел. Зато боль от того, что меня кто-то пнул, ощутил. И, уже не дожидаясь второго удара, поспешил в указанном направлении. Братишек я так и не выпускал, крепко сжимая их ладошки. Похоже, кваи захватили нас в плен. Для чего и почему, задумываться времени не было. Тем более что возле того «шланга» мне пришлось притормозить. Отчего поток детей замедлился, я и не понял сразу. Зато потом ужаснулся и еле сдержал крик. Тех, кто не хотел идти на корабль, кваи убивали.
Но оказалось, что существуют и другие «критерии отбора». Мы как раз с близнецами дошли до входа, когда мальчишки, наконец, разглядели инопланетян. На экране головизоров это выглядело пусть и неприятно, но не так страшно. А вблизи все эти костяные черепа и клювовидные носы смотрелись ужасно.
Близнецы, не сговариваясь, хором заверещали так, что у меня заложило уши. Как только у них сил хватило издавать такие громкие звуки? И, похоже, именно это кваям совершенно не нравилось. Тот десантник, что стоял ближе, приподнял свое оружие и выстрелил два раза. И когда меня грубо подтолкнули вперед, я все еще не мог осознать, что продолжаю держать за руки уже мертвых братьев.
Шагнул, отпуская маленькие ладошки. Сердце ухнуло вниз, а спина моментально вспотела. И все равно не мог поверить, что малыши мертвы, а разумные существа могут так безжалостно себя вести. Дальше по коридору-переходнику я брёл как робот. Колени тряслись, липкая слюна скопилась во рту, а горло сжимал спазм.
Даже толком рассмотреть, куда нас согнали, я был не в силах. На тот момент мне уже было все равно, что случится со мной в будущем.
========== Часть 3 ==========
В голове у меня все перемешалось. Столько событий и трагедий за короткое время, что мое сознание не могло ни воспринять, ни поверить в случившееся. Трудно сказать, сколько бы я пребывал в таком состоянии, но тут мой взгляд наткнулся на маленькую девочку примерно пяти лет, ровесницу нашим близнецам. Широко распахнутые зеленые глазенки с ужасом рассматривали помещение. Малышка молчала и не плакала. Похоже, ее уровень паники достиг такого предела, когда производить любые звуки уже не получалось.
Теперь и я оглядел то место, куда нас всех сгоняли. Между прочим, раньше мне приходилось видеть подобное. Стандартный бокс с гелевыми креслами. В прошлом году со школьным классом я был на экскурсии. Мы тот военный звездолет вдоль и поперек облазили. Подобными боксами были укомплектованы все военные суда.
Кваи же эти боксы как-то захватили и теперь намеревались использовать для пленников. Все бы ничего, но стандартные космические кресла, рассчитанные на взрослого человека, никак не подходили для детей. Я-то с трудом заберусь на эту сидушку. А малыши, которых оказалось большинство, точно не могли справиться с поставленной задачей. Но поспешить занять места стоило. Гул двигателя сменился, и уже явственно ощущалось, что корабль начинает разгон. Уже не задумываясь, на одних инстинктах, я подхватил стоявшую рядом девчушку и закинул в кресло.
Только как пристегнуть ремнями такую кроху, не представлял. Маленькое тельце буквально утонуло в геле. Зато я сообразил, что места здесь хватит на двоих. Но даже для меня фиксирующие ремни были великоваты. Впрочем, когда я чуть развернулся корпусом и приобнял малышку, то ощутил фиксацию ремней.
Вовремя. Корабль еще не набрал скорость, но выполнял какой-то маневр. И, похоже, кваи на пленников было наплевать. Для чего нас вообще сгоняли на корабль, если нашей дальнейшей судьбой никто не поинтересовался? Как только последнего ребенка протолкнули в стартовый бокс, то дверь захлопнулась. И захватчиков тот факт, что дети маленькие, а самих кресел меньше по числу, чем нужно, уже не интересовал.
Естественно, что при резком повороте корабля те, кто никак не был закреплен, попадали на пол. Визг и плач детей возобновились. Мне казалось, что всех «крикунов» инопланетяне сразу убили и на звездолет загрузили только «тихих». Но дети не могли сдержать крики от боли.
И снова меня с головой накрыла паника – корабль начал разгон. Корпус звездолета наклонился, и дети, не успевшие сесть в кресла, с визгом покатились куда-то к дальней стене. Одна девочка зацепилась ногой за основание кресла. Снова рывок корабля, и вот уже ребенок отлетел к противоположной стене без ноги.
Такого ужаса я никогда в жизни не испытывал. Хотелось заорать вместе со всеми, но не хотел пугать сидящую рядом малышку. Хотя она уже начала поскуливать вместе со всеми.
– Закрой глазки, – увещевал я ребенка.
