В серых сумерках рассвета пророк поднялся на стену Сардополиса. Всю равнину перед ним усеивали палатки осаждающей армии, украшенные символом крылатого двуногого дракона - гербом воинственного короля Циаксареса с Севера. Тонким, пронзительным голосом пророк заговорил:
- Беда, беда Сардополису! Падет жемчужина Гоби, падет и погибнет, навеки уйдет ее слава! Обесчещены будут алтари, а улицы обольются красной кровью. Я вижу смерть короля, вижу позор его подданных… Потом пророк сделал два шага вперед и прыгнул. Он рухнул на поднятые копья и умер. В тот день врата Сардополиса пали под ударами больших боевых таранов, и люди Циаксареса ворвались в город как волна прилива, как волки… Было и другое горе, но было и возмездие.
Содержание:
ГЛАВА I Врата войны 1
ГЛАВА II Кровь в городе 2
ГЛАВА III Горный разбойник 3
ГЛАВА IV Долина Безмолвия 5
ГЛАВА V Да будет проклят град! 6
Генри Каттнер
Да будет проклят град…
- Вот о чем гласят древние предания, ваше величество… Прежде чем королевские знамена взвились над высокими халдейскими башнями, прежде чем крылатые фараоны воцарились на троне благодаря сокровенным знаниям египетских жрецов, далеко на востоке процветали могущественные империи. Даже в бескрайней пустыне, прозванной колыбелью человечества, увы, даже в самом сердце необъятной Гоби шли жестокие войны, там, где стройные минареты вонзались в лиловый небосклон Азии… Но это было много веков назад, о повелитель, так давно, что память о тех событиях не сберегли древнейшие мудрецы. Великолепие некогда блистательной Гоби теперь живет лишь в воображении менестрелей и поэтов…
( Из рассказов Сахмета Окаянного)
ГЛАВА I Врата войны
В серых сумерках на городской стене Сардополиса маячила фигура прорицателя. Старик спускался вниз и студеный ветер лохматил его бороду.
Прямо перед ним по всей широкой равнине пестрели шатры и палатки войска, осадившего город. Над шатрами реяли знамена, украшенные пурпурным гербом короля Циаксареса. Багряный крылатый дракон появлялся повсюду, где ступала нога северных рыцарей.
Воины сновали возле метательных машин и штурмовых башен, а часть их кучкой столпилась у стены, по которой спускался жрец. Солдаты издевались над ним, осыпая грубыми насмешками, но седобородый старец оставлял их слова без внимания. Его незрячие глаза под нависшими белыми бровями, казалось, смотрели вдаль, где верхушки леса устремлялись к крутым горным вершинам, окутанным голубой дымкой.
Голос вещуна постепенно нарастал, делаясь пронзительным и тонким.
- Горе, горе вам, жители Сардополиса! Падет жемчужина Гоби, сравняется с землей и слава ее канет в вечность! Поруганы будут ее святыни, а по улицам и площадям реками заструится кровь! Вижу, вижу, как владыка лишается своего венца и гибнет в позоре, а вольные горожане становятся рабами!
Воины под стеной на мгновение умолкли, град издевок прекратился, а затем вверх взметнулся целый лес копий.
Бородатый великан выступил вперед и прогремел:
- Слезай к нам, старая развалина! Мы тебя встретим, как подобает!
Глазницы старика зияли пустотой… Увидев это, крикуны дружно умолкли, а перебежчик между тем заговорил вновь; на сей раз голос старика звучал мягко и спокойно, а в речи было много непонятных воинам фраз, однако каждое слово раздавалось отчетливо и чисто, вонзаясь в наступившую тишину, как отточенный кинжал.
- Вы с победой вступите в город и король ваш воссядет на серебряном троне. Но из лесной чащи к вам придет возмездие… Вас настигнет извечный карающий меч и никто, никто не спасется!.. Однажды сюда явится Тот, Кому Все подвластно в этом мире!
Прорицатель воздел руки к небу, поднял лицо к багровому диску восходящего солнца и воскликнул:
- Эвоэ! Эвоэ!
