- Да. Отрабатывает все более совершенные, все менее заметные и, значит, все более опасные версии вируса. Но на хвост каждого из них пока цепляется ген самоуничтожения. А вот когда полностью раскроется "Невод"… Это будет пострашнее, чем "Дракон".
- Любопытная гипотеза, - одобряю я, и Гриша довольно улыбается. Все знают, я, как и Витек, редко кого хвалю, чаще высмеиваю. - И что ты предлагаешь?
- Ничего оригинального: искать. Бесследно исчезать вирус не может. Днем он прячется в каком-нибудь укромном уголке памяти, а ночью, как и положено хищнику, выходит на охоту.
- А если вирус запускают с дискеты?
- Маловероятно. Самая рискованная операция для технокрысы - процесс загрузки паразитной программы. И повторять его каждую ночь вручную, да еще в одно и то же время… Нет, немыслимо. А ты что предлагаешь?
- Ты в жизни не догадаешься об этом, - говорю я и ставлю на стол пустой стакан.
- Ну… Да не томи же! - не выдерживает паузы Гриша.
- Я предлагаю лечь спать. А завтра на свежую голову начать облаву. Твоя версия принимается как основная. Разумеется, не исключаются и запасные.
- У меня их целых четыре, - сообщает Гриша, сгребая со стола стаканы.
А у меня, честно говоря, ни одной. Но подчиненным об этом знать не положено.
Глава 4
Аккумуляторный завод, на котором предстоит сегодня работать Грише, на самой окраине города. Так что моя "вольвочка" весьма кстати.
Я плавно торможу у длинного серого здания с давно не мытыми окнами. Гриша, достав из багажника закрытый на два цифровых замка кейс, исчезает за стеклянной дверью.
Дискеты с программами, которыми набит кейс, - не единственное оружие охотника. С некоторых пор в число обязательного снаряжения вошел, например, газовый пистолет, спрятанный у каждого из нас в маленькой наплечной кобуре. Выдали их нам полгода года назад, после случая в Новосибирске. Охота на вирусов, как и всякая другая охота, - дело небезопасное. Ищешь лисью нору, а попадешь в волчье логово… Именно это и произошло в "столице Сибири". Выслеживая вирус, Вася Петухов обнаружил в местном отделении сбербанка непонятного назначения программку. Как потом выяснилось, лихие ребята несколько месяцев снимали со своих многочисленных счетов небольшие суммы денег В течение суток эти счета пополнялись, по принципу "с миру по нитке голому рубаха". Программка была составлена столь изящно, что никто ничего не замечал. Да и Вася вышел на нее совершенно нечаянно, иначе бы он так не подставился. Труп его нашли только на третьи сутки. А нам через месяц выдали "газовики". Против пистолета эта штука, конечно, слабовата. Но при встрече с вооруженным лишь холодным оружием противником достаточно эффективна. Гриша один раз уже это продемонстрировал. При его астеническом телосложении такая игрушка, конечно, весьма полезна. Но лично я больше полагаюсь на эластичность мышц и быстроту реакции. Чтобы пустить в ход "газовик", нужно полторы секунды. А для удара без замаха - чуть ли не вдвое меньше.
* * *
Возле ГИВЦа - городского информационно-вычислительного центра отличная автостоянка. Полупустая! В Москве такую днем с огнем не найдешь, а ночью и подавно! Все-таки жизнь в провинции имеет свои преимущества. Особенно теперь, когда повсюду есть колбаса.
Припарковав машину и тщательно заперев дверцы, я поднимаюсь на высокое крыльцо. Чуть ли не из всех окон безвкусного, хотя и с претензией на современность, здания торчат уродливые коробки кондиционеров. Стандартные стеклянные двери, нелепо изогнутый козырек над ними. Вахтер долго мусолит пропуск Управления, подозрительно сверяя фотографию с моей физиономией. Наконец, зевая в рыжие прокуренные усы, возвращает красную книжечку и начинает бестолково объяснять, как найти кабинет директора.
