Содержание:
В горах мое сердце 1
Парикмахер, у дяди которого дрессированный тигр отгрыз голову 3
Поучительные сказочки моей родины 4
Битлис 5
В теплой тихой долине дома 5
Вокруг света с генералом Грантом 7
Война 8
Шестьдесят миль в час 8
Воскресный цеппелин 10
Вельветовые штаны 13
Самая холодная зима с 1854 года 14
Откуда я родом, там люди воспитанные 16
Акробаты 17
Поезда 19
Возвращение домой 20
Милый, милый, милый 21
Самая незаметная из величайших любовных историй 23
Ты разбиваешь мне сердце 24
Муравьи 26
Страховой агент, фермер, торговец коврами и комнатное растение 27
Продается "кадиллак" 1924 года 28
Гений 29
Джим Пембертон и его сын Триггер 30
Охотник на фазанов 32
Париж и Филадельфия 35
По милости друзей 38
Изобретатель и актриса 40
Брат Билла Макги 41
Возвращение к гранатовым деревьям 44
Примечания 44
Уильям Сароян
В теплой тихой долине дома
В горах мое сердце
В 1914 году, когда мне было еще совсем немного лет, к нам на улицу Сан-Бенито забрел один старик по пути в дом для престарелых. Он шел, играя на трубе, и остановился перед нашим домом. Я выбежал со двора, чтобы послушать, но он больше не трубил.
Тогда я сказал:
- Сыграйте что-нибудь еще, так хочется послушать.
А он говорит:
- Молодой человек, не принесешь ли ты стаканчик воды старику, у которого сердце не здесь, а в горах?
- В каких горах? - спросил я.
- Шотландских, - сказал старик. - Так как же насчет водички?
- А что делает ваше сердце в шотландских горах?
- Тоскует, - сказал старик. - Пожалуйста, принеси мне стаканчик холодной воды.
- А где ваша мама? - говорю я.
- Моя мама в Талсе, штат Оклахома, но сердце ее не там.
- А где же? - говорю.
- В шотландских горах, - сказал старик. - Молодой человек, мне ужасно хочется пить.
- Как это так вся ваша семья оставляет сердца в горах? - сказал я.
- Так уж мы созданы, - сказал старик. - Сегодня - здесь, а завтра - прощайте.
- Сегодня - здесь, а завтра - прощайте? - сказал я. - Как это?
- Сейчас мы живы, а вот уже нас нет, - сказал старик.
- Ну ладно, а что ваша мама делает в Талсе, штат Оклахома? - сказал я.
- Тоскует, - сказал старик.
- А где мама вашей мамы? - говорю.
- Она в штате Вермонт, в маленьком городке Уайт-Ривер-Джанкшон, - сказал старик, - но сердце ее не там.
- Бедное старое высохшее сердечко, - сказал я. - Где же оно? Или тоже в горах?
- В самых что ни на есть горах, - сказал старик. - Сынок, я умираю от жажды.
Тут на крыльцо вышел мой отец и взревел, как лев, пробужденный от дурных сновидений.
- Джонни, - проревел он, - отстань наконец от этого несчастного старика. Подай ему кувшин воды, пока он не свалился и не умер на месте. Что у тебя за манеры, черт возьми!
- Здрасьте, уж нельзя человеку раз в жизни и порасспросить путешественника, - возразил я.
- Подай скорее воды старому джентльмену, - сказал мой отец. - Не стой, как болван, черт побери. Принеси ему напиться, пока он не свалился и не умер на месте.
- Ты и принеси, - сказал я. - Все равно, ничего не делаешь.
- Ничего не делаю? - сказал мой отец. - Черт побери, Джонни, ты прекрасно знаешь, что я сочиняю новую поэму.
- Откуда мне знать? - сказал я. - Стоишь тут на крыльце, засучив рукава, и все. Откуда мне знать, что ты думаешь?
- Ну-ну, тебе следует знать, - сказал мой отец.
- Добрый день, - обратился старик к моему отцу. - Ваш сынок мне рассказывал, какой чудесный прохладный климат в ваших краях.
"Господи Иисусе, - подумал я, - ничего-то я не говорил ему про климат. И откуда он это взял?"
