"Киевские ведьмы. Выстрел в Опере" - новый роман Лады Лузиной и продолжение волшебной истории, начатой ею в книге "Киевские ведьмы. Меч и Крест". Ровно 90 лет назад октябрьская революция пришла в мир из Киева - из Столицы Ведьм! И киевлянин Михаил Булгаков знал почему в тот год так ярко горели на небе Марс и Венера - боги-прародители амазонок. Ведь "красная" революция стала революцией женской. Большевики первыми в мире признали за женщинами равные права с мужчинами, сделав первый шаг к Новому Матриархату а этом захватывающем приключенческо-историческом романе вы встретитесь с киевской гимназисткой и будущей первой поэтессой России Анной Ахматовой и Михаилом Булгаковым. Узнаете, что украинки произошли от легендарных амазонок, что поэзия причудливо переплетена с магией…
Содержание:
"Зазеркалье" Лады Лузиной 1
Начало волшебной истории! - Шабаш первый 1
Глава первая, - в которой случается невозможное 2
Глава вторая, - в которой объявляют войну 5
Глава третья, - в которой Даша и Маша решают поменяться мамами 9
Глава четвертая, - в которой мертвые воскресают 13
Глава пятая, - в которой Мир ведет себя, как герой 17
Глава шестая, - в которой упоминается неизвестный усач 22
Глава седьмая, - в которой Даша собирается умирать 25
Глава восьмая, - из которой выскакивают легендарные амазонки 29
Глава девятая, - в которой Демон излагает теорию жертвы 34
Глава десятая, - в которой Маша встречает много знакомых лиц, при компрометирующих их обстоятельствах 38
Глава одиннадцатая, - в которой трамваи ведут себя неприлично 42
Глава двенадцатая, - в которой Маша предлагает всем покончить с собой 46
Глава, - не зря названная тринадцатой 50
Глава четырнадцатая, - в которой автор изменяет Киеву с Коктебелем 54
Глава пятнадцатая, - в которой Маша и Даша рассуждают о родине 59
Глава шестнадцатая, - в которой Катя пересматривает свой гардероб 63
Глава семнадцатая, - в которой фигурирует окно с видом на революцию 67
Глава восемнадцатая, - в которой Даша превращается в Инфернальную Изиду 70
Глава девятнадцатая, - в которой мы узнаем загадку убийства Столыпина и самоубийства Булгакова 74
Глава двадцатая, - в которой Катя спасает мир 78
Глава двадцать первая, - в которой проявляется дом с привидением 83
Глава двадцать вторая, - в которой откуда ни возьмись появляется таинственный Иоганн 86
Глава двадцать третья, - в которой Маша понимает, что зло - это добро 91
Глава двадцать четвертая, - в которой Даша спасает жизнь гимназисту 95
Глава двадцать пятая, - в которой Маша уходит в монастырь? 98
Конец 102
Эпилог 103
Примечания 104
Лада Лузина
Выстрел в Опере
Киевские ведьмы
Шабаш второй
"Зазеркалье" Лады Лузиной
Он тот, кто смешивает карты,
Обманывает вес и счет,
Он тот, кто спрашивает с парты,
Кто Канта наголову бьет,
Кто в каменном гробу Бастилий -
Как дерево в своей красе.
Тот, чьи следы - всегда простыли,
Тот поезд, на который все
Опаздывают…
Борис Пастернак
Бывает же такое везение! Мне, рядовому обывателю современного Киева, попасть в Город ушедших эпох, увы, не удавалось ни разу. Я мог лишь представить себе мой бесконечно любимый Город, всматриваясь в пожелтевшие фотографии и тексты старинных фолиантов со всяческими ерами, ятями и ижицами, мог лишь со слов свидетелей "раньшего времени" пережить опыт реконструкции, но чтобы вот так, вопреки неизбежному течению времени, где путь проложен только в будущее, прокатиться на старом "пульмане", пообедать в "Европейской" гостинице и побеседовать на равных с Анной Ахматовой, и даже запросто, панибратски (правда, на грани дозволенного) пообщаться с Александром Куприным! Такое могут позволить себе только гениальные поэты, юродивые и…
Ведьмы!!! Бессмертное гоголевское "В Киеве все бабы - ведьмы" подтверждают произведения талантливой киевлянки Владиславы Кучеровой (то есть Киевицы, то есть Лады Лузиной), в творчестве которой вовсю прослеживаются "брокеновские штучки", правда, нашего, местного, но не менее масштабного и яркого пошива. В Киеве, разумеется, подобное место шабашей - Лысая гора, куда, смею думать, хотя бы раз в году, на Купалу прилетает посудачить с подружками и сама Лада. Уж не знаю, на "борове" ли каком (допускаю такую возможность, ибо знаю, что госпожа Лузина чтит своего не менее мистического земляка - Михаила Булгакова), либо на более традиционной метле (думаю, что и Николая Гоголя наша уважаемая писательница уважает), а только обязательно наведывается туда.
