музыка и запах жарящегося шашлыка. Солнце уже в зените, и жар просто невыносим. Ты завидуешь плещущимся неподалеку малышам и ныряющей с головой девушке, но сидишь не шелохнувшись и безмятежно смотришь вдаль. Туда, где еще нет горизонта, но он скоро появится с первыми сполохами заката. Туда, куда потом будет звать тебя лунная дорожка, по которой захочется добежать до сказочной страны и прокричать:
– Я хочу покинуть бронзовую плоть, побежать босыми ногами по теплому песку и стать живым!
Пузырьки
Кажется, что на поверхности появляются буквы из пузырьков, и растворяются так быстро, что я не успеваю их прочитать. Я смотрю в темную глубину и хочу узнать ответ. Хотя, нужен ли мне ответ, да и на какой вопрос? В чем смысл жизни? Не. Какое у меня предназначение? Та нафиг. Как стать счастливой? Может быть. Ответ наверно есть. Может это пузырьки. Колючие, щекочущие пузырьки, которые возвращают наше, непрерывно улетающее в небеса сознание на землю. Чтобы хоть на миг постараться быть здесь и сейчас. И какая разница зачем, просто быть. Я есть.
Огни в темноте
Это всё-таки одна из прекрасных вещей в этом мире. Я помню свой печальный повторяющийся сон детства, как я падаю с необычайной высоты сюда, в себя. И тут совсем неуютно, тесно и холодно. Но откуда можно упасть, если падать так долго? Конечно со звезд, с самой большой и яркой, вот этой.
– Мама, что это?
– Луна.
Вот с нее.
Я стою босиком у двери балкона, прижимаюсь лбом к ледяному стеклу и смотрю на эти огни в темном небе и на Луну, с которой упала. Повторяющийся сон с возрастом стал сниться реже, но любовь к огням осталась.
Я люблю ходить в кино. В детстве я ходила туда редко. Родители выбирали фильм, узнавали, пустят ли со мной, а мне было все равно, что там показывают, потому что главными были три вещи. Вкусные пирожные в кафе кинотеатра, которые можно было взять с собой в зал и хрустеть назло так звонко, что порой оборачивались соседи. Красные бархатные дорожки, по которым так приятно ходить. И, конечно же, огни в темноте. Мигающие, сменяющие друг друга огни. Ты смотришь на них и тебе чуточку легче, ты чуть-чуть дома – на Луне.
Была еще елка. Прекрасная, пульсирующая разноцветными лампочками гирлянды. Все новогодние праздники, и даже пару недель спустя, мне разрешали засыпать, смотря на эту необычайную красоту. Они загорались и гасли, и вновь разрезали своим светом тьму и уходили в нее. Тому, кто изобрел елочную гирлянду, положен отдельный рай класса люкс. Самый райский, как эта бесконечная счастливая радость детских сердец. Изобретателю ночника тоже полагаются бонусы. Маленькая, уютная лампа, рассеивающая всех чудовищ, успевших поселиться в твоем маленьком сознании и почему-то обожающих устраивать массовый парад по ночам.
Как хорошо, что с годами растет лишь тело. И по-прежнему хочется смотреть на звезды в ночи, даже с ложью себе взрослому о том, что это романтично, поэтично и другой бред. Это огоньки из детства, огоньки в ночи. Они бывают разные – квадраты желтых окон в полу-спящем доме; фары бегущих машин; красные вспышки самолетов, идущих на посадку; бубнящий, мерцающий телевизор, под который засыпает отец; гирлянды осветительных столбов вдоль дороги маленького города, где ночью горят лишь они; технические прожектора на заводских конструкциях, издалека похожие на летающие тарелки, зависшие над землей. А еще светлячки – настолько волшебные, особенно если вокруг густой лес, темный, страшный, несмотря на то, что это лишь парк, и даже асфальтированная аллея не портит древнего, поднимающегося вдоль позвоночника холодного страха приходящей тьмы.
Физики выдвигают теорию, что все вокруг когда-то было вспыхнувшим огоньком в бесконечной тьме.***
Отражение было лучше оригинала, загадочнее, мягче. Оно несло чистую силу идеи без застывшей окаменевшей материи. Отражение колыхалось, жило и дышало, повинуясь течению мира, времени и самой жизни. Оно менялось, как и оригинал, но делало это более явно, отчетливо, артистично. Иногда заигрываясь этими изменениями настолько, что создавало заметные отличия. Это порой беспокоило внимательных горожан, которые вместо того чтобы погружаться в себя, любуясь бликами воды, изучали отражение города в ней.
Продавец мечты
– Сколько стоит ваша мечта? Сколько вы готовы за нее заплатить? Вот здесь простые. Недорого. А эта полка уже премиум класс. Есть еще эксклюзив на заказ. Очень дорогая. Одна в своем роде. И любая из них может стать вашей.
