И снова митриловый ободок нырнул в ладонь Саурона. На этот раз Фандуил ясно увидел, что он коснулся чего-то небольшого и золотисто-блестящего, вроде золотого самородка или слитка.
Четвертое кольцо было шире остальных и имело большое выпуклое ложе – узор малахита требовал места для размещения. Сам камень был восьмиугольным и зашлифованным плоско, вровень с краями опоры. Его причудливый естественный узор переливался всеми оттенками зелени – только Фандуилу было известно, сколько шлифов сделал Горм, прежде чем остановился на этом. Митриловая часть кольца была покрыта ровной мелкой насечкой, потому что малахит не терпел других узоров в соперничестве.
– "Челих" – "Счастливчик", – сказал Горм и снова добавил: – Малахит приносит удачу.
Теперь Фандуил почти уверился, что майар прячет в ладони золотой слиток величиной примерно с одно из этих колец и прикасается им к каждому кольцу. Наверняка это было какое-то колдовство, необходимое для завершения работы. Но почему это делалось скрытно?
Камень пятого кольца – искристая бледно-голубая лазурь – также был восьмиугольным и плоским, но в отличие от предыдущего был закреплен на ложе восемью длинными фигурными зажимами, делавшими его похожим на снежинку. Ободок был гравирован тончайшим узором, напоминавшим снежную изморось.
– "Мир-Хигир", – произнес гном. – "Зимний Цветок".
В шестое кольцо была вставлена редкая розовая яшма с тонкими красноватыми прожилками. Камень был вырезан по форме сердца и укреплен на ложе множеством мелких зубчатых зажимов, продолжавшихся выпуклыми, радиально расходящимися митриловыми лучами.
– "Каз-Аркен" – "Сердце Гор", – представил его Горм.
Последнее кольцо заметно отличалось от других – хотя бы тем, что вставленный в него камень был отделан совершенно иначе. Это был угольно-черный обсидиан величиной с крупный алмаз. В отличие от гладкой шлифовки других камней, на него была нанесена бриллиантовая огранка, отчего он напоминал огромный черный алмаз. Но этот камень не излучал блеск, как настоящие черные алмазы – его гладкие, идеально черные грани впитывали любой свет, отдавая в обмен насыщенную бархатную черноту, казавшуюся еще чернее в белом митриловом окружении.
– "Гриндель", – благоговейно прошептал Горм. – "Уголь". Для горного гнома нет ничего важнее угля.
Скрытый в ладони майара золотой слиточек коснулся митрилового ободка, и Саурон вернул "Уголь" в коробку.
– Верни ее на место, – приказал он гному.
Горм закрыл коробку с кольцами и поставил обратно в шкаф. Саурон не уходил, дожидаясь, пока гном не закроет дверцу.
– Тебе известно, где лежат эльфийские кольца? – спросил он, когда Горм снова повернулся к нему.
Тот вместо ответа вопросительно посмотрел через его плечо на Фандуила. Майар правильно истолковал его взгляд и обернулся.
– Ты знаешь, где они? – спросил он эльфа.
– Да, Аннатар.
– Показывай.
Эльфийские кольца лежали в рабочей комнате Келебримбера, куда ученики заходили только по приглашению мастера или в крайнем случае постучавшись. Как и все мастерские Дома Ремесел, она никогда не запиралась, но войти туда в его отсутствие было бы вопиющим неприличием.
– Сейчас? – растерянно пробормотал Фандуил. – Но там же нет мастера…
– Я вам мастер! – с неожиданной резкостью сказал Саурон. В его темных глазах мелькнул неприятный холодок, словно они на мгновение превратились в два кусочка остывшего металла. – Веди!
Фандуил послушно кивнул, и они вышли на двор. Кузницы располагались во дворе Дома Ремесел отдельными строениями, а прочие мастерские размещались в корпусах на несколько рабочих помещений. Это были невысокие одноэтажные здания с коридорами внутри, от которых отходили два ряда комнат. За столетия своего существования все они были отделаны учениками не хуже дворцов. Ученики Келебримбера работали в отдельном флигеле слева от кузниц.
