В реакторном отсеке
Бросив на крышку реактора
Ватник,
Дремлет подводник -
Скиталец и ратник.А по щеке его,
Нагл, как цыган,
Полупрозрачный
Ползет таракан.Их породнили
Нейтральные воды,
Всплеск радиации,
Кризис свободы.…С ядерным грузом
Уйдя в океан,
Сотни Чернобылей
Плавят уран.
Шутка
Шторм во флотской походке,
В планках орденских китель.
Ходит в черной пилотке
Мой ангел-хранитель.А характер не кроткий -
Кроет в мать и в царя.
Ангел в черной пилотке -
Командир корабля.
Шторм
Вода закипает за бортом,
Как в ливень – густая листва.
Нигде между Богом и чертом
Не сыщешь теснее родства.Мне тучи казались эскортом,
Но сгинул в пучине мой след.
Нигде между Богом и чертом
Огромнее пропасти нет.Без крови – открыта аорта -
Укрыла вода, не земля!
Нет в мире ни Бога, ни черта.
И нет на волнах корабля.
* * *
Нам казался веселым и сирым
Лейтенантский хмельной неуют.
Нам старухи сдавали квартиры,
Словно крепости в битвах сдают.По задворкам лесного пространства,
По околицам мирной страны
Жили…
В службу впадали, как в пьянство,
Заложив душу богу войны.А потом оставлять полигоны
Нам предписывал строгий приказ.
И, снимая ремни и погоны,
Как в себя, уходили в запас.
День рождения
И морской офицер, и поэт…
Три минуты затишья в эфире.
Мне исполнилось тридевять лет
В тридевятой казенной квартире.Стынет в кружке технический спирт,
А над кружкой топорщится сало.
Не до женщин… Какой уж тут флирт! -
Быт по разным углам разбросало.Для поэзии дверь распахну.
Свечки в черствой буханке – не в торте.
Жизнь люблю. И судьбу не кляну.
Блок – на полке. На поясе – кортик.Туз бубновый. И дама крестей.
Картам нет, словно женщинам, веры.
И шепчу я: "Все как у людей…"
И пою: "Господа офицеры…"
* * *
Осторожно проклюнулся день
В оперенье полярных сияний,
И отхлынула к полюсу тень,
Обнажив ледниковые грани.Мир еще не оттаял, и свет
Заскользил по безжизненным рекам,
Словно эхо с далеких планет,
Что состарились без человека.Не колышутся впавшие в сон
Водопадов крутые ступени.
Но уже потеплел горизонт -
Мой предел и дорог, и стремлений.
* * *
Конец походу – рюмки всклень полны.
В квартирах наших – жены, а не вдовы.
Вернулись все – ни мертвых, ни больных!
И флаг трепещет, и скрипят швартовы.Зачеркивали дни в календаре -
И жизнь быстрей летела, чем в романе.
Нас берегла любовь: на корабле
Кружились тени из воспоминаний.Святое дело – выпить "двести грамм".
Приправив парой боцманских историй.
Мы пили за любовь, за милых дам.
И только после тост: "За тех, кто в море!"
* * *
Задыхаюсь воздухом сырым -
Затянуло небо туч коростой.
Был у белых полуостров Крым,
Нам достался Кольский полуостров.Нас теснят лишайником и льдом.
Моряки на суше – пешеходы.
На Москву с боями не пойдем -
Негде швартовать атомоходы.Медь оркестров плачет – не поет! -
Тонут в Бахе выстывшие скалы.
Медленно вмерзаем в ложь и в лед,
Оставляя семьи и причалы.
* * *
Владимиру Масягину
"Мир! Дружба! А войну долой из моды!
Конверсия – все плавить и взрывать.
Вокруг России – братские народы,
Зачем торпеды – не с кем воевать!"
Ломали нам, как белым птицам, крылья.
Пускали наши принципы в расход.
А мы сливали спирт с торпед и пили,
Водой разбавив, за погибший флот."Зачем стране моря и океаны?
У нас континентальная страна!" -
Политики болтали неустанно,
А мы хватили горюшка сполна.
И штурманские карты слоем пыли
Покрылись – лыко в черную строку.
Но мы, сливая спирт с компасов, пили,
Чтоб выбрать верный курс на берегу.
* * *
Продали солярку. Нет бензина.
В ржавчине надстройка. Винт в песке.
Адмирал скупает магазины.
Он пахан в военном городке.Офицеры пьяно горбят спины.
Втоптан в грязь, как тряпка, флотский флаг.
Адмирал, скупивший магазины,
Топит флот страшней, чем внешний враг.
