Июль 1942
ПТАШКА
Бараков цепи и песок сыпучий
Колючкой огорожены кругом.
Как будто мы жуки в навозной куче:
Здесь копошимся. Здесь мы и живем.
Чужое солнце всходит над холмами,
Но почему нахмурилось оно? -
Не греет, не ласкает нас лучами, -
Безжизненное, бледное пятно…
За лагерем простерлось к лесу поле,
Отбивка кос там по утрам слышна.
Вчера с забора, залетев в неволю,
Нам пела пташка добрая одна.
Ты, пташка, не на этом пой заборе,
Ведь в лагерь наш опасно залетать.
Ты видела сама - тут кровь и горе,
Тут слезы заставляют нас глотать.
Ой, гостья легкокрылая, скорее
Мне отвечай: когда в мою страну
Ты снова полетишь, свободно рея?
Хочу я просьбу высказать одну.
В душе непокоренной просьба эта
Жилицею была немало дней.
Мой быстрокрылый друг! Как песнь поэта,
Мчись на простор моих родных полей.
По крыльям-стрелам и по звонким песням
Тебя легко узнает мой народ.
И пусть он скажет: "О поэте весть нам
Вот эта пташка издали несет.
Враги надели на него оковы,
Но не сумели волю в нем сломить.
Пусть в заточенье он, поэта слово
Никто не в силах заковать, убить…"
Свободной песней пленного поэта
Спеши, моя крылатая, домой.
Коль сам погибну на чужбине где-то,
То будет песня жить, в стране родной!Август 1942
БЫЛЫЕ НЕВЗГОДЫ
Боль минувших невзгод
И мучений былых -
Всё в забвенье уйдет,
Словно не было их…
Ночь промчится, а там -
С днем встречаемся мы,
Любо, весело нам,
Словно не было тьмы…
Жизнь, однако, есть жизнь
Оттого-то сильней
Память радостных дней
Сохраняется в ней.
Тем сердца и живут -
Не смолкает в них зов
Драгоценных минут
И счастливых часов.Сентябрь 1942
НЕОТВЯЗНЫЕ МЫСЛИ
Нелепой смертью, видно, я умру:
Меня задавят стужа, голод, вши.
Как нищая старуха, я умру,
Замерзнув на нетопленной печи.
Мечтал я как мужчина умереть
В разгуле ураганного огня.
Но нет! Как лампа, синим огоньком
Мерцаю, тлею… Миг - и нет меня.
Осуществления моих надежд,
Победы нашей не дождался я.
Напрасно я писал: "Умру смеясь".
Нет! Умирать не хочется, друзья!
Уж так ли много дел я совершил?
Уж так ли много я на свете жил?..
Но если бы продлилась жизнь моя.
Прошла б она полезней, чем была.
Я прежде и не думал, не гадал,
Что сердце может рваться на куски,
Такого гнева я в себе не знал,
Не знал такой любви, такой тоски.
Я лишь теперь почувствовал вполне,
Что может сердце так пылать во мне, -
Не мог его я родине отдать,
Обидно, горько это сознавать!
Не страшно знать, что смерть к тебе идет,
Коль умираешь ты за свой народ.
Но смерть от голода?! Мои друзья,
Позорной смерти не желаю я.
Я жить хочу, чтоб родине отдать
Последний сердца гневного толчок,
Чтоб я, и умирая, мог сказать,
Что умираю за отчизну-мать.Сентябрь 1942
В ПИВНОМ ЗАЛЕ
Ушел я рано из родного дома,
Нигде, друзья, пристроиться не смог.
Уж то-то честь мне, парню слободскому, -
На службу я попал в пивной ларек.
И пиво пью теперь без проволочки,
А прежде отдавал последний грош.
Из донца каждой опустевшей бочки,
Чуть наклоняя, все остатки пьешь.
В уме прикину и даюсь я диву:
Сто бочек ежедневный наш расход.
Но разве в людях уместиться пиву?
А пиво в кружки всё течет, течет…
Мой нос картошкой, на лице румянец,
А голова, раздувшись от паров,
Танцует на плечах веселый танец.
Порой от пива лопнуть я готов.
Артисты и поэты в нашем зале.
И продавцы угля! Любой народ!
Бухгалтеры! Иные прибегали
В надежде, что авось перепадет.
Почетного клиента провожая,
Уж так я рассыпаюсь в похвалах.
