Собака служебно обнюхала новых гостей, посмотрела на хозяйку и, получив подтверждение, что прибыли свои, удалилась в будку. Тетка смотрела на ребят и улыбалась.
— Здравствуй, тетя Люся, — тоже улыбнулся Генка.
— Ну, здравствуй, Геннадий Владимирович! — тетка не удержалась и обняла Генку за плечи.
Через час Витька и Генка сидели за столом, ели блины с яблочным вареньем и сметаной и пили черничный квас.
— Хозяйство у тети Люси знатное, — болтал Генка. — Есть грузовик, есть лошадь Березка, есть Буфер — это лохматая овчарка, ты его видел. Есть еще кот Чубайс, сокращенно Чуб. Вредная скотина, но он почти не показывается, боится Буфера. А еще есть утки, курицы и гуси…
Тетка вдруг погрустнела.
— А гуси у тети Люси, — продолжал Генка, — лучшие в области! Здоровенные, как поросята! Они по озеру плавают. Вот когда я на осенние каникулы приезжал, тетя даже бойцовых гусей завела. Они тогда, правда, еще гусенками были, смешные такие, шеи длинные… Сейчас, наверное, выросли совсем.
— Не выросли, Ген, — вздохнула тетка.
— Померли, что ли? — удивился Генка.
— Да нет, не померли. Утащили их. Почти всех.
— Если это ястреб, то его можно легко отпугнуть… — начал было Витька.
Тетка покачала головой.
— А кто ж тогда? — Генка отложил на тарелку половину блина. — Кто? Рысь?
— Щука, — сказала тетка.
— Как щука? — удивился Генка. — Как она в озеро-то попала? Озеро ведь с рекой не соединяется!
Тетка Люся махнула рукой.
— Весной вода поднялась — аж досюда чуть не дошла, половодье большое было, разлив. И озеро тоже залило. Видимо, щука тогда и зашла. А рыбы тут немного, так вот она, как рыбу всю сожрала, за утят и принялась. По пять штук в день утаскивала! Я сначала не замечала, а потом смотрю — все меньше и меньше их. Ну, я их на озеро выпускать и не стала. Так она за взрослых уток принялась! Плывет утка, потом как закричит — бульк! — и только пузыри по воде. А какие утки без воды… Или гуси… Все насмарку, все нарушается!
Тетка с горя даже несильно стукнула кулаком по столу.
— Да… — Витька тоже отложил вилку и посмотрел в окно. — Это ж просто челюсти какие-то…
Озера не было видно в темноте, но присутствие его угадывалось, как угадывается близость любой большой воды.
— Вот, — тетка развела руками, — не знаю, что и делать. Если она так и дальше будет — то весь выводок уничтожит, кредит отдавать нечем будет… Хоть в город езжай за рыбаками…
Витька с Генкой переглянулись.
— Тетя… — осторожно сказал Генка. — Тетя Люся, а давай мы эти Челюсти… ту щуку поймаем?
— Да бросьте! — тетка стала собирать со стола посуду. — Вы же отдыхать приехали, а не по озеру шастать. Да там и глубоко. Перетонете еще. Отдыхайте лучше.
— Рыбалка, — заметил Генка, — лучший отдых. И полезно, и интересно. К тому же мы очень хорошо плаваем, особенно Витька. Он у нас вообще, плавает, как… поплавок.
— Это точно, — согласился Витька. — Плаваю. И время у нас как раз есть. Сделаем крюков, [4] донок [5] и щуку эту поймаем…
— Это не наш путь, — перебил его Генка. — Это слишком долго и ненадежно. Крючки какие-то… Тетя, у тебя, кажется, ружье было?
— Было, — кивнула тетка. — И сейчас есть.
— Тогда не будем валять дурака, — сказал Генка. — Я эту щуку завтра просто пристрелю.
Глава 2 Ворошиловский стрелок
Генка и Витька дружат уже давно. Хотя совсем друг на друга не похожи. Витька длинный, худой и белобрысый. Генка невысокий, плотный и черноволосый. Генка хорошо разбирается в любой технике, от велосипеда до автокрана. Это потому, что он с самого первого класса переходил во все технические кружки и секции Дворца творчества юных. Витька любит читать и хорошо знает литературу, историю и биологию.