Мастерская самого Келебримбера находилась через две двери от входа, как раз за камнерезной. В комнате мастера царил привычный беспорядок, который сам Келебримбер называл рабочим. В самом деле, зачем убирать на ночь незаконченную работу со стола, если на следующее утро ее придется выкладывать снова?
В Ост-ин-Эдиле не существовало воровства – никто не отважился бы на такое в этом городе колдунов, следопытов и лучников – поэтому мастерские не запирали на ночь. И сырье для изделий, нередко очень ценное, и сами изделия лежали в них открыто. Келебримбер обычно оставлял готовые изделия на стеллаже у стены, но они недолго залеживались там, переходя к заказчику или расходясь на подарки. Ради колец он изменил обыкновение, убрав их в резной шкафчик, висевший на стене в углу комнаты. Хотя тот тоже никогда не запирался, для мастера это было верхом предосторожности.
Фандуил подошел к шкафчику и потянул за деревянный шарик на дверце. Все три кольца лежали там. Для них были сделаны отдельные коробочки, похожие на небольшие изящные ларцы. Каждый ларец был украшен кружевной резьбой с отделкой из перламутра и мелких драгоценных камней. Внутренняя отделка ларцов соответствовала цвету камня в каждом кольце – белый атлас был подобран для алмаза в "Нэине", голубой для сапфира в "Вэйале" и розово-красный для рубина в "Наире".
В отличие от гномьих колец, для которых были взяты природные минералы, ни один из этих камней не был натуральным. Все они были выплавлены в жгучем пламени волшебного горна внуком отступника Феанора, выплавившего сильмариллы. Фандуил присутствовал при работе мастера и видел собственными глазами, какая мощная магия легла в основу этих уникальных творений, сила которых должна была превосходить совместную мощь семи гномьих и двенадцати людских колец. Мастеру удалось вложить туда должную силу, и даже с большим запасом.
Саурон молча ждал, когда ученик откроет перед ним ларец с "Нэином", не требуя назвать имя кольца. Понятно, почему – он уже знал имена от самого мастера. Сначала Фандуил подивился, зачем нужно было идти сюда ночью, когда это можно было сделать в присутствии Келебримбера, но затем у него вдруг мелькнула мысль, что это как-то связано с золотым слиточком в ладони майара. Это наверняка было какое-то не известное ученикам волшебство, которое нужно было производить со всеми кольцами сразу.
Рука Саурона протянулась к кольцу. Фандуил внезапно ощутил невидимую вспышку магии, заставившую его вздрогнуть. Рука майара отдернулась, на его красивом эльфийском лице промелькнула тень боли. Фандуил быстро вскинул глаза на Горма, но толстокожий гном и ухом не повел.
Саурон нерешительно потянул руку к ларцу, но затем опустил ее, словно передумав.
– Ладно, после, – сказал он, и вдруг нахмурился: – Почему вы оба торчите в мастерской, если у вас нет работы?!
– Мы сейчас же пойдем спать! – испуганно встрепенулся Горм.
– Да, сейчас пойдем! – подхватил Фандуил.
Он сунул ларец с "Нэином" обратно в шкафчик и шмыгнул мимо Саурона в дверь. Оба ученика понеслись по коридору, сбежали с крыльца и оказались на дворе.
– Уух… – пробормотал гном. – Как выпить дать, выдаст он нас учителю.
– Ты думаешь? – с сомнением произнес эльф.
– А то! Вон он как на нас зыркал, словно насквозь прожечь хотел. Я же свой "Колун" забыл в кузнице на лавке!!! – в ужасе спохватился гном.
Горм с Фандуилом быстро шагали по улице к квартирам учеников. Оба они были приезжими в Ост-ин-Эдиле – гном жил неподалеку, в Казад-Думе, но ведь каждый день не походишь пятнадцать лиг туда и обратно, а родина эльфа находилась дальше, за Мглистыми горами, в Сумрачном лесу, где от самого Пробуждения жили эльфы-авари, Отказавшиеся.
