Предлагаемый учебник для вузов является своеобразным итогом многолетней научно-педагогическойдеятельностидоктора исторических наук, профессора А.Г. Кузьмина. Главное отличие этого учебника-проблемный подход. На первый план выводятся спорные дискуссионные вопросы, отрешения которых во многом зависитпонимание историческогопроцессавцелом.
История в данном курсе представлена как наука, поиск истины в которой сопряжен с изучением большого числа документальных источников, научных монографий.
Содержание:
ГЛАВА X. Начало объединения русских земель вокруг Москвы 1
ГЛАВА XI. Русь на путях к Куликову полю 7
ГЛАВА XII. Куликовская битва и нашествие Тохтамыша. Их последствия 17
ГЛАВА XIII. Борьба за Москву и митрополиюв первой половине XVв. 28
ГЛАВА XIV. Объединение княжеств Северо-Восточной Руси вокруг Москвы (вторая половина XV- начало XVI в.) 37
ГЛАВА XV. "Земля" и "Власть" в условиях нового государственного объединения 46
ГЛАВА XVI. Общественно-политическая мысль конца XV- середины XVI в. 51
ГЛАВА XVII. Реформы середины XVI столетия 61
ГЛАВА XVIII. Внутренняя и внешняя политика России в 60-70-е гг. XVIв. 65
ГЛАВА XIX.Россия в конце XVI- начале XVIIв. Начало Смутного времени 73
ГЛАВА XX. Социально-политическая борьба в России в годы Смуты и расширение польской интервенции (1606-1610гг.) 82
ГЛАВА XXI. Национально-освободительная борьба русского народа и подъем земских учреждений в годы Смутного времени* 92
ГЛАВА XXII. Русская культура XW-XVIвв* 102
БИБЛИОГРАФИЯ 110
ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА* 118
УЧЕБНИК ДЛЯ ВУЗОВ
А.Г. Кузьмин
ИСТОРИЯ РОССИИ
с древнейших времен
до 1618 г.
В ДВУХ КНИГАХ КНИГА ВТОРАЯ
Под общей редакцией доктора исторических наук, профессора Л, Ф. Киселева
Рекомендовано Министерством образования и науки Российской Федерации в качестве учебника для студентов высших учебных заведений
Москва
УДК 94(47) (075.8) ББК 63.3(2)я73 К89
§ 4 в главе VI написан кандидатом исторических наук А. С. Королевым § 2 в главе XVIII, а также главы XXI и XXII написаны кандидатом исторических наук В.А. Волковым Хронологическая таблица составлена Ю.В. Колиненко
Кузьмин А. Г.
К89 История России с древнейших времен до 1618 г. : учеб. для студ. высш. учеб. заведений : в 2 кн. / А.Г. Кузьмин. - М. : Гуманитар, изд. центр ВЛАДОС, 2004. - Кн. 2. - 464 с. ISBN 5-691-01047-6. ISBN 5-691-01049-2(Кн. 2) (в пер.).
УДК 94(47) (075.8) ББК 63.3(2)я73
© Кузьмин А.Г., 2003
© ООО "Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС", 2003
© Серия "Учебник для вузов" и серийное оформление. ООО "Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС", 2003
ISBN 5-691-01047-6 © Макет. ООО "Гуманитарный издательский центр
ISBN 5-691-01049-2(Кн. 2) (в пер.) ВЛАДОС", 2003
Учебное издание Кузьмин Аполлон Григорьевич
ИСТОРИЯ РОССИИ С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН ДО 1618 г.
Учебник для студентов высших учебных заведений В двух книгах
Книга вторая
Зав. редакцией В.А. Салахетдинова; редактор СВ. Перевезенцев Зав. художественной редакцией И.А. Пшеничников Компьютерная верстка Р.Н. Королев; корректор Т. В. Егорова
Отпечатано с диапозитивов, изготовленных ООО "Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС".
Лицензия ИД № 03185 от 10.11.2000. Санитарно-эпидемиологическое заключение № 77.99.02.953.Д.006153.08.03 от 18.08.2003. Сдано в набор 14.02.02. Подписано в печать 12.11.02. Формат 60x88/16. Печать офсетная. Бумага газетная. Усл. печ. л. 28,42. Тираж 30 ООО экз. (2-й завод 5 001-10 000 экз.).
Заказ Л.
Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС. 119571, Москва, просп. Вернадского, 88, Московский педагогический государственный университет. Тел. 437-11-11,437-25-52,437-99-98; тел./факс 735-66-25. E-mail: vlados@dol.ru
Государственное унитарное предприятие Областная типография "Печатный Двор" 432061, г. Ульяновск, ул. Пушкарева, 27.
ГЛАВА X. Начало объединения русских земель вокруг Москвы
§1. ПРОБЛЕМА ОБРАЗОВАНИЯ ЕДИНОГО ЦЕНТРАЛИЗОВАННОГО ГОСУДАРСТВА И ВОЗВЫШЕНИЯ МОСКВЫ В ИСТОРИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
Проблема образования единого централизованного Русского государства напрямую связана с теоретическим и историческим пониманием сущности монархической власти. В ХГХв. критика самодержавия и монархической системы, как таковой, шла почти исключительно на публицистическом уровне, без сколько-нибудь глубоких экскурсов в историю. Более того, на монархических позициях стояла и вся мощная, преобладавшая с XVIII в. в академической науке, немецкая историография, в силу своего положения оторванная не только от исторических, но и от современных ей основ российского общества. При этом у историков представления о необходимости в России монархической системы управления государством чаще всего были связаны с осмыслением последствий монголо-татарского нашествия и ордынского ига, сбросить которое можно было только собрав волю и силу в кулак. Но при этом редко ставился вопрос о пределах власти монарха и об обязанностях его перед народом. Между тем еще в XVIII в. В.Н. Татищев сформулировал три задачи, обязательные для правителя:
1) умножение народа;
2) благосостояние подданных;
3) справедливое правосудие.
Следовательно, вопрос о сущности монархии непосредственно связан и с осмыслением сущности власти, как таковой.
В XIX в. спор западников и славянофилов в значительной мере концентрировался вокруг оценки личности Петра I и его преобразований. Первые, в числе которых был крупный историк СМ. Соловьев, идеализировали борьбу царя с разными уходящими в глубокое прошлое традициями. Вторые, напротив, видели в деяниях Петра нарушение естественного и целесообразного для России пути, обозначенного в процессах XIV-XVII вв. (современная вариация этих представлений наиболее полно выражена в книге И. Солоневича "Народная монархия" (М., 1991). Сущность спора славянофилов и западников заключалась в разном понимании кардинальной проблемы: как должна выстраиваться общественно-политическая структура, в том числе и государство - "снизу вверх" или "сверху вниз". Славянофилы и их последователи настаивали на первом, западники, во многом следуя Гегелю, видели само государство в роли демиурга, якобы способного и даже обязанного найти каждой социальной прослойке место в единой государственной системе. Но если социальные структуры, привлекавшие внимание славянофилов (сельские общины, посадские сотни, в известной мере и религиозные общины) были достаточно прозрачны и доступны анализу и оценке, то властные структуры всегда оказывались за семью печатями, а потому западнический идеал зависал в воздухе. И естественно, что "западническая" модель больше импонировала власти (причем, всякой власти!), нежели "славянофильская". Именно поэтому в России славянофилы всегда были гонимы властью.
С рабовладельческих времен власть, как определенная надстройка над обществом, выстраивалась замкнутыми иерархическими лестницами, куда непосвященным доступа не было. Эти структуры проходят и через Средневековье, и через Новое время, вплоть до наших дней. И чем более они закрыты и отгорожены от социальных "низов", тем менее полезны для общества в целом. Естественно, что отгороженная от общества власть рано или поздно входит с ним в конфликт и для удержания сложившегося положения прибегает наряду с пропагандистскими и к прямым силовым акциям. От такой власти трудно ждать осуществления потребностей "реального государства". Но общественные жертвы в трудных для народа и страны ситуациях, - примером чего является и задача освобождения от ордынского ига, и последующая борьба с ее остатками у границ Руси-России, - неизбежны, и в той или иной мере оправданы. Правда, в какой именно мере - необходимо выявлять в каждом конкретном случае.