Затем старик камнем рухнул вниз. Борода и полы одежды взметнулись на лету, острия копий пронзили насквозь тело несчастного и старец испустил дух.
И в тот же миг ворота Сардополиса разлетелись вдребезги под ударами стенобитных машин. Подобно водам вышедшей из берегов реки рыцари Циаксареса неудержимым потоком ворвались в город. Словно хищники, опьяненные запахом свежей крови, они принялись убивать и грабить. Жестокость их не знала границ. Ужас в тот день объял город. Черная гарь пеленой висела в воздухе, пламя пожаров вздымалось над кровлями домов. Победители устроили на последних защитников города настоящую охоту и безжалостно расправлялись с ними там, где застигали. Они бесчестили женщин и убивали младенцев на глазах у матерей. Еще недавно сиявший красотой Сардополис теперь окутался дымом пожарищ и превратился в груду пылающих развалин. Город был беспощадно разграблен и поруган. Закатное солнце бросало последние отблески на знамя с багряным драконом и он, казалось, кружил над самой высокой из башен королевского замка.
Его коридоры были освещены горящими факелами, а в огромном зале красноватые блики огня плясали по стенам, поблескивая на серебряном троне, где восседал предводитель победившей армии. Его черная борода была вся перепачкана кровью и грязью, а потому слугам пришлось изрядно потрудиться, чтобы привести ее в порядок, и теперь король пировал со своими вассалами. Он сидел за столом и жадно обгладывал баранью кость.
Повелителя можно было распознать среди подданных по осанке и жестам, в которых сквозило величие и чувство собственного достоинства, которого Циаксарес не утрачивал даже несмотря на помятые доспехи и полученные в битве раны. Кроме того в искусстве браниться король не уступал ни одному из своих солдат.
Циаксарес был последним принцем крови в своем роду, впервые пришедшим в самое сердце Гоби в те незапамятные времена, когда каждый барон чувствовал себя безраздельным властелином всего мира.
И хотя ныне он одержал великую победу, однако лик его был мрачен.
Многие страсти наложили на него свою печать: сила и жестокость, привычка повелевать другими и тяга к порокам, коварство и благородство - все эти черты отчетливо читались на лице правителя.
Взгляд его серых глаз, обычно холодных и бесстрастных, оживал лишь в пылу битвы - в них вспыхивали жестокие огоньки. Сейчас он казался мертвым. Циаксарес неотрывно смотрел на недавнего правителя Сардополиса, короля Халема, который теперь стоял перед ним, крепко связанный.
По сравнению с богатырски сложенным Циаксаресом, Халем казался хрупким и стройным.
И хотя его мучили многочисленные раны, побежденный стоял, гордо расправив плечи, а его бледное лицо было непроницаемо.
Странны прихоти судеб человеческих! Эта мрачная сцена разыгрывалась в увешанном гобеленами мраморном тронном зале, куда более уместном для пышных приемов и шумных празднеств!
Единственным, кто, казалось, не чувствовал себя неловко на этом зловещем пиру, был стройный юноша с угрюмым лицом, одетый в шелка и бархат. Нэхо, как его называли, сопровождал Циаксареса повсюду. Одни называли его фаворитом короля, другие поговаривали, что он - исчадие ада, демон во плоти, преследующий королевский род… Никто по-настоящему не знал, кто таков Нэхо и откуда он явился, однако его злой воле Циаксарес никогда воспротивиться не мог и об этом было известно всем.
Легкая усмешка мелькнула на красивом лице юноши. Он провел ладонью по своим волнистым черным волосам, а затем наклонился к Циаксаресу и что-то шепнул ему на ухо. Тот молча кивнул в знак согласия и снова предоставил служанке умащивать благовониями его бороду и вдруг заговорил коротко и резко.
- Я победил, Халем! Но я милосерден! Признай себя моим вассалом и я пощажу тебя!
Вместо ответа Халем плюнул на мраморные плиты пола прямо ему под ноги.
