Значит, Молдер все же опять иронизировал.
Извлечь Дэйва из-за окна не составило большого труда, хотя лягался он так, что Молдеру в какой-то момент захотелось разжать руки. Он ничем не рисковал, — до мягкого, напоенного водой газона под окном было не более четырех футов. Но — гоняйся потом за резвым сатанис-том по всему городку. Нет, рк лучше выдернуть его, как репку.
Еще раз извинившись перед миссис Пэддок и ребятами, они вместе с Дэйвом вышли из класса и, ткнувшись на пробу в несколько дверей, уединились в одной из пустых аудиторий. Дэйв все порывался что-то колкое говорить, но ни Скалли, ни Молдер не реагировали, целеустремленно сопровождая ершистого ученика к более удобному для беседы месту.
Стоило, однако, усесться друг напротив друга, Дэйв как воды в рот набрал. Скалли держала раскрытый блокнот и ручку наготове, но некоторое время агенты и парень лишь молча фехтовали гневными взглядами. Наконец Молдер негромко спросил:
— Ну и как? Восстал?
У парнишки задрожали губы. Взгляд его спрятался, как голова черепахи в панцирь.
— Часто вы камлаете? — спросил Молдер.
— Я вообще никогда этим не занимался! — крикнул Дэйв, явно пытаясь наглостью прикрыть и задавить собственный страх. — Вы мне это не пришьете!
— А что пришьем? — еще тише и еще мягче спросил Молдер. Вот в такие мгновения Скалли восхищалась им. И даже гордилась тем, что ей выпало работать с агентом такого класса.
Но потом, оставшись с нею наедине, он опять начинал нести какую-нибудь бредятину, — и у нее буквально зубы сводило от сознания того, что она навек обречена таскаться с ним вместе по всем его окаянным капищам, стойбищам, кладбищам и взлеталищам…
— Ничего не пришьете! — истерически выкрикнул Дэйв. Он был уже готов, Фокс откупорил его в две реплики. — Мы с Джерри лучшие друзья! Я ничего не делал!
— А что случилось с Джерри? — удивленно спросил Молдер.
Дэйв сглотнул.
— Его убили… — сказал он тихо.
— Откуда ты знаешь?
— Сказала миссис Пэддок перед уроком… Что его нашли утром в лесу.
— А ты разве не был там с ним вместе?
— Был, — едва слышно прошелестел Дэйв. — Только я не видел ничего. Как крысы наползли, так мы все дунули кто куда. И больше я не видал его вообще.
— Крысы?
— Ага. Чертова прорва крыс вдруг!
— А жаб не было?
— Жаб? — удивился Дэйв. — Не… Жаб мы б не испугались. Хотя девчонки — те могли бы…
— Ага, девчонки.
Виртуозно. Дэйв совсем сник.
— Какие девчонки были с вами?
— Кэй и Андреа, — понуро и покорно проговорил Дэйв.
— С ними все в порядке?
— Да, на уроке парятся.
— Крепкие у вас нервы, ребята.
— А что делать?
— Понятно. Зачем вы пошли к Ведьмину алтарю?
Дэйв нервно облизнул губы. Глаза у него бегали.
— Кто зачем. Повыпендриваться, скорее всего. Ну, и телок своих попасти, конечно…
— А зачем ты брал в библиотеке книжку про культы?
— Так я ж в этом ни бум-бум. А кому хочется выглядеть дураком, когда телка рядом? Я им такой цирк закатил… — но тут он осекся, видимо, вспомнив, чем завершился этот веселый цирк.
— Ты понимал, что из этого может получиться? — спросила Скалли.
— Ну откуда мне было знать? — опять выкрикнул Дэйв, едва не плача. — Откуда? В башке не укладывается!
— Что именно не укладывается?
— Что, что… Известно, что. Он так и не ответил.
— Почему же ты сейчас побежал, если не убивал Джерри? — снова взял слово Молдер.
— Со страху, — честно ответил Дэйв.
— Неркели нас испугался?
— Вас? Нет… — он помолчал, а потом, понизив голос и наклонившись к Молдеру, сказал: — Ведь мы, наверное, правда какого-то черта вызвали… Понимаете? Он Джерри и убил! А я теперь доказывай, что не я!
Откинулся на спинку стула. Шумно перевел дух.
