Сидя со сложенными на коленях руками в обвитой зеленью беседке, которая находилась в саду Дворца царевен, Анкесенпаатон рассматривала посетителя, Начальника тайной охраны царства. Он совсем растерялся: последний раз он видел Третью царскую жену, когда она еще была жизнерадостной девочкой, не сознающей своего положения, и так же живо начинала смеяться, как и обливаться слезами. Теперь перед ним сидела царевна, резко повзрослевшая из-за потрясений, выпавших на долю ее семьи.
Какая степенность! Какое высокомерие! Какие горькие складки в уголках рта!
Она бросила взгляд на мальчика, находившегося здесь же, как будто именно он определял необходимость ее присутствия.
- Пасар - мой друг, - заявила она твердо. - Он может и должен присутствовать во время всех бесед.
Маху был удивлен. Он пытался понять, какова природа уз, связывающих этого мальчика с нежным и, несомненно, умным лицом, с царевной. В позе Пасара чувствовалась необычная для выходца из народа уверенность. Затем Начальник тайной охраны вспомнил о молодом писце, который, согласно рескрипту Сменхкары, был допущен в царскую семью. Но каковы были истинные причины этого?
- Он был первым, - продолжила Анкесенпаатон, - кто предупредил меня об опасности, которая угрожала моей семье. Я сожалею, что не придала этому большего значения.
Она говорила тоном, не терпящим возражений. Будучи хорошим сыщиком, Маху осознавал важность этой информации, поэтому согласился с присутствием незнакомца, который бросал на него такие взгляды, будто принадлежал к царской семье.
- Пусть будет так, как ты желаешь, царевна. Что ты знаешь об исчезновении твоей сестры - царицы?
Анкесенпаатон задумалась на мгновение и ответила:
- Кому принесут пользу эти сведения?
- Царству.
- Царству?
Она выговорила это слово с таким презрением, что Начальник охраны замер.
- Царству, именно так, - повторил он.
- А что такое царство?
Тишина. Анкесенпаатон посмотрела на реку.
- Люди жадны до власти, - продолжила она, - и не брезгуют воспользоваться ядом, чтобы устранить тех, кто мешает удовлетворению их амбиций.
- Царевна, царство - это отображение всех страстей человеческих. Это божественная территория на земле.
Какое-то мгновение она размышляла над ответом, после чего заметила:
- Какое значение для меня имеет царство? Мой отец был отравлен. Моя мать была отравлена. Царь отравлен. Моя сестра Макетатон отравлена.
Эти слова, звучащие из уст одиннадцатилетней девочки, слышать было невыносимо. Но Анкесенпаатон уже не была девочкой.
- Вторую царскую жену отравили? - спросил Маху, хотя он был в этом убежден.
- Как только пришли слуги, чтобы объявить мне о ее смерти, я отправилась в Северный дворец. Я нашла на ночном столике открытую шкатулку с лекарствами, которая принадлежала моей матери. Эта шкатулка была одним из тех предметов, которые Меритатон разыскала с помощью прислуги нашей матери. Макетатон ее похитила во время переезда в Фивы.
- Откуда ты знаешь, царевна, что она похитила ее? Не могла ли ее прислать царица Меритатон?
Анкесенпаатон покачала головой.
- Нет. Я знаю, что она ее выкрала. Мы с Пасаром видели ее входящей в спальню Меритатон, а затем она вышла со шкатулкой в руке.
Маху был поражен.
- Из всего этого можно заключить, - продолжила Анкесенпаатон, - что моя сестра приняла те же самые отравленные пилюли, которые были доставлены моей матери. Они обе умерли от одного и того же яда.
Она бросила суровый взгляд на Маху, будто обращалась к вздорному и неразумному мальчишке. Он почувствовал себя неловко. Ему были понятны зловещие намеки Анкесенпаатон, когда она заговорила о царстве; ей казалось, что она окружена отравителями и, к сожалению, он не мог доказать ее неправоту.
На какое-то время Маху задумался. Умозаключения молодой царевны трудно было опровергнуть. Тем не менее он хотел узнать, действительно ли Макетатон приняла пилюли сознательно.
- Почему Вторая царская жена была сослана в Северный дворец, царевна?
На самом деле это оставалось для всех загадкой - Сменхкара никогда не объяснял этого публично.
- Она думала, что Сменхкара отравил мою мать, и между ней и Меритатон вспыхнула из-за этого ссора.
- Откуда ты это знаешь, царевна?
- Потому что я там присутствовала, - дерзко ответила она. - И я доверяю своей сестре Меритатон. Она твердо убеждена, что Сменхкара никоим образом не причастен к смерти моей матери. А мой дед Ай вбил в голову Макетатон, что Сменхкара убил мою мать, чтобы занять трон.
