Издание 2-е
Эта книга читается как увлекательный фантастический роман. Она дает возможность читателю пережить невообразимые, на каждом шагу поражающие приключения - приключения путешественника в диковинные миры, о которых мы знаем гораздо меньше, чем они того заслуживают.
Три повести, вошедшие в эту книгу ("Они летят по заданию" - о медоносных пчелах, "Пароль скрещенных антенн" - о муравьях, "Отступившие в подземелье" - о термитах), советская и прогрессивная зарубежная критика расценила как выдающийся образец популяризации биологии, а также как вызывающее на размышление и волнующее описание интереснейшего явления природы - семьи общественных насекомых.
Отзывы об этой и других книгах издательства "Детская литература" просим присылать по адресу: Москва, А-47, ул. Горького, 43. Дом детской книги.
Фотографии А.Стефанова
Рисунки А.Семенцова-Огиевского
Содержание:
ОНИ ЛЕТЯТ ПО ЗАДАНИЮ 1
ПАРОЛЬ СКРЕЩЕННЫХ АНТЕНН 30
ОТСТУПИВШИЕ В ПОДЗЕМЕЛЬЕ 63
И.Халифман
ПАРОЛЬ СКРЕЩЕННЫХ АНТЕНН
ОНИ ЛЕТЯТ ПО ЗАДАНИЮ
РАССКАЗ О БАНКЕ С СОТОВЫМ МЕДОМ
В ГОДЫ войны на одной пасеке небольшим осколком насквозь пробило крышку улья. Дыра была не очень большая, но крышкой все равно решили не пользоваться. Отнесли ее за пасечный домик под навес и здесь положили до того времени, когда появится возможность заняться починкой. Положили и, как случается, забыли.
Пролежала она под навесом несколько лет, а хватились ее, когда она позарез понадобилась и когда ремонтировать было совершенно некогда.
Нет нужды описывать здесь все обстоятельства; скажем только, что улей так и покрыли дырявой крышкой, а изъяном решено было воспользоваться, чтобы между делом провести маленький опыт.
Дырку в крышке ничем не заткнули, а только прикрыли пустой стеклянной банкой, причем поставили ее не на донышко, а наоборот, дном вверх. Разумеется, пришлось банку укрепить. Все сооружение - дырявую крышку и укрепленную на ней стеклянную банку - накрыли темным коробом. Холстину же, которой обычно прикрывают сверху рамки в улье, здесь, под крышкой, с одного края несколько отогнули.
"Позвольте, - разведут руками знатоки, - но ведь в таком случае пчелы могли свободно проходить из гнезда сквозь дыру в крышке и проникать в пустую банку?"
Совершенно верно! Могли. И холстину на потолочине для того-то и отогнули, чтобы пчелы свободнее в стеклянную банку пробирались.
Они в самом деле пробирались сюда и, хотя прозрачная тонкая посудина из бесцветного стекла вряд ли была для них слишком удобна, стали ее с каждым днем усерднее обживать, осваивать.
Это и было целью опыта.
Прошло несколько дней, и ко дну стоявшей вниз горловиной банки пчелы приклеили основу сотов. Их довольно быстро отстраивали сверху вниз и сразу принялись заливать готовые ячейки необыкновенно чистым, как бы искрящимся медом.
А пчеловод, снимая короб, которым были прикрыты крышка и банка, смотрел и другим показывал, как в улочках под стеклом пчелы копошатся между впаянными в банку сотами из самого белого, какой только можно себе представить, воска.
Вскоре пчелы начали запечатывать ячейки восковыми крышечками. Когда через некоторое время банку с сотовым медом стали снимать, ее пришлось отрывать с усилием, так прочно она была припаяна к крышке пчелиным клеем - прополисом.
Теперь банку поставили обычным образом, дном вниз, и дали пчелам возможность самим выбраться из нее и слететь в улей.
И вот тонкая прозрачная посудина заполнена светлыми, почти белыми сотами, которые снизу доверху запечатаны тонкой восковой пленкой. Под ней - зрелый мед… Недаром банка стала такой увесистой.
Вся эта история так подробно рассказана здесь лишь потому, что стеклянная банка с сотовым медом была в некотором смысле маленькой копией одного из стеклянных ульев выдающегося деятеля ломоносовской эпохи - Петра Ивановича Рычкова.
Но об этих необычных ульях и их владельце следует рассказать отдельно.
УЛЬИ ПЕРВОГО ЧЛЕНА-КОРРЕСПОНДЕНТА ПЕТЕРБУРГСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК
НА РЕДКОСТЬ богата и насыщенна была жизнь Петра Ивановича Рычкова.
