- Стражей порядка Марса, Фабиуса и Демократоса, - поправил начитанный внук.
Все замерли в молчании. Потом потихоньку расползлись по разным углам. Анна неожиданно уснула, видимо, подействовало успокоительное.
- Ба, - тихо позвал Боба. - Все плохо, да?
- Пока не знаю, Борис, - строго ответила Ольга Сергеевна. - Пока не знаю.
Мальчишка еще долго ворочался, прежде чем тоже уснул.
Ольга Сергеевна включила лампочку в изголовье и снова принялась рассматривать и сверять документы.
* * *
Когда "Фридом" замер в захватах дока, началась обычная сутолока. Силу тяжести урезали до половины "же" рывком, словно намекали: полет окончен. Ольга Сергеевна поглядывала на выигранные в лотерею дешевые часы с марсианским циферблатом. Аня орала на Бобу, чтобы тот не смел высовывать нос в коридор. Вещи, за месяц расползшиеся по шкафам и полкам, теперь снова выстроились чемоданной пирамидой, напоминая хозяевам об их иммигрантском положении.
Наконец и на четвертую палубу подали гравиконтейнеры для багажа, а затем начали выпускать пассажиров. По длинным прозрачным рукавам от громады "Фридома" к устью терминала "Фабиус" ползли цепочки людей.
Сколько же звезд, подумала Ольга Сергеевна. Как обделена Земля этим чарующим видом! Багровый блин Марса нависал над горизонтом. Мысли об Андрее ютились где-то на заднем плане. Ольге Сергеевне в какой-то момент показалось, что она увидела его в соседнем тоннеле - сутулую фигуру в сопровождении двух охранников.
"Жалко, что мы теперь долго не увидимся, - отстраненно подумала она. - Не поужинаем вместе под бутылочку бургундского. Андрей бы рассказывал о своих несусветных идеях, Аня смотрела ему в рот, а Боба спорил с отцом, пытаясь найти в его рассуждениях дырку. А я бы сидела в своем кожаном кресле, подобрав ноги, куталась в плед, слушала их перепалку, и было бы так хорошо и спокойно…
Но нам путь туда. - Марс в ответ скабрезно оскалился долиной Маринера. - Нам туда - а Андрею на Деймос. На Ужас, ибо нет у маркетологов права переименовывать небесные тела. На достаточно обустроенном Демократосе - образцовый трудовой лагерь, и Андрей застрянет там на пару лет, это как пить дать. Что впаять, найдут. Оставшихся у нас денег не хватит и на два месяца, и нужно что-то делать, ведь Бобе всего двенадцать, а Аня - абсолютная тряпка, незлая, глупая и мнительная, она не вытянет семью, а я - я никому уже не нужна, старая развалина, во сто раз глупее, раз вообще согласилась на эту авантюру…"
На паспортном контроле их долго мурыжили из-за того, что Андрея провели по другому каналу. Пришлось заполнять дополнительные документы, ставить, толком не читая, десятки подписей. Смысл в этом угадывался один - неблагонадежная семья заслуживала повышенного внимания.
Аня находилась в глубоком ступоре. Как заводная игрушка, она реагировала только на прямые команды. Боба жался к матери, став словно на пару лет младше.
Ольга Сергеевна бросила магнитную карточку вида на жительство и уже ненужный паспорт на стойку последнего контроля. Им осталось получить багаж, пройти в соседний зал, оформиться на челнок до Нью-Франклина и навсегда опуститься в атмосферу своей новой планеты, без гарантий нормальной жизни и без перспектив достойной. Потому что так за них решили какие-то грамотные мерзавцы.
Паспортистка медлила, листая паспорт туда и сюда. Ольга Сергеевна подняла на нее взгляд. Симпатичная девчушка. Открытое лицо, нос в веснушках, ямочка на подбородке. Немного похожа…
- И что, безмозглая дура, - улыбаясь, сказала пограничница, - так и пойдешь дальше, как корова на убой?
