Если оно окажется положительным, мы все будем очень Вам благодарны. Единственная просьба – не задерживать в таком случае с ответом. Дело в том, что в Ваши края как раз отправляется супружеская чета, которой я мог бы доверить девочку. Она доехала бы с ними до Бостона, а там они посадили бы ее на Белдингсвилльский поезд. Разумеется, дату ее приезда и номер поезда мы сообщим дополнительно.
Очень надеюсь, дорогая мадам, на скорый положительный ответ.
Искренне Ваш Иеремия О. Уайт.
Мисс Полли с хмурым видом засунула письмо обратно в конверт. Она уже послала вчера ответ, и заверила мистера Иеремию О. Уайта, что, конечно же, возьмет к себе девочку. «Если у человека так развито чувство долга, как у меня, – удовлетворенно подумала она, – он просто не может поступить иначе».
Мисс Полли вспомнила, как ее двадцатилетняя сестра Дженни, несмотря на протесты родителей, настояла на своем и вышла замуж за молодого пастора. А ведь за ней ухаживал богатый человек, и домашние считали, что она должна выбрать его. Но Дженни и слушать о нем не хотела. Богатый жених, с ее точки зрения, сильно проигрывал пастору, который был молод, беспечен и беден, зато обладал пылким сердцем. Дженни, не задумываясь, предпочла положению в обществе молодость и любовь. Словом, она стала женой миссионера и отправилась с ним на Юг.
С той поры родители разорвали с ней всякие отношения. Мисс Полли в то время было всего пятнадцать лет, но она хорошо запомнила эту историю. Родители не пожелали иметь ничего общего с семьей миссионера. Дженни какое‑то время пыталась наладить мир, и даже единственного ребенка, оставшегося в живых (остальные ее дети умерли), назвала в честь своих сестер Полли и Анны – Поллианной. Но и письмо, в котором она сообщала об этом, родные ответа не удостоили. Больше писем от Дженни не было. А несколько лет спустя из маленького городка на Дальнем Западе пришла короткая записка, в которой пастор уведомлял их о смерти жены.
Но и обитателей Дома на холме время не пощадило. Глядя на простирающуюся внизу долину, мисс Полли вспомнила все, что ей пришлось пережить за эти двадцать пять лет. Теперь ей уже было сорок, и она осталась совсем одна в этом мире. Отец, мать, сестры – все умерли. Уже много лет она была единственной хозяйкой этого огромного дома и крупного состояния, которое завещал ей отец. Иные из знакомых откровенно сочувствовали ее одиночеству. Иные даже советовали поселить в доме подругу или компаньонку. Но мисс Полли уверяла, что совершенно не жаждет общества, напротив, ей очень нравится жить в тишине и покое. И вот теперь…
По‑прежнему хмурая, с плотно сжатыми губами, мисс Полли поднялась со стула. Конечно, ей было чем гордиться. Она снова доказала себе, что у нее «достаточно развито чувство долга и хватает характера, чтобы жить согласно этому чувству». Но Поллианна… Надо же было догадаться дать ребенку такое нелепое имя!
2. СТАРЫЙ ТОМ И НЭНСИ
Нэнси яростно скребла и мыла в комнате на чердаке. Особенное внимание она уделяла углам. Это была поистине титаническая работа. Но усилия, которые вкладывала в нее Нэнси, свидетельствовали скорее о гневе, чем о слишком большом усердии. Да, да, именно гневе, ибо, несмотря на внешнюю покорность и почтительность к хозяйке, Нэнси совсем не была безропотным существом.
– Если бы я могла выудить на свет закоулки ее души! – возмущенно шептала она, вкладывая весь свой пыл в скребок, которым извлекла пыль из углов и щелей. – Уж я бы почистила эти закоулки как надо, – продолжала она, еще яростнее скребя пол. – И приходит же некоторым в голову запихнуть несчастного ребенка в такую комнату! Летом тут жарко, как в печке, а зимой как раз печки и не хватает. И это при том, что у нее дом в столько комнат, где все равно жить некому! «Подарить ребенка миру, в котором и без того много людей!» – свирепо передразнила она хозяйку.