В ледяных глазах Циаксареса мелькнуло любопытство и он буркнул себе под нос:
- Однако, ты храбрец… А смельчаки должны умирать…
Нэхо не сводил с Циаксареса взгляда и в тот миг, когда взоры их встретились, казалось, некая невидимая сила подтолкнула короля, точно он получил от кого-то безмолвный приказ. Циаксарес схватил прислоненный к трону длинный окровавленный меч, медленно встал, спустился вниз по ступеням и взмахнул клинком.
Халем не шелохнулся. Да он и не собирался уклоняться от смертельного удара. Лезвие тяжелого меча обрушилось на беззащитного пленника. Циаксарес же с каменным лицом наблюдал, как несчастный замертво рухнул к его ногам и лишь тогда вырвал клинок из бездыханного тела.
- Вышвырнуть отсюда эту падаль! - приказал он.
Из толпы стоявших в другом углу тронного зала пленников раздался гневный возглас.
Циаксарес оглянулся, стараясь понять, кто дерзнул возмутиться против него, а затем подал знак слугам.
Двое воинов вытолкнули вперед высокого сильного юношу с золотистыми волосами. Он был еще очень молод, а весь его облик выражал гнев и отчаянье. Пленник был весь изранен и без доспехов.
С трудом сдерживая ярость и вновь стиснув рукоять меча, Циаксарес прохрипел:
- Ты кто такой?
- Сын короля Халема, принц Райнор! - последовал ответ.
- Смерти ищешь?…
Райнор окинул Циаксареса презрительным взглядом и сказал:
- Нынче я уже не раз смотрел ей в лицо! Попробуй ты убить меня, если сможешь! Но прежде я успею уложить с дюжину твоих верных псов и это станет мне утешением!
Нэхо, шурша шелками, незаметно приблизился к своему господину. Кривая усмешка зазмеилась под густыми королевскими усами. Лицо Циаксареса превратилось в застывшую маску жестокости.
- Ладно, погоди! Ты станешь ползать у меня в ногах раньше, чем завтра закатится солнце! - посулил он, шипя, и махнул рукой, делая рыцарям знак увести строптивца. - В замке наверняка есть подземелья для пыток… Седрик!
Дюжий детина в кожаном панцире выступил вперед, согнувшись в угодливом поклоне.
- Если я и склонюсь к твоим ногам, то лишь затем, чтобы подсечь тебе жилы, гнусный негодяй! - бросил Райнор.
Король задохнулся от гнева и что-то прорычал. Затем коротко кивнул Седрику и палач вывел юношу из зала. Циаксарес вновь уселся на троне и, дожидаясь, покуда слуга принесет ему позолоченный кубок, погрузился в раздумья. Однако, даже крепкое вино оказалось не в силах развеять черную тоску короля. Наконец он встал и направился в покои убитого им Халема. Солдаты, даже ворвавшись во дворец, не осмелились их разграбить, страшась гнева Циаксареса. Над атласным ложем тускло поблескивал вышитый на штандарте кроваво-красный дракон с распростертыми крыльями и колючим хвостом усеянным острыми шипами. Чудовище стояло на задних лапах. Циаксарес застыл на месте, уставившись прямо перед собой.
Вдруг позади него раздался вкрадчивый голос Нэхо, но у короля не было сил оглянуться.
- Дракон вновь победил!.. - промолвил Нэхо.
- Да, победил… - устало отозвался король. - Победил ценой небывалых мерзостей! Мы покрыли себя несмываемым позором и день этот - один из самых черных в моей жизни!
Нэхо тихо рассмеялся и возразил:
- Но ведь, насколько мне помнится, ты сам попросил меня об этом! А покуда я могу исполнять каждое твое желание, я просто безмерно счастлив!
Циаксарес невольно вздрогнул и произнес:
- Нынче ночью я молил Иштар, чтобы она осенила меня своей благодатью…
- Иштар?… - переспросил Нэхо. - А я-то думал, что теперь ты поклоняешься иному богу…
Циаксарес пошатнулся, как от удара и зарычал, словно раненый зверь.
- Не унижай меня так, - взмолился он. - Ведь кое-какой властью я еще обладаю…
- Более того - ты всесилен, как тебе и мечталось, - не повышая голоса, отозвался Нэхо.