– Готов отдать жизнь.
– Зачем мне ваша жизнь? Я продавец. А времена рабства прошли. Что мне делать с вашей жизнью? Уходите и возвращайтесь с деньгами.
Дверь лавки закрылась, и когда входной колокольчик перестал звенеть, Лион спросил:
– Дедушка, ты же сам говорил, что настоящая мечта всегда стоит жизнь.
– Говорил.
– Он был готов платить.
– Ага.
– Почему ты не продал?
– Он не был готов платить мне. Тебе ведь нужны новые ботинки, а бабушке шаль.
– Я запутался.
– Мы лишь посредники в этой сделке, как и многие другие. Мы берем свою комиссию, и берем ее деньгами. А жизнь – является платой для самой мечты, которую получает человек.
– Значит, купить можно только одну?
– Некоторым удается сторговаться и оплатить своей жизнью несколько. Но не надо обманываться. Мечты всегда забирают свою плату.
Последний шедевр
Он знал, что скоро умрет. И за несколько дней до смерти он пришел на площадь перед музеем и, собрав людей, сказал:
– Я оставляю здесь свое вдохновение, потому что не вправе его брать туда, где не смогу творить, и после моего ухода каждый сможет любоваться им и использовать, если посчастливится.
Голос
– Почему ты сидишь и ешь колбасу?
– Не понял.
– Почему ты ничего не делаешь?
– А что мне делать?
– Почитай. Когда ты последний раз читал?
– В технаре.
– Ну вот, выучи что-нибудь.
– Нахрена?
– Чтобы стать лучше.
– Мне не надо.
– Всем надо. Совершенствование – путь всех мыслящих существ.
– Я уже.
– Этот путь бесконечен.
– Тогда вообще смысла нет.
– Ты заболел?
– Да вроде, в норме.
– Да где же, в норме. Ты посмотри, что с твоими чакрами!
– Икрами?
– С биополем. Оно все в омерзительных сгустках липкого страха, злобы и… О! А это зловонное зеленое пятно. Ты что, пил алкоголь?
– Ну да, бухнул вчера с друзьями.
– Да ты неадекватен.
– Адекватен, иначе бы не пришлось платить алименты.
– Ты несешь какой-то бред.
– Это ты несешь бред с какими-то икрами и чтением.
– Соберись, вставай, прими позу дерева.
– Какого дерева?
– А ты случаем, не падал? Тебя по голове не били?
– Били. Пару раз кирпичом, один раз монтировкой. Но все нормуль, зажило.
– Видимо, не все. Ты меня слышишь, понимаешь, но в остальном какая-то беда.
– Ага слышу, Гога сказал, что крутой приход, глюки и голоса.
– Ты под наркотой?
– Ага.
– О боже, Антон, ты что с собой творишь!
– Я Вася.
– Так, подожди. Москва, улица Талалихина, 18, квартира 5. Антон Бривко.
– Адрес этот. Антона тут больше нет. Теперь тут я живу.
– А где Антон?
– Этот чудик собрал свои кристаллы, ковры с вышивками, книги и укатил в этот, как его, шабан, шамбал. А мне пожить тут разрешил.
– Тогда все ясно. Ошибочка вышла. Мне замену на работе дали, а данные видимо старые. Извините за беспокойство. Кушайте дальше.
– Спасибо. Я провожу.
– Что вы, что вы. Лучше я сам. Приятного вечера.
Выход
Гремело. Ливануло. Выдохнул, словно ожил. Глубоко задышал влажным густым воздухом, словно наелся дождя. Вдалеке сверкало, озаряло черное небо фиолетовыми вспышками светомузыки. Большая ночная дискотека. Но это уже не важно, главное включило. Сел писать. Вот, пишу. Что пишу, еще неизвестно. Но уже пишу – это главное.
Осенним погожим утром она развешивала постиранное белье на веревке во дворе. Двор был старым, маленьким и тупиковым. Вокруг кусты, считающие себя деревьями, начинали красить первые листья в желтый цвет. Так оно и бывает. Вначале ты – крохотная очаровательная почка. Ты выглядываешь из кокона своим юным, еще нежно зеленым уголком. Потом набираешься сил и раскрываешь миру свою ослепительную сочную зелень. Поворачиваешься к солнцу и радуешься каждому дню. А потом это же солнце палит тебя своими обжигающими лучами, и ты огрубеваешь, темнеешь и покрываешься пылью. И вот солнце начинает жалеть тебя и светит реже и мягче. Но на смену ему приходит перерождение твоей дымной огрубевшей зелени в желтый саван, в котором ты отправишься в свой последний путь к тлену во имя вечной жизни.