Он первый с научной целью посетил некоторые отдаленные окраины государства Российского, первый подробно описал эти районы, первый изучил многие, до него никем еще в России не исследованные явления природы. Неудивительно, что именно он оказался и первым ученым, удостоенным звания члена-корреспондента Петербургской академии наук.
Путешественник, географ, экономист, естествоиспытатель, П. И. Рычков известен своими сочинениями на разные темы. Он первый опубликовал на русском языке и сочинение о пчелах, в котором наряду с рассказами "пчеляков, живущих в Оренбургском, Казанском, Симбирском, Алаторском и Арзамасском уездах, русских, татар, мордвы и чуваш", приведены также и его собственные наблюдения.
Надо сказать, что два века назад изучать пчел было куда сложнее, чем сейчас.
Разумеется, и тогда ничего трудного не было в том, чтобы изловить пчелу и, хоть мертвую, хоть живую, рассмотреть под увеличительным стеклом. Но изучение одной пчелы не много может сказать исследователю о том, как живут пчелиные семьи. Ведь пчелы живут не в одиночку, а семьями, насчитывающими десятки тысяч насекомых в одном гнезде. Два века назад их содержали не в ульях с разборными сотовыми рамками, как сейчас, а в толстых выдолбленных деревянных колодах или сделанных из коры "кузовых ошитках", куда можно было заглядывать только через небольшое окошечко - должею. Но много ли в такое окошечко увидишь? Верхушки сотов, не больше! А что творится там, в недрах гнезда?
Неудивительно, что пчеловоды давно стали искать способ содержать пчел в ульях с прозрачными стенками, чтобы можно было заглядывать внутрь пчелиного гнезда, не раскрывая его.
Уже в сочинениях о жизни и быте жителей Древнего Рима упоминаются ульи со слюдяными глазками или ульи из прозрачного рога. Историки описывают также гончарные ульи с глазками из прозрачных камней, из слюды. Подобными ульями некоторые богатые римляне украшали свое жилье. Сквозь смотровые глазки этих ульев иногда удавалось кое-что рассмотреть.
Считается, что первые наблюдательные ульи, еще не похожие на современные, появились в середине XVII века, лет триста назад. Это было что-то вроде стеклянного колокола, под которым содержались пчелы.
В XVIII веке стеклянный улей для пчел построил знаменитый французский ученый-математик, член Парижской академии наук Маральди. Его именем, между прочим, названа одна любопытная стереометрическая фигура - пирамида, образованная тремя ромбами. Другой французский ученый - Рене де Реомюр, имя которого увековечено, в частности, шкалой термометра и шеститомными мемуарами по естественной истории насекомых (один том этого сочинения посвящен пчелам), тоже пользовался в работе стеклянными ульями. Он подробно описал применявшиеся им ульи со стеклянными смотровыми стенками и ставнями к ним в вершине и в основании, а также плоские ульи с двумя стеклянными стенками.
Подобные ульи устроил у себя и П. И. Рычков.
Посетивший село Спасское, где жил Рычков, академик Лепехин сообщал в письме от 30 августа 1768 года, что он проводит время "в рассматривании любопытных упражнений (П. И. Рычкова) над пчелами, которых сообщества таинства испытуя, употребляет он улей, сделанный наподобие того, какой в таких же упражнениях употребляем был славным насекомых испытателем Реомюром".
Это был у Рычкова не единственный улей. Пчелы жили у него также и в стеклянном улье "величиной более полуведра". Наблюдения, сделанные в этом большемерном подобии уже известной нам банки с сотовым медом, Петр Иванович Рычков проверял в другом улье, с прорезанными в два ряда окошечками, "величиной каждое по четверти квадратной, в кои велел вставить стеклянные окончицы".
Все эти стеклянные ульи П. И. Рычков и называл "примечательными", то есть такими, в которых легко вести наблюдения и примечать интересные явления. П. И. Рычков так и писал одному из своих друзей: "Делаю опыты мои над пчелами, примечая движения их…" Но ульи эти еще и потому примечательные, что в них взору наблюдателя открываются впечатляющие, примечательные подробности многих событий пчелиной жизни.
Стеклянные ульи П. И. Рычков применял в 70-х годах XVIII века, то есть примерно лет за двадцать до событий, описываемых в следующей главе, рассказывающей об одном слепом, который сумел увидеть в улье и узнать о жизни пчел больше, чем все изучавшие их до него зрячие.
СЛЕПОЙ НАТУРАЛИСТ И ЕГО ПЧЕЛЫ
В РЯДУ слепых, прославившихся делом своей жизни, швейцарский натуралист Франсуа Гюбер занимает особое место.
В разные времена и в разных странах Земли известны были лишенные зрения поэты, писатели, философы, математики, музыканты, изобретатели, даже скульпторы. Что касается Гюбера, он был и пока еще остается единственным слепым исследователем природы.