Проблема объединения русских земель вокруг Москвы и централизации Русского государства в XIV - XVI вв. является одной из ведущих в исторической литературе XIX - XX вв., далеко оттеснившей другую вечную проблему - взаимоотношения "Земли" и "Власти". В середине ХГХ столетия к проблеме "Земли", главным образом через сельскую общину, привлекали внимание славянофилы, а позднее также пропагандисты русского социализма - А. Герцен, Н. Огарев, Н. Чернышевский, анархисты М. Бакунин и П. Кропоткин, народовольцы. Им противостояли западники, среди которых выделялся Б. Чичерин, правовед и последователь Гегеля в философских вопросах. Главным недостатком западников А. Герцен, отошедший от них позднее, считал слабое знание истории славян и Руси, да и Западной Европы тоже.
В XX в. в советское время предпринимались попытки поставить историческую науку на прочные методологические рельсы. И надо отметить, что постановка такой задачи заслуживает признания, а некоторые аспекты ее решения в принципе приемлемы. Так, зависимость общественного сознания от общественного бытия неизбежна, но само общественное бытие тоже зависит от общественного сознания и в еще большей степени от политики властных структур. Продуктивен и формационный подход, который сейчас некоторые авторы стараются без раздумий отбросить ("системный", "структурный", "цивилизационный", "культурологический" подходы - это обычно лишь отдельные части общего формационного подхода). Другое дело, что понятие "формация" нельзя догматизировать, иначе в итоге пропадает специфика того или иного конкретного общества. Для нашей науки XX столетия, бравшей за основу представления о "базисе" (социально-экономическом состоянии общества) и "надстройке" (политической системе и идеологии), как раз характерна недооценка активной роли "надстройки".
На выбор Тематики и заранее привнесенные оценки всегда влияют те или иные привходящие обстоятельства современности. Так, в 30-е гг. XX в., когда мир жил в ожидании войны и возникла реальная необходимость собирания всех сил в кулак, на исполнение этих задач была призвана и историческая наука. Поэтому в исторических исследованиях сложился своеобразный культ централизации, а понятия "централизация" и "самодержавие" как-то незаметно слились. В итоге достоинства централизации переходили на самодержцев, а поскольку централизация рассматривалась как однозначно прогрессивное явление, то и самодержавие однозначно оправдывалось.
Культ централизации породил и другое явление в историографии: постоянно выясняли, где быстрее шли процессы централизации - в России или в Европе? В конечном счете сошлись на том, что развитие шло одновременно: и Англия, и Франция, и Россия "централизовались" в конце XVв. (при этом считалось, что Германия и другие европейские страны безнадежно отстали). В этом плане примечательна обстоятельная книгаЛ.В. Черепнина "Образование Русского централизованного государства вXIV-XVвеках" (М., I960). Иначе говоря, централизованное Русское государство искалось уже в XIVстолетии, а завершение централизации относилось к 80-м гг. XV в., точно координируясь с завершением войны Алой и Белой розы в Англии в 1485 г. Книга Л. В. Черепнина в полной мере отражает принятые в то время подходы и концепции в исторической науке, когда большинство историков трудилось в сфере "базиса": занимались основательным анализом положения крестьян, форм их зависимости, процессов развития феодальной вотчины и монастырей как крупных землевладельцев. Поэтому в книге Л.В. Черепнина дается обстоятельный очерк об аграрных отношениях и развитии городов, товарного производства и обращения. Все это рассматривается в качестве экономических "предпосылок образования Русского централизованного государства", а сама централизация становится следствием экономических процессов и как бы вытекает из потребностей экономики.
Этот подход не без оснований оспорил A.M. Сахаров, предложивший вернуться к точке зрения ученых середины XIX столетия, которые связывали объединение русских земель с потребностями освобождения от ига Орды и притязаниями других соседей. От экономики в такой ситуации требовалось лишь одно - возможность обеспечения сравнительно еще немногочисленной великокняжеской администрации.
М.Н. Тихомиров в книге "Россия bXVI столетии" (М., 1962) специально остановился на другом вопросе - соотношении понятий "централизация" и "самодержавие". Впервые в нашей историографии М.Н., Тихомиров на ряде примеров показал несоединимость этих понятий. Самодержавие - это вовсе не неотъемлемая часть централизации, но в значительной мере ее антипод. Не следует забывать, что проявлением самодержавия были и монголо-татарские "Орды", паразитировавшие на завоеванных народах и истреблявшие друг друга в борьбе за ханский стол. А установление самодержавия Ивана Грозного и вовсе будет сопровождаться разгромом институтов реальной централизации. Поэтому опять же необходимо изучать сущность самой централизации. Суть в том, строится ли управление "снизу вверх", от "Земли", или же "сверху вниз", от независимой от общества "Власти". Идеально централизованными являются вообще не монархии, а республики. Что же касается самодержавных монархов, то всякий раз необходимо выяснять, чем монарх руководствовался в своей деятельности: государственным интересом или укреплением собственной власти.