Так их назвали за то, что в древнюю эпоху они отказались пойти в Валинор, Беспечальную Землю Айнуров. Позже они подружились с гномами Казад-Дума, а когда нолдоры поселились у Мглистых гор, познакомились и с ними. Фандуил был одним из молодых авари, посланных перенимать знания и умения, которыми щедро делились нолдорские мастера. Больше всего он интересовался ювелирным искусством, но охотно перенимал и смежные ремесла, и магию.
Горм предпочитал кузнечное дело, был превосходным камнерезом и шлифовальщиком. Мелкие и точные работы давались ему хуже, маг он был вообще никакой. Оба ученика имели свои слабые и сильные стороны, удачно дополнявшие друг друга, поэтому мастер постоянно заставлял их работать в паре, считая, что это полезно и для работы, и для них обоих.
– И мой "Шершень" остался там, – вспомнил Фандуил. – Но, думаю, мастер нас простит, ведь мы такое дело сделали. Да и когда он нас в последний раз строго наказывал?!
– Девять с половиной лет назад, когда ты пролил тигель с расплавленным серебром на почти законченную шкатулку, которую он делал в подарок на свадьбу внучатой племянницы Гил-Гэлада, – без запинки отчеканил гном.
– Это случилось потому, что тебе стало жарко и ты разулся, бросив посреди мастерской сапоги, о которые я споткнулся! – живо напомнил эльф. – Это ты, надеюсь, тоже помнишь?
– Еще бы не помнить! Если бы не это, тогда влетело бы только тебе!
– Если бы не это, я вообще бы не споткнулся и не пролил бы тигель.
– Ладно, когда это было… Тогда мы с тобой были такие молодые и глупые, а сейчас нам, видишь, какую работу поручают!
– Да, и мы с ней справились. – Фандуил улыбнулся. – Сам Аннатар назвал нашу работу превосходной.
– Эх, посмотреть бы еще на те двенадцать колец… Ты знаешь, кто их делает?
– Я спрашивал мастера Келебримбера, и он ответил, что их делают не у нас. Аннатар сказал ему, что сам позаботится о кольцах для атани.
– Атани… – фыркнул гном. – Второй Народ, значит, на квенье этой самой. И что это их так зовут, если вторыми пробудились мы, гномы? Третий они народ, а не второй – вот что я тебе скажу.
– Вы вообще не в счет, вас сделали случайно.
– Как это – случайно?! Это вы с ними непонятно откуда взялись, а наших предков великий Махал создавал поштучно, одного за другим. Мы самые что ни на есть неслучайные!
– Ладно, пусть неслучайные. Значит, считают только случайных, а вы особенные и вас считать не нужно.
Такие подкалывания были нередки между гномами и эльфами, но, как правило, обходились без последствий. Взаимная выгода так давно связывала оба народа, что было бы глупо ссориться по пустякам. Однако и те, и другие недолюбливали людей, или атани, как их называли на языке Валинора. Гномы вообще были недоверчивым народом, еще с тех пор, как семеро их прародителей разбегались от молота своего создателя Ауле, накрепко усвоив при этом, что и родной отец может накинуться с молотом на своего ни в чем не повинного отпрыска. Среди эльфов упорно ходили слухи, что творец всего сущего Илуватар Эру со временем устроит конец света на Арде и возьмет к себе на престол аданов, предварительно отправив уцелевших Перворожденных в чертоги Мандоса – а подобные слухи никогда и никак не способствуют хорошим отношениям.
Во многом были виноваты и сами люди. Хоть они и не воевали с эльфами, как орки, но в обиходе мало чем отличались от орков. С первых лет появления аданов в Средиземье эльдары стремились привить им культуру и знания – такова была воля Эру, да и самим Перворожденным не хотелось иметь дикарей под боком. Линдонские эльфы преуспели в этом, окультурив соседние роды, ведущие начало от Балана, Мараха и Халдада, но по другую сторону Синих гор людские племена были предоставлены самим себе, пока после Войны Гнева туда не пришли нолдоры. Сейчас аданы усилились так, что шаткое равновесие сотрудничества грозило рухнуть в любой день, и это оказалось главным доводом в решении Общего Совета эльфов и гномов.
Простодушный гном не заметил скрытой иронии эльфа.
– Да, мы особенные, – энергично подтвердил он. – Мы – дети Махала и подданные Дарина, Который Перевоплощается.
