Георгий Иванович Чулков (1879–1939) - поэт, прозаик, литературный критик.
Сборник стихов и рассказов "Кремнистый путь", 1904 г.
На обл. воспроизведен рис. Франца Штука.
Содержание:
Зарницы 1
Полуистлевшие цветы 2
Пляска звезд 3
"Слышишь трепет безмолвных ночей?.." 3
"Обрыв и тьма…" 3
"Мне понятно все, где краски…" 3
"Понимаю я и ландыш влажно-внятный…" 3
Сонет 3
Стихийной 3
Песня песней 3
Песенки юродивого 4
Катакомбы 4
Поэмы 4
Примечания 11
Георгий Иванович Чулков
Кремнистый путь
Выхожу один я на дорогу,
Сквозь туман кремнистый путь блестит.Лермонтов
Зарницы
Одни зарницы огневые,
Воспламеняясь чередой,
Как демоны глухонемые,
Ведут беседу меж собой.Тютчев
Вступление
Я хочу и я буду кричать среди звуков безумья и слез;
И мои диссонансы нужны - возрожденье израненных грез.Я гармонию вашу порву, разорву ее сладкий напев;
Я ни роз, ни венца не приму от народа, от юношей, дев.Я стою на скале. Я высок. Не достанут меня палачи;
И напрасно глупцы мне кричат: замолчи, замолчи, замолчи!И мой стон, и мой вопль, и мой крик - это путь от равнины к звезде
И везде мой разлад я ношу - в небесах, на земле и в воде.Я познал окрыленный чертог на пороге безбрежных ночей;
Я в разладе моем одинок: я не ваш, я не их, я ничей!
Диссонансы
Луч узорный, запах знойный,
Убегающая тень.
Хмурый лик и дух нестройный,-
Разногласия ступень.Птица в небе блещет, реет:
Насекомые звенят.
Мысль упорствует, немеет,-
Грезы алчные томят.Все так ярко, все так стройно;
Все рождает и творит;
А в душе так беспокойно,-
Что-то черное стучит.И в зачатье, с упоеньем,
Все стихийно, все светло.
Для меня же все - сомненье:
Было все и все прошло.
"Под тяжелыми пластами…"
Под тяжелыми пластами,
Среди хмурых, грозных стен.
В полумраке, с молотками,
Мы идем от смен до смен.Наши жизни, наши силы
С нами вместе в глубь идут.
Там, где мраморные жилы,
Наши кости отдохнут.Нас раздавят камни, скалы,
В прах вотрет стопа иных.
Уголь, яхонты, опалы -
Вместо вольностей степных.Правда ль это? Неужели
Не сумеем отомстить?
Неужели мы без цели
Будем жить, чтобы не жить?Поднимайте тяжкий молот
И дробите камни стен;
Тот, кто горд, и тот, кто молод,
Презирает прах и тлен.Под тяжелыми пластами
Среди хмурых, грозных стен,
В полумраке, с молотками,
Мы идем от смен до смен.
"Среди черных сновидений…"
Среди черных сновидений,
Среди криков и борьбы,
Я пришел к вам привиденьем
Роковой, слепой судьбы.Я пришел, как демон ада,
Освящая кровью путь;
Я несу огонь разлада,
Чтобы им во тьме сверкнуть.
Пусть плещется вокруг меня
Толпа кудрявых волн;
Скалой стою, любовь кляня,
Надменностию полн.И ласке я шальной волны
Уж не поверю ввек;
Мои мечты, как смерть, вольны,
Я вольный человек!
"Звуки труб…"
Звуки труб
Унылые,
Тени дум
Постылые!
В прах метнитеся,
Испылитеся!
Я - разгневанный,
Окровавленный;
Я - измученный,
Я - раздавленный.
Стоны труб
Унылые,
Тени дум
Постылые!
Испылитеся,
В прах метнитеся.
Тайга
На берегу Амги, когда по ней шуга,
Сверкая, как алмаз, теснилась между скал,
Я увидал тебя, владычица Тайга.
Я понял твой язык, тебя я разгадал.
Ты грозная стоишь, предчувствуя во сне
Грядущие дела раздвинувшихся стен;
Познала тайны ты и их открыла мне,
Мне - страстному борцу за право перемен.
И я вошел в тебя, упал на грудь земли,
Со стоном, скрежеща, я бился среди мха, -
И был я, как и ты, корявый и в пыли,
И стала вся земля покорна и тиха.
И падал первый снег, убранство долгих дней;
Смешалися мечты, свернулися листы;
Мне чудился порыв разгневанных ночей;
Смутилася душа, нахмурились кусты…
Ты, брови надвинув, стоишь
И, снега убравшись венцом.