Иных гостей за воротник хватаю,
Слегка коленом поддаю в дверях,
Сам черт не страшен мне, как говорится.
Но сам себе я страшен той порой.
Бутылки, люди - всё вокруг кружится,
И, как котел, кипит наш зал пивной.
Чинуша за столом сидит, хмелея,
Десятую уже бутылку пьет.
Его карманы что ни час худее,
Полней зато час от часу живет.
А вот актер. Вчера себе на горе
Сидел у нас, затем, не сняв чалму,
На сцене появился в "Ревизоре"!
И зрители зашикали ему.
Но вдохновенно трудится недаром
Поэт зеленоглазый и рябой.
У нас же он творит - а гонорарам
Он покрывает свой расход пивной.
Вчера опару опере поставил
Известный композитор, а теперь
Опару пивом литров в пять заправил.
И вот опара всходит - верь не верь!
Кассир Гимай зашел на кружку пива,
Когда из банка следовал домой.
А нынче он в милиции. Вот диво!
Повесил нос. Унылый. Сам не свой.
Я крепко тряс, но захмелел он тяжко, -
Не добудился гостя одного.
Он моментально протрезвел, бедняжка,
Когда жена взглянула на него!
И что там загс! Все загсы превзошли мы
Судьбу людей вершим мы день-деньской.
У нас джигит встречается с любимой
Или супруг разводится с женой.
Цирюльнику сосед, сидевший близко,
Так приглянулся, - бритвою своей
Тому соседу, говоря "сосиска!",
Отрезал нос и ухо брадобрей.
И в тот же день такое чудо было -
Безносого привел цирюльник к нам.
"Я поздно оценил тебя, мой милый!" -
Сказал безносый, волю дав слезам.
Как будто одолжение как другу
Цирюльник оказал, отрезав нос.
Как будто брадобрей своей услугой
Бедняжке избавление принес.
Однажды пекарь из пивного зала
Пришел в пекарню - чуть не падал с ног.
И трубка в тесто у него упала,
Теперь ее из хлеба он извлек!
Пожарника на вахте в сон свалило.
Напившись пива, крепко спал старик.
И некому в набат ударить было,
Когда пожар на каланче возник.
Сгорела вышка! Вот дела какие!
Уволен был пожарник в тот же день.
Да и со мной, друзья мои родные,
Случилась вот какая дребедень.
Откупорил я бочку, пью досыта,
Решил я, братцы, душу отвести.
Из бочки той, что мной была открыта,
Я выпил кружек больше десяти.
Как лоцман тонущего парохода,
Спасаюсь в бочке, сплю спокойно в ней,
Вокруг просторы моря пивзавода,
Я плаваю во сне среди зыбей.
Меня нашли и ну трясти упорно.
На лучшем месте прерван был мой сон.
Сначала допросили для проформы,
Потом из бара вышвырнули вон.
Теперь, друзья, одну мечту лелею -
Податься я хочу на пивзавод.
На новом месте буду поумнее,
Вести себя начну наоборот.
Не стану бочку открывать, что толку!
Я лучше снизу просверлю гвоздем.
И научусь, родные, втихомолку
Тянуть через соломинку тайком.Сентябрь 1942
ПОЭТ
Всю ночь не спал поэт, писал стихи,
Слезу роняя за слезою.
Ревела буря за окном, и дом
Дрожал, охваченный грозою.
С налету ветер двери распахнул,
Бумажные листы швыряя,
Рванулся прочь и яростно завыл,
Тоскою сердце надрывая.
Идут горами волны по реке,
И молниями дуб расколот.
Смолкает гром. В томительной тиши
К селенью подползает холод.
А в комнате поэта до утра
Клубились грозовые тучи
И падали на белые листы
Живые молнии созвучий.
В рассветный час поэт умолк и встал,
Собрал и сжег свои творенья
И дом покинул. Ветер стих. Заря
Алела нежно в отдаленье.
О чем всю ночь слагал стихи поэт?
Что в этом сердце бушевало?
Какие чувства высказав, он шел,
Обласканный зарею алой?
Пускай о нем расскажет бури шум,
Ваш сон вечерний прерывая,
Рожденный бурей чистый луч зари
Да в небе тучка огневая…
Октябрь 1942
РАССТАВАНЬЕ
Как трудно, трудно расставаться, зная,
Что никогда не встретишь друга вновь.
