<p>
В небе висят тяжелые свинцовые облака, на западе занимается зеленоватое ядовитое свечение – верный предвестник выброса. Скорее всего, у меня не больше полутора часов, чтобы найти мало-мальски пригодное укрытие. Иначе за пару минут схвачу дозу не хуже, чем за часовую прогулку по Светящемуся Морю. Да и кислотный дождь – не самое приятное погодное явление.
Хорошо, что здесь неподалеку полуразрушенный хутор с подвалом. Заодно посплю.
Ветер бросает в лицо взвесь из сухой бетонной пыли, мелкого мусора и еще черт знает чего. В нос бьет тяжелый запах мертвечины и гнили. Надо думать где-то здесь разлагается пара, а то и тройка рейдеров. Ребята из Братства не заботятся о том, чтобы убрать за собой после зачистки.
Впрочем, разлагающийся на свежем воздухе труп сейчас не удивит даже ребенка.
Хоронят только близких. Тех, кого действительно не хочется оставлять на растерзание бродячим собакам и прочей нечисти.
Рейдеров же с удовольствием скормили бы псам и живьем. Тем более ни у кого не возникает желания закапывать их вздувшиеся, погрызенные собаками и кишащие опарышами трупы. Особенно на ничейной территории.
– Плохое мясо, – бурчит за моей спиной Силач.
Это он прав. Хотя я все равно не позволяю ему жрать человечину. Что его, кстати, очень бесит.
Силач – супермутант. Гора мышц, обтянутых оливковой кожей. Лысая башка, неумение связывать слова в полноценные предложения и никак не сочетающийся со всем этим пугающе умный взгляд.
И иногда мне кажется, будто он видит меня насквозь. Смотрит, склонив бугристую, исчерченную шрамами голову набок. Хотя магия момента исчезает, стоит ему только открыть рот.
Я встретил его на самой верхушке Тринити Тауэр. Запертого в клетке с каким-то нелепым фриком в штопанном костюме – любителем классической литературы, а в частности Шекспира.
Мужик явно крепко приложился обо что-то головой, прежде чем отправиться заниматься просвещением супермутантов. Вряд ли они оценили бы даже сказку про колобка, что говорить о Макбете.
Хотя вот силач оценил. Словосочетание «бальзам прекраснодушия» крепко засело в его «проапгрейденном» радиацией мозгу, как и желание этот самый бальзам заполучить.
И я, шутки ради, пообещал ему, что помогу в этом нелегком деле. Чего только под «винтом» не скажешь.
Что? Ах, да... Я же, как это было принято говорить двести лет назад, наркозависимый. Благо наркоту в Пустоши достать проще, чем еду.
Правда, Силач это ненавидит. И каждый раз, когда я, забившись в относительно сухую и безопасную дыру, удалбливаюсь по самые ногти, укоризненно бормочет под нос, порой угрожая даже уйти восвояси. Но всегда остается. И когда я прихожу в себя, он неизменно сидит рядом, положив на колени свою винтовку и смотрит. Просто молча пялится на то, как я блюю на засранный пол, матерюсь и жадно глотаю воду из фляги.
Наверное, если бы не он, меня давно либо сожрали бы твари, либо пристукнули рейдеры. Валяющееся в отключке тело – лакомый кусок и для тех, и для других.
Хотя, не будь Силача рядом, я никогда не позволил бы себе... Или позволил? Черт его знает. Сейчас я уже ничего не могу сказать с уверенностью.
Кроме того, что доверяю Силачу безоговорочно.
От человека, которым я был двести лет назад, давно не осталось ничего, кроме порядком истрепавшейся оболочки.
Я даже не могу вспомнить лица жены. Все, что было «до» – стерлось как рисунок на песке после прилива.
Как будто я помню, что такое песок и прилив.
– Силач что-то слышать! – в голосе супермутанта тревога.
– Что там? – карабин оказывается в руках словно сам собой. Это уже даже не рефлекс, а инстинкт.
В прицел видно только иссохшие изломанные кусты, заросшую ряской лужу и развалины хутора. Но причин не доверять у меня нет. Органы чувств у супермутантов развиты куда лучше, чем у людей.
– Силач чуять, – он перехватывает винтовку. – Человеки. Много оружия. Плохой день.
Плохой – это слабо сказано. Батарей к карабину у меня осталось до смешного мало. Выброс уже вот-вот начнется. А рейдеры, когда их много, становятся опасными противниками.
Кого ж еще здесь можно встретить, кроме этих ублюдков.
Самое смешное, что утром я обменял пистолет и коробку патронов к нему на пару стимпаков и упаковку антирада. А оставшиеся крышки потратил на жратву.
Ну, зато если подохну, то сытым.
Мысль вызывает нервный смешок.
Силач оборачивается, смотрит с подозрением. И спустя пару секунд выдает:
– Человеку смешно? Силач сказал смешное?
– Лучше заткнись, – советую ему и снова приникаю к прицелу.
Их пятеро. Вооружены до зубов. Судя по тюкам, что они свалили у люка, ведущего в подвал – караван.
Остановились переждать выброс. А это автоматически обозначает то, что мне его переждать не светит.
В небе уже грохочет. Черное брюхо нависшей тучи периодически вспарывают ветвистые молнии.
Если не выбью ублюдков с хутора – подохну.
– Человеку надо прятаться, – Силач словно читает мои мысли. – Силач помогать.
