- Извини, Мэг. Но порой становится на душе довольно дерьмово, когда наблюдаешь за тем, как защищают виновного.
Она убрала руку и сделала еще глоток. Вино ожгло гортань.
- Я много раз представляла и интересы невиновных. Как, скажем, в случае с Дональдом Хаггерти.
Ей вдруг вспомнилось то дело. Пришлось защищать малоприятного старика, обвинявшегося в убийстве невестки, которая охотилась за семейным состоянием. Мэг доказала, что настоящим убийцей был сын Хаггерти, которого обвинение рассматривало в качестве своего главного свидетеля. Суд присяжных согласился с Мэг.
- Не обижайся, крошка, - сказал Данни, - но ты защищаешь всякого, кто готов заплатить твоей фирме дикие денежки.
Мэг вцепилась в соломинку, торчавшую из бокала. Данни, конечно же, был прав. Но если Мэг не будет защищать богатых клиентов, их все равно станет защищать кто-то другой. И этот другой заберет себе весь гонорар. Проблема нравственного выбора впервые встала перед ней много лет назад, и она тогда же приняла твердое решение. Раз и навсегда.
- Дональд Хаггерти был невиновен, - сказала она, чувствуя, что говорит неубедительно.
- Дональд Хаггерти был богат. Да и дело получило в газетах шумную рекламу.
Мэг снова пригубила вино. "Пошел ты, Данни! Я сделала свою работу". Поставив бокал на стол, она уставилась на играющую бликами красную жидкость. Она хорошо знала Данни и понимала, что он ни в чем ее не обвиняет. Просто отводит душу по поводу сегодняшнего решения суда, выпускает пар. Чувствует и свою вину: ведь это он собрал улики, которые помогли Мэг спасти Холли от наказания.
- Загляни правде в глаза, Мэг, - продолжал Данни. - Неужели ты всерьез полагаешь, что сегодня прозвучал бы оправдательный приговор, если бы Холли не была столь… - Запнувшись, он стал искать подходящее слово.
- …известна в обществе? - попробовала угадать Мэг.
- Богата.
- Если бы не горела дикой жаждой сенсации?
- Если бы не горела диким желанием привлечь к себе всеобщее внимание.
Мэг удивленно повела бровью:
- Ну, так и что?
Данни завернул край скатерти.
- Ничего. Ты права. Давай поговорим о чем-нибудь другом. О сексе, например.
Мэг от неожиданности рассмеялась:
- Лучше не надо. Поговорим о чем-нибудь приятном.
Данни только тихо присвистнул:
- Ага, выходит, горизонт опять чист и ты ждешь появления нового мужика.
- Да, от последнего я избавилась. И больше не хочу.
- Значит, ты все-таки послала своего Кролика Роджера.
Она улыбнулась:
- Баррет. Его звали Роджер Баррет.
Данни откинулся на спинку стула. Мэг чувствовала, что он буравит ее своим взглядом.
- Что-то я не пойму, Мэг. Господь тебя вроде ничем не обидел. Блестящий, удачливый адвокат. Очаровательная женщина. - Он подался вперед, улыбнулся и, понизив голос, проговорил: - Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что ты писаная красавица? О, эти густые каштановые волосы, сексапильная улыбка Карли Саймон, эти длинные ножки… - Он тихо застонал, зажмурился и приложил руку к своей груди. - О, что за ножки!..
Мэг снова рассмеялась:
- Может, хватит, Данни?
Он выпрямился:
- Но я же не вру, и ты это прекрасно знаешь. И вот… ничего не понимаю! Почему ты никак не можешь расслабиться, Мэг? Расслабиться и влюбиться в кого-нибудь? Позволить этому человеку полюбить тебя?
Она обвела глазами погруженную в мягкий полумрак залу. В уютной обстановке проводили время улыбающиеся парочки, за каждым столиком была своя жизнь… Мэг не могла ответить сейчас на вопрос Данни, потому что этот самый вопрос во всей своей неразрешимости стоял перед ней уже много лет.
Мэг подняла на него глаза.