* * *
Я список кораблей прочел до середины…
О. Мандельштам
Указ или приказ – как вражеский фугас:
Уходит флот ржаветь на мели и в глубины.
Я список кораблей прочел десяток раз,
А раньше я не мог прочесть до середины.Останки кораблей – вдоль русских берегов,
Но сраму ни они, ни моряки не имут.
Все тайные враги… а явных нет врагов,
И гибнут корабли трагичней, чем в Цусиму.Заморские моря грустят без наших рей,
Но флаги на морях не нашего пошива.
О, флотские сыны, романтики морей!
Здесь движет не любовь, а зависть и нажива.
* * *
Умирал великий флот Союза -
Флаги со звездой срывал приказ.
Скатывались якоря из клюзов,
Словно слезы из ослепших глаз.Уходили с палуб офицеры
На причалы как на эшафот.
И надежды рушились, и нервы
Рвались. Погибал без боя флот.Выбросили – и на барахолку,
И в металлолом, и под волну…
Умирал великий флот, поскольку
Был не в силах пережить страну.
* * *
Константину Мунтяну
Мы научились умирать достойно,
Но из беды не извлекли урок.
Мою подлодку, как на скотобойню,
Ведут утилизировать в плавдок.Она б еще народу послужила,
Ведь до сих пор ее боялся враг.
Но тянут кабеля, как будто жилы.
Распущен экипаж и спущен флаг.Оркестра нет. В трюмах ржавеют трубы
Систем, но не сыграть на них аврал.
Торпеды, словно выбитые зубы,
Отвезены в подземный арсенал.Она перед врагами виновата -
Что не дала страну отправить в плен.
Как блюда на обед, разделана для НАТО,
Чтоб не поднялся русский флот с колен.
Наш корабль
Россия, не зная курса,
Плывет себе наугад.
Как первый отсек от "Курска",
Оторван Калининград.Не просвещен, не обучен
Вовремя наш экипаж.
И по борьбе за живучесть
Не проведен инструктаж.Гибнем в подъездах и штреках -
Страшен кровавый след.
Но "Осмотреться в отсеках!"
Сверху команды нет.Взрывчатка, ножи и пули -
Топит Россию братва.
Словно винты, погнулись
Курильские острова.
* * *
Экипажам атомоходов, погибшим в океане
Акустик различает голоса
Архангелов, а не семей китовых.
Из глубины всплываем в Небеса, -
Апостол Петр готов принять швартовы.Достоинство и Веру берегли,
А к Господу вели морские мили.
У нас горизонтальные рули
Похожи на расправленные крылья.Качаемся, как будто на весах,
На облаках – в цене весомость слова.
Наш экипаж зачислят в Небесах
В эскадру адмирала Ушакова.Нет, кроме нас, в отсеках ни души.
Над перископом белый ангел вьется.
В раю мы будем Родине служить
Под вымпелом святого флотоводца!
* * *
В шинели зрелость встала на пороге.
Приказ подписан: бросить якоря.
Что видел я? Учебные тревоги.
Казармы. Полигоны. И моря.Неоспорима флотская наука.
Течет походных дней калейдоскоп:
Циклон – в отверстье рубочного люка,
Полярное сиянье – в перископ.Таинственна глубин нейтральных темень:
Немало в ней находок и утрат.
Что видел – разберусь! Судьбу и время
Мне высветил кремлевский циферблат.
* * *
С Севера вынырнув, словно из проруби,
Жадно дышу Ленинградом.
Мысли порхают, как дикие голуби,
В стае с густым листопадом.Трудно года мои плыли и ехали
Сквозь ледниковые мили.
В лиственном небе, изрытом прорехами,
Солнечно светятся шпили.Все позабудется, все перемелется -
Жизни жестокий закон.
Дышится легче и в лучшее верится
Возле Ростральных колонн.
Флаг
Грузен крейсер на рейде.
Полумрак.Лишь заря багровеет на рее.
Спущен флаг.Нет! Не думайте, мы не сдались.
Ночь – не враг.
Как свинец, сны в затылки влились.
Свернут флаг.Свет зарниц – свет сигнальных ракет.
Жди атак.
Маскируются войны в рассвет.
Поднят флаг!
* * *
Юрию Курганскому
Снится сон: мучительно и странно
Видеть заполярную весну.
С аварийным дифферентом на нос
Мой корабль уходит в глубину.Океан раскачивают ветры.
Айсберг отражает лунный свет.
Глубина – четыре километра.
Дно – гранит. На всплытье шансов нет.Просыпаюсь. Сердцу неспокойно.
Не спасет от бед уют квартир.
В полигонах вызревают войны.
Скоротечна жизнь. И зыбок мир.