— Вот только не знаю, какого черта он это… — добавил он и опять осекся. — Ой. Черт какого черта… Какого черта черт…
Он нервно хихикнул. Потом коротко засмеялся. А потом, колотясь, как в припадке, начал хохотать.
Там же 13.18
Страшно.
Даже подумать нелепо, что еще вчера вечером было скучно от обыденной жизни. О, если бы вернулось это чувство накатанной колеи, в которой движение равнозначно покою и не может случиться ничего страшнее, чем ссора с домашними или несвоевременный дождь! Только бы вернулось! Только бы снова стало скучно!
Вот теперь — не скучно.
Страшно.
— Один из вас убил Джерри Стивенса, — жестко проговорил Джим Осбери. — Кто это сделал? Зачем? Мы все здесь свои. Пусть тот, кто это сделал, скажет все откровенно.
— А может, это ты его убил? — нервно почесывая щеку, проговорил Пол Витарис.
Они стояли у двери, за которой, они это знали, шел допрос.
Джим тяжело вздохнул.
— Нет, это не я, — сказал он очень спокойно.
— Кто, кроме нас, может знать обряд вызова? — спросил Пит Калгани.
— Обряд — не проблема, он описан в сотнях источников, — нетерпеливо встряхнул головой Джим. — Почему обряд подействовал, вот вопрос!
— Жаль, мы его не успели опробовать, — проговорила Дебора Браун.
— Вот уж теперь мне этого совершенно не жаль, — очень от души возразил Пол, и Джим не выдержал — улыбнулся.
— Среди нас есть кто-то, — вполголоса продолжил Пол. — Неужели вы еще не почувствовали? Я ощущаю присутствие. Присутствие гневное. Кто-то пришел карать.
Дебора Браун поежилась, пряча глаза. Пит Калгани нервно протирал очки, сажал их на нос и снова снимал, чтобы протереть. У Джима Ос-бери прыгали скулы , — и глаза пылали.
— За что? — с искренним недоумением спросил он.
Пол чуть пожал плечами.
— За все… — ответил он.
— Может быть, — вдруг сказал Пит, — эти его найдут?
И качнул головой в сторону двери.
— Эти? Того, кто пришел карать? — и Дебора надрывно, протяжно рассмеялась.
— Хотя бы выйдут на него и так укажут нам, кто. А потом… потом — мы уже сами.
Дверь с шумом раскрылась, вышел Дэйв. С удивлением глянул по сторонам и, не желая встречаться с членами комитета даже взглядом, заторопился в свой класс. Следом за ним показались агенты.
— Вы его отпускаете? — громко спросил Джим.
— А почему бы и нет? — вопросом на вопрос ответил Молдер. — Улик-то против него никаких.
— Улик никогда не бывает, — непонятно проговорил Джим. Молдер внимательно посмотрел на него, потом повернулся к Скалли. Скалли хмурилась.
— Вы, видимо, большой специалист в криминалистике, — сказала она.
— О, нет, — холодно улыбнулся Джим. — Но мы слышали, что Джерри Стивене был зверски убит в процессе осуществления некоего зловещего ритуала. А эти два приятеля в последние недели буквально свихнулись на черных мессах и подобной ерунде.
— И как вы объясняете это внезапное увлечение? — быстро спросила Скалли.
Джим неопределенно качнул головой.
— Это плоды современной цивилизации, — с какой-то очень личной озлобленностью проговорила Дебора Браун. — Она докатилась и до наших тихих мест. Сатанинская музыка клипов… Телевидение, книги, культ насилия и жестокости. Это не проходит бесследно для неокрепших детских душ!
Пит Калгани несколько раз кивнул.
— Они охотятся за детской невинностью и пользуются ею! Дети развращаются, сами того не замечая — и потом, стоит лишь пальчиками кому-то щелкнуть, они уже готовы на все!
— Они? — с напором переспросила Скалли. Молдер, очевидно, утратив интерес к разговору, отошел к затаившемуся в углу умывальнику и несколько раз ополоснул лицо. Скалли удивленно и чуть обиженно проводила его взглядом.
— Они, — с вызовом повторил Пит.
Скалли встряхнула головой. Он действительно очень устал, подумала она, пытаясь внутренне примириться с поведением напарника. Наверное, засыпает на ходу. А мне надо продолжать этот странный разговор. К чему они подталкивают нас? Пока не понимаю.