В пространство надменно глядишь,
С землей обручившись кольцом.
Ты молот подъемлешь на миг,
Ты хочешь кольчугу ковать;
Напрасно! Судьбу я постиг:
Не смеешь ты цепи сорвать.
И ныне под шепот кудрявых берез,
Ропот колючих ветвей,
В сказке таежной живу среди грез,
Чуждый людей…
Всклокочена, как леший твой - таежное дитя
Мохнатую вздымаешь грудь,
Вздыхая, жаждешь ты все прошлое вернуть,
В борьбе с насилием, за раны мстя.
"Люблю я вас, дети, и ваши забавы…"
Люблю я вас, дети, и ваши забавы,
Люблю ваши слезы, капризы и смех.
Вы чисты, как боги; как боги, вы правы.
Не нужно вам правды, не нужен вам грех.Кровавые пытки, удары и муки -
Для вас это сказка, для вас это бред.
Цветы вас пленяют, вас радуют звуки;
Сомненье вам чуждо, разлада в вас нет.
Каинит
Ушел я в глубь распавшихся времен,
И в недрах меркнущих мгновений
Стою беззвучьем окрылен.Я не хочу толпящихся сомнений,
Я - каинит, восстания глава,
Я - отблеск дьявольских видений.Напрасна лживая молва
Рабов божественного плена:
Кровавые дрожат слова!Отступники немого тлена,
Горите вы в сиянье голубом.
Постыдных дней живительная смена!Я не умру раздавленным рабом,
Погибну я, восставший, как борец;
Я горд собой, своим умом, -Я знанья луч, предвечности творец.
"Не хочу я напрасного…"
Не хочу я напрасного
Искажения грез;
Много есть и прекрасного
Среди гнева и слез.
Пусть приводы и молоты
Мстить сумеют за честь,
И о гибели золота
Пусть узнают все весть.
Не хочу я обратного
Совершенья пути,-
И от ложа развратного
Я хочу отойти.
Не хочу подражания -
Боязливости грез;
И пойму я желания
Среди гнева и слез.
"По тесной улице, взиравшей безучастно…"
По тесной улице, взиравшей безучастно,
Я шел угрюмый, жаждущий, больной;
Звучала тьма упреками напрасно…Я шел угрюмый, жаждущий, больной,
Фигуры темные скользили торопливо;
Мне голос чудился невнятный, неземной…Фигуры темные скользили торопливо;
Дрожал усталый свет печальных фонарей;
Шли женщины безумные пугливо…Дрожал усталый свет печальных фонарей;
Звучала тьма упреками напрасно,
Зияя глубиной открывшихся очей.И было все преступно, сладострастно…
"В узком коридоре, ощупью-рукой…"
В узком коридоре, ощупью-рукой,
Я блуждал объятый жадною тоской;
Я блуждал в смятенье между темных стен
Не было движений, непрерывных смен.И впотьмах набрел я на любовь земли,
Женщину нашел я на полу, в пыли;
С нею в страсти корчась, стали мы играть, -
И успел покров я с Вечности сорвать.Но лица не видел женщины я той,
Был я с ней, как раньше, страстный и слепой.
И опять пошел я вдоль немой стены,
И опять мне снились тягостные сны.
"Не спешите, пробуждаясь, уклоняться от борьбы…"
Не спешите, пробуждаясь, уклоняться от борьбы,
И надменно не бегите от веления судьбы.
И в лучах сверхмерной жизни, предвкушая сны небес,
Не забудьте чрез зигзаги видеть Вечности отвес.
Там, где Вечность, есть и бездна. Бездна Вечности раба.
А для нас, людей раздолья, дорога в крови борьба.
Если будете дремать вы в сладострастии утех;
Если только вы поймете звезды, тело, блеск и смех;
Если пытки и мученья не сумеете изъять, -
Вам придется в лоно скуки возвратить себя опять.
Не спешите, пробуждаясь, уклоняться от судьбы
И в горниле мстящей жизни куйте меч вы для борьбы.
Поэту
Я расчленил мечты с насмешкой ядовитой.
Стих - образ утренний - сияющий кристалл
Беспомощно лежит твоей рукой убитый.Но чую я в тебе исчадье скрытых сил,
В глаза мне брызжут чары окрыленья;
Поэт сомнительный разрушенных могил,
Безвременно умри для бездн и возвращенья!На пиршество слепцов явился ты незван,
Но понял я тебя, собрат по вдохновенью:
Вкусил я полусны, вериги и обман,
И вере дань отдал, как отдал дань сомненью.
