* * *
Из кабинета директора он поспешно направился в свой класс.
Дети встретили его радостными возгласами.
- Что мы будем делать? - спросил он у детей.
- Сегодня хорошая погода, давайте погуляем…
- Лучше в футбол поиграем…
- Нет, - сказал учитель, - так нельзя. Урок есть урок. Вот и спрашиваю, что нам делать на уроке?
У него получилось так, что всю программу по чтению и математике он закончил гораздо раньше, чем полагалось. Другие учителя жаловались, что у них не хватает времени, чтобы пройти программу. А у него времени хватило. И он растерялся: что дальше делать? Не станет же повторять и закреплять пройденное. Тогда он обратился к детям:
- Скажите, что нам делать, когда делать уже нечего?
Сначала предложили почитать что-нибудь интересное. Он сказал:
- Хотите, почитаю вам то, что сам читаю? Это не детская книга, а для взрослых.
Дети восхитились.
Он показал им толстую книгу. Это был роман Достоевского "Преступление и наказание".
- Ух, ты… - порадовались дети.
И он начал им читать Достоевского.
Дети увлеклись.
Он не обсуждал с ними ничего, не задавал вопросов. "Слушайте и попытайтесь всё понять", - сказал он детям.
Они, может быть, поняли не всё. Но помогали им чувства: они то грустили, то возмущались, то восхищались. Иногда же лились слёзы - плакали даже мальчики. Не скрывал слёз и учитель.
Так прошла первая свободная от программы неделя.
Когда учитель дочитал последнюю страницу и посмотрел на своих учеников, он их не узнал - они повзрослели, они были озабочены.
Потом несколько дней они посвятили музеям, театрам. Остались ещё две свободные недели, после чего завершится учебный год, и он расстанется со своим классом и школой.
- Так скажите, что же нам делать?
Голубоглазая девочка сказала:
- У меня есть предложение. Вы же студент филологического факультета, и скоро у вас будут экзамены?
- Это так.
- Нельзя ли узнать, какие вы будете сдавать экзамены?
- Почему же? Можно! Скажем, историю литературы, языкознание…
- Алексей Александрович, - прервала голубоглазая девочка, - расскажите нам об истории русской литературы…
- Что?!
Но дети воодушевились.
Всех перекричал зеленоглазый мальчик.
- Алексей Александрович, вообразите, что вы профессор университета, а мы ваши студенты четвёртого курса. Прочитайте нам лекции по истории русской литературы, а потом мы сдадим вам зачёты…
Класс взорвался от восторга.
- Как?! - не сдавался учитель. - Вы же ученики четвёртого класса?
- А вы вообразите, что мы студенты…
- Но вам будет скучно, лекции ведь для взрослых!..
- А вы сделайте так, чтобы нам было интересно…
- Вы же не поймёте?
- Но мы поняли Достоевского…
Все возражения учителя дети смело парировали.
Он отошёл к окну, посмотрел, какую нежную зелень распускают деревья.
Дети застыли в ожидании.
- Значит, вы хотите послушать курс лекций по истории русской литературы? - он не обернулся к детям. За его спиной прогремело "да". - Значит, вы как студенты, а я как профессор? - опять мощное "да". - Так и быть! - сказал он.
- Ура! - закричали дети.
Но Алексей Александрович преобразился.
Его глаза увидели перед собой за студенческой скамьёй тридцать шесть юношей и девушек, красивых и талантливых молодых людей. Студенты четвёртого курса стоя встретили своего любимого профессора.
- Садитесь, - мягко сказал профессор, - итак, мы начинаем курс истории русской литературы. Сегодня у нас будут две пары вводных лекций…
* * *
После уроков… Нет-нет, после лекций со своими студентами Алексей Александрович направился в кабинет директора. Ему хотелось высказать своё восхищение по поводу утренних стихов, но в прихожей его остановила секретарша и шёпотом сказала:
- Он ещё не выходил, всех, кто рвался к нему, я отправила обратно!
- Хорошо сделали! - похвалил девушку Алексей Александрович и попрощался с ней.
Вышел на улицу. Теплый майский день ласкал его. Настроение было хорошее - профессор остался доволен своими студентами: они были внимательны и задавали умные вопросы.
Он решил идти домой пешком. Понадобится часа три с лишним, время есть, а день - чудесный.
Примерно час он шёл в сторону центра города. По пути надо было пройти через красиво убранный скверик, где в декоративном порядке было посажено огромное количество тюльпанов. Он решил отдохнуть и дать глазам возможность насладиться красотой.
Так сидел он долго, пока не заметил, что погода меняется и может пойти дождь.
До этого он думал о своих завтрашних лекциях со студентами, и ему было легко. Но теперь, - была ли причиной тому перемена погоды, - на него нахлынуло обычное для него чувство ненужности. Да, он написал двести страниц, но облегчение не наступает.
