Захватывающее произведение о последних годах королевства крестоносцев в Иерусалиме. Действие происходит в Святой Земле в 1187 году.
Роман "Иерусалим" - широкое историческое полотно, на котором воссоздана война и политические интриги, порывы страсти и религиозного фанатизма.
Содержание:
ГЛАВА 1 1
ГЛАВА 2 2
ГЛАВА 3 5
ГЛАВА 4 6
ГЛАВА 5 8
ГЛАВА 6 9
ГЛАВА 7 11
ГЛАВА 8 13
ГЛАВА 9 14
ГЛАВА 10 17
ГЛАВА 11 19
ГЛАВА 12 21
ГЛАВА 13 23
ГЛАВА 14 25
ГЛАВА 15 28
ГЛАВА 16 31
ГЛАВА 17 34
ГЛАВА 18 37
ГЛАВА 19 39
ГЛАВА 20 41
ГЛАВА 21 45
ГЛАВА 22 46
ГЛАВА 23 50
ГЛАВА 24 51
ГЛАВА 25 54
ГЛАВА 26 57
ГЛАВА 27 58
ГЛАВА 28 60
ГЛАВА 29 63
ГЛАВА 30 66
ГЛАВА 31 69
ГЛАВА 32 71
ГЛАВА 33 75
О романе С. Холланд "Иерусалим" 75
КОРОТКО ОБ АВТОРЕ 75
Примечания 76
Иерусалим
ЧАРЛЬЗУ Н. БРАУНУ, ЧАРОДЕЮ ОУКЛЕНДА
Услыхали мы, что появился в мире новый рыцарский
Орден на земле той самой, кою Он, сойдя с небес,
посетил некогда во плоти, - новая разновидность
рыцарства, что безустанно сражается как против плоти
и крови, так и против духовных сил зла.
Святой Бернар
Non nobis, Domine, non nobis, sed Nomine Tuo da
gloriam .
Девиз тамплиеров
Смерть - владыка жизни.
Пословица
ГЛАВА 1
Ближе к полудню захромал и второй конь. Сидя за спиной Марка, Раннульф чувствовал, как лошадь спотыкается и шатается всё сильнее - покуда не встала окончательно, отказавшись идти дальше.
Раннульф соскользнул с её спины. Другой рыцарь остался в седле; чуть слышно выругавшись, он безжалостно вонзил шпоры в бока коню. Бедное животное испустило долгий усталый вздох. Раннульф отошёл на несколько шагов, огляделся. Выбеленная, как старая кость, кругом под пронзительно-синим небом простиралась пустошь, поднимаясь на юге к чёрным голым холмам, которые местный народ называл Ибрагимовой Кузней. На севере, дрожа в жарком мареве, извивалась и убегала к гряде дорога.
Марк, всё ещё сидевший в седле, сказал:
- Ему конец. - Он снял шлем, отёр рукавом лицо. - И нам тоже.
- Если скакать всю ночь, на рассвете будем в Аскалоне, - отозвался Раннульф.
- Да, но мы остались без коней. Хотя ваше всезнайство этого, возможно, и не заметили.
- Там, впереди, караван-сарай. Доберёмся туда, добудем свежих коней.
Марк между том собрал в кулак концы поводьев и охаживал коня по шее и плечам. Раннульф снова взглянул на юг, па клубящуюся у горизонта дымку, гадая, не пыль ли что, предвещавшая скорое появление сарацин. Он и не предполагал, что войско Саладина способно передвигаться так быстро. Рука Марка ослабла и опустилась - поводья не помогли. Колени коня подломились, и он начал заваливаться на бок. Рыцарь вскрикнул и соскочил на землю.
- Надо взять седло, - сказал Раннульф.
- Чёрт с ним, с седлом! Там, за тем холмом, миллион песчаных свиней! - Марк со злостью топнул ногой о землю. Голос его звенел от страха и ярости. - Далеко до гостиницы?