- Я пыталась, - сказала она. - Думала, что с Роджером все будет иначе. Решила про себя: "Все! На этот раз все будет по-другому". Но…
Поначалу Мэг всегда так думала. При встрече с каждым новым мужчиной. Но ни одному из них так и не удалось проникнуть в тот кокон, которым она обернула себя и все свои чувства после того, как рассталась со Стивеном Райли. Ни один человек, - ни один мужчина за пятнадцать с лишним лет! - так и не смог сравниться со Стивеном, который был ее первой любовью. Первой и единственной. А после него Мэг могла любить только свою работу, свою карьеру.
Она сморгнула слезы, прежде чем они успели навернуться на глаза.
- Мы с тобой разные, Данни. Тебе достаточно просто держать кого-нибудь в своих объятиях. В своей постели. Все равно кого. А лично мне уж лучше быть одной.
- Может, просто ты еще не встретила своего парня.
- Ты, наверно, удивишься, но кроме мужчин в жизни женщины есть многое другое.
- Слава? Состояние? Значит, это все, чего ты хотела?
- Я люблю много работать. А славу ненавижу, и ты это знаешь.
- Верно. Не любишь, когда тебя снимают, когда о тебе пишут в газетах. Ну, а деньги? Работа с Ларсоном и Баскомбом принесла тебе состояние. Неплохо, а?
Мэг не ответила.
- Не скромничай, крошка. Домик из бурого камня как раз и есть дворец твоей мечты, которая воплотилась в жизнь.
Ей представился Лохматый, развалившийся на подоконнике и поводящий своими желтыми глазами вдоль Восемьдесят второй улицы в ожидании возвращения хозяйки. Верный, любящий Лохматый. Так ли уж ему важно, богата она или бедна?
Образ кота испарился, а перед глазами Мэг возникли очертания маленькой грязной комнатушки. Той, в которой Мэг выросла…
- Деньги делают жизнь легче, Данни.
Он поднял свой бокал:
- В таком случае выпьем за деньги. Коронный тост всех скупердяев.
Хмыкнув, Мэг чокнулась с ним.
- За деньги, - эхом отозвалась она, тщетно пытаясь убедить в этом саму себя.
В следующее мгновение к их столу кто-то подошел.
- Мисс Купер?
Подняв глаза, Мэг увидела перед собой молодого человека с густой темной шевелюрой и карандашом "Pentax", болтавшимся на шнурке на шее.
- Джеми Холбрук. "Нью-Йорк Глоб". Как вы могли бы прокомментировать сегодняшнее решение суда?
Мэг перевела взгляд на Данни. Тот пожал плечами. Покачав головой, она сказала:
- Уйдите. Оставьте меня в покое.
Мэг вернулась домой в девятом часу. Данни предложил подвезти, но она отказалась, так как в душе ее поселилась некоторая неуверенность в себе. Если бы он проводил ее до дома, то, возможно, попросился бы зайти. Мэг боялась, что у нее не хватит решимости сказать "нет". А что вышло бы из всего этого… Ей было даже страшно подумать.
Она щелкнула выключателем, и мраморный холл залился ярким светом. Это несколько оживило обстановку и притупило чувство одиночества. Лохматый не вышел встречать хозяйку. Он никогда этого не делал. Словно всякий раз тем самым хотел сказать: "Ты оставила меня одного на весь день. А теперь попробуй-ка найди меня".
Мэг отыскала его в своем кабинете растянувшимся на кипе книг, составленных прямо на полу. Швырнув сумочку на стол, она нагнулась, чтобы приласкать кота.