Нина повесила последнюю футболку.
Кинула в пустой таз веревку с прищепками и пошла в дом. Сегодня ей исполняется сорок. Где-то в семь часов вечера. А до этого она упорно будет считать себя молодой и полной надежд женщиной. Так она решила утром. А после семи можно будет дать себе волю и нареветься всласть, жалея себя, свою никчемную жизнь и еще что-нибудь, что придумает в процессе. Тут главное начать, а остальное само вылезет, пока хватит сил.
Она надела единственные чистые джинсы, майку, взяла все деньги, которые были. Обнаружила, что мобильник разрядился, бросила его на кровать, и, накинув кепку, вышла на улицу. Руководствуясь странным порывом, направилась в порт. Почему бы не прогуляться по набережной, успокаивала она себя. Последние солнечные дни. У причала стоял лайнер, огромный и глянцево-белый. Она завороженно смотрела на него и, спустя пару минут, уже стояла у окошечка кассы. Спрятав билет в сумочку, она быстро направилась к трапу. Ступая по нему, качнулась и посмотрела вниз. Волны качались, она качалась, голова закружилась, и начали всплывать тревожные мысли. Ты, что творишь, дура? Зачем тебе билет? Ты хоть помнишь, куда его купила? Потом матрос подал ей руку и помог перейти на корабль, и мысли испарились.
Словно сказочная страна. Она явственно почувствовала себя Алисой, провалившейся в другое измерение. От этих мыслей она заулыбалась и бодро пошла по палубе навстречу своей новой судьбе.
Ночной дождь
Ускользающий холодный ветер бил в окно. Шумели деревья, и стук дождя по карнизам резал слух. Из щели в окне дуло, протяжно посвистывая при каждом порыве ветра. Что-то мерно било по водосточной трубе. Бом, бом! Хорошая атмосфера, чтобы сесть и жалеть себя, вспоминать свои неудачи, и печально сознавать, что многие мечты не просто нереализуемы, а даже не желанны самим тобой. Откуда они вообще берутся в моей голове? Чтобы было, по чем страдать такими ночами? Зачем мы придумываем себе несбыточную реальность? Хотим того, что нам по-настоящему и не нужно вовсе? Вот дай тебе это, прям сейчас, и ты скажешь: «Да зачем оно мне, заберите». А мечтать, и изводить себя тоской о недостижимом нам нравится.
Ибги
Ибги – мертво-живые существа среднего пола. Могут выглядеть как мужчина или женщина без ярких гендерных черт. Ибги порабощают чувства людей, вызывая к себе сильную эмоциональную привязанность, воспринимаемую зависимым, как любовную страсть. Не вступают в физическую близость, держат жертв на расстоянии, но регулярно откачивают из них энергию по каналу эмоциональной связи.
Несмотря на средний род для размножения требуется две особи. Они заключают энергетический паттерн на время создания потомства и вынашивают его вместе, хотя физически малыш находится в одном из ибгов, обычно женского внешнего вида, но бывают и исключения.
Ибги не очень привлекательны внешне. Они порабощают своих жертв энергией. Чтобы стать донором, ибгу не обязательно видеть или слышать, достаточно, чтобы существо вошло в контакт с биополем жертвы.
Донорами ибги становятся далеко не все. У ибги и его донора должны совпадать энергетические частоты ментальных тел.
Ибги любят массовые мероприятия, где присутствует выброс энергии и адреналина. Они часто занимаются экстремальными видами спорта, и выбирают профессии, в которых будут кумиром большого количества людей.
Еще одной отличительной особенностью ибгов является очень сильное обаяние. Они вызывают симпатию, умиление, в крайнем случае, латентный гнев порицания. Ибги, как говорилось ранее, могут привязывать к себе человека, как донора энергии, но при этом обычно имеют огромный круг обычных поклонников, которые слегка подпитывают их.
Ибги, при всей своей вампирской сути, очень хрупкие существа. Они не могут долго существовать без доноров, испытывающих к ним любовь. Поэтому очень редко можно встретить ибгу старше пятидесяти лет. Люди с возрастом охладевают в своих чувствах, и эмоциональные каналы, созданные ибгами, пересыхают. Ибги лишаются подпитки и теряют свое очарование, а с ним и шансы найти новых, молодых доноров.
Ибги часто выглядят истощенными, но при этом очень активными. Свой измученный вид они маскируют вредными привычками и модными тенденциями похудения.
Ибги почти непрерывно путешествуют. Это вызвано необходимостью держать доноров на дистанции и сбрасывать лишнюю энергию, которая порой переполняет ибгу с большим количеством доноров.