- Седло принадлежит Ордену. - Раннульф наклонился над конём, который был ещё жив, и ослабил подпругу; под его рукой брюхо животного дрогнуло. Надежда раздобыть в караван-сарае коней была сама по себе ничтожна, но надежды раздобыть седло не было вовсе никакой.
Марк круто повернулся к нему:
- Забудь о седле, Святой. Я пойду пешком, но не стану ничего таскать.
Кровь ударила Раннульфу в голову, глазам стало жарко; он осенил себя крестом, глядя прямо в глаза Марку, но тот уже увидел, что он перекрестился, и отступил, подняв руки, ибо знал, что означает этот жест.
- Ну ладно, ладно.
Наклонясь, он расстегнул уздечку и снял её с умирающей лошади. Раннульф взвалил седло на плечо, и они зашагали дальше.
Лето кончилось, и самая страшная жара ушла вместе с ним, но над этой ровной иссушенной сковородой солнце раскаляло воздух, и он мерцал и тёк, словно воды реки. Тут и там сквозь тонкую песчаную корку равнины пробивались кустики травы. Дорога, светлее окружающей земли, была не просто тропой, а трактом в добрую сотню футов шириной, испещрённым ямками следов, пересекающимися колеями и кучками старого навоза. Края её отмечали камни, груды булыжников, сломанные колеса, мусор, рваная сбруя и кости.
- Так далеко до гостиницы? - снова спросил Марк. Раннульф заслонил глаза от света.
- Может, нам и не придётся идти к ней пешком. Смотри. - Он указал на дорогу. За неровным краем камней и обломков над голубоватыми камнями курилась пыль. Кто-то приближался к ним с востока.
- Сарацины, - сказал Марк.
- Вряд ли, - возразил Раннульф. - Это наши.
- Отсюда же ничего не разглядишь. Это лишь догадки.
- Нет. Смотри, куда они скачут. Там только Керак. Это наши. - Раннульф смотрел вперёд, на плывущее к ним облако пыли, стараясь сообразить, где кавалькада выедет на дорогу. - Пошли, - сказал он и пустился рысцой навстречу всадникам.
- И всё-таки тебе следовало поехать верхом, - сказала Сибилла. - Ты всех задерживаешь. - Она опять придержала лошадь, приноравливаясь к движению повозки.
В ней, позади трусящих мулов, простёрлась на подушках кузина Сибиллы Алис - она полулежала, одной пухлой рукой вцепившись в край короба, а другой методично прихлопывая мух, что залетали пожужжать в тенёчке под балдахином.
- Если ты думаешь, что мне удобно, Сибилла, - спешивайся и присоединяйся ко мне. Но если я поеду верхом - поверь, это задержит нас ещё больше.
Сибилла вздохнула. Вот уже два дня они ехали по этой пустой равнине. Она умирала от желания наконец добраться до края её, оказаться где-нибудь ещё - всё равно где. Пятеро рыцарей скакали перед ней, и пыль, поднимаемая ими, слепила ей глаза. Она несколько раз говорила Жилю, командовавшему её охраной, чтобы они ехали позади, но Жиль только усмехнулся ей в лицо и посоветовал пересесть в повозку и поплотнее задёрнуть занавески.
- Ты не должна позволять ему так с тобой разговаривать, - заметила Алис.
- Да, наверное, - отозвалась Сибилла. Она не желала признавать, что боится Жиля. Потом где-то впереди раздался крик, рыцари сомкнулись перед ней и замерли.
Что-то происходило впереди; повозка остановилась, и Алис подалась вперёд, всматриваясь в происходящее сквозь тучи мух.
- Что там?
Сибилла понудила лошадь отойти от повозки и направилась мимо рыцарей в голову каравана.
А там Жиль из Керака натянул повод коня и обнажил меч. Дородный сильный воин был куда старше Сибиллы; из-под его шлема падали на плечи белёсые, словно кость, волосы.
- Стойте, где стоите! - прокричал он.