А у тебя всего-то и богатства -
Одна лишь эта дружба да любовь!
Когда душа с душой настолько слиты,
Что раздели их - и они умрут,
Когда существование земное
В разлуке с другом - непосильный труд, -
Вдруг от тебя навек уносит друга
Судьбы неумолимая гроза.
В последний раз к губам прижались губы,
И жжет лицо последняя слеза…
Как много было у меня когда-то
Товарищей любимых и друзей!
Теперь я одинок… Но все их слезы
Не высыхают на щеке моей.
Какие бури ждут меня - не знаю,
Пускай мне кожу высушат года,
Но едкий след слезы последней друга
На ней я буду чувствовать всегда.
Немало горя я узнал на свете,
Уже давно я выплакал глаза,
Но у меня б нашлась слеза для друга -
Свидания счастливая слеза.
Не дни, не месяцы, а годы горя
Лежат горою на моей груди…
Судьба, так мало у тебя прошу я:
Меня ты счастьем встречи награди!Октябрь 1942
ЛЕКАРСТВО
Заболела девочка. С постели
Не вставала. Глухо сердце билось.
Доктора помочь ей не умели,
Ни одно лекарство не годилось.
Дни и ночи в тяжких снах тянулись,
Полные тоски невыразимой.
Но однажды двери распахнулись,
И вошел отец ее любимый.
Шрам украсил лоб его высокий,
Потемнел ремень в пыли походов.
Девочка переждала все сроки,
Сердце истомили дни и годы.
Вмиг узнав черты лица родного,
Девочка устало улыбнулась
И, сказав "отец" - одно лишь слово,
Вся к нему навстречу потянулась.
В ту же ночь она покрылась потом,
Жар утих, прошло сердцебиенье…
Доктор бормотал тихонько что-то,
Долго удивляясь исцеленью.
Что ж тут удивляться, доктор милый?
Помогает нашему здоровью
Лучшее лекарство дивной силы,
То, что называется любовью.Октябрь - ноябрь (?) 1942
МЕЧ
Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет.
Александр Невский
"Клинок с чеканной рукоятью
Тяжел на поясе твоем,
И сапоги покрыты пылью, -
Ты утомлен, войди в мой дом.
И шелковое одеяло
Я постелю, желанный мой,
Омыть и кровью и слезами
Успеешь грудь земли сырой".
И голос молодой хозяйки
Немецкий услыхал майор,
Он в дом вошел, дверями хлопнул
И смотрит на нее в упор.
"Кто ты, красавица, не знаю.
Но ты годишься для любви.
Обед готовь, достань мне водки
И поскорей в постель зови".
Сварила курицу хозяйка
И водку льет ему в стакан.
Глазами масляными глядя,
Майор ложится, сыт и пьян.
Тогда она, покорна с виду,
Сняв сапоги с "господских" ног,
Берет мундир серо-зеленый
И разукрашенный клинок.
И, развалившись кверху брюхом,
Объятий сладких ждет майор.
Но вдруг он видит над собою
Блеск стали и горящий взор.
"Ты осквернил мой край родимый,
Ты мужа моего убил -
И раскрываешь мне объятья,
Чтоб утолить свой подлый пыл!
Ты пожелал, чтоб я ласкала
Моей отчизны палача?
О, нет! Кто к нам с мечом приходит.
Тот погибает от меча".
И до чеканной рукояти
Клинок ему вонзился в грудь.
Майор, головорез отпетый,
Окончил свой бесславный путь.
Он угощеньем сыт по горло.
Кровь заструилась, клокоча.
"Умри! Кто к нам с мечом приходит,
Тот погибает от меча".Октябрь - ноябрь (?) 1942
ЗВОНОК
Однажды на крыльце особняка
Стоял мальчишка возле самой двери,
А дотянуться пальцем до звонка
Никак не мог - и явно был растерян.
Я подошел и говорю ему:
"Что, мальчик, плохо? Не хватает роста?..
Ну, так и быть, я за тебя нажму.
Один звонок иль два? Мне это просто".
"Нет, пять!" Пять раз нажал я кнопку.
А мальчик мне: "Ну, дяденька, айда!
Бежим! Хоть ты большой смельчак, а трепку
Такую нам хозяин даст - беда!"Декабрь 1942
ЛИШЬ БЫЛА БЫ ВОЛЮШКА
1
Если б ласточкой я был,
Если б крыльями я бил,
В час, как солнышко зайдет
И Чулпан-звезда взойдет,
Дом родной, страна моя,
Прилетел к тебе бы я,
Только свет заря прольет.