"Беспредметный, внепространный, запредельный дух…"
Беспредметный, внепространный, запредельный дух,
Звуком странным, маловнятным не тревожь мой слух;
Между комнат, на пороге, там, где луч блестит,
Ты колеблешься безмолвно. Грозно все молчит.
В беспредельности безмерной, вне предела дней,
Мчится в вечности бездонной вечных рой теней, -
Звуком странным, маловнятным не тревожь мой слух,
Беспредметный, внепространный, запредельный дух.
"Пустыня времени, блуждание теней…"
Пустыня времени, блуждание теней,
Твоя таинственность меня гнетет!
Меня томят однообразье дней…
А день за днем с беззвучностью идет.Суровых дней настойчивый уклон,
К ступеням тартара ползущий, как змея,
Меня влечет, как зыбкий звон,
Как отблеск вечности в просторе бытия.
"Не люблю людскую я молву…"
Не люблю людскую я молву,
На высокой башне я живу.
Но порою на земле
Что-то страшное вращается во мгле,
И крутится, и чернеет, и рычит,
И стучит, стучит, стучит…
Я от ложа поднимаюсь и встаю,
Слышу окрики: убью! убью! убью!
Открываю я скрипучее окно;
Вижу, мглисто все, угрюмо и темно.
Слышно внятное шуршание костей
Среди сдавленных раздробленных камней.
Сердцем слушаю я вопли в полусне;
Кто-то крадется по каменной стене.
Понимаю я, внимаю я всему.
Мысли страшные швыряю я во тьму.
Мысли мечутся, кружатся и звенят…
В башне-крепости безумьем я объят.
"По горам и по оврагам…"
По горам и по оврагам -
Я карабкался меж круч;
И стремительным зигзагом
Предо мной носился луч.Я, горбатый и корявый,
Внес тревогу в их покой,
И мой плащ гнилой, дырявый,
Развевался, как шальной.И блудливо хохотали
Над горбом моим рабы;
И мои мечты сверкали -
Песни царственной судьбы.И, осмеянный толпою,
Колпаком шута звеня,
Хохотал и я порою
Песней злобною шаля.Смех растленный, изъязвленный
Раздавался вкруг меня;
Дух мой стройный, окрыленный
Разгорался, как заря.
"Во мне душа Пигмалиона…"
Во мне душа Пигмалиона;
Я сделал статую и я в нее влюблен
Я выше демонов, судьбы, закона;
Я сам творю. Я упоен.О, знойно-нежная, святая Афродита,
Вдохни в нее волнение огня;
Иль будет статуя моей рукой разбита,
И я умру, любовный дар кляня.
"Я узнал зыбкий сон…"
Я узнал зыбкий сон
Безмятежных и нежных дубрав.
Разгадал тихий стон
Этих жаждущих, меркнущих трав.Шелестели листы,
И деревья роптали во сне;
И шептали мечты
Непрестанно, так странно во мне.И алела заря, -
Я вникал, понимал ее цвет;
И дарила, горя,
Та заря этот явственный свет.И вдруг пятна и тень,
Непонятный, невнятный раскат;
И пугливо колеблется сень;
И во мраке - грохочущий ад:Этот хохот и вздох;
Этот визг, этот грохот и мгла;
Обожженный на дереве мох;
Окровавленный отблеск стекла…
Стрела
В протяжно стонущем тумане
Лечу я - жадная стрела.
Хочу я кровь найти в обмане.Повсюду - хаос, недра, мгла.
Среди недвижного забвенья
Немая даль в просвет вошла.Во мраке - миг разъединенья;
Кровавый цвет живой зари, -
Безумных красок отраженья;И свист стрелы: усни, умри!
Молчание
Молчание лесов, молчание души,
Тревоги Беклина живое отраженье!
Бездонности простор в немеющей тиши.
Бессмертия дрожащее томленье!В отсутствие веков, в пролетах тишины,
Колеблется Молчание пред Богом;
И веют надо мной торжественные сны,
Зеркал зияние пред Вечности порогом.
Полуистлевшие цветы
Посвящение
О, медиума странный взор!
Владычица нестройных звуков, грез!
Ты для меня и счастье, и позор:
Везде, всегда - в стихах, на ложе, в перлах слез.
Ты - моря гордого безмолвное рожденье!
Ты выплеснулась на берег волной,
И, окруженная взволнованной толпой,
С наивной радостью отвернула сомненье.
И душу чуждого и страстного народа
Душою чуткою постигла ты;
И вся была ты луч, безумье и мечты;
Ты - образ царственной звезды
Лучистого на небе хоровода.
Шопена полонез, как зеркало воды,
Ты отразить могла в загадочных глазах.