Было время, когда Мэг нравилось жить одной. Тогда она только-только приехала в Нью-Йорк и считала, что ничего не может быть лучше, чем свернуться калачиком в своей маленькой квартирке и наслаждаться покоем. Мэг могла не выходить из этого состояния часами: сидя или лежа без книги, почти ни о чем не думая и лишь вкушая прелесть одиночества. Приглушенные расстоянием гудки машин за окном, шаги прохожих - все это говорило о той жизни, которая текла снаружи, в стороне от нее. В другом мире. А ее собственный мир был царством покоя, полной независимости и абсолютной свободы. Ни скандалов, ни поступков, за которые бывает потом стыдно…
Но по прошествии нескольких лет ее отношение к этому изменилось. Наблюдая за окружающими, за сослуживцами, знакомыми, просто незнакомыми людьми, которые гуляли, держась за руки, с другими незнакомыми людьми, Мэг со временем стала задаваться вопросом: что же происходит с ней самой?.. Почему она не может влюбиться снова? На этот раз в "того самого" мужчину?.. Почему не выйдет замуж, не народит детей, которые скрасят жизнь?.. Она смотрела на жизнь, которая кипела вокруг нее, заглядывала внутрь себя и постепенно то одиночество, которое прежде казалось блаженным, стало походить скорее на какой-то хронический недуг. И ее нечастые, к тому же неудачные попытки завязать отношения с мужчинами, как она считала, только усугубляли положение.
Едва она выпрямилась и скинула жакет, как в дверь позвонили. Мэг вздохнула. Неужели Данни все-таки проследил за ней до дома?
Но на пороге она увидела не Данни, а Эйвери.
- Ага, - проговорил он. - Значит, вот ты где.
Мэг кивнула. Седовласый, широкоплечий и высокий - шесть футов четыре дюйма - Ларсон прошел мимо нее в холл.
- Заходи, - запоздало пригласила она, прикрыла дверь и пошла за ним в кабинет.
Он снял кашемировое пальто и опустился на диван. Эйвери шел уже седьмой десяток, но выглядел он неплохо. Старик привык быть хозяином положения не только в зале суда, но и за его пределами.
- Не стану даже утруждать себя вопросом: почему ты так и не появилась на вечеринке у Холли? - проговорил он.
Мэг помассировала шейные позвонки и оперлась о край своего письменного стола.
- Эйвери, ты же знаешь, что на подобных мероприятиях я чувствую себя не в своей тарелке.
Ларсон молча вытащил из нагрудного кармана длинный белый конверт и передал его Мэг. Она нахмурилась. Эйвери скрестил руки на груди и кивнул на конверт:
- Вскрой.
Мэг отклеила язычок и достала из конверта какую-то брошюру. К обложке скрепкой была приколота записка, выполненная от руки на ярко-розовой почтовой бумаге. Она гласила: "Я устроила так, чтобы ты провела здесь свой отпуск. Время укажи сама. Твоего звонка уже ждут". Ниже благодарственная подпись: "Спасибо за все, Холли". А в самом низу приписка: "P.S. Друзьям моей матери здесь очень нравится".
Мэг отцепила записку и взглянула на обложку брошюры, представлявшую собой цветную фотографию. На ней было изображено что-то вроде старинного замка, потонувшего в сочной зелени. Брошюра называлась "ЗОЛОТОЙ МИНЕРАЛЬНЫЙ ИСТОЧНИК. ОАЗИС РОСКОШИ В БЕРКШИРСЕ". Внизу более мелко шла строка: "ДЛЯ ЖЕНЩИНЫ С РАЗВИТЫМ ВКУСОМ".
Она рассмеялась:
- Что за чертовщина?!
Эйвери не ответил.
Мэг раскрыла брошюру и пробежала глазами фотографии, изображавшие женщин, которым делали маникюр, педикюр, массаж лица и тела и так далее. На одном снимке две женщины пробовали какие-то салаты и пригубляли минеральную воду с лимоном и лаймом. Мэг снова рассмеялась и швырнула брошюру в корзину для бумаг.
- Это не шутка, - спокойно проговорил Эйвери.
- Что же тогда? Подарочек?
- От благодарного клиента.
- Это просто смешно. К тому же если я когда-нибудь и пожелаю оформить себе отпуск, то уж во всяком случае не стану проводить его на каком-то там сопливом минеральном источнике для супербогачей!
Эйвери сложил руки домиком, продолжая сохранять молчание.
Какое-то смутное ощущение зародилось у нее. Она села за стол.
- Друзьям ее матери там, видите ли, очень нравится! Она что, рассчитывала на то, что эта фраза произведет на меня впечатление?
Эйвери провел ладонью по своей чисто выбритой щеке. "Побрился так тщательно, конечно же, для вечеринки у Холли, - решила Мэг. - Всегда приятно, когда позируешь перед фотожурналистами без вечерней синевы на физиономии".