- Добрый день, - сказал мой отец. - Не зайдете ли к нам отдохнуть на минутку? Мы будем польщены, если вы разделите с нами нашу скромную трапезу.
- Сэр, - сказал старик, - я умираю с голоду. Я иду.
- А вы играете "Пей за меня одним лишь взором"? - спросил я старика. - Хотелось бы послушать, это моя любимая песня. Сыграйте мне, а? Чудная песня.
- Сынок, - сказал старик, - когда ты доживешь до моих лет, ты поймешь, что песни не самое главное. Самое главное - хлеб.
- Все равно, - сказал я, - очень бы хотелось послушать.
Старик взошел на крыльцо и пожал моему отцу руку.
- Меня зовут Джаспер Мак-Грегор, - сказал он. -
Я актер.
- Весьма рад познакомиться с вами, - сказал мой отец. - Джонни, принеси мистеру Мак-Грегору кувшин воды.
Я сбегал к колодцу, набрал в кувшин холодной воды и подал ее старику. Он выпил весь кувшин залпом. Потом оглядел горизонт, посмотрел на небо и вдоль улицы Сан-Бенито, над которой вдали уже садилось солнце.
- Пожалуй, мне отсюда тысяч пять миль до дома, - сказал он. - Как вы думаете, а не съесть ли нам по кусочку хлеба с сыром, чтобы поддержать дух в бренном теле?
- Джонни, - сказал мой отец, - сбегай к бакалейщику, возьми французский батон и фунт сыру.
- Давай деньги, - говорю я.
- Скажи мистеру Козаку, пусть отпустит в кредит, - говорит отец. - У меня ни гроша, Джонни.
- Да не даст он в кредит, - говорю я. - Ему надоело. Он сердится. Говорит, мы нигде не работаем и по счетам никогда не платим. Мы ему должны сорок центов.
- Ступай к нему, уговори, - сказал мой отец. - На это ты мастак.
- Да он и слушать не хочет, - сказал я. - Знать, говорит, ничего не знаю, отдайте сперва мои сорок центов - и все тут.
- Ступай, ступай, - сказал мой отец, - уговори отпустить французский батон и фунт сыру. Ты это умеешь.
- Ступай, сынок, - подхватил старик. - И скажи мистеру Козаку, чтобы дал тебе батон и фунт сыру.
- Иди, Джонни, - сказал мой отец. - Ты ни разу еще не уходил из этой лавки с пустыми руками. Не пройдет и десяти минут, как ты вернешься домой с провизией, достойной короля.
- Не знаю, - сказал я, - Мистер Козак говорит, что мы его за нос водим. Он хотел бы знать, что у тебя за работа.
- Ладно, ступай к нему и скажи. Мне скрывать нечего. Я пишу стихи. Скажи мистеру Козаку: я пишу стихи днем и ночью.
- Ладно, допустим, - сказал я. - Но вряд ли это на него так уж подействует. Он говорит, что ты никогда и шагу не сделаешь, чтобы подыскать себе работу, как другие безработные. Он говорит, что ты лентяй и бездельник.
- Ступай и скажи, что он сумасшедший, - сказал отец. - Ступай скажи этому человеку, что твой отец - один из величайших неизвестных поэтов нашего времени.
- А ему наплевать, - сказал я. - Ладно, пойду попробую. А дома у нас разве нет ничего?
- Одна только кукуруза, - сказал отец. - Четыре дня подряд жуем кукурузу. Джонни, ты должен непременно раздобыть хлеба и сыру, если хочешь, чтобы я закончил эту большую поэму.
- Ладно, попробую, - сказал я.
- Да не задерживайся долго, - сказал старик. - Мне отсюда пять тысяч миль до дома.
- А я бегом, - говорю.
- Гляди, если найдешь по дороге деньги, - сказал отец, - половина моя, не забудь.
Я бежал всю дорогу до лавки и все время смотрел себе под ноги, но так и не нашел ни гроша.
Вхожу в лавку. Мистер Козак проснулся и поднял на меня глаза.