Это потому, что в начальной школе он частенько болел и от нечего делать перечитал всю родительскую библиотеку. Всю подряд.
Витька мечтательный. Генка практичный. И, казалось, ничего общего в них нет, но разные полюсы, как известно, притягиваются. Поэтому Генка и Витька дружили крепко. Впрочем, за годы дружбы ребята многое переняли друг от друга, хотя сами этого и не замечали. У Витьки появилась практическая жилка, и он научился вбивать гвозди, точить ножи и чинить мотоциклы. Генка стал как-то серьезнее, начал чаще думать и перенял у Витьки привычку смотреть на небо. Иногда они даже вместе сидели на крыше Генкиного сарая и глазели вверх до первой звезды. Отчего жители соседних домов называли их лунатиками и полуночниками.
Вообще, эту парочку знали все и в школе, и в округе. Знали и пытались придумывать им разные прозвища. Гвоздь и Мешок, Тонкий и Толстый, Жираф и Медведь. Но прозвища не приживались, потому что все они были не похожи на самих Генку и Витьку.
А прошлым летом к ним присоединился еще и Жмуркин. Так уж получилось.
В отличие от Генки и Витьки Жмуркин был продвинутой личностью. Он считал себя самым умным, зависал в Интернете, ходил по дискотекам и даже музеям, занимался фитнесом и читал журналы про фирменные часы и яхты. Но больше всего в жизни Жмуркин хотел стать великим кинорежиссером и разбогатеть. Первый шаг на этом пути Жмуркин уже сделал — он поступил уборщиком в кинотеатр, заработал денег и купил на рынке бывшую в употреблении восьмимиллиметровую кинокамеру. И теперь собирался снимать кино.
Самое забавное заключалось в том, что Витька и Генка не любили Жмуркина — он их раздражал. Но при всем при этом, когда Жмуркина долго не было рядом, им начинало его не хватать. Им не хватало его вредности и подколок. К тому же со Жмуркиным всегда можно было как следует поругаться. А это в дружбе очень важно. Для сброса отрицательной энергии. Между собой Витька и Генка почти никогда не ругались, а вот со Жмуркиным ругались охотно и с удовольствием. И если Жмуркин долго не заглядывал, они по нему начинали скучать. Хотя надолго Жмуркин никогда и не исчезал. А еще у Жмуркина была одна особенность — он всегда появлялся неожиданно и не вовремя.
Так они и дружили.
Правда, в гости к Генкиной тетке Жмуркин не поехал. Сказал, что у него и без того дел полно. В кинобизнесе каникул не бывает, заявил Жмуркин.
— Ну и болван этот Жмуркин, — Генка проверил на ногте остроту топора. — Лишил себя нормального отдыха.
Генка подбросил топор в воздух, попытался поймать за топорище, но не сумел.
— Не, — посмотрев на это, покачал головой Витька, — она тебе ружье не даст. Точно не даст. Кто же детям ружье дает?
— Во-первых, мы не дети, — Генка пристроил на колоде полено и прицелился топором.
Витька сомнительно хмыкнул.
— Во-вторых, тут с ружьями с семи лет ходят, — Генка размахнулся и ударил топором по полену.
Топор завяз в полене, и Генка принялся его вытаскивать. Лезвие глубоко вошло в древесину и назад никак не собиралось.
— Я же говорил тебе, что колуном [6] надо, — сказал Витька. — Топорами дрова только в кино рубят. В жизни — колунами. Вон, видишь, возле сарая стоит?
Витька указал пальцем на колун.
— Я на даче всегда топором рубил, — Генка уперся ногами в чурбак и потянул. — И все хорошо получалось…
— Ты на даче рейки рубил, а это настоящие дрова, — Витька принес колун. — Сейчас я тебе покажу, как надо. Ну-ка, отойди…
— Палец себе не отруби, — посоветовал Генка. — Дровосек…
— Не боись, — Витька поставил полено на колоду. [7] — Мы, до того как квартиру в городе получили, два года в деревне прожили. Отец в колхозе работал, мать на ферме. Я тогда многому научился.