Произведения Лады пропитаны духом Киева, Города, где не только крестили Русь и сбрасывали в Днепр языческих истуканов, но где и до сих пор полно всяческой нечисти. Не случайно Николай Гумилев "Из города Киева, из логова Змиева" забрал "не жену, а колдунью"!
Оказавшись, благодаря Ладе, в Киеве вековой давности, пережив вместе с ней яркие события, в которых даже захотелось принять непосредственное участие, я, по понятным причинам, с большой неохотой "вернулся" в настоящее.
Авантюрные романы Лады Лузиной, проникнутые и отменным знанием исторического материала, и тонкой иронией, и искрометным юмором, читаются легко и непринужденно. Задумываться и анализировать нет времени. Хочется спешить и спешить, опасаясь, что не успеешь… И хочется продолжения, ибо для писательницы минута, прожитая "там", - будто бы по теории Эйнштейна - год, прожитый в нашем бренном мире. А жизнь коротка. Вкусно подобранные слова складываются в предложения, оные - в абзацы и главы того романа, который вам, уважаемый читатель, на зависть мне, еще только предстоит прочесть.
Александр Анисимов,
историк, журналист.
"КИЕВ И КИЕВЛЯНЕ"
Александра Анисимова
"МАЛАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
КИЕВСКОЙ СТАРИНЫ"
Анатолия Макарова
"КИЕВ МИХАИЛА БУЛГАКОВА"
А. Кончаковского, Д. Малакова
"КРЕЩАТИК, ИЗВЕСТНЫЙ И НЕИЗВЕСТНЫЙ"
Михаила Рыбакова
А также - особую благодарность статье
"АННА АХМАТОВА В КИЕВЕ"
Евдокии Ольшанской
и книге
"МАСТЕР И ГОРОД"
Мирона Петровского
- без которых не было бы моей книги.
Начало волшебной истории!
Шабаш первый
Madame Лузина загремела чашками.
- Скорее, господа, не будем терять времени!..
Михаил Булгаков. "Спиритический сеанс"
Моему Городу посвящается
13 лет назад
- Мама, а когда я вырасту, я смогу купить Мариинский дворец?
- Ты сможешь просто забрать его себе.
- А я смогу летать?
- Да, доченька, сколько угодно…
- А когда я стану такой, как ты?
У ее мамы были золотые волосы, а глаза голубые и ясные, как камешки на дне ручья. Ее мама могла совершенно все. Даже отвечать на вопросы дочери, одновременно чертя что-то важное и взрослое в большой бухгалтерской тетради.
Только теперь она не ответила.
Ровная строка под ее рукой оборвалась… Мама недоверчиво нахмурилась, закусила нижнюю губу и медленно, отрицательно покачала головой. А секунду спустя вырвала из тетради последний лист и скомкала его в шар.
- Мама, что ты делаешь? - спросила дочь.
- Ничего. - Мама не глядела на нее. Она глядела на шар. - Что ты спрашивала, милая?
- А когда я стану такой, как ты?
- Скоро. - Мамин голос прозвучал странно. - Очень скоро. - Шар полетел в корзину для бумаг.
- Мама, - удивленно вскрикнула дочь, - у нас тетя!
Мать обернулась. В дверном проеме стояла незнакомая девушка.
- Мама… - плачуще произнесла гостья.
- Это моя мама! - рассердилась дочь. - У нее нет других девочек!
- Не бойся. Тетя шутит, - утешила ее золотоволосая мама. - Что-то произошло? - Она исподлобья смотрела на гостью.
- Я очень прошу тебя… Очень тебя прошу… - попросила та, запинаясь. - Сделай так, чтобы Трех не было.
- Ты пришла ко мне за этим?
- Да.
- Значит?
- Да. Ты умерла! Ты умерла, ма!
Женщина остановила ее поднятым пальцем. Помедлив, вытащила из корзины измятый листок. Аккуратно разгладила его. Перечитала.
И отрицательно покачала головой.
- Мне очень жаль, - сказала она, - очень жаль, дорогая.
Глава первая,
в которой случается невозможное
"То ль дело Киев! Что за край!
Валятся сами в рот галушки,
Вином - хоть пару поддавай,
А молодицы-молодушки!
Ей-ей, не жаль отдать души
За взгляд красотки чернобривой.
Одним, одним не хороши…"
- "А чем же? расскажи, служивый".
…Разделась донага; потом
Из склянки три раза хлебнула
И вдруг на венике верхом
Взвилась в трубу - и улизнула.
Александр Пушкин. "Гусар".