Гюбер был поражен слепотой совсем молодым - на пороге своей творческой жизни. Что его ожидало? Существование человека, который во всем зависит от других и ничего другим дать не способен. Жизненный путь, бесплодно совершаемый в кромеш-ной тьме.
Слепой Гюбер сумел преодолеть последствия поразившего его несчастья.
В предисловии к первому тому своего сочинения Франсуа Гюбер писал… Впрочем, это не совсем верно: Гюбер не написал свое сочинение, а продиктовал его. Итак, Гюбер рассказывал:
"Публикуя свои наблюдения над пчелами, я не скрою, что наблюдения эти делались не собственными глазами, так как я еще в молодости, вследствие целого ряда несчастных случаев, потерял зрение. Но с потерей зрения я не утратил любви к науке и потому заставлял читать себе лучшие сочинения по физике или естественной истории, причем чтецом моим был слуга мой, уроженец кантона Во, Франциск Бюрнан, который проявлял особую любознательность ко всему тому, что он мне читал".
Из встречи слепого Гюбера с Бюрнаном выросло содружество, плоды которого уже пережили почти два века и которые всегда будут жить в памяти людей.
"Склонность Бюрнана к науке быстро превратилась в страсть, - рассказывал Гюбер далее, - и я стал с уверенностью доверять ему настолько, что считал хорошо виденным все то, что я видел его глазами. Мы начинали с того, что стали наблюдать пчел в ульях со вставленными в них стеклами и повторили все опыты Реомюра".
Это было не просто повторение пройденного. Бесконечно много нового увидел в недрах пчелиной семьи мысленный взор слепого Гюбера, опиравшегося на помощь Бюрнана - своего поводыря на путях познания. Успеху Гюбера и Бюрнана немало способствовало то, что они использовали стеклянные ульи, значительно усовершенствованные по сравнению с теми, что были в моде у древних римляй.
Исследователи жизни пчел и до Гюбера часто поселяли пчел между двумя рамами окна. Если после того просверлить во внешней раме леток, то откроется выход на волю и пчелы смогут свободно вылетать для сбора корма, смогут здесь жить. Но при этом они покрывают стекло стенок то плотным слоем прополиса, сквозь который невозможно ничего рассмотреть, то восковыми узорами, то плоскими полосами, то даже сплошной завесой односторонних сотов. Кроме того, пчелы, живущие между рамами окон, выстраивают здесь два параллельно висящих сота, и большая часть обитателей гнезда размещается между сотами так, что их жизнь, протекающая тут, совсем скрыта от наблюдения.
Потому-то и обрадовались Гюбер с Бюрнаном, когда женевский ученый Шарль Бонне посоветовал им в 1789 году построить плоский стеклянный улей, у которого "боковые стекла настолько приближены друг к другу, что между параллельными стеклами мог бы помещаться всего только один-единственный сот".
Впоследствии было сделано и другое открытие, благодаря которому выяснилось, что если стеклянные стенки хорошо утеплить или прикрыть, чуть-чуть отступив, другим листом стекла, то пчелы, как правило, перестают замазывать стенки клеем прополисом.
В односотовом улье пчелы вынуждены жить при "открытых дверях", как на экране, естественно открывая наблюдателю подробности своего общежития. Здесь проводить наблюдения за пчелами несравненно удобнее, чем в двухсотовом улье Реомюра.
Старый русский пчеловод Н. Витвицкий писал об односотовом стеклянном "примечательном" улье, стенки которого отстоят от края сотов на "расстояние одной пчелы", то есть примерно на полсантиметра:
"Сей улей имеет то преимущество, что пчелы не заклеивают стекла вощинным веществом, отчего во всякое время можно наблюдать их удивительную промышленность, их чудесные инстинкты, их любопытные нравы и изумительные законы".
Пользуясь стеклянным ульем, слепой Гюбер с помощью Бюрнана и смог обогатить естественную историю пчел множеством важных открытий.
РЕФОРМАТОР ПАСЕКИ
РАЗ УЖ РЕЧЬ зашла о самых крупных деятелях, которые заложили научные основы пчеловодства, рядом с именем Франсуа Гюбера по праву должно быть названо имя Петра Ивановича Прокоповича, который имел достаточно оснований для того, чтобы сказать о себе: "Я проникнул в тайны рода пчелиного далее всех моих предшественников!"
Этот человек занимает в истории науки необычное место. В самом деле, сочинений он написал совсем немного, да и те не все собраны, а сейчас уже мало надежды выявить их; многие факты из его биографии до сих пор не установлены, и сомнительно, чтобы теперь удалось это сделать; даже портреты Прокоповича до сих пор не найдены. И все же имя Прокоповича в пчеловодной науке живет и будет жить еще долго после того, как навсегда сотрутся из людской памяти имена многих баловней судьбы, оставивших по себе и портреты, и подробные биографии, и тщательно собранные сочинения, которыми они без пользы для дела умножили число книг, никакого следа в мире не оставивших.