Речи молодой царевны все больше и больше беспокоили Маху, и он стал ерзать в кресле. Тот образ мира, который создала эта очаровательная девочка, был таким же мрачным, каким видел его старый сыщик! Ему пришлось столкнуться и с подлостью, и с гнусными преступлениями, и с корыстными поступками!
Но, несмотря на объяснения царевны, обстоятельства смерти Макетатон для него так и не прояснились.
- Царевна, эти пилюли, - стал пояснять он, - как считалось, обладали снотворным действием. Если эта шкатулка была у нее со времени переезда в Фивы, то она давно должна была умереть. Переезд в Фивы состоялся два года назад. Как могло случиться, что она приняла эти пилюли только четыре дня назад?
Анкесенпаатон повернула к нему свое очаровательное личико.
- Макетатон никогда не испытывала трудностей со сном. Я думаю, что она проглотила эти пилюли в тот вечер, когда была особенно возбуждена.
- Что могло заставить ее так разволноваться?
Анкесенпаатон бросила взгляд на Пасара и ответила тоном, в котором чувствовался вызов.
- Сообщение о смерти Сменхкары.
- Что?! - воскликнул Маху.
- То, что слышал, Начальник охраны.
- Но когда?
- На следующий день после смерти Сменхкары.
- Но это невозможно! Царь умер в Фивах, а чтобы туда добраться, надо день плыть на корабле, и новость о его смерти была разглашена только десять дней спустя. Как могла царевна Макетатон столь быстро узнать о смерти царя?
- Ее об этом известили во время позднего ужина, - спокойно ответила Анкесенпаатон.
- Но тогда эта новость еще хранилась в тайне!
- Ну и что? Эта смерть была предрешена.
В течение нескольких секунд Маху пребывал в оцепенении.
- Но откуда тебе это известно, царевна? - наконец спросил он, когда немного пришел в себя.
- Я допросила слуг, и они рассказали о том, что произошло накануне. Кормилица мне сообщила, что одна рабыня рассказывала шепотом что-то своей госпоже, а моя сестра после этого пришла в сильное возбуждение. Я велела позвать эту рабыню и допросила ее. Она созналась, что гонец должен был известить мою сестру о том, что скоро произойдет ее освобождение, так как царь накануне умер, и новый господин царства, ее дед Ай, сам приедет ее освобождать.
Маху недоверчиво смотрел на царевну, вытянув шею.
- Рабыня так и сказала?
- Именно так.
- Но ее надо арестовать!
- Мы с Пасаром привели ее сюда под надежной охраной. Она теперь пленница в этом дворце.
Маху попытался воссоздать картину событий: смерть Сменхкары ускорил Ай, и это означает, что властелин Ахмина незамедлительно сообщил об этом своей внучке, а затем прибыл в Ахетатон с намерением освободить Вторую царскую жену. С какой целью? Понятно, что не отеческое сострадание стало причиной его поспешного, точно рассчитанного приезда. Слова рабыни так и звучали в голове сыщика: Ай уже видел себя владыкой царства! На что он рассчитывал? Кто должен был стать супругом Макетатон и получить таким образом доступ к трону? Но еще жива Меритатон… Только один вывод представлялся бесспорным: вне всякого сомнения, Ай устроил это отравление с тем, чтобы наконец освободить себе путь к власти…
Тыльной стороной руки он вытер капельки пота, блестевшие над его верхней губой.
- Царевна, где сейчас царица?
- Она уехала.
- Уехала? Куда?
- Мне это не ведомо.
- На чем она уехала?
Маху удивился, заметив, какими взглядами обменялись Анкесенпаатон и Пасар.
- Мне это не ведомо.
Он подозревал, что царевна знает правду, но замалчивает ее.
- Она жива?
- Она уехала с Неферхеру и ребенком.
- Почему она уехала? Она боялась за свою жизнь?
- Она не предупреждала меня о своем отъезде. По-видимому, решение было принято поспешно.
Маху вспомнил о трупе, который был найден в саду.
- Царевна, я беспокоюсь о твоей безопасности. Не лучше ли тебе находиться в Фивах?
- Почему? - Вопрос был задан высокомерным тоном. - Ты думаешь, что в Фивах меня не отравят?
На крышу беседки сел ибис, не обращая внимания на находившихся в ней людей.
Внезапно Маху почувствовал усталость. Он поднялся, простился с царевной и ее загадочным другом и направился к кораблю, ожидавшему его.
"Чем все это закончится?" - спросил он сам себя, глядя на перевозчика, отдающего швартовые, и на журавлей, что летели над мутными водами Великой Реки.