Не "похожа", а это и была - Магда. Только молодая-молодая, как пятьдесят лет назад. Ольга Сергеевна открыла рот, чтобы возразить, но вместо этого проснулась.
А сны Анны оккупировал огромный страшный мулат по имени Авангард. Она смеялась над старинным именем, но тот не понимал шуток и бил ее по лицу. Анна плакала и пряталась от него, но Авангард все равно находил ее, тряс за плечи, и говорил, обнажая прямо перед ее носом страшные лошадиные зубы и нездоровые десны:
- Мальчишка должен уважать меня, поняла? И звать меня отцом, а не каким-то вашим словом "дядя". Ты слышишь?
Только бы он не трогал ребенка, думала Анна. Потому что понимала, что сыну погибшего космонавта никогда не назвать папой полуграмотного сутенера. Только разве Андрей погиб? - спрашивала она себя и просыпалась.
А Боба шел вверх по вырубленным в скале ступеням. Лаз казался бесконечным, но не было ничего важнее, чем добраться до открытого пространства. Там все будет по-другому, лишь бы только не поскользнуться и не упасть. Те, кто не выдержал, лежали здесь же засохшими мумиями. Боба переступал через скрючившиеся тела и продолжал путь. Наконец он вышел на поверхность. Сбросил на землю здоровенный камень - камень?! - который, оказывается, все это время нес на спине. Глаза постепенно привыкали к свету. Легкие ловили свежий воздух, какой-то пустой и безвкусный, пресный, как на корабле. Корабле… Боба пытался вспомнить, что означает это слово, но снова не получалось.
- Что встал? - из-за спины раздался голос мистера Стейтона.
Теперь уже Боба видел непрерывные цепочки людей, несущих камни к основанию огромной недостроенной пирамиды. Красно-бежевая пустыня простиралась до горизонта. Голые по пояс надсмотрщики щелкали черными бичами, и рабы сразу прибавляли шаг.
- Пшел! - Стейтон пнул Бобу по копчику и добавил плетью по спине.
Нужно было не брать этот дурацкий камень, а проснуться. Но пока не вспомнишь, что за штука этот "корабль", приходилось слушаться своего надсмотрщика.
Боба торопливо взвалил камень на спину и поспешил занять место в цепочке.
Декабрь, четырнадцатое
Утро не принесло ни отдыха, ни успокоения. То, что вчера казалось безумным происшествием, оформилось в объективную реальность. В ответ на запрос об Андрее Анне назначили время беседы с дежурным офицером и объяснили, как найти нужный отсек. Боба едва уговорил ее сходить на завтрак и сам же был потом не рад.
Бабушка еще спала, будить не стали.
Четвертая палуба "Фридома", обиталище среднего класса, жила своей обычной жизнью. Слишком много людей, чтобы заметить в массе отсутствие кого-то одного.
Боба вел маму по бесконечному коридору в сторону сектора ресторанов. Выражение ее лица было таким, что встречные оборачивались и провожали их взглядами.
- Мам, - шептал Боба, - ну, мам! Ну улыбнись немножко! Ну смотрят же!
Но Анна вела себя как робот.
А когда они вернулись в каюту, Ольга Сергеевна окинула невестку критическим взглядом и сказала:
- Со всем уважением, Анечка! Еще раз выйдешь из каюты нечесаной - я тебе все патлы повыдеру. Забудешь про макияж - просидишь до Марса в каюте.
- Ольга Сергеевна! - вспыхнула Анна. - Да как вы…
- Девочка! Мне семьдесят четыре года, и я смею все, что смею. Мы попали в очень нехорошую ситуацию. Наша семья находится на грани исчезновения.
- Не смейте так говорить! Еще и при ребенке! - Анна села на койку Бобы, посадила его рядом и инстинктивно прижала к себе.
- Мам, - сказал мальчик. - Дай бабушке сказать.
Ольга Сергеевна села напротив них и достала из папки банковские выписки.