— Бюро в течение семи лет проводило тщательный анализ проблемы и пришло к выводу, что среди совершившихся за это время преступлений, в том числе и убийств, не было ни одного, которое можно было бы доказательно считать культовым или ритуальным. Маскировка под это — бывает. Но подоплека всегда оказывается вполне мирской.
— Эдгар Гувер до конца своих дней так и не поверил, что мафия есть на самом деле, — ядовито сказал Пит.
— Послушайте, — терпеливо ответила Скалли. — Если посчитать все убийства, которые сопряжены со странными обстоятельствами, у которых как бы отсутствует мотив, которые на первый взгляд выглядят как обряды, — тогда пришлось бы признать, что мы имеем дело с тысячами ритуальных убийств ежегодно!
Некоторое время все молчали. На чувственных губах Деборы Браун проступила сытая улыбка удовлетворения. И тут Скалли с ркасом поняла, что ее собственные слова могут иметь, по крайней мере, два смысла. По крайней мере, два.
— Наконец-то вы начинаете понимать, с чем столкнулись, — тихо проговорил Джим Осбери и, широко шагая, пошел прочь. За ним потянулись остальные, — а Скалли растерянно смотрела им вслед.
Прошло, наверное, минуты две, прежде чем она набралась духу подойти к Молдеру. Тот, словно был тут совершенно ни при чем, так и не завернув кран, продолжал с детским изумлением смотреть на бодро журчащий в раковине водоворот.
— Ну, что ты тут нашел, Фокс? — тихо и утомленно спросила Скалли. Он молчал. — Может, хочешь поиграть в кораблики? Весенний ручеек бежит, сверкает, плещет…
Он не ответил и даже не обернулся к ней. Странный. То не отходит от нее и, кажется, шагу сам ступить не может, — а то словно не замечает.
— Какой-то массовый психоз, — сказала Скалли.
Еще один термин, подумал Молдер, глядя на воду. Надежный, как вольтметр.
— Мы начали с обычного убийства, а не прошло и четырех часов, как докатились до черной мессы и ритуального заклания. И это в каких-то ста милях от Бостона! Честно слово, можно подумать, что мы, по меньшей мере, на Гаити. Или в джунглях Конго.
— Вода, — сказал Молдер.
— Что?
— Вода. Я бывал на Гаити. Даже там Корио-лисово ускорение действует так же, как везде в северном полушарии. Поток воды закручивается по часовой стрелке. А здесь — посмотри.
Скалли, чувствуя себя очень глупо, наклонилась над раковиной, негодуя на Фокса за то, что он заставляет ее делать такие вещи. Словно меня вот-вот стошнит, брезгливо подумала она.
Брызгаясь и шумя, поток воды из крана бил в металлическое дно раковины и закручивался над отверстием трубы веселой спиралью.
Справа налево.
Некоторое время Скалли молча смотрела, как мир встает с ног на голову. Потом едва слышно спросила:
— И что это значит?
— Это значит, здесь происходит… что-то. И если это массовый психоз, то вовсе не здешних жителей. А всей здешней природы. Крысы. Жабы. Вода. Что дальше, Дэйна?
Там же 13.44
Миссис Пэддок не было ни страшно, ни скучно. Ей было интересно и немного весело. Как опилки, думала она. Просто-напросто металлические опилки на листе бумаги. Все вроде бы разлеглись, как им удобней оказалось, — но стоит снизу поднести никому не видимый магнит, они мигом выстраиваются, как безмозглые солдаты на смотру, одними и теми же примитивными кривыми. Из века в век. Средства транспорта меняются, оружие меняется, фасон одежды меняется, — а кривые все те же. Меняется лишь то, чем. А зачем — остается одним и тем же, аминь. Дрркелюбно кивая ученикам, вереницей подходившим к ней, чтобы сдать только что написанные тесты, она укладывала исчирканные торопливыми ученическими крестиками и галочками стандартные бланки с вопросами в левый ящик своего стола, на всякий случай не давая никому из детей увидеть, что в нем еще лежит, — ведь дети могли бы испугаться; и предвкушала следующий урок.
Собственно, это должна была быть лабораторная.
Когда рука об руку к ее столу подошли Андреа и Кристиан, миссис Пэддок, взяв их листки, кивком задержала подавленных девочек.
— Вам сейчас трудно, дорогие мои, — сказала миссис Пэддок. — Поверьте, я вас очень понимаю. Такое нелегко пережить, особенно в вашем нежном возрасте. И поговорить не с кем. Со взрослыми бывает так сложно порой… Именно когда нужно выговориться. С родителями хорошо беседовать о повседневных пустяках, о праздничном пироге или платье, а вот когда наступает минута горя, до них ведь не докричишься, да?