3
"ЛУЧШЕ КУПИ ОБЕЗЬЯНКУ"
Собравшись в зале заседаний Первого советника Тхуту, верховные жрецы Хумос и Нефертеп, военачальники Хоремхеб, Нахтмин и Анумес и Первый писарь Майя слушали сообщение Начальника охраны Маху. Предварительно проинформированный о заключениях, сделанных на основании собранной Маху информации в Ахетатоне, Тхуту посчитал благоразумным держать принца Тутанхатона в стороне от всех этих разоблачений, которые могли ранить его чувствительную натуру.
Действительно, на протяжении недели после смерти царя молодой принц неизменно пребывал в меланхолии.
Косые лучи, проникающие через расположенные в верхней части стены амбразуры, рассекали пространство зала; один из них упал на лицо стоявшего Маху, что придало его повествованию характер божественного разоблачения. Закончив свой отчет, при этом пытаясь быть бесстрастным, он сел.
На какое-то время установилась тишина, все размышляли над тем, что узнали. Появились слуги, чтобы подать тамариндовый сок и маленькие лепешки с изюмом, потом они вышли, последний старательно закрыл за собой дверь - собрание было тайным.
Тхуту взял слово.
- Наша задача - как можно скорее найти преемника царю Анхкеперуре. Армия, - сказал он, обращаясь к Хоремхебу и Нахтмину, - царская охрана, - продолжил он, глядя на Маху, - и именитые граждане обеспокоены тем, что почти три года царство страдает от нестабильности власти. Это наносит ему вред, как за пределами страны, так и внутри нее. Наш посол в Угарите сообщил мне о сомнениях, охвативших иностранных царей - они не знают, есть ли в Двух Землях монарх. Такая ситуация не может продолжаться долго. Мы сейчас находимся в положении, похожем на то, что известно из нашей летописи, когда четыре столетия назад царская власть начала слабеть и фараоны менялись так быстро, что едва успевали записывать их имена. Тогда появились властители в областях и провозгласили свою независимость от трона. Именно в то время гиксосы завладели нашей страной и навязали своего царя.
Он обвел взглядом собрание и продолжил тем же официальным тоном:
- Как мне кажется, наша обязанность - не только обеспечить продолжение династии, что гарантирует торжество закона, но и восстановить стабильность в царстве. Вот почему я предлагаю, чтобы нашей целью стало возведение на трон принца Тутанхатона после заключения им брака с царевной Анкесенпаатон, Третьей царской женой. Остается решить, кто возьмет на себя регентство. Прежде чем раскрыть имя того, кто мне кажется подходящим кандидатом, я хочу услышать, что скажете вы. Высокочтимый верховный жрец? - обратился он к Хумосу.
- Я полностью согласен с твоими предложениями, Первый советник. Но я хочу выделить два момента. Во-первых, речь идет не только о том, чтобы поправить ситуацию, образовавшуюся из-за смерти царя, но также и ту, что сложилась еще в результате смерти его отца, Аменхотепа Третьего.
Он вперил тяжелый взгляд в Тхуту и продолжил:
- Ситуация действительно неустойчивая. Большая часть органов власти снова размещается в Ахетатоне, в частности, налоговое ведомство. Когда одна голова находится в Фивах, а другая - в Ахетатоне, царство напоминает монстра о двух головах - такие иногда рождаются у околдованных женщин. Более того, официально культ Атона во многих наших храмах и жилищах не упразднен, а наши культы забыты. Умерший царь готовился к тому, чтобы изменить сложившуюся ситуацию, но не успел этого сделать. Это ослабляет наше царство! - гневно закончил он, всем телом подавшись вперед.
Тхуту слушал его внимательно. Военачальники Нахтмин. Хоремхеб и Анумес истово поддакивали. Хумос окинул зал горящим взором и продолжил:
- Второй момент, на который я хочу обратить ваше внимание, - то, что принц Тутанхатон и царевна Анкесенпаатон обеспечат продолжение династии, я в этом убежден. Но они оба воспитаны в духе культа Атона, и поэтому им не будут доверять не только духовенство, но и, в той же мере, большая часть знати. Ты спросил меня, кого бы я хотел видеть регентом. Я тебе его опишу. Он должен отвечать двум требованиям: во-первых, этот человек должен вызывать доверие у большинства жителей царства, и, во-вторых, он должен согласиться с возвращением традиционных культов, и тогда при достижении соответствующего возраста Тутанхатон не сможет поддаться искушению повторить пагубные ошибки своего брата Эхнатона.
В зале воцарилось длительное молчание. Все понимали, что в словах верховного жреца Амона был заключен здравый смысл, идеи его всеми были одобрены.
- Верховный жрец Нефертеп? - продолжил опрос Тхуту.
Верховный жрец Пта заявил, что полностью согласен с выводами своего коллеги, но хотел бы обратить внимание на следующее: Фивы не представляют собой единственный в своем роде центр древней власти, в Мемфисе тоже сосредоточено много центральных органов управления, а влияние и богатство этого города возросло со времен правления царя Аменхотепа Третьего. Ведь именно в Мемфисе, а не в Фивах, находится ведомство речной торговли.