Мне, в общем-то, директор не нужен. Но без его разрешения трудно будет попасть в машзал - даже с моей красной книжечкой. А мне обязательно нужно посмотреть на безумствующие машины самому. Я еще не знаю, зачем. Компьютер, а тем более целый хоровод их - это не автомобиль, в котором по едва заметному стуку или изменению "голоса" мотора опытный механик может определить, в чем загвоздка - в коленвале или коробке скоростей. И все же…
Кабинет директора оказался закрытым. Начальник смены, немолодая миловидная женщина с кроваво-красными губами, едва взглянув на мои пропуск и предписание, объясняет:
- Михаила Олеговича срочно вызвали в мэрию. Он просил извиниться за него и оказать вам всяческое содействие.
Ага, это Виталий Петрович позаботился о режиме наибольшего благоприятствования. Да и пропуск Управления кое-что значит.
- Я хотел бы познакомиться с техдокументацией вашей компьютерной сети. Состав, топология, операционные системы и так далее.
- К сожалению, - виновато улыбается Евгения Федоровна, - все это закрыто в сейфе у Михаила Олеговича, а сейф заперт в кабинете.
- Ого! Спрятано понадежнее, чем смерть Кощея Бессмертного!
- В соответствии с инструкцией, - оправдывается начальница смены. - В порядке компенсации могу показать вам наш парк.
Отлично. Психологический контакт установлен. В моей профессии это немаловажный фактор. Иногда одна-две улыбки и пара незатейливых острот дают больше, чем сутки напряженной работы. А с этой молодящейся женщиной оказалось еще проще. Один-единственный по-мужски заинтересованный взгляд и она уже угадывает мои тайные желания.
Вместе с Евгенией Федоровной мы осматриваем машзал. Собственно, это не зал, а просто достаточно просторная комната. Давным-давно даже для больших универсальных машин уже не требуются ни фальшполы, ни принудительная вентиляция, но помещения, где их устанавливают, продолжают громко называть "машинными залами". В этом - три стойки мэйнфрейма, сетевой адаптер, системная консоль. В общем, стандартный набор. Но еще зачем-то пара "Нейронов". Не старинных персоналок, выпущенных в конце восьмидесятых, а перехвативших это название мастодонтов с нейроноподобной структурой логических элементов. А рядом, в дисплейном классе - консоли программистов и две рабочих станции. А в операторской, отделенной от машзала металло-стеклянной перегородкой - сервер и полдюжины "персоналок".
Ну что же, вполне приличный парк. Есть где погулять технокрысе.
Через десять минут, поблагодарив Евгению Федоровну и получив в ответ очаровательную кроваво-красную улыбку, я уже сижу в дисплейном классе.
Программы-убийцы, подобно хищным птицам, одна за другой срываются с выделенной мне консоли, бит за битом проверяя ячейки памяти компьютеров. И через некоторое время возвращаются, не неся в когтях никакой добычи. Видно, придется запускать громоздкие эвристические программы, способные обнаруживать новые штаммы - да и то не все - "хамелеонов". Но делать это лучше в период минимальной загрузки машин, то есть - ночью. А пока продолжим соколиную охоту. Любимейшее, после турнирных боев, занятие средневековых рыцарей. И тоже - небезопасное. Ведь каждую секунду из какого-нибудь малозаметного овражка "операционки" может показаться голова огнедышащего дракона. И тогда…
Кто-то, незаметно подкравшись сзади, наклоняется над моим плечом, и я вздрагиваю от испуга.
- Михаил Олегович уже пришел, - тихо говорит Евгения Федоровна заново накрашенными кроваво-красными губами. Я поспешно встаю.
Кажется, я понравился этой вампирше. Наверное, потому, что у меня кровь первой группы.