Незамеченная им, Сибилла придержала коня чуть позади Жиля и посмотрела туда, куда глядел он. К ним по дороге шли двое. Оборванные, грязные, бородатые, они походили на разбойников. Один из них, повинуясь приказу Жиля, остановился, другой же, не сбавляя шага, подошёл к беловолосому рыцарю и проговорил:
- Я беру твоего коня, и мне нужен ещё один - для брата.
Сибилла, потрясённая, вскинула голову. Жиль только презрительно рассмеялся.
- Что?! Прочь с дороги, не то зарублю! - Он вскинул меч над плечом.
Человек перед ним не потянулся к чёрным ножнам, что висели на его поясе. Усталым движением, словно наконец добрался до дома, он опустил на землю седло, которое нёс на плече. Стянув шапочку, он отёр лицо рукавом куртки. Чёрные волосы его были коротко подстрижены, открывая уши. Он равнодушно глянул снизу вверх на Жиля и сказал:
- Я рыцарь Иерусалимского Храма. Мне нужен твой конь. Слезай.
Возбуждённый ропот пробежал среди охранников Сибиллы:
- Тамплиер... тамплиер...
Жиль опустил меч. Сибилла подъехала ближе, разглядывая светловолосого рыцаря, и наконец под разводами грязи увидела на груди его куртки алый крест.
Она резко повернулась к Жилю, который застыл рядом с ней, с мечом поперёк луки седла и сведёнными судорогой челюстями.
- Ну? - осведомилась она. - Чего ты ждёшь? Отдай ему своего коня.
Жиль со злобой глянул на неё. В это время остававшийся на дороге тамплиер подбежал к черноволосому воину.
- Узнай, не найдётся ли у них поесть, - попросил он.
Сибилла втиснула лошадь между ним и Жилем.
- Мы поможем вам. Я - принцесса Иерусалимская Сибилла, моим отцом был король Амальрик, а король Бодуэн - мой брат. Скажите, чем я могу служить вам.
Она ожидала, что ей выкажут уважение, должную почтительность, хотя бы малую толику признательности, но черноволосый тамплиер не удостоил её даже взглядом. Он обратился к своему спутнику:
- Скажи ей, что она может убираться в Керак, или откуда она там ещё взялась, - да побыстрее. А повозку пусть бросят здесь.
Жиль между тем спешился, и тамплиер обошёл Сибиллу, чтобы принять у него повод коня.
- Приведи коня и моему брату, - велел он Жилю. - Да пошевеливайся!
Лицо Сибиллы горело. Кажется, она была достаточно вежлива с этим грязным ничтожеством! Второй тамплиер шагнул вперёд, поднял к ней лицо - юное, обрамленное каштановой бородкой, с неожиданно синими глазами под запавшими, обожжёнными солнцем щеками.
- Молю тебя, принцесса, прости Святого. Обет запрещает ему даже замечать женщин. Дело наше срочно. Саладин вышел из Египта, он ведёт с собой на север армию в тридцать тысяч воинов. Мы должны попасть в Аскалон, там будет нанесён его первый удар.
- Саладин?! - потрясённо переспросила она. - Но это невозможно! - Она повернулась в седле, глядя на юг, на бескрайнюю пустыню. - Они никогда не нападали из Египта.
- Теперь это случилось, - сказал юный тамплиер. - Мой брат прав, принцесса. Вам надо спасаться, а повозка едет слишком медленно.
- Моя кузина не ездит верхом, - сказала Сибилла.
Черноволосый тамплиер вскочил на коня Жиля.
- Так привяжите её к седлу, - бросил он, по-прежнему отводя глаза от Сибиллы, точно она была недостойна его взгляда. Подскочил оруженосец со вторым конём. Тамплиер с каштановой бородкой принял у него повод и сел в седло. Черноволосый тамплиер оглянулся через плечо, в упор взглянул на всё ещё спешенного Жиля. Красное лицо рыцаря из Керака ещё больше помрачнело.