Девочки удивленно молчали. Миссис Пэддок смущенно улыбнулась.
— Я это к тому, что вы ведь рке и сами совсем взрослые. Если вдруг вам очень захочется поговорить, я всегда готова выслушать, дорогие мои. Всегда.
— Спасибо, миссис Пэддок, — сказала Кристиан; Андреа же, расчувствовавшись, лишь судорожно кивнула и всхлипнула, не в силах говорить. Миссис Пэддок ободряюще кивнула ей и несколько раз хлопнула в ладоши, обращаясь к классу:
— Переходим в класс для практических работ по биологии! Быстренько, быстренько! Время не ждет!
Как раз в этот миг в класс торопливо вошел Дэйв, и миссис Пэддок весело засмеялась:
— А-а, большой любитель открытых окон! Это и тебя касается! Тест ты не писал по вполне уважительной причине, — но поросят будешь резать, как все!
И с удовольствием отметила его затравленный взгляд.
Зал практических работ был раза в полтора больше, чем обычные классы. За остекленной перегородкой располагались кабинет учителя и холодильники для образцов, а посреди зала царил громадный стеклянный куб с вечно дремлющим громадным питоном, чья золотистая туша, так похожая на одну сплошную гигантскую мышцу невероятной силы — то сонную, то ленивую, а то на миг напрягавшуюся, точно армия перед броском к Заливу, — неизменно вызывала восхищение ребят.
Пока ученики рассаживались, пока Дэйв невесело отшучивался и огрызался в ответ на расспросы о том, что с ним делали настоящие спецагенты, миссис Пэддок выкатила из своего кабинета тяжелый бокс с образцами и, ничуть не затрудняясь, что говорило о ее недюжинной силе, повела его по проходу между столами, весело приговаривая:
— Не забудьте перчатки надеть! Собрались, собрались! Вы такие большие, вам не к лицу бояться крови! Годовые ваши оценки наполовину будут зависеть от того, как вы справитесь сегодня!
— А ведь по расписанию старика Кингли сегодня у нас не должно было быть никакой лабораторной, — шепнул Дэйв своей соседке спереди, красивой черноволосой Шэрон Осбери. У Дэйва уже дрожали руки. После вчерашнего ему особенно не хотелось кого бы то ни было резать. Шэрон кивнула. Девочке тоже было не по себе, и она все резче, все нервнее играла перекинутой через запястье дешевой цепочкой, непроизвольно бросая ее то влево, то вправо. А когда до Шэрон дошла очередь, и на стол перед нею шлепнулась розовая тушка новорожденного поросенка с запрокинутой головой и мучительно разинутой пастью под посиневшим пятачком, к горлу ее подкатила тошнота. Ой, мамочка, подумала Шэрон. Да как же я справлюсь. Да я же не справлюсь!
— Это считай что эмбрионы, — задорно продолжала говорить миссис Пэддок, раздавая образцы с невероятной скоростью, но без суеты, и не забыв даже кинуть одну из тушек дремлющему в своей стеклянной тюрьме питону, — но все органы у них вполне различимы. Вы должны извлечь легкие и сердце, а также провести тщательные промеры. Учитесь делать это быстро и хладнокровно, мало ли когда пригодится в жизни такое умение. Ну, а кто сумеет вскрыть сердце, получит дополнительный балл. Время — до конца урока.
— Если ты достанешь сердце, — я его вскрою, — отчаянно шепнул сзади Дэйв. Ему страшно не хотелось делать все это одному. — А потом моего так же вместе распотрошим.
— Ладно, — автоматически ответила Шэрон, стараясь не смотреть на розовый трупик. Он был такой маленький, такой беззащитный… Холодный, но не замерзший — видимо, миссис Пэддок заблаговременно отогрела образцы, потому что отвердевшую в холодильнике плоть скальпель не взял бы. За окном маячили на фоне серого неба золотые листья на ветвях росших вдоль стены кустов. На ветвях веселились и чирикали птицы. Живые. Их щебета не было слышно сквозь стекло, но Шэрон отчетливо видела, как раскрываются и закрываются их бодрые смешные клювики. Как было бы замечательно разрезать поросенка вслепую, так и продолжая смотреть на живых птиц. Тошнота усиливалась.