Король на мгновение умолк, прислушиваясь к биению своего сердца, а затем с трудом прошептал:
- Я стал первым, кто запятнал честь нашего древнего благородного рода. Вступая на престол, я дал много обещаний и при этом поклялся могилами своих предков И первое время оставался верен своему слову… Старался быть справедливым и великодушным…
- А еще ты хотел быть мудрым, - как бы невзначай напомнил Нэхо.
- Да, - вздохнул король. - Меня терзало постоянное недовольство собой. Я мечтал, чтобы имя мое повсюду гремело славой и прибегнул к помощи чернокнижников. Блейд с Черного озера…
- Блейд… - все так же вполголоса повторил Нэхо. - Да, он умел кое-что… но ведь его… больше нет в живых…
Король задышал прерывисто и неровно.
- Помню… - с трудом выдавил он. - Я… казнил его… по твоему приказу… А в награду за это ты показал мне мое будущее…
- На том свете Блейду сейчас приходится туго, ты уж мне поверь, - продолжал Нэхо. - Он и там продолжает служить господину, похожему на тебя. А потому… - его мелодичный голос зазвучал жестко и властно. - А потому, ты пока живи! Я исполню условия нашего договора и дам тебе не только власть над всем миром, но сверх того - прекраснейших женщин и сказочные сокровища, какие не снились ни одному из смертных. Однако, когда пробьет твой смертный час, ты станешь моим рабом!
Циаксарес стоял не произнося ни слова, только вены у него на лбу напряглись и вздулись, а на висках проступил холодный пот. Изрыгнув невнятную брань, король выхватил из ножен меч. Блестящая сталь клинка молнией сверкнула в воздухе и со звоном ударилась о невидимую преграду. По телу Циаксареса волной пробежала дрожь ужаса и в тот же самый миг в покоях сгустилась непроглядная тьма. Пламя факелов зачадило и погасло. Откуда-то налетел порыв ледяного ветра, в наступившей мертвой тишине раздался шорох невидимых крыльев. В опочивальне становилось все темнее и темнее. Вскоре все кругом окуталось густым мраком, в котором белым неземным сиянием светился неподвижный человеческий силуэт. Таинственные заклинания лились непрерывным потоком. Фигура Нэхо светилась все ярче и вскоре начала слепить Циаксаресу глаза. Голос Нэхо умолк, а сам он стоял, не шелохнувшись. Король с криком ужаса отпрянул назад. Меч выпал у него из рук и со звоном ударился о каменные плиты пола.
- Нет! Нет!.. - задыхаясь, прохрипел Циаксарес. - Сжалься! Пощади во имя Его!..
- Тебе прекрасно ведомо, что мой властитель не знает ни милосердия, ни жалости, - холодно и бесстрастно произнес Нэхо. - Вознеси молитвы мне, ты, жалкий пес, которого люди считают увенчанным королевской короной!
Поклонись! Ну же!..
И Циаксарес покорился…
ГЛАВА II Кровь в городе
ЗАХВАЧЕННЫЙ САРДОПОЛИС
Принцу Райнору между тем приходилось тяжко. Он висел на дыбе и смотрел, как со сводов подземелья каплями стекает вода. Палач Седрик тем временем разогревал в пламени очага железные прутья. Возле него стояла чаша с вином. Время от времени Седрик переводил дух и шумно отхлебывал из нее большими глотками.
- Коли поможешь мне бежать, получишь сотню золотых, - повторил Райнор, не слишком надеясь, что ему удастся уломать палача.
- Каков мне прок от твоего золота, ежели из-за тебя с меня живьем шкуру спустят? - хмыкнул Седрик. - Если я тебя спасу, так сам на дыбе повисну!
Да и откуда тебе взять столько денег?
- В своих покоях из надежного тайника достану, - ответил Райнор.
- Да будет врать-то! - ухмыльнулся палач. - Впрочем, если у тебя и впрямь денежки есть, ты и сам мне выложишь, где их припрятал, когда каленого железа отведаешь! Вот я и разбогатею, и сам цел останусь!