- Мистер Козак, - говорю я. - Что если бы вы очутились в Китае один как перст и без гроша в кармане? Разве бы вы не надеялись, что кто-нибудь из тамошних христиан даст вам фунт рису?
- Что тебе нужно? - сказал мистер Козак.
- Да я просто так, поболтать, - говорю. - Уж вы бы, наверно, надеялись, что какой-нибудь представитель арийской расы вам непременно поможет, - ведь правда, а, мистер Козак?
- Денег у тебя сколько? - спросил он.
- Не о деньгах речь, мистер Козак, - говорю я. - Разговор идет о человеке в Китае. Нужна ему помощь со стороны белой расы или, по-вашему, как?
- Ничего я этого не знаю и знать не хочу, - говорит мистер Козак,
- Каково бы вам пришлось в Китае, - говорю, - при таких обстоятельствах?
- Не знаю, - говорит. - Что мне там делать, в Китае?
- Допустим, - говорю, - вы попали в Китай и сильно проголодались, и кругом ни души знакомой. Можете вы себе представить, чтобы какой ни на есть христианин отпустил вас от себя хотя бы без фунта рису, а, мистер Козак?
- Да уж, наверно, нет, - сказал мистер Козак. - Но ты-то, Джонни, не в Китае, да и твой папа тоже. Тебе и твоему папаше все равно придется поработать рано или поздно, так почему бы вам не начать вот сейчас? Я не стану больше отпускать вам в кредит, потому что знаю, вы мне не заплатите.
- Мистер Козак, - говорю я, - вы меня не так поняли. Ни о каких продуктах и речи нет. Я вот говорю: язычники эти вокруг вас в Китае, и вы среди них - голодный, умирающий…
- Мы не в Китае, - сказал мистер Козак. - Здесь, в этой стране, на жизнь нужно зарабатывать. Кого ни возьми, все в Америке работают.
- Мистер Козак, - говорю я, - а что, если бы вы нуждались в каком-нибудь там французском батоне да еще фунте сыра, чтобы только сохранить свою жизнь? Неужели вы бы постеснялись попросить об этом христианского миссионера?
- Постеснялся бы, - сказал мистер Козак. - Мне было бы стыдно просить.
- Даже если бы вы знали, что отдадите ему два батона и два фунта сыру? - говорю я. - Даже тогда?
- Даже тогда, - сказал он.
- Ну, это уж нехорошо, мистер Козак, - говорю я. - Вы поддаетесь отчаянию. Подумайте, вас может ожидать только смерть. Неужели вы умрете вдали от семьи, на чужбине, в Китае, о мистер Козак!
- А мне все равно, - сказал он, - пускай. А вот ты и твой папа должны платить за хлеб и за сыр. Почему твой папаша не ищет работы?
- Мистер Козак, - говорю я. - Ну, а как вы вообще поживаете?
- Прекрасно, Джонни. А ты?
- Лучше нельзя, мистер Козак. Детки как ваши?
- Превосходно, - сказал мистер Козак. - Степан уже начал ходить.
- Да что вы, это замечательно, - говорю. - А как Анжела?
- Анжела начала петь, - сказал мистер Козак. - Ну, а как твоя бабушка?
- Чудесно, - говорю. - Она тоже начала петь. Говорит, что оперной звездой быть гораздо лучше, чем королевой. А Марта как, жена ваша, мастер Козак?
- О, отлично, - говорит мистер Козак.
- Ну до чего я рад это слышать, прямо сказать не могу, мистер Козак. Значит, у вас дома все хорошо, - сказал я. - О, ваш Степан будет когда-нибудь большим человеком.
- Надо надеяться, - сказал мистер Козак. - Уж я-то отдам его в хорошую школу, пусть добьется всего, чего у меня не было. Не хочу, чтобы он сидел за прилавком.
- Я очень, очень верю в Степана, - сказал я.
- Да что тебе нужно, Джонни? - сказал мистер Козак. - Денег сколько принес?
- Мистер Козак, - говорю я. - Я ведь пришел сюда не за покупками. Просто, знаете, люблю иногда насладиться тихой философской беседой. Отпустите мне французский батон и фунт сыру.
- Плата наличными, - сказал мистер Козак.