- Эйвери, - заговорила она как можно мягче, - надеюсь, ты прекрасно понимаешь, что это абсолютно не для меня? Женщины, посещающие подобные места, по-моему, просто изнеженные и снобствующие дуры.
Он поднялся с дивана и прошел к окну.
Мэг забарабанила пальцами по столу. Время словно остановилось. Молчание затягивалось и от этого казалось все более зловещим. Подобного рода паузы способны сильно нервировать окружающих. Весьма эффектный трюк в адвокатской практике. Мэг долго и пристально изучала Эйвери, стоявшего к ней спиной, потом, вздохнув, повторила:
- Не для меня, Эйвери.
- Как раз для тебя, - ответил наконец он и как-то особенно, по-отечески, усмехнулся. В такие минуты Мэг всегда становилось не по себе, она чувствовала себя ребенком. - Ты, в конце концов, женщина. А женщине - женское.
Он улыбнулся.
Мэг поджала губы:
- Послушай, Эйвери. Я неплохо справляюсь со своей работой, иначе за нее не платили бы те деньги, которые у меня есть. Но женщины, о которых говоришь ты, они… из другого мира. Это либо те, кто родились супербогачками, либо те, кто считает, что нашли себе мужей, которые будут обращаться с ними так, будто они тоже родились супербогачками.
- Точно.
- И? - Мэг чувствовала, что Эйвери будет настаивать на том, чтобы она отправилась на эти воды. От напряжения снова заныла шея.
- Ничего страшного с тобой не случится, если ты войдешь в круг этих людей, Мэг. К настоящему времени ты уже сделала себе громкое имя. Пришла пора превратить его в капитал. Это пойдет на благо как тебе самой, так и фирме.
- Эйвери, я рабочая лошадь, а не светская леди. Сейчас мне хочется только одного: получить новое дело. И чем скорее, тем лучше.
Он обернулся к ней от окна:
- Можешь рассматривать эту поездку в качестве деловой командировки. Так сказать, налаживание связей с общественностью. Если начнешь вращаться в кругу нужных людей, от этого наша фирма только выиграет.
Мэг не выдержала его взгляда и перевела глаза на стопку бумаг, лежавшую на столе. Это была работа, которую она принесла из офиса домой. Именно в работе была вся ее жизнь, а вовсе не в поездках на минеральные источники. Мэг не желала "вращаться в кругу нужных людей". Ей хотелось получить новое дело, только и всего. "Слава? Состояние? Значит, это все, чего ты хотела?" Вспомнив этот вопрос Данни, Мэг торопливо отвела взгляд от бумаг.
- Подумай как следует, - посоветовал Эйвери. - Своей поездкой ты порадуешь и меня и остальных компаньонов.
"Компаньоны…" Мэг казалось, что как ни лезь из кожи вон, а им все мало. Она была единственной женщиной-адвокатом в их фирме, и поэтому каждый шаг карьеры давался ей с трудом. Мэг постоянно приходилось доказывать свою компетентность, доказывать, что она по праву занимает свой офис на Парк-авеню. Эйвери был старшим компаньоном, боссом всей фирмы. Мэг знала, что он будет дуться на нее несколько дней, но в конце концов простит, ибо ценит ее деловые качества. Если она откажется поехать в этот замок, компаньоны возьмут это себе на заметку, но в итоге переживут. Не сразу, конечно.
Она решительно посмотрела на Эйвери.
- Я уже все обдумала. Мой ответ - нет. А теперь давай поговорим о новом деле.
Эйвери улыбнулся:
- На очереди нет ни одного дела, которое не могло бы подождать пару недель. В крайнем случае мы сами справимся.
- Эйвери…
- Тебе может очень понравиться на водах. Своего рода встряска, возможно, пойдет тебе на пользу.
Он упорно не желал сдаваться. Интересно, стал бы он так упрямиться, если бы она пошла-таки на ту чертову вечеринку и дала интервью репортерам?..
- Жизнь течет не только в зале суда и состоит отнюдь не только из списка дел, назначенных к слушанию, Мэг.
- Сомневаюсь.