- Доставишь седло в Иерусалимский Храм, - бросил тамплиер и пустил коня Жиля быстрой рысью; второй рыцарь поспешил за ним.
- Грязный урод, - едва слышно пробормотала Сибилла.
И с тревогой вновь взглянула на юг. Если правда то, что поведали тамплиеры, и сарацины идут из Египта, то Иерусалимское Королевство беззащитно перед ними: христианские армии, насколько ей известно, были всё ещё далеко на севере, у Хомса и Алеппо. Она должна отправиться в Аскалон и сделать всё, что сможет.
Жиль перевёл на неё сердитый взгляд.
- Ну? Ты слышала его? Выволакивай свою кузину из этой чёртовой коробки, и поехали.
- Да, - кивнула она. - Неплохо придумано, Жиль. - И направила коня к повозке, чтобы помочь Алис взгромоздиться в седло.
ГЛАВА 2
- Ну, - заметил Марк, - вот и они.
Раннульф сдвинул шлем на затылок.
Их потные кони стояли на кромке крутого, поросшего кустарником холма; перед рыцарями длинный пологий склон нисходил к равнине, что простёрлась на запад и юг - к Аскалону и к морю. В недвижном воздухе густо висела пыль, затемняя тускло-зелёные склоны холмов. Войско сарацин струилось сквозь эту бурую вспененную дымку, как огромная река.
Здесь из холмов вырывалось вади - широкое пересохшее русло, врезанное в равнину. Авангард Саладинова войска уже пересёк его. Арьергард терялся из виду где-то вдали на юге, возможно, всё ещё вблизи Рамлеха, который сарацины разграбили и сожгли ночь назад. Враги двигались в беспорядке: им было известно, что нигде на сотни миль вокруг нет армии христиан, способной заступить им путь; если они и заметили горстку франков, затаившихся в холмах между ними и Иерусалимом, то не выказали к ним никакого интереса. Они катились волнами - длинные вереницы верблюдов, груженных тюками, с корзинами по бокам, а в каждой корзине - копейщик либо лучник. Были там и конные лучники - бедуины, подобные стаям чаек в своих длинных белоснежных одеяниях. Среди них бежали пешие воины; порой всадник позволял им схватиться за стремя - и несколько шагов они проносились по воздуху.
- Они будут переходить вади самое меньшее два дня, - сказал Марк.
- Возможно. - Раннульф знал эти места. Русло было широким и мелким - несерьёзная преграда, но южный берег падал отвесно вниз футов на десять - пятнадцать, и войско сарацин сгрудилось на высоком краю, кони и верблюды сбивались тесно и артачились. Подходящие сзади растекались в обе стороны, так что теперь весь южный берег вади занимали сарацины. В то время, как Раннульф смотрел на них, большой кусок берега обвалился под их тяжестью. Дюжина коней заскользила вниз, осыпая песок; до тамплиеров донеслись визг и ржание.
- Сюда едет король, - сказал Марк. - Что ты намерен сказать ему? Бог мой, это катастрофа.
Раннульф покачал головой, не отводя взгляда от скопища на равнине. Их были тысячи, десятки тысяч; он устал, пытаясь сосчитать их. Между ними и Иерусалимом с Гробом Господним стояло менее пяти сотен франков - и они по большей части не были рыцарями.
По иссушенному склону за его спиной зацокали копыта, и, повернувшись, Раннульф увидел короля Иерусалимского - он скакал вверх вместе с магистром Иерусалимского Храма и настоятелем монастыря Святого Георгия, трясущимся на белом осле. На вершине, бок о бок с тамплиерами, молодой король осадил коня и окинул взглядом лежащие на юге земли. У него вырвался резкий вздох.
Раннульф пристально смотрел на него. Король был ему интересен. Бодуэну было семнадцать лет; три года из них он был королём. Но ещё дольше, чем королём, он был прокажённым. Болезнь обратила его лицо в бугристую маску, губы покрывали болячки. Ворсистый шёлк его шитого золотом сюрко и золотой обруч короны украшали эту мёртвую плоть, как богатый саван украшал бы покойника. Он долго смотрел на врага.