- Рассказываю то, что вижу. Все ваши комментарии и доводы - потом. Договорились? Борис, к тебе - особая просьба. Потерпи, сейчас будет скучно!
Анна и Боба кивнули.
- Сначала нам затягивают оформление - почти до последнего дня. При запросе на визу открывается депозитный счет на маленькую сумму в рублях - залог "достоверности информации", кажется, так называется. Все наши накопления давно приготовлены к переводу на счет Госбанка Марса. Ждем только визу. Предпоследний день - и мы сидим в посольстве до вечера. Когда вам с Андрюшей говорят, что визы готовы, банковский день уже закончен. Чтобы сделать перевод, нужно связываться с банком с утра, но, поскольку все марсианские операции проверяются минимум день-два, мы элементарно не успеваем получить в посольстве подтверждение о поступлении средств. Без него, как нам говорят, лететь нельзя, потому что между Марсом и странами Земли нет соглашения об электронных переводах.
Ольга Сергеевна перевела дыхание. Боба старался изо всех сил, но понимал далеко не все из того, что говорила бабушка.
- Андрюша начинает паниковать. Клерк предлагает вам снять деньги с карты прямо в посольстве и оформить подтверждение немедленно. Вы проходите в отдельный кабинет, где, в том числе, есть касса. Андрей платит картой, вы оформляете перевод, получаете на руки бумагу. Уже почти уходите, когда клерк вспоминает, что забыл конвертировать для вас в марсианскую валюту залог, внесенный два месяца назад. Вы подписываете бумагу, и эту небольшую сумму раскидывают на несколько госбанковских карточек - тебе, мне, Андрюше, Бобе - на карманные расходы. В результате мы имеем на руках выписки, все честь по чести, одну на огромную сумму и четыре на мелочь.
Ольга Сергеевна положила рядом две посольские распечатки.
- Беда только в том, что на первой, самой важной для нас выписке - маленькая опечатка в номере счета. Смотрите: шестерка и девятка поменялись местами. А посольское подтверждение - просто липа. Поддельный штамп, поддельный бланк, наверняка не существующий номер документа. Машинка для считывания карт - на подставную фирму. И клерк всегда подтвердит, что в кабинете вы занимались исключительно переоформлением залога.
- Ольга Сергеевна! Это же сотрудник посольства! - почти возмущенно вмешалась Анна. - Я… Я не знаю, как можно подумать…
- Правильно, Анечка. И подумать нельзя. На то и расчет. И если бы Андрюша в подпитии не достал из кармана не ту карту, мы узнали бы обо всем только по прилету. Так? Так. Все деньги ушли в оплату неизвестной фирме, номер контракта сделки случайно совпал с номером вашей посольской практики. Я думаю, что со счета той фирмы вся сумма ушла куда-то дальше даже раньше, чем мы распаковывали вещи в этой каюте. И предъяви Андрей эту бумажку, - Ольга Сергеевна взмахнула посольским бланком, - он оказался бы в тюрьме не за потасовку, а за подтасовку. За мошенничество в особо крупных. Это понятно? А на любой запрос и протест с Марса на Землю можно истратить целую жизнь. Нас развели, Анечка.
Анна стиснула виски пальцами. Хотелось выть, хотелось зажмуриться и проснуться. Старуха сопоставила факты, простые как кубики, - и как же страшно! Единственное, что отметила Анна и за что почувствовала к свекрови резкую, истерическую благодарность, было это "мы" - нас развели.
Боба плакал, стараясь, чтобы мама с бабушкой этого не заметили. Слизывал соленые слезы, поправлял падающий на лоб чуб и сжимал зубы, чтобы не заскулить.
Ольга Сергеевна педантично сложила бумажки уголок к уголку, спрятала в папку и снова убрала папку в сейф.
- Первый раз в жизни скажу своему сыну "спасибо" за разгильдяйство! - сказала она сухо. - У нас есть двадцать дней. И можно попробовать что-то сделать.