Этот момент, как считал он, очень важен, поскольку влияет на принятие решения относительно места коронации будущих царей.
Такое заявление было сделано некстати, и то, что оно прозвучало из уст верховного жреца бога Пта, покровителя Мемфиса, было неожиданностью: Нефертепа всегда отличало стремление к примирению. Впрочем, противопоставление Мемфиса Фивам напоминало о прежнем соперничестве между Нижней Землей, столицей которой был Мемфис, и Верхней Землей, столицей которой были Фивы. Между тем было решено, что столица будет находиться в Фивах. Противопоставление одного города другому представляло угрозу целостности царства.
Похоже, все встревожились.
Даже на лице Хумоса, верховного жреца Амона, появилось выражение недовольства: притязания Нефертепа затрагивали один из самых неприятных моментов, и жрец царства никогда не мог открыто высказаться по этому вопросу: кто был создателем мира - Пта или Амон? Амон - тайный бог - безраздельно властвовал в Верхней Земле, о чем свидетельствовало великолепие его храма в Карнаке. Но для Нижней Земли истинным создателем мира был Пта.
Может быть, оба эти творца были одним и тем же божеством? Однако Амон был супругом Мут, которая подарила ему сына Хонсу - лунного бога. А Пта был супругом великой богини Сехмет, она подарила ему сына Нефертума - благоухающего бога-лотоса. Они были совершенно разными богами, и каждый из городов - и Фивы, и Мемфис - признавал только своего бога-творца.
В этом была одна из причин, почему Эхнатон стремился навязать своему царству единственного бога - Атона. И в этом крылась причина вражды двух верховных жрецов, а их полное согласие было мнимым.
По мнению Хумоса, Нефертеп допустил непростительную оплошность, возрождая спор, который велся только между посвященными.
Все участники собрания знали об этой проблеме. Она была причиной нескончаемых теологических дебатов. Не стоило ее затрагивать: это было все равно что пытаться распутать клубок змей! Особенно в тот момент, когда духовенство намеревалось возродить древние культы и предать культ Атона забвению.
Хумос высказал свои соображения, не скрывая недовольства: при данных обстоятельствах лучше было бы, чтобы его уважаемый собрат не оспаривал публично превосходство Фив, поскольку это может закончиться тем, что место коронации перенесут в Мемфис.
Понимая, к чему это может привести, он решил не продолжать дебаты.
В результате раскола, по мнению Хумоса, в царстве появится три, а не две головы. К тому же существовала еще одна проблема, и это прекрасно сознавал Тхуту, но счел неуместным излагать ее до формирования сильного правительства.
Он повернулся к Нефертепу:
- Мне понятны твои чаяния, верховный жрец, но сегодня мы обсуждаем другой вопрос.
Довольный тем, что удалось внести свои предложения, Нефертеп выразил сожаление, что больше двух лет после смерти царя Эхнатона потеряны, поскольку так и не началось осуществление, даже в минимальном объеме, истинной реформы. В своей дерзости он зашел достаточно далеко, заявив:
- Иногда я сам себя спрашиваю, уж не ради ли собственной выгоды царь не желает, чтобы его власть строго контролировали, и оставляет за собой право назначать Царский совет?
Это предположение было почти святотатством. Неужто Нефертеп хотел все поменять коренным образом?
- Мы ищем регента? - продолжил он. - Ориентируясь на сильного человека, не рискуем ли мы ограничить свою власть, если этот человек не будет выражать наши интересы? Зачем нам тот, кто укрепил свою власть за время предыдущих правлений? Тогда он создавал альянсы, становясь их заложником, а его действия препятствовали осуществлению коренных реформ.
Это был приговор Аю, не подлежащий обжалованию. В действительности Ай, отец будущей царицы Нефертити, обрел власть во времена Аменхотепа Третьего. Он был пылким приверженцем культа Атона, исключающего поклонение другим богам, и выразителем интересов группы вельмож. Слова Нефертепа дали пищу для размышлений.
- Военачальник Хоремхеб? - произнес Тхуту.
Будучи человеком военным, тот высказал свои мысли сдержанным тоном:
- Я разделяю мнение верховного жреца Хумоса, а особенно мне близко то, что высказал верховный жрец Нефертеп.
Это никого не удивило: все знали, что, пребывая в Мемфисе, военачальник поддерживал тесную связь с верховным жрецом культа Пта. После паузы Хоремхеб продолжил:
- Ни один из верховных жрецов не назвал имени человека, который, на их взгляд, способен быть регентом. Но я добавлю: непозволительно, чтобы этот человек пытался вернуть страну в прошлое, а также чтобы он был опорочен преступными действиями, о которых говорил Начальник охраны.