Глава 5
На директора, высокого сухощавого мужчину с прокуренными усами точно такими же, как у вахтера! - моя красная книжица действие произвела магическое. Он сразу же стал ниже ростом, засуетился, и даже кончики усов его выразили неописуемый восторг по поводу визита инспектора. Как хвост у собаки. В предписании, естественно, умалчивалось об истинной цели моего прибытия. Наивная предосторожность. Компьютерные бандиты прекрасно знают имена охотников. А лучших из нас - и визуально. Сему Малышева убили в Ростове на другой день после прибытия. И за двое суток успели замести все следы. Так до сих пор и неизвестно, что за программа-вирус там работала и с какой целью.
- Говорят, вчера у нас уже был инспектор Управления, - осторожно сообщает Михаил Олегович. - Я, правда, временно отсутствовал, поэтому…
- Григорий Андреевич, который у вас был - специалист по болтам, а я по гайкам, - поясняю я, принимая папки с документацией. - В память "Эллипса" описание сети что, не введено?
- Введено-то введено… Только вот изменения, насколько я помню, внесены не все. Последний инцидент так точно не отражен. Все равно ведь придется скоро демонтировать, - оправдывается Михаил Олегович.
- Далеко не все, - холодно поправляю я.
- Кабель, который перебили в последний раз, в "Неводе" задействован не будет. Вот мы и не стали… лишнюю работу… Как нам тогда казалось, поспешно добавляет директор, наткнувшись на мой удивленный взгляд.
Интересно, интересно. И Гриша мне ничего об этом не сказал. Не знал, что ли? В Управлении переполох, Крепчалов готов подозревать самое худшее, а здесь - просто авария на линии связи… Программу-протокол, обеспечивающую работоспособность сети, естественно, малость подрихтовали, но где-то допустили ошибку. Вот и получился "эффект веника".
Я облегченно улыбаюсь. Это Гриша на всех страху нагнал. Все-таки ему еще рано самостоятельно охотиться. Только услышал шорох в кустах, и сразу в панику: медведь! А на самом деле…
Где-то крыса перегрызла кабель. Система переключилась на резервный. Его зацепил пьяный экскаваторщик. На складе кабеля не оказалось. Вообще-то он есть, и много, но не тот, который нужен. А нужный сняли с производства. И трубы все переполнены, а рыть новую траншею нечем: экскаватор сломался. И денег нет. Какой там бюджет у мэрии… И наверняка нашелся талантливый системщик, взявшийся перестроить обмен в сети так, чтобы можно было обойтись без оборванного кабеля. Превратить, скажем, "эллипс" в "полуэллипс". Кого-кого, а талантливых инженеров у нас хватает. Трезвых экскаваторщиков - явно меньше. И если бы не ошибочка…
- А что с ним случилось, с кабелем-то? - спрашиваю я, все еще улыбаясь.
Михаил Олегович, чувствуя, что настроение мое по непонятным причинам улучшилось, улыбается в ответ.
- Ну что с ним могло случиться? Линия связи была проложена с небольшими отклонениями от проекта. Один смотровой колодец перенесли на десяток метров в сторону, да и сделали его… тяп-ляп. Поэтому, когда в центральной котельной заснул дежурный и в трубах поднялось давление… В общем, этот колодец залило горячей водой. Стоял-то он не на месте! Его, конечно, быстро осушили, но разъединять оптические соединители не стали понадеялись на их герметичность. И напрасно. Через месяц из-за коррозии все восемь каналов вышли из строя. Привезли запасной кабель, но сразу проложить не успели, а ночью у него конец отрубили, метров пятьдесят. То ли шланговая оболочка кому-то приглянулась огород поливать, то ли пацанам на дубинки понадобился. Кабель стал короток, а нарастить нечем да и нельзя: муфта в трубу не пролезет. И купить негде. Его, оказывается, два года назад с производства сняли. А к тому, что выпускается взамен, старые оптические соединители не подходят. А чтобы новые использовать, нужно проект откорректировать. А институт, который…
- Достаточно. И тогда вы решили…
- Есть тут у нас один способный системный программист, Петр Васильевич Пеночкин. Вернее, не у нас, а на "Микротехнологии". Большой энтузиаст компьютерных сетей. Он-то и предложил изменить протокол обмена так, чтобы резервный вариант мог стать основным. Ну, то есть постоянно работать с поврежденным кабелем, как будто он и не нужен вовсе. Скорость передачи информации падает на чуть-чуть, а выигрыш времени получается солидный…
Выложив самый сильный аргумент в пользу своей бездеятельности, директор замолкает.