– Как я понимаю, это уже случилось дважды? – хмыкнул Фандуил, потому что сейчас первым кланом горных гномов управлял Дарин Третий.
– Да, и старейшины говорят, что наш нынешний король – вылитый портрет своего великого деда. Когда я делал "Гриндель", я от души надеялся, что именно это кольцо попадет к королю Дарину.
– Это еще как решит… – Фандуил вдруг остановился, охваченный внезапной догадкой.
Гном тоже остановился и обеспокоенно глянул на своего напарника:
– Ты чего? Какой Небесный Молот благословил твою макушку?
– Послушай, Горм… – потрясенно прошептал эльф. – Он же не смог прикоснуться к "Нэину"…
– Кто?
– Он. Аннатар.
– Что значит – не смог? Я видел сам – он хотел взять "Нэин", но передумал.
– Нет, не передумал. Дело в том… – Фандуил запнулся, не решаясь выдать секрет своего учителя, но все-таки продолжил: – Дело в том, что на эти кольца наложено заклятие, такое же, как на сильмариллы. Может, не такое сильное, но оно делает то же самое.
– Неужели? – вытаращился на него гном. – Откуда ты знаешь?
– Мастер Келебримбер – внук великого Феанора, он узнал это заклинание от деда. Два дня назад он позвал меня к себе и сказал, что такие могущественные кольца, как "Нэин", "Вэйал" и "Наир", нужно защитить от попадания в дурные руки, так как слишком опасно оставлять их незащищенными. И еще он сказал, чтобы я, как самый лучший его ученик – среди эльфов, конечно, – поспешно добавил он, увидев, как надулся гном, – чтобы я побыл с ним и посмотрел бы, как делаются такие заклинания. А затем он прямо там, при мне, наложил заклятие на кольца, чтобы они жгли руку каждого, кто прикоснется к ним с дурным умыслом.
– И ты все время молчал? – буркнул обиженный Горм. – Даже со мной?
– Мастер велел молчать. Но сейчас до меня наконец дошло, что "Нэин" обжег Аннатара. Я видел по его лицу – ему было больно. Да и этот ночной поход в рабочую комнату мастера… конечно, Аннатар может позволить себе многое – но такое… По-моему, все это нужно рассказать учителю.
– А если ты ошибся? Мы – только ученики и не можем знать всего, что решают между собой мастера. А вдруг они договорились заранее? Как тогда мы будем выглядеть перед учителем? Ведь это же Аннатар, понимаешь – сам Аннатар!
– Да, верно. – Фандуил потупился, представляя в красках нарисованную гномом картину. – Наверное, об этом лучше промолчать. Ты ведь не проболтаешься, Горм?
– Когда это мы, гномы, болтали?! – возмутился Горм. – Это не нас зовут квэнди!
Дом ремесел располагался в наземной части Ост-ин-Эдила. Здесь же размещались торговые лавки, дома для приезжих учеников и гостиницы для посетителей города. Сами нолдоры жили в его древесной части, в дубраве, посаженной в первые годы их прибытия и широко разросшейся за истекшие полтора тысячелетия. Небольшие каменные домики эльфов были живописно разбросаны под дубами и вокруг дубов, а на толстых ветвях могучих тысячелетних деревьев были размещены деревянные веранды и пристройки, к которым вели винтовые лесенки вокруг узловатых стволов.
Фандуил был нечастым гостем в древесных жилищах нолдоров, Горм и вовсе не бывал там, потому что боялся высоты. Оба друга целыми днями работали в мастерских, а нередко и вечерами, если им поручали срочную работу. Если же выдавался свободный вечер, они проводили его в таверне наземного Ост-ин-Эдила или отправлялись на поляну песен, располагавшуюся на опушке древесного Ост-ин-Эдила. Правда, за время работы над кольцами Горм с Фандуилом успели забыть, когда в последний раз навещали эти места.
Наутро они встали ни свет ни заря и поспешили в кузницу, надеясь успеть туда до прихода мастера. Но когда они, запыхавшись, влетели в дверь, то первым, что они увидели, был Келебримбер, который с интересом разглядывал меч Фандуила, лежавший у него на ладонях.