II
1955 год
Я родился,
когда еще пепел войны не остыл.
Дети в роще играли
немецкой простреленной каской.
В пол, как в колокол, бил скорбно
старый костыль -
Инвалид шел в худой гимнастерке
солдатской.
Улыбались на стенах
слегка пожелтевшие фото
Непришедших солдат -
между хмурых икон.
Пьяно вскрикивал в чайной:
"В атаку, пехота!"
Одноногий печник,
вспоминая штрафной батальон.
В почерневшей избе
хрипло хлопали шкафчика дверцы,
В ней старуха жила,
пыль сметая с военных картин.
И позднее я понял
ранимым мальчишеским сердцем,
Почему в деревнях
больше женщин и меньше мужчин.
Отцу
Из калитки ты шагнул в войну
С легкою котомкой за плечами.
И, как предки к правде в старину,
Шел по ней и днями, и ночами.В поисках всемирной тишины
Укрощал безжалостные доты.
И в Берлине вышел из войны
Через Бранденбургские ворота.
В День Победы
"Танки прут… Их пуля не берет…
Взвод в земле… В живых лишь я, сынок!
Оставляю Сорок первый год,
По России пятясь на восток".Он заплакал… Распахнул окно…
Прохрипел, садясь на табурет:
"Помни – поражение одно
Не забыть и после ста побед!"Отступленье, пепел, плач сирот
От отца ко мне приходят в сны.
Поминаю Сорок первый год,
В семьи не вернувшийся с войны.
Возвращение
Он в хату вошел невесел.
– За душу молились?.. Ждали?..
И рядом с иконой повесил
На стену свои медали.Друзей поминал. И плакал,
Казалось, что мир нереален.
И грозно смотрел из мрака
С медалей Иосиф Сталин.
Сорок первый год
Сорок первый, хмурый и уставший,
В окруженье раненным попавший…
Сорок первый, без вести пропавший,Мертвых в спешке не похоронивший,
Под Москвой врага остановивший,Ты несешь и горестно, и свято
Имя неизвестного солдата.
* * *
Неизвестный солдат. Мы покойных
забываем… Они помнят нас!
Справедливы солдатские войны,
если выполнен точно приказ.Всех погибших помянем достойно,
на потомков потом поворчим.
Справедливы солдатские войны,
а о маршальских… мы помолчим.
Высота
Разбитый дот. Осколочный металл.
Война давно ржавеет в катакомбах.
Вслепую здесь похоронил обвал
В корнях берез не взорванную бомбу.А соловьи поют. Земля в цвету.
Среди травы разбросаны ромашки.
Березы атакуют высоту,
Как моряки в разорванных тельняшках.
* * *
Опустели, как в дождь, бельевые веревки -
Нищета. Мы у века живем на краю.
Петербургу не выплакать слез Пискаревки
И не снять ленинградской блокады петлю.Прячем взгляды в себя, сторонимся друг друга;
Как в тугом кошельке, в сердце носим вину
Перед теми, кто умер. Мы загнаны в угол.
Шулера – словно карты – тасуют страну.
Ветеран
Твой ракетный крейсер на флоте
Называли гордо "Варяг".
И хранится – свято! – в комоде
Корабельный гвардейский флаг.Ты Евангелием от Матфея
Зачитался – вокруг нищета.
А над якорем багровеет
На кокарде – раной! – звезда.Все осмеяно или оболгано
Телеящиком – метод не нов.
Весел внук комиссара Когана
Юморист Абрам Иванов.Нет здоровья и нет заботы
Государства… Но ты молчишь!
Отобрали скупые льготы -
В болтовню упакован шиш.Потерялась на жизнь надежда -
У властей винегрет в голове.
Ты умрешь под забором коттеджа,
Собирая бутылки в траве.Проститутка в прозрачной блузке
Усмехнется: "Старик был глуп".
И охранник "нового русского"
Закопает на свалке труп.
* * *
Играли, дрались, разбирали ворота,
Чтоб строить плоты. Жгли костры на реке.
Мой первый учитель командовал ротой
В штрафном батальоне на Курской дуге.Он был скуп на ласку. Жил в школьной квартире.
Он верил, что нужен Советской стране.
Как русский апостол, в парадном мундире
Верховный висел у него на стене.Тянуло войною из-за горизонта,
Но люди устали от прежней войны.
Мы дети солдат, возвратившихся с фронта,
Мы поздние дети Великой страны.Идеи, иллюзии… Пьяный наместник
Нас предал. Теперь все друг другу – враги.
Забыты страною победные песни.
Учитель в могиле. А мы – штрафники.
* * *
Униженный неряшливым юнцом,
Молчит и о войне, и о победе.