Впрочем, не только самодержавие, но и централизацию нельзя воспринимать как абсолютно непорочное и исключительно прогрессивное явление. Здесь многое зависит от характера взаимосвязей "Земли" и "Власти". У земель всегда было желание поживиться за счет центра, но сам центр обычно имел больше возможностей поживиться за счет земель. Баланс отношений "Земли" и "Власти" в конечном счете и определял степень прогрессивности централизации. Конкретный материал источников за XIV - XVI вв. дает возможность провести в ряде случаев такую калькуляцию.
В проблеме создания единого Русского централизованного государства есть и еще один аспект - почему центром образования Русского государства стала именно Москва ? Вслед за В.О. Ключевским, в литературе часто указывали на удобное географическое положение Московского княжества, защиту от набегов "вольницы" из Орды землями Рязанского княжества, связь по Москва-реке с главными торговыми путями. Но всеми этими преимуществами в еще большей степени обладало и поднимавшееся на рубеже XIII- XIV вв. Тверское княжество. И надо согласиться с Л.Н. Гумилевым, когда он указывал на недостаточность подобных аргументов: "Москва занимала географическое положение куда менее выгодное, чем Тверь, Углич или Нижний Новгород, мимо которых шел самый легкий и безопасный торговый путь по Волге. И не накопила Москва таких боевых навыков, как Смоленск или Рязань. И не было в ней столько богатства, как в Новгороде, и таких традиций культуры, как в Ростове и Суздале". Другой вопрос, что у самого Л.Н. Гумилева объяснение поставленной проблемы не просто недостаточное, а совершенно фантастическое: "Москва перехватила инициативу объединения Русской земли, потому что именно там скопились страстные, энергичные, неукротимые люди. И они стремились не к защите своих прав, которых у них не было, а к получению обязанностей. Эта оригинальная (более, чем оригинальная!-А.К.), непривычная для Запада система была столь привлекательна, что на Русь стекались и татары, не желавшие принимать ислам под угрозой казни, и литовцы, не симпатизировавшие католицизму, и крещеные половцы, и меряне, и мурома, и мордва. Девиц на Москве было много, службу получить было легко, пища стоила дешево". И оставалось только зарядить "это скопище людей" пассионарностью, чтобы оно стало этносом. Возглавил (!) "новую вспышку этногенеза" пассионарий Сергей Радонежский (кстати, сама "пассионарность" передается, согласно Л.Н. Гумилеву, половым путем. - А.К.)".
В последние годы вопросом о причинах возвышения Москвы подробно занимался Н.С. Борисов, автор специального исследования политики московских князей конца XIII - первой половины XIV в. Его оценка близка к традиционным представлениям, потому что решающее значение он придает именно искусности политической деятельности московских князей.
В осмыслении причин возвышения Москвы имеется и еще одна тенденция - придать Москве почти что мистические функции и весь процесс централизации увязать только с судьбой Московского княжества. Между тем еще Ais. Пресняков (1870 - 1929) обратил внимание на то, что движение к консолидации проходило во всех княжествах, особенно в получивших в XIV в. право на титулование "великими" (Тверское, Московское, Рязанское, Смоленское, Нижегородское) и право сбора дани для Орды, делавшее ненужным институт баскаков. И это явление тоже необходимо учитывать при изучении вопроса.
При изучении проблемы образования единого централизованного Русского государства необходимо также учитывать позицию и роль Русской Православной Церкви. Церковь, освобожденная от даней, тем не менее осталась, может быть, наиболее важным фактором подъема этнического самосознания. В проповедях митрополита Кирилла, епископов Кирилла и Серапиона Владимирского постоянно напоминается о прежнем величии Руси, ее героях, таких, как Мстислав Удалой, Александр Невский, Даниил ГаЛицкий, умевших побеждать с меньшими силами, или о тех, кто сохранил верность вере и традициям Руси при самых изощренных пытках в Орде, как Михаил Черниговский и Роман Олегович Рязанский. Жития мучеников и героев должны были воздействовать и реально воздействовали на новое поколение тех, кого называют народными массами.