Та продолжала смотреть на кровавые ошметки, что теперь размазывало ускорением по стенам и полу.
– Не смотри, – уговаривал я малышку и старался сам абстрагироваться от происходящего кошмара. – Как тебя зовут, сколько лет?
Девочка по-прежнему не отвечала, лишь начала сильнее реветь.
– Не плачь, скажи, сколько тебе лет, как зовут? – повторял я.
Девочка повернула ко мне лицо и что-то пролепетала. А потом повторила. И я вдруг сообразил, что зря обращался к ней на всеобщем языке. Как же я забыл отличительную черту всех марийцев – зеленые глаза! Редкий изумрудный цвет был характерен для всех жителей Мара.
Похоже, родители малышки не занимались с ней специально. В школе языки других рас начинают учить примерно в третьем-четвертом классе. Тогда же и всеобщий язык. Это мне с раннего детства делали упор на тасийский. А наречие представителей Мары я не знал. Вернее, помнил пару десятков слов на уровне: «Приветствую вас, я дружелюбный представитель Земли. Мое имя…» Вот весь свой словарный запас на девчушку я и вывалил. Похоже, удивил сильно. Она даже плакать перестала и пробормотала в ответ:
– Леля Лист.
И, собственно, на этом наша беседа завершилась. Больше я ничего вспомнить не мог. А малышка опять затряслась, всхлипывая.
– Звездочка, звездочка, посвети в окошко, – начал я напевать ту песенку, что успел выучить на детском спектакле.
Леля реветь перестала и даже ротик от удивления приоткрыла. Я же продолжал петь, заглушая шум двигателей и плач детей. Наверное, успел повторить эту нехитрую песенку раз десять, когда ускорение корабля достигло предела. Теперь ни разговаривать, ни просто пошевелиться никто не мог.
Все, кто были в боксе, замолкли. Леля глаза все же закрыла, распознав мою пантомиму. А я продолжал ее разглядывать. Как она перенесет полет? Если вспомнить межпланетные правила, то детей до четырнадцати лет запрещено перевозить на кораблях. Все, кто был на планете в момент нападения инопланетян, хоть и являлись представителями разных рас, но родились точно на Земле. Семьи дипломатических служб десятилетиями работали на планете.
Пока никаких признаков, что девочке больно, я не заметил. Специальная гелиевая основа кресла уменьшала нагрузку на тело. Другой вопрос, зачем мы понадобились кваи? Помню, что в новостях упоминали о захвате пленников из числа военных. Но то были взрослые люди. К чему забирать детей?
Чем больше я думал на эту тему, тем больше пугался. Вдруг нас на опыты забрали? Или кваи употребляют людей в пищу? А если… и так до бесконечности, припоминая сюжеты самых страшных фильмов с подобной тематикой.
Внезапно ускорение прекратилось. А голову словно погрузили в вакуум. Кажется, такие ощущения возникают у всех, кто входит в пространственную Петлю? И это означает, что мы сейчас преодолеваем огромные расстояния, удаляясь все дальше от Земли и надежды на спасение.
На выходе из Петли было несколько минут состояния невесомости, а потом заработала искусственная гравитация. И уже вскоре двери бокса распахнулись. Двое здоровенных вояк кваи что-то прощелкали на своем языке и кивнули на выход.
Естественно, дети спешить не стали. Вернее, никто не пошевелился. Тут же был убит ребенок, сидящий ближе к выходу.
Такой «стимул» подействовал. Я наши ремни отстегнул и шустро выбрался из кресла, а потом и Лелю за собой потащил. Но, споткнувшись о чьи-то останки, малышка начала поскуливать. А я впал в состояние паники. Не за себя боялся. Помнил, как безжалостно убили братишек только за то, что малыши не смогли сдержать эмоции. Оттого я продолжал вести Лелю к дверям, тихо нашептывая ей на ухо: «Звездочка, звездочка, освети дорожку…»
Не то родная речь, не то такой странный отвлекающий фактор помог, но Леля притихла, и мы без вопросов прошли мимо военных и двинулись по коридору куда-то вперед. Прошли немного, и снова нас загнали в большое помещение. Гладкие стены, ровный пол, приглушенный свет.
Когда все собрались в этой комнате, вошел один из кваи. Что-то прощелкал (типа речь сказал). Потом в стене приоткрыл люк и вытащил из ниши странный прибор. Тут же инопланетянин схватил одного ребенка и водрузил сооружение на голову. Оказалось, что этот шлем - своеобразная машинка для бритья.
И минуты не прошло, а испытуемый уже сиял чистым, гладким черепом. Отчего-то мальчику это показалось страшным (а может, больно было?). Он заревел, и довольно громко. Реакция кваи на подобные эмоции всегда одна – разряд из оружия в район сердца. Трупик инопланетянин выкинул в коридор и жестом пояснил, что подобную процедуру бритья должны пройти все.