"Человек есть Путь, говорит Конфуций, но если у человека нет Пути? Если он не знает о своём Пути? Как ему быть? - думал он. - Человек без Пути - кто он? Вот идёт молодая женщина, кто она - человек Пути? Или этот старичок, который еле передвигает ногами, опирается на палку - он идёт по своему Пути или так и постарел, ни разу не подумав о том, что надо открыть в себе свой Путь?"
О Пути он начал размышлять сейчас, ибо, читая лекции своим студентам, он заговорил о философии Конфуция. К слову пришлось, но он не был конфуцианцем. Его философские взгляды не были целостными. Он полагал, что мир есть хаос нескончаемый, жизнь есть проявление хаоса, и если что-то мы считаем красотой и законом, это есть не что иное, как случайное столкновение или совпадение обстоятельств, которые могли и не совпасть. Но если человек имеет Путь?
Эта идея противоречила его представлениям о хаосе. Однако, философствуя о разных вещах, он не замечал, что идея о Пути всё больше проникает в его сознание.
Вот и сейчас… Он встаёт со скамейки. Это явление закономерное или случайное? Он может пойти направо или налево. Что определяет выбор - случайность или закономерность? С этими нескладными мыслями он оказался перед огромным зданием - случайно это или закономерно?
Он оглянулся вокруг и только сейчас заметил, что дождь уже прошёл, и он идёт по мокрому тротуару. Тут он вспомнил, что надо уничтожить записи, лучше сжечь их. Где это сделать? Да, в лесу, а он на другой окраине города. Решил поехать на автобусе, чтобы закончить с этим делом до того, как стемнеет, а потом вернётся домой и займется подготовкой к завтрашним лекциям.
От конечной остановки он шёл ещё минут двадцать. И как только вошёл в лес, тут же забыл о всемирном хаосе. Спокойствие, пение птиц, воздух душистый, краски природы, стволы берёз очаровали его. Он уселся под деревом и закрыл глаза.
Так он сидел долго. Потом вспомнил, зачем сюда пришёл. Открыл портфель, достал тетрадь и спички. "Зачем я это писал, чтобы придти сюда и сжечь? Может быть, не надо? Пусть пока хранятся записи. Брошу тетрадь в ящик. Чем она будет мне мешать?.. Но зачем она нужна мне? Каждый раз, открывая ящик и видя её, буду раздражаться. Записи ни о чём путном мне ни слова не сказали. Лучше сжечь, и дело с концом".
Тут он услышал голос:
- Тебе нравится здесь?
Перед ним стоял кудрявый мальчик лет пяти-шести со светлыми волосами, с большими синими глазами, с правильными чертами лица.
- Да, здесь хорошо, - ответил он.
- Ты умеешь понимать птичий язык? - спросил мальчик.
- Нет, к сожалению…
- Жаль, ибо они иногда несут вести. Если люди научатся птичьему языку, то они будут знать, что надо и чего нельзя делать.
- А ты понимаешь птиц?
- Я пока догадываюсь. Только что мне на плечо села птичка и зачирикала. Я понял, что мне надо идти в эту сторону, и увидел тебя.
- А это важно для тебя - увидеть меня?
- Не знаю. Может быть, важно для меня, а, может быть, важно для тебя.
- Да? - засмеялся Алексей Александрович. Мальчик ему явно понравился. - Ты один в лесу?
- Вообще-то, лес меня не пугает, и могу ходить один. Но я здесь с мамой, она ягоды собирает. - Мальчик посмотрел на тетрадь. - Что это за книга с красивой обложкой?
- Это не книга.
- Тогда это тетрадь?
- Да, ты угадал.
- Хочешь, угадаю ещё? Раз ты пришёл в лес с этой тетрадью, значит, в ней записано что-то очень важное для тебя.
- К сожалению, я так не думаю.
Алексей Александрович встал.
- До свидания, - сказал он мальчику и ушёл от него.
- Зачем ты так быстро уходишь? - закричал ему вслед мальчик.
Но он не отозвался. И когда счёл, что достаточно от него отдалился, сел на срубленное дерево и приготовил спички.
"Что-то очень важное", - повторил он слова мальчика. Да, эти записи могли быть для него очень важными, но стали ненужными.
Он зажёг спичку и поднёс к обложке тетради.
Обложка загорелась.
За его спиной опять зазвенел голос мальчика, и он вздрогнул от неожиданности.
- Что ты делаешь?
- Ты же видишь, что я делаю?
- Ты сжигаешь важные записи?
- Они вовсе не важные!
- Нет, раз ты сжигаешь, значит, важные. Ты хочешь от них избавиться. Ведь так?
- Мальчик, зачем ты следишь за мной? - рассердился Алексей Александрович.