- Да, а Эстер? - сказал я. - Как поживает ваша красавица дочка Эстер?
- У Эстер-то все в порядке, Джонни, - сказал мистер Козак. - А вот тебе придется платить наличными. Ты с твоим папой - самые ненадежные люди во всей округе.
- Как я рад, - говорю, - что у Эстер все в порядке. А вы знаете, мистер Козак, кто у нас в гостях? Мистер Джаспер Мак-Грегор. Он, между прочим, просил у вас узнать: вы видели его когда-нибудь на сцене? Это великий актер.
- Не слыхал я о таком, - сказал мистер Козак.
- И бутылку, пива для мистера Мак-Грегора, - добавил я.
- Нет, пива я тебе дать не могу.
- Да что вы, как так не можете?
- Не могу, - сказал мистер Козак. - Я отпущу вам вчерашний батон и фунт сыру, и все. А чем занимается твой отец, когда работает?
- Мой отец пишет стихи, мистер Козак, больше он ничем не занимается. Он один из величайших поэтов мира.
- а когда он получит деньги? - спросил мистер Козак.
- Никогда, - сказал я. - Нельзя быть великим и брать за это деньги.
- Что-то мне не нравится такое занятие, - сказал мистер Козак. - Почему твой папа не работает, как все люди?
- Он работает усерднее кого бы то ни было, - сказал я. - Вдвое больше обыкновенных людей.
- Ну, Джонни, - сказал мистер Козак, - вы теперь мне должны пятьдесят пять центов. Так и быть, сегодня отпущу вам товар, но это в последний раз.
- Передайте Эстер, что я ее люблю, - сказал я.
- Непременно, - сказал мистер Козак.
Я побежал домой с французским батоном и фунтом сыру.
Отец и мистер Мак-Грегор ждали на улице, чтобы поскорее увидеть, с чем я вернулся. Они пробежали навстречу мне с полквартала и, когда увидели, что еда есть, замахали бабушке, которая ждала на крыльце. Она вошла в дом, чтобы накрыть на стол.
- Я знал, что ты справишься, - сказал мой отец.
- Я тоже, - сказал мистер Мак-Грегор.
- Он говорит, мы должны заплатить пятьдесят пять центов, - сказал я. - Иначе, говорит, больше не стану отпускать вам в кредит.
- Пускай говорит что хочет, - сказал мой отец. - А о чем ты с ним сегодня беседовал?
- Сперва, - говорю, - я толковал про Китай и про этого голодного, что на пороге смерти. А потом стал расспрашивать про его семью.
- Ну, как они там? - спросил мой отец.
- Замечательно, - говорю.
Мы все прошли на кухню и съели батон и фунт сыру и выпили каждый по три кварты воды. Когда исчезла последняя крошка хлеба, мистер Мак-Грегор стал оглядывать кухню в поисках еще чего-нибудь съестного.
- Вон та зеленая банка наверху, что в ней, Джонни? - сказал он.
- Мраморные шарики, - говорю я.
- А в этом шкафу? - сказал он. - Нет ли там чего-нибудь съедобного?
- Одни свертки, - говорю.
- А это что за кувшин такой большой там, в углу? Нет ли в нем чего-нибудь подходящего?
- Там у меня сидит уж.
- Чудесно, - сказал мистер Мак-Грегор. - Кусок вареного ужа был бы мне сейчас весьма кстати.
- Этого ужа есть нельзя. - сказал я.
- Но почему, Джонни? - сказал мистер Мак-Грегор. - Почему бы и нет, черт возьми? Я слыхал, что жители Борнео едят змей и кузнечиков. Не найдется ли у тебя где-нибудь полдюжины кузнечиков пожирнее, а, Джонни?
- Только четыре штуки, - сказал я.
- Так что же ты, давай их сюда, - сказал мистер Мак-Грегор. - Вот наедимся досыта, и я тебе сыграю на трубе "Пей за меня одним лишь взором".
- Не хочу я их убивать! Всякая тварь хочет жить, - сказал я.
- Я дьявольски голоден, Джонни.
- Я тоже, - говорю, - но я вам не позволю есть Мою змею.