Оба ученика глянули на меч, затем на лежавший на лавке топор, затем друг на друга, затем на мастера.
– Мы закончи… – хором начали они, перебив друг друга, и замолчали.
Мастер Келебримбер перестал разглядывать меч и остановил взгляд на учениках. Высокий и стройный, темноволосый, как большинство нолдоров, он считался красивым даже среди Перворожденных. Его безупречная золотистая кожа выглядела покрытой легким загаром, хотя была такой от рождения. Солнце было не властно над кожей Перворожденных, как и погодные условия, поэтому кожа каждого из эльфов в течение жизни сохраняла оттенок, доставшийся от предков. Серые глаза Келебримбера – типично эльфийские глаза, миндалевидные, чуть раскосые – смотрели спокойно и внимательно.
Горм прокашлялся и начал снова:
– Мы закончили работу, учитель.
– Вечера вечером кольца смотрел сам Аннатар и одобрил их, – добавил Фандуил.
– Да, я тоже посмотрел их, – кивнул Келебримбер. – Хорошая работа. Теперь на кольца осталось наложить заклинание приязни. Поскольку еще не родился гном, способный выполнить такое заклинание, я сделаю это сам.
– А что теперь мы будем…
– А что теперь нам будет…
Они снова перебили друг друга и снова замолчали.
– Вам? – Келебримбер на мгновение задумался, и им вдруг показалось, что в глубине его серых глаз скользнула тайная искорка улыбки. – А теперь вам нужно будет пойти и нарезать тисовых веток для луков. В мастерской осталось мало сырья.
Эта работа была, пожалуй, даже почетной. Мастер никогда не послал бы неопытного новичка за древесиной для луков, потому что искусство изготовления лука начиналось с умения выбрать и срезать подходящую ветку. Никто из эльфов не позволил бы попусту портить деревья и ценное сырье.
– Да, учитель! Мы мигом!
Оба так поспешно развернулись к выходу, что непременно столкнулись бы лбами, если бы голова Горма не находилась на уровне груди Фандуила.
– Постойте! – окликнул их Келебримбер. Тайный огонек улыбки в глазах мастера проявился и выскользнул наружу. – Вы забыли взять свои поделки.
Они отнесли оружие домой и пошли за тисовыми ветками. Подходящие деревья росли и в окрестностях древесного Ост-ин-Эдила, но только невменяемый рискнул бы навлечь на себя гнев эльфов, занявшись заготовкой сырья рядом с их жилищами. В ближних лесах трудно было найти хорошую древесину для луков, поскольку заготовки велись постоянно, зато в трех лигах к северу начинался большой смешанный лесной массив. Он тянулся вдоль Мглистых гор до самого северного края хребта.
Этот лес был известен каждому ученику как превосходный источник поделочного сырья, в том числе и древесины для луков. Горм и Фандуил отмахали четыре с лишним лиги по дороге, а затем свернули в чащу. Здесь росло множество тисов подходящего возраста, и эльф с гномом за короткое время нарезали по вязанке сучьев, хотя придирчиво выбирали каждую ветку. Засунув топоры за пояс, они взвалили на себя вязанки и вернулись на дорогу.
Там они заметили одинокую фигуру путника, направлявшегося в Ост-ин-Эдил. Это был долговязый парень-атани с растрепанной шевелюрой льняного цвета. Издали его даже можно было бы принять за эльфа – но только если бы он стоял, потому что ни у кого из эльфов просто не могло быть такой угловатой и размашистой походки. На плече парня висела лютня в кожаном чехле, подпрыгивавшая в такт каждому его шагу.
Горм и Фандуил с одного взгляда определили в нем бродячего музыканта и потеряли к нему всякий интерес. Музыканты-атани нередко заходили в Ост-ин-Эдил, чтобы послушать эльфийскую музыку и добавить в свой репертуар несколько эльфийских песен. Парень, однако, тоже заметил их и живо заинтересовался ими.
– Эй! – закричал он им в спины. – Эй!
Они остановились и оглянулись. Парень впритруску заторопился к ним, поддерживая локтем прыгающую на плече лютню.