В ясный июльский день по аллее Гимназистов, разрезающей пополам бывший Бибиковский бульвар, шла чудаковатая рыжая барышня.
Чудаковатым был ее взгляд - то затравленно прыгающий, трусливо исследуя идущих навстречу (причем вальяжно-летние мужчины отчего-то не интересовали барышню вовсе, а вот дамы, вне зависимости от возраста, подвергались немедленному облучению серо-зеленых глаз), то горделиво прорисовывающий фасады левосторонних зданий с любовью хозяйки, готовящей мир к капитальному ремонту.
Рыжая деловито прощупала взором изумрудный дом-"шкатулку" - единственный в Киеве, украшенный лепниной из фарфора.
Мысленно дорисовала недостающую башню к фасаду дома 18-ть - бывшей 2-й гимназии, где учился в приготовительном классе Миша Булгаков и служил в должности регента хора его родной дядя Булгаков СИ.
Положила руку на грудь, где, на шнурке, под рубашкой, висел не крест, а диковинный ключ от первого 13-го дома…
А шагов десять спустя повела себя и вовсе чудно.
Резко остановилась, и на ее круглом лице объявилось симптоматичное выражение, случающееся у особей женского пола, внезапно и не запланированно встретивших на пути главного мужчину своей жизни, который уже бросил их болезненно и навсегда.
Вот только никаких мужчин на пути рыжей не наблюдалось.
За низкой оградой аллеи, сияя семью золотыми и сине-звездчатыми куполами, стоял Самый прекрасный в мире Владимирский собор!
Рыжая впилась в него отчаянно-страдающим взглядом.
Но на том чудеса не закончились.
Аккурат в это самое время в начале аллеи появился еще один женский экземпляр - длинноногий, надменно-красивый и по-июльскому полуголый. Экземпляр сопровождал мужчина, глядевший на обнаженное, перечеркнутое узкой полоской бретельки плечо своей спутницы так, словно жаждал откусить от него хоть кусочек.
- Я тебе сто раз говорила, это был обычный девичник! И если ты будешь вести себя, как идиот… - раздраженно отчитывала сопроводителя девушка, невзирая ни на его обожание, ни на него самого.
И поперхнулась, увидев рыжую.
- Аллочка, ну пойми… - заныл парень.
И замолчал.
Позабыв про воспитуемого мужчину, длинноногая направилась в сторону рыжеволосой. Подошла к ней мелкими, робкими шажками, посмотрела с ничем не объяснимым восторгом на ее двадцатилетней давности полосатую мужскую рубаху, израненные дырами дешевые джинсы и вдруг переломилась пред той пополам в непонятном и низком поклоне.
- Слава Вам, Ясная Киевица! - пролепетала она исполненным преклонения голосом.
Рыжая вздрогнула.
Оглянулась.
Глубоко и нервно засунула руки в карманы измученных джинсов и, буркнув невнятное "здрасьте", позорно помчалась прочь.
- Кто это такая? - Мужчина стоял за спиной своей девушки, потрясенно косясь в сторону убегающей замарашки. - Вид у нее бомжовый.
- Молчи! - зло шикнула девушка. И злость ее адресовалась вопрошающему, его реплике, увиденной им не лестной для нее мизансцены, - уважительно обминая рыжеволосую. - Ты не знаешь, кто она. Ты живешь в ЕЕ Городе!
* * *
- Итак, на повестке дня у нас три вопроса. Первый: можем ли мы колдовать для собственной надобности.
Выговорившая эти казенные слова черноволосая дама застыла в раме балконных дверей, распахнутых в солнечный, шелестящий листвой Ярославов Вал.
Внизу, по улице, в русле которой пролегал в XI веке высокий вал, построенный Ярославом Мудрым, желавшим защищать свой стольный Град от врагов, шествовали неспешные киевляне, нимало не задумывающиеся ни о происхождении названия улицы, ни о том, кто живет в коралловой башне дома-замка на Яр Валу № 1.
В Башне же обитали шестеро.
Вылизанная (собственным языком) белоснежнейшая кошка Белладонна, сидевшая на полу в двух шагах от казенной дамы и вполне серьезно взиравшая на говорившую. Громадный и исхудавший черный кот Бегемот с разбойничьей мордой и надорванным ухом, умостившийся поодаль, презрительно повернувшись к честной компании задом. И круглая рыжая кошатина по имени Изида Пуфик, возлежавшая в виде раскормленной горжетки на шее улыбающейся, смешливой девицы.
Раскормленная горжетка чем-то неуловимо напоминала свою хозяйку - вопиющую блондинку - крутобюстую, круглоглазую и круглоносую. А вот сидящая рядом с блондинкой рыжая барышня в полосатой рубахе - казалась полной противоположностью соседки.