Каким бы тупым Силач иногда не казался, тут он прав. Другого выхода у меня нет. Либо сдохнуть в поле от радиации, либо попытаться отбить хутор.
И едва я, приняв решение, делаю шаг, тишину распарывает сухая очередь, Силач рычит, хватаясь за плечо, меж его пальцев течет красное.
Засекли.
Время словно замирает. Я не чувствую ни страха, ни возбуждения. В перекрестье прицела видна каждая деталь. Потертая кожаная куртка, криво склепанные железки, которые рейдеры зовут броней.
Выдох и выстрел.
Голова взрывается красным. Как спелый арбуз. Минус один.
Время возвращается в привычное русло. Я делаю еще пару прицельных выстрелов, попадаю еще одному уроду куда-то в район шеи.
– Силач не чувствовать боли! – ревет супермутант. – Поиграем, человечек!
Обычная его ахинея.
А к нам, между тем, уже бегут. Силач палит без разбору, как всегда забыв о том, что патроны нужно экономить.
Впрочем, в двоих ублюдков он попадает. Что уже хорошо.
Я судорожно меняю батарею, палец ложится на спуск. Привстаю, чтобы сделать очередной выстрел, а дальше...
Дальше все происходит, словно в замедленной съемке. Граната подскакивает на камнях, отблескивая ребристыми боками. Я словно со стороны наблюдаю за тем, как мое тело, совершенно отдельно от разума, совершает совершенно немыслимый прыжок. Но почему-то не в сторону проржавевшей бочки – единственного предмета, который мог бы послужить укрытием, а к Силачу. На землю мы летим вместе.
Боль обжигает. А потом я с облегчением проваливаюсь в блаженную тьму.
***
Я прихожу в себя резко, как будто кто-то нажимает кнопку включения. Под головой что-то удобное. Вроде бы даже теплое. Удивленно дергаюсь, пытаясь повернуться. Но сделать это мешает боль. Такая, что перед глазами словно все взрывается. Но вместо крика из горла вырывается только хриплый сип.
– Пусть человек лежать спокойно, – голос Силача неожиданно успокаивает. Сразу появляется неуместное ощущение безопасности.
– Что... произошло? – едва складываю эти слова пересохшими губами. Во рту отчетливый вкус крови.
– Рейдер кинуть штуку, – гудит Силач. И я чувствую вибрацию от его голоса. Выходит... Ну, да. Я лежу головой на его коленях, прижимаясь ухом к животу.
Понятно, откуда такая вонь.
Впрочем, сам я пахну не лучше. Так что жаловаться не на что.
– У человека болеть бок, – продолжает Силач, а я, опустив глаза, понимаю, что он прижимает к моему правому боку окровавленную тряпку. – Большая рана. Кожу сожгло, – ага, значит зажигательную кинули. Повезло, что не осколочную. – Силач вколоть человеку его лекарство. Болеть меньше.
– Спасибо, – хриплю.
А супермутант вдруг заглядывает мне в лицо и, спустя паузу, говорит:
– Силач выучить новое слово.
– И какое? – говорить мне больно – наверняка сломаны ребра. Но узнать, что за слово выучило это недоразумение – все равно интересно.
– Силач выучить «уважать», – он выговаривает это старательно, словно репетировал. – Да. Силач уважать человека. Человек слабый, шкура тонкая. Но человек стал спасать. Сильный воин.
Хочется съязвить, но я просто говорю:
– Спасибо. А что... Что рейдеры? Ты их завалил?
– Силач убить всех врагов, – в голосе супермутанта проскальзывает гордость. – Потом взять человека и отнести в укрытие. Прятать от выброса. Сидеть еще до вечера. Потом идти в город, лечить бок.
А доживу ли я до вечера?
Судя по тому, сколько крови на тряпке... Даже не хочу знать, что под ней.
Перед глазами все плывет. Похоже, сейчас я вырублюсь снова.
Какая же все-таки у него горячая кожа. Словно на обогревателе лежу. Забавно... Будь моим напарником человек – мой труп, скорее всего, уже заносило бы радиоактивной пылью.
Что у меня под спиной? Камень что ли?
Пытаюсь двинуться, но только бестолково дергаюсь. Бок обдает обжигающей болью, инстинктивно хватаюсь за него, но натыкаюсь на лапу Силача.
– Болеть? – сочувственно спрашивает он.
– Болеть, – отзываюсь.
– Пусть человек терпит, – Силач вдруг накрывает мою руку своей лапой. – Силач охранять его. Силач быть рядом. Силач не бросить.
В горле у меня почему-то перехватывает. А супермутант продолжает добивать:
– Силач быть с человеком не из-за бальзама. Силач быть теперь просто так. Силач и человек – напарники. И еще... Слово забыть... Как у человеков называется? Когда два вместе?
– Друзья? – спрашиваю это у облупленного потолка.
– Не так, – супермутант мотает головой.
– А как? – я чувствую, как волнами накатывает холод.
– Не знать слово, – беспомощно отзывается Силач. – Не знать!
– Не парься, – шепчу. – Я и так понял.
– Хорошо, – я слышу, как супермутант облегченно вздыхает. – Силач глупый. Не знать слова. Но Силач старается. Силач будет говорить хорошо. Скоро. Для человек. Выучит правильное слово.
В ответ я криво улыбаюсь. Вряд ли для такого найдется правильное слово. </p>