- Я не слежу за тобой. Это та же самая птичка направила меня. Ты недоволен, что я говорю правду по поводу тетради?
Тем временем огонь на обложке потух. Алексей Александрович опять зажёг спичку.
- Ты разве не знаешь, что в лесу нельзя разводить костёр? Так возникают пожары.
Кто кому даёт урок?
Алексей Александрович на этот раз не рассердился, а засмеялся.
- Ты прав, - сказал он и потушил спичку.
- Ты очень хороший и умный, - и мальчик похлопал его по плечу.
- Спасибо за похвалу.
- А эти записи сжигать не надо. Они пригодится тебе.
- Откуда ты знаешь, что они пригодятся мне?
- Не знаю, но ты не сомневайся.
Алексей Александрович внимательно посмотрел на мальчика. Ему показалось, что находит в нём что-то магнетическое.
- Мальчик, скажи, ты не пропал у мамы, или она пропала у тебя?
- Какая разница, - улыбнулся мальчик, - мы разошлись и, когда нужно будет, найдёмся.
- А если ты у неё пропадёшь?
- Этого не случится.
- Откуда ты знаешь, что случится и что не случится? Возьму я, допустим, и заберу тебя.
- Ты этого не сделаешь.
- Почему?
- В этом нет необходимости.
Оба улыбнулись друг другу и остались довольны игривому разговору.
Подошла молодая красивая женщина.
- Здравствуйте! - сказала она незнакомцу и обратилась к мальчику. - Вот ты где. Пошли, нам пора!
- Мы скоро увидимся, а записи не сжигай, - сказал ему мальчик и пошёл за мамой.
"Какой самоуверенный", - подумал Алексей Александрович, провожая их взглядом.
Он положил тетрадь и спички обратно в портфель и медленным шагом направился к городу.
Автобусная остановка была недалеко. Он увидел, что мальчик с мамой ждут автобуса. На остановке кроме них никого не было. Он ускорил шаг - магнетическая сила мальчика притягивала его. Подъехал пустой автобус. Они подошли к дверям. Мама держала мальчика за руку, помогая ему подняться. В это время мальчик обернулся, тоже увидел его, споткнулся о ступеньку и упал на асфальт, ударив колено.
Видимо, ему стало больно, очень больно. Алексей Александрович понял это по тому, какую острую боль ощутил в колене в это же самое время.
Он подбежал к мальчику. Помог подняться и собрался было сказать что-то подбадривающее, но опередил мальчик, он улыбнулся ему, сказал "спасибо", а перед мамой извинился.
Они поднялись в автобус.
Алексей Александрович тоже поехал бы этим автобусом. Но пока он нагнулся, чтобы поднять с асфальта портфель, двери захлопнулись, и автобус тронулся.
Он глядел вслед удалявшемуся автобусу, и странное, весьма странное чувство начало овладевать им: ему показалось, что мальчик - это он сам, Алексей Александрович, мальчик этот - его детство! "Это же я?! Этот мальчик - я! Я узнаю себя в мальчике!" - подумал он с удивлением.
* * *
Сегодня понедельник, день приёма зачётов от студентов. Две недели чтения курса лекций по истории русской литературы шли по восходящей линии. Каждый день студенты всё больше увлекались вопросами, которые разбирал с ними их профессор. Резко изменилось у них отношение к вчерашнему своему учителю. Неожиданно для себя они обнаружили, какой он мыслящий человек и оратор.
- Профессор, можно ли привести на ваши лекции маму, она очень интересуется литературой! - спросил один студент.
- Можно, - добродушно ответил профессор.
- А я дедушку приведу, можно?
- Можно…
И последние три дня аудитория была переполнена мамами, дедушками, бабушками. Пришли даже несколько пап.
Восторг и удивление росли с каждым днём.
В конце недели профессор объявил:
- В понедельник будете сдавать зачёты.
Понедельник был тем днём, когда по плану завуча в классе Алексея Александровича должен был состояться прощальный праздник: учитель прощается со своим четвёртым классом, дети переходят в пятый, а учитель возвращается в первый. И начинается всё сначала.
Алексей Александрович пошёл к директору.
Тот обрадовался, увидев его.
- Хотел позвать вас сам… Пожалуйста, послушайте мои вчерашние стихи.
Он повлёк его к окну, достал из кармана лист, развернул его, отрешился от всего внешнего, погрузился в себя, и его правая рука начала обводить в воздухе поэтические абстракции. Он читал искусно и вдохновенно.
Я никогда детей не унижал.
Бесился и от ярости дрожал.
Как возмущался!
Как негодовал!