- И как, удалось вам?
- Вполне! - снова оживляется Михаил Олегович. - Все задачи решаем в срок, у заказчиков - никаких претензий.
Ага. Значит, никаких. Интересно. А может, и приступов по ночам никаких нет? И Грише все это приснилось?
- Когда залило кабель?
- Чуть больше полугода тому назад.
- И до сих пор "Эллипс" разомкнут? И даже изменения в документации не все отражены? - укоризненно спрашиваю я.
- Откорректированный проект ждем со дня на день.
- Можете уже не ждать. Поскольку в "Неводе" оборванный кабель не используется, - жестко говорю я. - Но это, насколько я понимаю, не снимает с вас ответственности. Полгода работаете в нештатном режиме и до сих пор не удосужились поставить об этом в известность Управление… Вам придется представить по данному вопросу объяснительную записку.
Кончики усов директора перестают радостно вилять и уныло повисают. Спросить у него про "эпилепсию" сейчас или при следующей встрече? Судя по всему, этого не избежать.
- Впрочем, назовем ее пока докладной. Подробно изложите все ваши действия. Куда обращались, что вам - отвечали, и так далее. И как, проявив находчивость, временно вышли из положения, - смягчаю я тон.
Кончики усов Михаила Олеговича тут же воинственно задираются вверх.
- Да, решение проблемы оказалось весьма нетривиальным, - с гордостью говорит он.
Это для кого как. Для меня, кажется, совсем наоборот. Значит, Петр Васильевич Пеночкин - кстати, уж не наш ли это Петя? - отладил работу сети в нештатном режиме, им перестало припекать, и начался вялый обмен бумагами с поставщиком кабеля и проектной организацией, копия - в Комитет. Клерк в Комитете исправно подшивал письма в соответствующее дело, палец о палец не ударяя, чтобы помочь… "Караул" ведь не кричат - значит, можно спать спокойно. А и кричали бы - что с того? У чиновников бессонницы не бывает…
Да, но почему директор молчал о приступах? Что-то тут все-таки нечисто. Хорошо, если он просто пытается скрыть еще один вопиющий пример собственной бездеятельности. Вызванной, очень даже может быть, некомпетентностью. А если дело все-таки не в ошибке? И под носом у директора действительно отрабатывают опаснейшую версию вируса? При его молчаливом попустительстве и, быть может, даже участии? Нет, рано мне успокаиваться. Я должен сам пронаблюдать приступ. А уж потом задать разящий вопрос директору.
- А теперь мне хотелось бы подробнее ознакомиться с документацией. Где тут у вас можно, приземлиться?
- В кабинете у зама, не возражаете? Он сейчас в отпуске, и вас никто не потревожит. Можно и у меня, конечно, но здесь вам будут мешать. Посетители, заказчики, звонки… Телефон не умолкает целый день.
- То жираф позвонит, то олень, - говорю я неожиданно для самого себя.
Директор испуганно таращит на меня глаза, не зная, как реагировать на глупую выходку: то ли засмеяться, то ли рассердиться, то ли бригаду из психушки вызвать. Но смеяться над глупостью - глупо, а сердиться - боязно. Ничего, в следующий раз не будет выставляться. На то он и директор, чтобы целый день отвечать на звонки и принимать посетителей.