Ибга безразлична к своим донорам, поскольку является совсем иным существом, а любовь к бутерброду заканчивается печальным взглядом на опустевшую тарелку. Ибги никогда не убивают своих доноров, не осушают их до конца, но впавшие в зависимость теряют много энергии, испытывают неразделенную, по их мнению, любовь и более уязвимы из-за ослабленного состояния здоровья и психики. Именно по этой причине ибги удаляются от доноров на расстояние. Если игба долгое время находится рядом с донором, последний может умереть от истощения, нервного расстройства или совершить суицид.
С уменьшением доноров ибга начинает чахнуть. И после потери всех подпиток в скором времени теряет способность к существованию.
Бытует мнение, что ибги, подобно вампирам, могут впадать в спячку. Пробудить ибгу способен человек, оказавшийся в непосредственной близости и испытывающий яркие любовные чувства. Пробудившийся ибга сам привязывается к человеку, который его разбудил. И живет рядом с ним до конца существования одного из них или до следующей спячки.***
Яростный, разрывающий тебя изнутри, крик отчаяния и печали. Неумолкающий даже во сне. Беспричинный, не поддающийся логическому анализу, выжигающий все. Неумолимый, звенящий и безмолвный. Крик твоей души.
Дверь
В маленькой белой комнате на единственном стуле сидит распределяющий. Из-за его спины выглядывают белые игрушечные крылья. По правую от него сторону – дверь с надписью «Рай», по левую дверь «Ад». Он смотрит на третью, она отворяется и в комнату входит старичок.
– Я в раю? – спрашивает он.
– Пока что в распределительной, – отвечает распределяющий.
– Ну, тогда мне в рай. Я совершал только высоконравственные поступки.
– Расскажите.
– Я написал жалобу на одного сослуживца, злостного разгильдяя, разрушающего дисциплину коллектива опозданиями. Это послужило примером всем остальным и уроком для него.
Распределяющий закрывает глаза, и перед его веками разворачиваются картины. Молодой мужчина, в котором угадываются черты повествующего, вручает жалобу начальнику. Приказ об увольнении. Скандал, который устраивает жена уволенного, выгоняя того из дома. Грязный, заросший бедолага замерзает на скамейке в парке с недопитой бутылкой водки в руках.
– Я предложил несчастной женщине, понесшей ребенка развратом, право стать моей законной супругой.
Распределяющий видит, как девушка рыдает, съежившись на краю дивана, ее отец говорит, что она должна скрыть свой позор и выйти замуж за приличного человека, который так вовремя предложил свою поддержку. Она выбегает из комнаты, бежит по улице и бросается с моста.
– Регулярно давал чаевые своей домработнице, – продолжает старичок с довольным видом.
Распределяющий видит, как мужчина отсчитывает деньги и не замечает влюбленного взгляда домработницы.
– А это тебе на новое платье, а то ходишь как оборванка, кто на такую взглянет. Так и до старости в девках просидишь.
Она выходит за дверь и плачет, сжимая в кулаке купюры.
– Сколько тебе лет милая? Немолода уж, пора на приданное собрать, без приданного-то не возьмут, – смеется мужчина, вручая оплату за уборку в другой раз.
Домработница висит в петле, на ее туалетном столике маленькая фотография ее работодателя и коробка с деньгами.
– Спас ребенка от болезни.
Перед глазами распределяющего племянница старика, играющая с котенком.
– У него блохи, – говорит старик и уносит котенка.
По реке плывет барахтающийся мешок, из разорванного отверстия периодически показывается маленький кошачий нос.
Распределяющий трясет головой, сбрасывая наваждение.
– Пожалуй, хватит, – говорит он, берет старика под руку и ведет к двери с табличкой «Рай», прикладывает к ней руку, вокруг которой вспыхивает красное сияние.
Дверь отворяется. За ней стоят два человека с бумажными крыльями за спиной и широко улыбаются. Они подхватывают старичка под руки, и их улыбки становятся еще радостнее.
Дверь захлопывается. Распределяющий возвращается на свой стул.
В комнату входит мужчина.
– Где я?
– Распределительная.
Мужчина смотрит на двери позади человека, вздыхает.
– Мне наверно туда, – указывает он на дверь с табличкой «Ад».
– Я совершил много ужасных вещей.
– Перечислите.
– Я бросил женщину, которая меня любила, только потому, что чувства были невзаимны.
Перед глазами распределяющего женщина, обнимающая мужа с дочерью.
– А ведь мы бы с тобой не встретились, если бы я не выбежала той ночью под колеса твоей машины, – говорит она тихо.
– Я предал товарища, и соврал ему насчет перспектив в другом городе, желая лишь заполучить его должность.
Распределяющий видит, как мужчина провожает бывшего сослуживца на вокзале, как