Тем и замечательна, тем и поучительна фигура Петра Прокоповича, что он вошел в науку не книгами, не писаниями, а лишь великим трудом и делами, навсегда изменившими самый облик пчеловодства, преобразованию которого была посвящена его жизнь.
В конце XVIII века, когда Прокопович начинал свою деятельность, мед, собранный за лето пчелами, отбирался из ульев только после того, как пчелы умерщвлялись. Пасечники или продавали ульи с пчелами "на выбой", или сами закуривали пчел в ульях серой, а потом продавали мед, перемешанный с пчелами и воском.
Чтобы покончить с этой дикостью, П. И. Прокопович построил первый в мире разборный рамочный улей - улей с подвижными сотами, заключенными в деревянную раму, и так усовершенствовал способы содержания пчел, что они стали складывать в сотах чистый мед, который легко можно было отбирать, не уничтожая ни самих пчел, ни пчелиный расплод…
Уже на склоне лет, в 1828 году, основал Прокопович на Черниговщине первую в истории пчеловодную школу, воспитанники которой должны были научиться, как он писал, "не умерщвляя пчел и даже поддерживая их существование разными верными способами, навсегда сохранить каждое пчелиное семейство".
Пчеловодное хозяйство Прокоповича насчитывало, около десяти тысяч семей и было, да и поныне остается одним из крупнейших в мире.
Здесь лучшие пчелиные семьи-рекордистки, такие, как "Архангельск" или "Сиам" (на пасеке Прокоповича семьям, как животным, присваивались клички), давали очень большое для тех времен количество меда.
Сотни воспитанников Прокоповича подхватили его дело и в разные концы России и Украины разнесли новое учение, о котором уже современники писали, что оно "дает совершенно новое направление пчеловодству и самое пчеловодство ставит на степень науки".
НА ТОЧКЕ
И ВОТ МЫ на простенькой пасеке…
Весна. За окном - весь белый - сад. Сплошь облиты цветами белоснежные и бело-розовые кроны деревьев. Какими воздушными кажутся они сейчас, пока еще не покрылись ветки зеленью листвы, пока везде светится красота весеннего цветения! И каждый цветок в отдельности непередаваемо прекрасен. Доверчиво раскрыта навстречу солнцу чашечка из чистых, нежных лепестков, окружающих изящную корону тонких тычинок, увенчанных цветной россыпью пыльников, в кольце которых спрятан точеный столбик…
Пчела, подлетающая к этому цветку, уже в воздухе расправляет темный хоботок. Едва опустившись, она сразу пробирается к скрытым в глубине цветочного венчика хранилищам сладкого нектара, копошится среди пыльников, касается рыльца столбика, потом перебегает с одной стороны цветка на другую и продолжает проверять хоботком нектарники. На почти голых и только по краям обрамленных волосками широких голенях задних ножек становятся видны быстро растущие крупинки незаметно собираемой на цветке пыльцы.
Прошло несколько секунд, и пчела покинула цветок, перелетела на другой, рядом.
Здесь она повторяет свои действия и затем перелетает к следующему.
Попробуем, сколько удастся, последить за ней, не выпуская из виду.
С третьего цветка пчела перебралась на четвертый, на пятый… Придерживаемые волосками крупинки пыльцы на голенях задних ножек превратились уже в яркие цветные комочки, да и сама сборщица стала как будто более грузной. Все медленнее и дольше копошится это маленькое ненасытное существо в каждом последующем цветке, пока, наконец, не улетит совсем, с трудом неся в воздухе свое заметно отяжелевшее тельце.
Она полетела из сада к точку.
Током, если не говорить об электрическом токе или о водном потоке - струе, называют также место, куда птицы слетаются для свадебных игр, или расчищенную площадку, на которой охотники при помощи приманок и силков ловят птиц, или еще - догола расчищенный и утрамбованный участок, на котором земледельцы молотят хлеб.
Ток пчеловодов по площади бывает нередко даже обширнее, чем молотильный, но называют его все же уменьшительно - точок.
На расчищенный и выровненный участок точка, приманиваемые стоящими здесь ульями, слетаются, возвращаясь с полей, крылатые сборщицы нектара; здесь собирают пчеловоды свои медовые урожаи.
Так в метком народном слове, слившись в одно, живут разные его значения.
Точок, или пасечная площадка, - это поляна, расположенная в стороне от жилья и хозяйственных построек, обсаженная тенистыми ивами, - кленами, липами, под защитой которых рядами стоят десятки белых, синих, желтых ульев. Один из них - под навесом на весах: по изменению веса улья можно определить, сколько нектара собрали пчелы за день.