– И что у нее только с совестью!
Нэнси с такой силой выжала тряпку, что чуть пальцы себе не вывихнула.
– В мире, может, и впрямь слишком много людей, – снова проворчала она, – только вот не детей там слишком много, а таких бессердечных особ!
Покончив с уборкой, Нэнси окинула маленькую комнату недовольным взглядом.
– Свою работу я, во всяком случае, сделала на славу, – выдохнула она. – Теперь тут нет ни соринки. Правда, – она невесело усмехнулась, – ничего другого тут тоже нет. Бедная крошка! Нечего сказать, хорошенькое местечко для одинокой души!
Гнев снова овладел ею и, выходя из комнаты, Нэнси изо всей силы хлопнула дверью.
– Ой! – тут же спохватилась она. Но сейчас ее даже не страшил выговор, который она могла получить от хозяйки за шум в доме. – Мне все равно, – пробормотала Нэнси. – По мне, так даже лучше. Пусть слышит, как я хлопнула дверью!
В тот же вечер, улучив свободную минутку, Нэнси разыскала старика Тома – садовника, много лет проработавшего у Харрингтонов. Она нашла его у клумбы. Низко склонившись, старый Том колдовал над цветами.
– Мистер Том, – начала Нэнси. Она быстро оглянулась и, убедившись, что за ними никто не следит, продолжала: – Вы знаете, мистер Том, к мисс Полли приезжает девочка. Она будет житье тут.
– Какая девочка? – с трудом разгибаясь, спросил старик.
– Такая. Она будет жить у мисс Полли.
– Болтай, болтай! Ты мне еще расскажи, что завтра солнце закатится на востоке.
– Да я правду говорю, мистер Том. Мне мисс Полли сама сказала. Эта девочка – ее племянница, ей одиннадцать лет.
Старик замер от изумления.
– Ну и ну! – воскликнул он, и его выцветшие глаза вдруг засветились каким‑то удивительно ласковым светом.
– Быть того не может, – продолжал он так, словно мыслил вслух. – И все‑таки, да. Ну да, так и есть. Больше некому. Другие две никогда и замужем не были… Нэнси! – радостно закричал он. – Да это, верно, маленькая дочурка мисс Дженни. Все‑таки Господь дал мне дожить до этого! Неужто я и впрямь увижу ее?
– А кто такая мисс Дженни?
– О, она была ангелом во плоти, – с нежностью прошептал Том. – Но старым хозяину и хозяйке она приходилась просто дочерью. Старшей дочерью. Когда ей было двадцать лет, она вышла замуж и уехала. Я слышал, она родила несколько детей, но все они умерли, кроме последней девочки. Вот она‑то, видно, и приезжает к нам.
– Ей одиннадцать лет.
– Вполне вероятно, – утвердительно кивнул головой старик.
– Знаете, мистер Том, она отвела ей место на чердаке. И как только ей не стыдно? – сердито проговорила Нэнси и не слишком дружелюбно глянула на хозяйский дом.
Старый Том нахмурился. Но мгновение спустя его губы скривились в усмешке.
– Представить себе не могу, как будет мисс Полли уживаться с ребенком, – проговорил он. Нэнси презрительно хмыкнула. I
– Что до меня, не представляю, как ребенок сможет ужиться с мисс Полли, – резко ответила она.
Старик засмеялся.
– Сдается мне, ты не слишком‑то любишь мисс Полли.
– Можно подумать, что ее вообще можно любить, – угрюмо отозвалась Нэнси.
Том как‑то странно взглянул на нее, потом опять склонился над клумбой.
– Конечно, ты и слышать не могла о любовной истории мисс Полли, – медленно проговорил он.
– Любовной истории? Мисс Полли? – вытаращилась на садовника Нэнси. – Вот уж никогда б не подумала, что с ней могло приключиться такое!
– Понимаю, понимаю, – кивнул головой старик.