- Любимое стихотворение моего сына, - поясняю я. - Корнея Чуковского, кажется. Лучше, пожалуй, в кабинете у зама.
Директор облегченно вздыхает. Очень я ему нужен в его собственных апартаментах… Не более, чем гремучая змея в постели.
Глава 6
Через два часа я возвращаю директору папки с документацией, оформляю "ночной" пропуск и отправляюсь в гостиницу - спать. Третья смена начинается в двадцать три ноль-ноль. А самовозбуждение сети - ровно в полночь. Как и положено всякой чертовщине. Хочется мне самому посмотреть на ночной шабаш. А вдруг это все-таки вирус? Класса "вампир"? Или, скажем, "ведьма". У них тоже по ночам - самая работа.
Оставив Грише записку с просьбой не будить, я разбираю постель. Но, прежде, чем лечь, выглядываю в окно и отыскиваю на гостиничной стоянке свою машину. Стоит моя "вольвочка", стоит. Надо бы на автомойку сгонять, но не сейчас. Вот удостоверюсь, что вирус "ведьма" - просто ошибка в коммуникационной программе- тогда и займусь автомобилем.
* * *
За свои три с хвостиком десятка лет я научился очень многому. Ходить, говорить, читать, целоваться, жарить яичницу, спать с женщинами, бить морды подонкам, сдерживать ярость, завязывать шнурки и нужные знакомства.
Но все это умеют и другие.
Кое-что способны делать лишь немногие. Например, заговаривать зубы в изначальном смысле этих слов. Или сочинять музыку.
Я тоже раскрыл в себе одну уникальную способность. Кому-то она может показаться несерьезной и даже анекдотичной, но ничего смешного на самом деле в ней нет. И встречается она, наверное, ничуть не чаще, чем, скажем, дар ясновидения. И ценностью обладает не меньшей. Во всяком случае, для меня.
Дело в том, что я могу спать не тогда, когда хочется, а когда для этого есть время. А еще я умею спать впрок. Годы ночных бдений над компьютерными сетями научили меня этому. Вернее, раскрыли эту мою способность. Будь у меня другая профессия - я и не подозревал бы о своем таланте. Но судьбе было угодно раскрыть этот дар, наработанный эволюцией неизвестно зачем много веков назад и бережно донесенный до начала третьего тысячелетия моими предками, царство им небесное. И я эту свою способность нещадно эксплуатирую.
Просыпаюсь я в двадцать два ноль-ноль, по первому же "ку-ка-реку" моего "петушка". Просыпаюсь бодрым и заряженным энергией, как если бы за окном был не дождливый осенний вечер, а солнечное летнее утро. Тщательно разминаю все мышцы, пляшу перед зеркалом, делая молниеносные выпады и стараясь от них же защититься. Сделать это, конечно, невозможно, но ничто так не продвигает вперед по какому бы то ни было пути, как попытки достичь невозможного.
На стук в Гришин "полулюкс" никто не отзывается. Спит уже, наверное. Молодец. Ведет здоровый образ жизни. Да и что ему еще остается при таком телосложении и с такой лысиной? Борода, правда отвлекает от нее внимание, но ненадолго.
На улице дождь - мелкий, холодный и тоскливый. Прежде, чем с парашютным хлопком надо мною раскрывается купол зонтика, несколько капель проскальзывают за воротник финского плаща. Бр-р-р!
Потоптавшись на крыльце, я иду к автостоянке. Хотя ГИВЦ всего в двух кварталах от гостиницы, лучше их преодолеть на машине. Не исключен вариант, что у меня появится одно-двухчасовая пауза, которую лучше всего продремать в удобном кресле "вольвочки". Я это называю "заготовка сна впрок". А место для парковки там хорошее, оно отлично просматривается из окон. Да и японский противоугонный комплекс еще ни разу меня не подводил.