Отец сидел за столом, подперев руками голову и о чем-то задумавшись. Бабушка расхаживала по всему дому и распевала арии Пуччини. "Я все по улицам брожу", - вопила она по-итальянски.
- А не сыграете ли вы нам что-нибудь, мистер Мак-Грегор? - сказал отец. - Для мальчика это будет огромное удовольствие.
- Конечно же, мистер Мак-Грегор, - поддержал я.
- Ладно, Джонни.
Он встал и давай трубить, да еще как громко, ну, громче всех трубачей на свете. Людей переполошил на много миль кругом. Восемнадцать соседей собрались перед нашим домом. Когда мистер Мак-Грегор протрубил до конца свое соло, все зааплодировали. Отец вывел его на крыльцо и сказал:
- Дорогие друзья и соседи, позвольте вам представить Джаспера Мак-Грегора, величайшего шекспировского актера наших дней.
Дорогие друзья и соседи ничего не сказали в ответ, и тогда заговорил сам мистер Мак-Грегор.
- Как вчера, - говорит, - помню свое первое выступление в Лондоне, в 1867 году…
И продолжает рассказывать свою историю. Тут Руф Эпли, плотник, выходит и говорит:
- Нельзя ли нам послушать еще немножко музыки, мистер Мак-Грегор?
А мистер Мак-Грегор в ответ:
- А не найдется ли у вас в доме куриного яйца?
- Ну конечно, найдется, - говорит Руф. - У меня их в доме целая дюжина.
- Не затруднит ли вас пойти и принести одно яичко из этой дюжины? - сказал мистер Мак-Грегор. - А когда вы вернетесь, я сыграю вам песню, которая заставит ваше сердце трепетать от горя и радости.
- Иду, иду, - сказал Руф и пошел к себе за яйцом.
У Тома Брауна мистер Мак-Грегор спросил, не найдется ли у него в доме кусочка колбасы, и тот сказал, что найдется. Тогда мистер Мак-Грегор спросил, не затруднит ли его прогуляться за этим кусочком, а когда Том, дескать, вернется, мистер Мак-Грегор сыграет такую песню, от которой изменится вся его жизнь. И Том пошел к себе за колбасой, а мистер Мак-Грегор стал спрашивать подряд каждого из восемнадцати дорогих друзей и соседей, не найдется ли у них дома чего-нибудь вкусненького, и каждый отвечал, что найдется, и все пошли по своим домам, чтобы принести чего-нибудь вкусненького, потому что мистер Мак-Грегор обещал им сыграть нечто усладительное для слуха. А когда все друзья и соседи вернулись к нашему дому, со всевозможной снедью в руках, мистер Мак-Грегор поднес трубу к губам и заиграл "В горах мое сердце, душа моя там", и все соседи заплакали и разошлись по домам, а мистер Мак-Грегор принес все вкусные вещи на кухню, и пошел у нас пир горой и веселье. Яйцо, колбаса, зеленый лук, два сорта сыра, масло, два сорта хлеба, вареная картошка, свежие помидоры, дыня, чай и множество прочих вкусных вещей - все это мы съели, и выпили чаю, и животы у нас раздулись, и мистер Мак-Грегор сказал:
- Сэр, если вы ничего не имеете против, я бы погостил у вас в доме несколько дней.
А отец мой сказал:
- Сэр, мой дом - ваш дом.
И мистер Мак-Грегор оставался у нас семнадцать дней, а на восемнадцатый день к нам пришел человек из дома для престарелых и сказал:
- Я ищу Джаспера Мак-Грегора, актера.
А мой отец говорит:
- Что вам угодно?
- Я из дома для престарелых, - говорит молодой человек. - Мы просим мистера Мак-Гретора вернуться к нам, потому что через две недели мы устраиваем наш ежегодный спектакль и нам нужны актеры.
Мистер Мак-Грегор поднялся с пола, где он дремал, и говорит:
- Что вы сказали, молодой человек?
- Меня зовут Дэвид Купер, - отвечал молодой человек. - Я из дома для престарелых. Вас просят вернуться со мной, потому что нам нужен актер для нашей новой постановки "Причуды стариков в 1914 году".