Да и вообще, все три женщины - брюнетка, блондинка и рыжая, собравшиеся в круглой комнате Башни, - были полной противоположностью друг друга, и стороннему наблюдателю трудно было б измыслить причину, способную объединить воедино подобный триумвират.
- …В частности, могу ли я с помощью магии увеличить доход моих супермаркетов? - Голос черноволосой Кати звучал властно, и ее голосу шла властность, а ей самой совершенно не шли золотые очки с узкими, "сощуренными" стеклами.
Впрочем, если не считать этой неважной детали, лицо Екатерины Дображанской было красивым настолько, что у увидевшего ее впервые пропадали желанья и мысли.
Разлет ее бровей, разрез глаз, прихотливый вырез губ - впечатывались в память, как клеймо в кожу раба.
Однако беловолосая Даша Чуб, по кличке Землепотрясная, исповедовала принцип:
"Мы - не рабы, рабы - не мы!"
- Не можешь! - безапелляционно заявила она. - Я уже поведьмовала для собственной надобности. Все помнят, чем мое ведьмовство окончилось. Три аварии и один труп!
Круглобокая, крепко сбитая и упругая, как мяч, Даша вызывала непреодолимое желание ущипнуть ее за вкусный бочок.
Ге улыбка заражала, манеры - пугали, а наряд приводил в недоумение. Помимо рыжей кошки, Землепотрясную украшало множество завлекалочек и минимум одежды. Точнее, из одежды на Даше была лишь старая простыня, повязанная на шее крест-накрест.
Зато на руках ее звенело не меньше двадцати золотых браслетов, на шее лежали четыре мониста из золотых дукатов, в ушах висели огромные серьги, рожденные в эпоху Киевской Руси. Белые волосы, заплетенные в сотню пухлых папуасских косичек, блестели золотыми заколками.
- Второй труп был бы твой, если бы Маша тебя не воскресила, - сморщилась Чуб в сторону красивой Кати и перевела взгляд на третью.
На фоне яркой блондинки и изумительно красивой брюнетки Маша Ковалева, рыжая и смурная, казалась совсем неприметной.
С высоким готическим лбом, с золотыми бровями, почти сливающимися по цвету с пергаментной кожей, с глазами, переполненными вопросами, на которые не стоит знать ответы, она вызывала чувство смущенного непонимания.
Рыжая сидела на краю дивана, сутулясь и опустив глаза, точно ее терзало изнутри неразрешимое и гнетущее нечто.
- Да, можем, - отрешенно сказала она. И коротко пояснила: - Я считаю, мы можем ведьмовать.
- Ты че?! - возмутилась Землепотрясная Даша. (Громко че-кать по любому поводу было одной из неискоренимых Дашиных привычек!) - Ты че, Маш, совсем вдруг того? Во всех фильмах ведьмам запрещено пользоваться колдовством для личной выгоды.
- Мы - не ведьмы. Мы - Киевицы, - сказала Маша. Она смотрела на свои сцепленные в "замок" руки, стиснутые между коленями. - Наша власть - дар, такой же, как и любой другой. И запрещать нам пользоваться своим даром для личных нужд так же абсурдно, как запрещать писателю вести личный дневник, а балерине танцевать на дискотеке для собственного удовольствия. Мы можем делать все, что хотим. Просто мы не должны делать зло, как в магии, так и без нее, не должны отбирать у кого-то что-то, не должны ведьмовать втайне друг от друга. Но я не могу понять, почему, если я боюсь высоты, я не могу применить заклятие "Рать" против страха? Или облегчить с помощью заговора "Сет" роды… жене своего брата.
- А у твоего брата жена ребенка ждет? - заинтересовалась новой темой Землепотрясная.
- За-ме-чательно! - приняла прозвучавший тезис Катя, выказывая восхищение как Машиным выводом, так и тем, как он был сделан.
- Ну, если в таком плане, я тоже не против, - сказала Чуб.
Из чего мой читатель способен без труда сделать вывод: рыжая, грустная и невзрачная Маша и была тем единственным, что связывало между собой несовместимых Дашу и Катю.
Помимо…
- Теперь второй вопрос, - объявила Катерина Дображанская. - Как нам жить дальше? Как управлять Киевом?
- А ты у нас че, председатель? - немедленно взъелась Даша. - Опять решила командовать? И очки снова надела! В них же простые стекла, сама признавалась.
- Пусть она побудет председателем, тебе что, жалко? - вздохнула Маша, не отрывая глаз от своих мающихся рук. - Она ж пытается как-то наладить нашу жизнь, после того как ее нам разрушили.
- Хорошо. Пусть. Только недолго, - мгновенно согласилась Чуб и, откинувшись на спинку дивана, погладила рыжую "горжетку".
"Горжетка" вибрирующе замурчала и, для полноты счастья, потянулась ленивой лапой к Машиным кудряшкам.