Он вернулся к дивану и подхватил свое пальто. На лице его было совершенно серьезное выражение.
- Ты обладаешь независимым мнением, Мэг. За столиком адвоката это качество высоко ценится, но в итоге именно оно может здорово навредить твоей карьере. Тебе нужно больше бывать среди людей, Мэг. Без этого трудно уловить некоторые чисто человеческие тонкости, которыми изобилует любое судебное разбирательство.
Мэг поднялась из-за стола.
- Эйвери, я выигрываю те дела, которые ты мне даешь. Сделай одолжение: не лезь в мою личную жизнь.
- Как у адвоката у тебя нет личной жизни. Но зато есть известные обязанности. И мы очень надеемся, что ты будешь помнить о них не только в зале суда, но и за его дверями.
Этого удара Мэг не ожидала. Она всегда считала, что для верного успеха достаточно только много работать. Сейчас Эйвери дал понять, что путь к успеху не столь прям. От осознания этого Мэг стало не по себе. Ее твердая решимость дала трещину.
- Завтра я проведу пресс-конференцию. Мне известно, что газетчикам не терпится получить комментарии.
- Мэг, - неумолимо проговорил он, - не надо перескакивать на другую тему. Если ты поедешь на воды, то можешь считать, что тем самым сделала одолжение лично мне.
И тут ей все стало ясно.
- Это ты все придумал с поездкой!
Он надел пальто и подтянул узел шелкового галстука.
- Холли спросила, чем ей лучше всего отблагодарить тебя. Мы поговорили.
- Минеральный источник - это была твоя идея.
- Ей очень хотелось сделать для тебя что-нибудь приятное, Мэг. Девочка была совершенно искренна в своей признательности.
- И вдобавок фирма заработала на этой девочке не одну тысячу долларов.
Он кивнул:
- И даже не две, Мэг.
Ей снова вспомнился Данни. "Ты защищаешь всякого, кто готов заплатить твоей фирме дикие денежки". Мэг поежилась. Эйвери тем временем уже вышел в прихожую.
- Я подумаю, - холодно проговорила Мэг.
- Только не очень долго. Мне кажется, что весна - самая золотая пора в Беркширсе.
Мэг просидела в кабинете больше часа, пытаясь ответить себе на несколько вопросов, которые, в сущности, касались одной и той же проблемы. Почему Эйвери так настаивает на поездке? Почему он не может принять ее такой, какая она есть? Разве ему недостаточно того, что она, хоть и является младшим компаньоном, неплохо справляется со своей работой? Впрочем, все ясно. Эйвери всегда думает о фирме. Интересы фирмы для него превыше всего. Имидж фирмы в обществе. Эйвери сказал, что она обладает независимым мнением. Возможно, он прав. Но Мэг не могла понять, каким образом это может помешать ее карьере…
Данни как-то заметил, что Эйвери стал тем, кем он стал, благодаря искусству подхалимажа. Мэг поверила ему, хоть и не призналась в этом. Можно назвать человека подхалимом, но можно также сказать, что он просто блюдет интересы фирмы, предан ей. Теперь пришла пора пройти проверку Мэг. Проверку на преданность.
Она вынула брошюру с розовой запиской из корзины для мусора.
"Друзьям моей матери здесь очень нравится".
Интересно, какая у Холли была мать? Знала ли она о том, что муж пристает к дочери? Если, конечно, он вообще хоть раз приставал к ней на самом деле… А если знала, неужели смотрела сквозь пальцы?..
Мэг вновь стала пролистывать фотографии, которыми пестрела брошюра.
Какой бы ни была миссис Дэвидсон в жизни, одно было несомненно: она совершенно не походила на мать Мэг - Глэдис Купер. И если уж на то пошло, покойный отец Холли абсолютно не походил на отца Мэг.
Она положила брошюру перед собой на стол и закрыла глаза. Перед ее мысленным взором возник образ Глэдис Купер: запачканный домашний халат, волосы, накрученные на розовые бигуди… Мать и дочь были настолько разные, что только имея богатое воображение, можно было представить их вместе. Мэг - тихая и чуткая, а Глэдис - шумная, грубая.