Райнор в ответ промолчал и еще раз попытался разорвать веревки, но путы оказались прочными. И хотя юноша напрягся так, что кровь застучала у него в висках, усилия его оказались тщетными.
- Не трепыхайся так, посоветовал Седрик. - Силенки побереги. Они тебе пригодятся, когда вопить начнешь! - с этими словами он вынул из огня железный прут, один конец которого успел нагреться докрасна. Райнор взирал на это орудие пытки, оцепенев от ужаса. Но едва палач успел поднести раскаленное железо к груди пленника, как ему вдруг помешали.
Кованая дверь резко распахнулась, и в каземат ворвался могучий, исполинского роста негр. Седрик стремительно обернулся и занес прут для удара. Глядя на незваного пришельца, он прорычал:
- Какого дьявола тебе тут надо? Ты кто такой?
- Нубиец я, по имени Эблик, - коротко отозвался негр, и продолжил: - Послан передать тебе королевский приказ, да вот заплутал в переходах этого проклятого замка и потому припоздал с поручением… Циаксарес велит тебе заняться еще парочкой пленных!
- Вот и славненько! - Седрик довольно потер ладони. - А где они?
- Сейчас узнаешь! - ответил негр и на мгновение умолк, а затем быстро выхватил из-за пояса окровавленный кинжал и ударил им палача. Седрик дико вскрикнул, взмахнул костлявыми руками и согнулся пополам, а Эблик между тем быстро отскочил в сторону. Заплечных дел мастер рухнул на каменный пол темницы, да так и остался лежать там, корчась в судорогах.
- Хвала богам! - с облегчением выдохнул Райнор. - Ты подоспел в самую пору, верный мой друг!
Однако негр выглядел весьма озабоченным.
- Вначале нужно тебя освободить! - сказал он и первым делом перерезал веревки, которыми был связан узник. - Все было не так-то просто, мой господин! - продолжал он. - Когда в пылу битвы я потерял тебя из виду, то уже знал, что Сардополис обречен. Я захватил одного из людей Циаксареса и заставил пленника поменяться со мной одеждой, а после стал искать удобной возможности спасти тебя. По чистой случайности я слышал, как ты оскорбил короля и видел, что он отдал тебя палачу. Ну вот и все, мой повелитель, - закончил свой рассказ нубиец.
Райнор, которому не угрожало более страшное орудие пытки, спрыгнул вниз и принялся разминать затекшее тело.
- Сможем ли мы бежать отсюда без помех? - спросил он.
- Да, мой принц. Многие рыцари Циаксареса или напились до бесчувствия, или уже спят. Но нам все равно лучше тут не задерживаться.
Беглецы осторожно выскользнули в коридор. Неподалеку от двери в подземелье плавал в луже крови мертвый стражник. Райнор с Эбликом поскорее миновали это место и двинулись вперед, то и дело сворачивая в боковые переходы, чтобы избежать ненужных встреч.
- Если только я узнаю, где Циаксарес устроился на ночь, то не упущу случая поквитаться с ним! - сказал Райнор. - Слушай, идем вон туда!
Пройдя по узкой галерее, они очутились у двери. Райнор быстро распахнул ее и оба вышли в залитый лунным сиянием сад.
- Я помню, - сказал Эблик, я вошел во дворец этим путем. Подожди меня здесь, господин… - попросил нубиец и ненадолго нырнул в заросли, но почти тут же вернулся, неся в руках меч и тяжелый боевой топор. Клинок он вложил в ножны, а топор вскинул на плечо и спросил: - Что будем делать дальше, мой принц?
- Через стену переберемся, - ответил Райнор и первым двинулся вперед. Она была достаточно высока, но к счастью рядом росло множество развесистых деревьев, благодаря которым беглецы благополучно преодолели препятствие. Едва Райнор успел спрыгнуть на землю, как услышал крики. Он быстро огляделся по сторонам и увидел сразу нескольких воинов, бегущих прямо в их сторону. Доспехи рыцарей тускло поблескивали в лунном свете. Райнор тихонько выругался.