Больше всего я переживал, что Леля расплачется. Представители Мара буквально помешаны на собственной красоте. А волосы один из атрибутов внешности. Снова я пел тихо песенку, успокаивая девочку. Сам, естественно, первым обрил голову, показывая Леле пример. Больно, между прочим, не было. Просто дети уже всего боялись, тем более нового и изготовленного кваи.
Когда последний пленник лишился волос, нас повели на прочие процедуры. За время раздевания и последующей обработки в камере дезинфекции мы еще с десяток детей потеряли. Девочки-подростки отчего-то смущались. Лично мне было уже наплевать. И лишаться жизни из-за каких-то предрассудков я не собирался. Казалось бы, столько всего случилось за последние сутки, а желание жить у меня не пропало.
И то, что очень хочу пить, ощущал все сильнее. Но кваи об этом тоже не позабыли. В следующем помещении для нас была оборудована «кормушка». Не знаю, как еще по-другому описать этот комплект из шлангов и трубок. Чтобы попить, требовалось подойти к одной из трубок и присосаться. Вообще-то мне удалось глотнуть всего пять раз, и жидкость закончилась.
Кваи же, следящий за нами, показал на второй комплекс с трубками. Тот был с питанием. Я оказался не настолько голоден, чтобы три глотка этой смеси проглотить. Но пока я держал во рту эту дрянь, размышляя, куда её выплюнуть, надзиратель уже успел пристрелить одного из детей, что также не смог принять такую пищу.
Стимулы эти инопланетяне умели подбирать серьезные. Еще мгновение назад я планировал блевануть, а тут сразу всё проглотил и обеспокоенно стал ждать Лелю. Малышка тоже набрала в рот смесь и, ощутив её мерзкий вкус, замерла в нерешительности. А я даже уговаривать ее не стал. Быстро опустился на колени и, обхватив своими губами рот Лели, высосал из нее это подобие пищи.
Трудно сказать, заметил надсмотрщик мой маневр или нет, но наказания не последовало. А на выходе нам всучили странные балахоны наподобие длинных сарафанов.
Размер был один на всех. То есть мне эта рубаха доставала до колен, а Леля полностью в ней утонула. Пришлось ей приподнимать подол, чтобы не наступить на него. И снова мы вернулись в первый зал, где нам стригли волосы. Похоже, это будет наше место проживания. Да и примыкающая туалетная комната могла быть только рядом с жилым помещением.
В тот туалет очередь выстроилась почти сразу. Леля давно бормотала, что хочет «пи-пи». Попутно я узнал, что всеобщий язык малышка все же понимает. Наверное, только в моменты страха или забывает, или ей проще успокоиться, слушая марийскую речь. А я для себя решил, что начну срочно учить этот язык. Похоже, только так смогу уберечь и успокоить девочку. Она внезапно оказалась для меня самым важным существом в галактике. Без нее у меня пропадет стимул к выживанию.
Именно выживание, а не жизнь. Те условия, в которых мы оказались, годились для содержания животных, а не людей. Размеренный распорядок дня, строгий надзор и смерть за любое ослушание.
Так мы и продолжали жить день за днем на звездолете кваи. Для чего нас пленили и какие цели преследовали кваи, никто так и не понял. Но все приказы дети выполняли. Непослушных среди нас не осталось. Всех, кто хоть как-то возражал или паниковал, уже давно убили. Из двух сотен детей, что смотрели спектакль в убежище, выжило не больше сорока.
========== Часть 4 ==========
Время шло, а в нашей жизни ничего не менялось. Утренний подъем по сигналу. Затем ежедневное бритье головы, прием пищи и возвращение в «камеру». Через пару часов снова приходилось идти и глотать ту жрачку, а потом в туалет.
С Лелей мы немного приспособились питаться. Она обычно делала два глотка, а третий я высасывал изо рта малышки. Ни чувства брезгливости, ни чего другого не испытывал. И, кажется, дополнительное питание делало меня чуть сильнее. Как-то эта жижа была сбалансирована. Парнишки-земляне примерно моего возраста уже через несколько дней в заключении сильно ослабли. Все же эти порции были рассчитаны на детей старше Лели, но младше десяти лет. И то, что питались мы семь раз в сутки, не помогало насытиться. Я тоже постоянно испытывал чувство голода.
Давно перестал обращать внимание на вкус еды. Главное, что в желудок что-то попадает, тем более что увеличивать порции кваи не спешили. А тех, кто пытался силой отобрать еду у малышей, надзиратели тут же пристреливали.
Так что дней через десять наш состав полностью сформировался. Тихие, не истеричные, послушные дети выжили после того отбора, что проводили инопланетяне.