Но повода для мести не давал.В порыве утверждения добра
Вершил я суд,
Как будто отобрал
Права на то у Бога
Самого,
И удивляя, и смеша Его.Неважно,
Кто патриций,
Кто плебей,
Неважно,
Кто сильней,
А кто слабей,
И даже,
Кто глупей,
А кто умней,
Прости,
Не так уж важно это мне.Но зло, оно есть зло,
Хоть ты умри,
И подлость- подлость,
Что ни говори.
Не примириться с этим,
Не принять,
И не понять,
И боли не унять.Вот только дети…
Лгут.
Но ты им верь,
Как верят Небу,
Солнцу
И Траве.
Спасибо,
Господи,
Что удержал
От злобы.
Я детей не унижал.
Он закончил чтение, но понадобилось минуты три, чтобы выйти из поэтического транса.
Алексей Александрович был зачарован стихами. Был восхищён самим директором, глаза которого излучали любовь.
- Вы истинный поэт… - сказал он со всей искренностью.
На лице директора засветилась улыбка благодарности.
- Я бы хотел издать сборник стихов, - сказал он с какой-то застенчивостью, даже чуть покраснел, - не согласились бы вы стать моим редактором?
Алексей Александрович смутился: не ожидал такого лестного предложения.
- Я же ещё студент… Вы прекрасный поэт… Хотите, я попрошу в университете своего профессора, он известный человек в литературных кругах…
Директор прервал его:
- Вы для меня есть известный профессор… Пусть сегодня вы студент, но придёт время, и я буду гордиться тем, что именно вы стали редактором моего первого сборника. Ну как, не откажете.
- Нет, конечно… - сказал Алексей Александрович, а в душе подумал с грустью: "А что есть моё будущее?.. Нет его у меня".
Момент был подходящий, и Алексей Александрович рассказал директору о своих профессиональных занятиях со студентами четвёртого курса и попросил принять зачёты.
Директор посмотрел на него с изумлением.
- Значит, вы в течение двух недель читали своим ученикам…
- Студентам четвёртого курса… - вставил Алексей Александрович.
Директор принял поправку.
- …студентам четвёртого курса спецкурс по истории литературы в объёме тридцати или сорока часов… Так?
- Именно так!
- Как вам это пришло в голову?!
- Они сами подсказали…
- Как они могли такое подсказать?!
- Почему же, они у меня развитые!
- Скажите, что вы делали с классом эти три года?
- Не знаю… Учил, воспитывал…
Изумление директора переходило не в возмущение, а в восхищение.
- Люблю таких учителей, как вы! - сказал он и похлопал его по плечу. - Хорошо, примем зачеты от ваших студентов. Только пригласим ещё одного литератора из старших классов…
Слух о зачётах в тот же день облетел все кабинеты, коридоры, переходы школы.
Учителя начальных классов сразу насторожились: что за инновация такая и почему новичок выпендривается!
Завуч заволновалась. Ни разу не проверяла она уроки студента, в классе он мог натворить все что угодно, он же не профессионал!
Учителя старших классов иронически улыбались: мол, глупость читать ученикам четвёртого класса университетский курс! Но то, чем сами занимались в это время, они не считали глупостью: сосредоточенно и тщательно складывали цифры от двух до пяти, делили сумму и выводили среднеарифметические баллы своим ученикам.
Завуч с двумя именитыми учителями начальных классов пришли к директору предупредить, что такого допускать нельзя. Лучше проверить, как студент справился с классом - срочно провести контрольные. И, вообще, от него, неспециалиста по начальным классам, лучше избавиться.
Но директор стоял на своём: его доверие к Алексею Александровичу было выше всяких проверок и сомнений.
Завуч с учителями вышли из кабинета директора недовольные.
А сегодня уже день принятия зачётов.
Студенты четвёртого курса столпились перед аудиторией и с волнением ждут вызова.
Учителя, проходящие мимо, одаривают студентов насмешливыми улыбками. Над ними издеваются старшеклассники.
В аудитории же идёт серьёзная университетская работа.
После того как двое-трое студентов выдержали экзамены и ответили на коварные вопросы, члены комиссии переглянулись и произнесли короткое "мдаа". С лица учителя-литератора стёрлось недоверие, а лицо директора засияло. Зачёты постепенно перешли в волнующий праздник знаний.
И когда из аудитории вышел последний студент, директор с некоей задумчивостью сказал двум своим коллегам - учителю литературы и Алексею Александровичу:
- Выше всяких знаний есть любовь к знаниям. Дети полюбили литературу, значит, они не пропадут в жизни!
Он пожал руку Алексею Александровичу и вышел из аудитории.
Учитель литературы доброжелательно улыбнулся коллеге.
- Вы - новатор, я стал вашим сторонником!
Но учителя, которые проходили мимо аудитории, или те, которые бегали по этажам большой школы, вслух или про себя возмущались выходкой учителя начальных классов, а его эксперимент считали недоразумением.