Ты - в звуках, ты - в любви, в мучительных мечтах.
Красивая и оскорбленная!
Ты спишь убитая, ты спишь влюбленная.
Молю, безумная, молю, надменная,
Услышь рыдания, запечатленная!
Печать могильная пускай низринется,
И камень тягостный пусть опрокинется!
Явись, бессмертная, явись, прекрасная,
Явись влюбленному, как солнце, властная!
Прими лобзания, прими моления.
Возьми для Вечности мои творения!
I
В массивных книгах с тяжкими краями
Полуистлевшие увидел я цветы;
Отныне будете моими вы друзьями,
Увянувших стеблей прозрачные мечты.Я разгадаю в вас былых легенд намеки,
Я вспомню девственный когда-то аромат;
Как звезды, вы печальны, одиноки…
Ваш грустный сон - надломленный возврат..
II
Полуистлевшие цветы и пряный аромат дыханья,
Иссера-темные, шуршащие листы,
И шелестящие впотьмах воспоминанья!
Я вас люблю, осенние мечты!Я вас люблю, стесненные томленья парка!
Здесь тени прошлого и грусть минувших дней,
Разбитые фигуры нимф, надтреснутая арка,
И редкий ряд мелькающих огней.Здесь трепет девственный смущенного объятья,
Здесь - грезы, здесь - любовь, здесь - смерть.
Минута красоты, мгновенье без изъятья.
Здесь отражается немеющая твердь.
III
Террасы шаткие ступени;
Увянувший безвременно букет;
Как жарко! Сколько томной лени!
Нет шороха. Ни капли влаги нет.Здесь плющ и нежная гвоздика;
Прошедших ласк угаснувший рассвет;
Здесь грациозная густая повилика;
Нет шелеста. Безумной грезы нет.Когда-то вздохи слышались в долине, -
Влюбленной жизни сладкий бред!
Увяло все в печальном, тяжком сплине.
Нет шепота. Любовной сказки нет.
IV
Тяжелые камни, ограды и стены,
Торжественных сводов надменный гранит;
Изгибов, карнизов красивые смены:
Все в смутном раздумье сурово молчит.
В зиянии черном слепой амбразуры,
И в жесткой улыбке угрюмых камней,
И в торсе разбитой когда-то фигуры -
Мне чудится прошлое канувших дней.
И диск окровавленный - цвет вырожденья -
Пятном отражается в сепии скал;
И древности гордой седые виденья
Сверкают меж камней…
V
Среди безмолвия, под сводами, меж арок,
Брожу отравленный к безмолвию враждой.
На плитах от луны железный отблеск ярок,
Печальный отблеск бездн, дрожащий и седой.Какая тишина предвечных обещаний!
Я слышу отзвуки робеющих шагов,
Я сердце чувствую былых воспоминаний, -
И взоры мертвые угаснувших богов.У тени я прошу: коснись меня рукою!
И чую на лице прикосновенье рук…
Объятый я стою безумною тоскою;
Душой стремлюсь уйти от сладострастных мук.
VI
Раскалились камни в знойности лучей,
И смесились краски побелевших стен;
Знаю я бессонные странности ночей
И люблю горячность беззаветных смен.Жгучая истома лень в окно струит.
Нежится под сводом, зыблется в тенях;
Тени засыпают и просвет блестит;
Ночью все смешалось, то что было в днях.Лунность безлучистая, непонятный свет, -
И ленивых линий безраздумный сон;
Взгляды и улыбки, полуяркий цвет;
Полуслов намеки, полувнятный тон.
Ночь на реке Лене
Посвящаю Нюре
Было ярко, безумно, светло;
По лазури скользил наш челнок;
Чайки белой сверкало крыло;
Свод небес был бездонно-глубок.Ночь была, но казалось, что день
Раскрывает объятья свои;
Странных точек неясная тень
Колебала речные струи.И река распростерлась меж скал,
Как владычица светлых ночей;
Ветерок, набегая, шептал
Сказки северных, властных лучей.И смущенный дощатый наш челн;
И воды искушающий плеск;
И нестройных зыбление волн:
Было все - неразгаданный блеск.
VIII
Я помню этот переулок
И зыбкий ряд трепещущих огней,
Бессонное томление прогулок
В прохладной тишине внимательных ночей.
Какие жадные, глубокие объятья!
Безумно-странные, немые небеса,
И счастье сладкое - без крови, без изъятья -
И внятно-страстные признанья, голоса.
Я не забыл весны смущенное волненье,
Томительную дрожь раскрывшихся страстей, -
И чары юности - роскошное забвенье
Страданья тяжкого, изломанных путей.