Как рашпилем, морщинистым лицом
Старик шлифует прошлое в беседе.Хотя был ранен, не просился в тыл.
Он воевал, чтоб жил народ счастливо.
Но обвинен за то, что победил,
Он внуком, пившим гамбургское пиво.Мы на суде Истории – истцы:
Злом за добро не ожидали платы.
В учебниках советские бойцы
Для внуков – неизвестные солдаты.
* * *
Дома взрывались. Рожь в полях горела.
Накрыло похоронками страну.
Из черных репродукторов-тарелок
Народ хлебал соленую войну.Качались бомбовозы, словно клецки!
Война плыла над крышами жилищ.
Соленая от вдовьих и сиротских
Слез. Черная от мертвых пепелищ.Смешалось все: бесчисленные беды,
Герои, оклеветанный Главком.
Войну не расхлебать! Она победой
Окончилась, оставив в горле ком.
Доты
Чутко у воды дремали доты:
Ни взорвать, ни обойти тропой.
Но во тьме отряд морской пехоты
Здесь на берег выплеснул прибой.В пляс пускались на скуластых сопках
Вихрь огня и вихрь матросских лент.
И глубины бережно и робко
Принимали траурный брезент.На рассвете в дымке позолоты
Корабли ушли от берегов.
Пустотой глазниц чернели доты,
Словно черепа былых врагов.
* * *
По брусчатке европейской гулко
Топали под крестопад наград.
В Петербург шли, словно на прогулку,
Но разбили лбы о Ленинград.У Невы наткнулись на преграду:
Если враг у стен – народ един.
Русский город выдержал блокаду,
Но ее не выдержал Берлин!
Инвалид
Рассыплет молнии гроза -
И волны заблестят.
Он столько видел, что глаза
На небо не глядят.Идет безмолвно на причал
И палочкой стучит.
Он столько на войне кричал,
Что до сих пор молчит.
* * *
Серп затупился и покой обрел,
На свалке жизни молот запылился.
Двуглавый инкубаторский орел
Взлетать из темноты не научился.Но вспыхнет свет, небесный и земной,
Срастется мир, что бесами расколот.
Взлетев над православною страной,
Орел в когтях поднимет серп и молот.
* * *
"Не плачь, мать, не убьют,
А немца мы осилим.
Побереги коня -
Война не на века", -
И дед мой, кирасир,
Встает за честь России
Под знамя
Лейб-гвардейского полка.Он весел и красив.
Собой вполне доволен.
Еще не видел кровь
И не копал могил.
…Но с Первой мировой
Вернулся, хмур и болен,
Как будто целый мир
За год похоронил.Два фото:
До войны с друзьями дед
И после -
Один,
Он с костылем, как тысячи калек.
Конь сдох.
И не родит уже, как прежде, поле.
Война не на века.
Но год войны – как век.
* * *
Сен-Женевьев-де-Буа.
Рощи осенней покров.
Крест. Золотятся слова
В камне: "Полковник Орлов…"Жертва гражданской войне -
Смерть на чужбине. Беда.
Кем же приходится мне
Он? Не узнать никогда.И офицер, и солдат.
От малярии и ран…
Сколько Орловых лежат
В землях неведомых стран?!Церковка. Купола медь.
Тлеет свеча в полумгле.
Господи! Дай помереть
Русским на русской земле.
История в фотографиях
На стенах – блики желтых фотографий.
Друзья и предки. Взгляд со стороны.
В своей избе, как будто в батискафе,
Я погружаюсь в прошлое страны.Меня овеет ветром вечной славы
Из-под стекла, где дремлет русский мир.
…На аргамаке дед гарцует браво -
Он рвется в бой. Гвардеец-кирасир.Во имя веры и святого трона
Готов погибнуть. Пристальней смотри -
Герой войны… но пятая колонна
Россию расколола изнутри.…Тяжелый дым повис над Сталинградом.
Долг воина превыше "высших мер".
И смотрит из огня спокойным взглядом
Отец – двадцатилетний офицер.Он победил. Но стали вне закона
Фронтовики – виновны без вины,
Их предали… И пятая колонна
Глумится над историей страны.Скользит слеза. Сдавило горло горем.
Повымерла почти что вся родня.
Друзья погибли в Баренцевом море -
Они с укором смотрят на меня.Враги нас окружают. И вороны
Над селами кружат. Ослеп народ.
"Вставай, страна…" Но пятая колонна
Уничтожает армию и флот.Душа болит. Довольно спать! Довольно!
Нам защищать духовный Сталинград!
Избу покину. И на колокольню
Я поднимусь – и загремит набат!