2
Был бы рыбкой золотой,
В час, когда волной крутой
Белая кипит река,
Затопляя берега,
Тонкобедрая моя,
Верь, приплыл к тебе бы я,
Лишь туман падет в луга.
3
Был бы быстрым я конем,
В час, когда живым огнем
На траве роса блеснет,
Ветер гриву разовьет,
Дочь моя, звезда моя,
Прибежал к тебе бы я,
Лишь цветами ночь дохнет.
4
Нет, лишь воля мне мила,
Лишь бы воля мне была -
Я бы саблю в руки взял,
Карабин свой верный ваял,
Край любимый мой, тебя
Защитил бы я, любя,
В славной битве храбро пал!1942
РАБ
Поднял руки он, бросив винтовку,
В смертном ужасе перед врагом.
Враг скрутил ему руки веревкой
И погнал: его в тыл под бичом,
Нагрузив его груза горою,
И - зачеркнут он с этой поры.
Над его головой молодою
Палачи занесли топоры.
Словно рабским клеймом ненавистным,
Он отмечен ударом бича,
И согнулось уже коромыслом
Тело, стройное, как свеча.
Разве в скрюченном этом бедняге
Сходство с воином в чем-нибудь есть?
У него ни души, ни отваги.
Он во власти хозяина весь.
Поднял руки ты перед врагами -
И закрыл себе жизненный путь,
Оказавшись навек под бичами.
То, что ты человек, - позабудь!
Только раз поднял руки ты вверх -
И навек себя в рабство ты вверг.
Смело бейся за правое дело,
В битве жизни своей не жалей.
Быть героем - нет выше удела!
Быть рабом - нет позора черней!Январь 1943
ХАДИЧА
Хадича тонка, как ветка,
И с гуляния нередко
За полночь она приходит:
Любит погулять соседка.
Старый сторож рано что-то
Затворил вчера ворота
И заснул к ее приходу.
Как же быть ей? Вот забота!
Ночевать под лунным светом
У забора даже летом
Нелегко, будь даже совесть,
Как лицо, чиста при этом.
Хадича, уняв досаду,
Стала лезть через ограду
И о гвоздь внезапно юбку
Порвала, беря преграду.
Девушка, войдя в светелку,
Поступила б не без толку,
Если бы не поленилась
Ниткою взнуздать иголку.
Но она сказала: "Поздно.
Ишь как небо нынче звездно".
И, отдавшись сну безвольно,
Поступила несерьезно.
Утром, скинув одеяло,
Потянулась, еле встала
И помчалась на работу:
Времени осталось мало.
А в дороге, эка жалость,
Ножка слишком обнажалась,
Но ужасно модной юбка
Встречным женщинам казалась.
День прошел. И вот потеха:
Юбки, чтоб достичь успеха,
Женский пол разрезал сбоку.
Чуть не плачу я от смеха.
Изменяясь, как погода,
День живет порою мода.
Если б юбку в час прихода
Хадича вчера зашила,
Не испортилась бы мода.
Девушки, весной и летом,
Внемля дружеским советам,
Не гуляйте слишком поздно,
Очень вас прошу об этом.
В час, когда луна в зените,
Вы преграды не берите
И, порвав еще что-либо,
Модным это не зовите!12 февраля 1943
ЛЮБОВЬ И НАСМОРК
Я помню юности года,
Свидания и ссоры.
Любил смертельно я тогда
Красотку из конторы.
И, как поведал бы о том
Поэт, чуждаясь прозы,
Моя любовь, горя огнем,
Цветы дала в морозы.
Схватил в ту пору насморк я
И, словно в наказанье,
Платок свой позабыл, друзья,
Отправясь на свиданье.
Прощай, любовь! Погиб успех!
Сижу. Из носа льется.
И нос, как будто бы на грех,
Бездоннее колодца.
Что делать мне? Что предпринять?
Не насморк, а стихия.
"Душа моя" - хочу сказать,
А говорю: "Апчхи!" - я.
За что страдания терплю?
Робеть я начал, каюсь.
Хочу произнести "люблю",
Но не могу - сморкаюсь.
И вот, расстроенный до слез,
Вздохнул я очень страстно,
Но мой неумолимый нос
Тут свистнул безобразно.