- Боже, Боже, - вдруг вырвалось у него, - как же их много!
Рядом с ним был магистр иерусалимских тамплиеров, Одо де Сент-Аман. Большая часть Иерусалимской ветви Ордена месяцем раньше ушла биться на севере, но Одо отказался отправиться в поход, ибо король не шёл, а Одо де Сент-Аман не желал унижать себя, следуя за кем-то рангом ниже. Сейчас он пропускал сквозь пальцы пряди длинной, цвета дублёной кожи бороды, рассматривая далёкое воинство сарацин.
- Их много. Но не все настоящие бойцы.
- Они рассыпаны, - сказал король напряжённо. Его сжатый кулак лежал на высокой луке седла. - Я хочу ударить на них немедля. Хочу поразить их, не важно, какой ценой.
При этих словах Марк встревоженно выпрямился. Взгляд его обратился к Раннульфу, безмолвно моля о помощи.
- Сир! У нас всего несколько сотен бойцов. Если мы падём - Иерусалиму не на что будет надеяться.
Раннульф смотрел на Бодуэна, и ему нравился тот ясный огонь, что горел в гниющем теле юного короля. Прокажённый сидел в седле чуть подавшись вперёд, спина напряжённо выпрямлена, кулак по-прежнему сжат. На его мертвенном лице живо сверкали глаза, его вниманием целиком завладела вражеская армия.
- С нами Иисус Христос, - сказал он. - С нами Святой Крест.
- Сир, - пробормотал за его спиной епископ, - тамплиеры знают, что делают.
Он хотел поддержать Марка, который, как обычно, оробел, но по другую руку короля кашлянул Одо.
- Кое-кто наверняка знает. - Он повернулся к Раннульфу: - Что думаешь ты?
- Можно кое-что попробовать, - отозвался Раннульф. - Они слишком растянулись, как верно заметил король.
Одо кивнул.
- Одна хорошая атака и отступление - с того берега вади, на который они поднимаются. Они не успеют собраться. Кое-кого мы убьём, большинство - напугаем.
- Атака, - деревянным голосом пробормотал епископ. - При таком превосходстве врага это - безумие.
- Так и сделаем, - решил король. Он обернулся к своим офицерам: - Скачите к воинам, скажите: если любят они Иисуса и Святой Крест, пусть следуют сейчас за мной.
Одо развернул коня и поехал по склону к горстке людей, что ждали внизу у холма. Король последовал за ним, епископ потрусил последним, и Раннульф натянул повод, собираясь ехать за ними. Марк поднял на него хмурый взгляд.
- Непременно нужно было что-то сказать? Одо ничего не стал бы предлагать, не заговори об этом ты. - Юный рыцарь быстро глянул вослед королю и снова повернулся к Раннульфу. Под железной носовой пластиной щёки его пылали. - Прими мою исповедь.
Раннульф натянул повод; другие воины ехали вперёд, объезжая их, но немного времени у них ещё было. Он повернул своего коня головой к хвосту жеребца Марка, так что рыцари оказались лицом к лицу, колено к колену, стремя к стремени. Марк прикрыл лицо рукой. Голос его срывался - низкий, дрожащий, напряжённый.
- Прости меня, Боже, ибо я грешен. Я был невоздержан в еде, любил вино и женщин. Я желал наград. Я лгал. Я ставил свою волю превыше воли Господней. Ум мой блуждал, когда уста произносили молитву. Я завидовал тем, кто выше меня, и презирал тех, кто ниже. Я поминал имя Божие всуе и в гневе. Я пренебрегал долгом. Я боялся смерти. - Он помедлил мгновение, задохнувшись. - Это всё.
- Раскаиваешься ли ты?
- Всем сердцем раскаиваюсь я, что грешил против Бога, заслуживающего всей моей любви.