- Ольга Сергеевна! Что - сделать?! - взвилась Анна. - Кто - нам - поможет?!
- Что сделать? - еще более жестко спросила бабушка. - Для начала - подобрать сопли и привести себя в надлежащий вид. Потом - выслушать меня. Здесь помочь себе сможем только мы сами. А на Земле… Сначала надо до нее дотянуться.
* * *
Михай Сегур опаздывал на встречу. На Крымском мосту машины встали намертво. Гравы, проплывающие над опорами моста, тоже еле двигались в обе стороны. Вроде и не час пик…
На заднем сиденье застывшего впереди электрокара сидела девушка. Что-то знакомое кольнуло осколком воспоминания. Сегур даже наклонился в сторону, пытаясь увидеть хотя бы край щеки. Внезапно девушка обернулась сама и жизнерадостно улыбнулась - как в посольстве девять лет назад.
Девочка - талантливая художница. Распродала картины через аукционы средней руки, купила билет. Собиралась поработать над марсианским пейзажем год-другой, а потом вернуться в родную Пермь. Родители умерли, брат не подавал вестей уже несколько лет. Хорошая девочка, самостоятельная и умненькая. Сегур вспоминал ее чаще, чем остальных. Однажды даже хотел навести справки, нет ли ее в числе жителей Демократоса, но вовремя себя одернул.
А за девять лет она совсем не изменилась. Даже похорошела. На душе стало так светло и радостно, только что-то мешало. Сегур почувствовал на себе тяжелый-тяжелый взгляд.
С заднего сиденья дорогого лимузина в соседнем ряду через слегка затемненное стекло на Михая смотрел индеец. Пристально и без выражения. В его волосах белели длинные перья. А за рулем лимузина никого не было.
Сегур закричал в голос, дернул дверцу и выскочил на мостовую. Споткнулся и больно ударился о пол. Дрожа, нащупал выключатель, плеснул в фужер коньяку, вышел на балкон и долго курил, глядя в предрассветное небо.
Декабрь, пятнадцатое
- Где мама? - спросил Боба. Корабельные часы показывали полночь.
- Скоро придет.
Бабушка, подключившая к сети свой допотопный агрегат, не отрывалась от него в течение всего вечера. Боба заглянул ей через плечо. Во весь экран было открыто черное окно странного редактора - ни панелей, ни кнопок. Бабушкины сухонькие пальцы достаточно резво молотили по клавишам, но на экране получалась полная абракадабра.
- А что это за программа, ба?
- Не программа, - ответила Ольга Сергеевна. - Командная строка.
Понятней не стало.
- Все программы на свете написаны на разных языках, - сказала бабушка. - А каждое слово любого языка заставляет компьютер выполнять множество мелких операций. Эти операции меняют значения электронных ячеек либо передвигают плюсики из одной ячейки в другую - больше ничего. Приблизительно так. Теперь это стало почти что утерянным знанием, смешно, правда?
Бобе не стало смешно, но он все равно улыбнулся. Бабушка в одночасье превратилась в строгого командира, и было гораздо спокойнее думать, что командир знает, что делать.
За прошедший день Боба успел по заданию Ольги Сергеевны скопировать план эвакуации корабля, раздобыл списки экипажа, выяснил, кто работает в какую смену. Разумеется, вся эта информация лежала в открытом доступе.
Мама, прошушукавшись с бабушкой почти весь день, исчезла после ужина.
- С помощью командной строки, - продолжала Ольга Сергеевна, - можно общаться с компьютером на самом простом языке. И самом понятном…
Боба уже устал удивляться, как мало он знает о собственной бабушке.
Утром она попросила принести массажер. Эту тяжеленную штуковину едва разрешили взять в ручную кладь, а при досмотре вещей на просветке пограничники и таможенники рассматривали ее всей вахтой. Но бабушка не могла обходиться без этого прибора, так говорила ее медицинская карта, документы на него были оформлены по всем правилам, а срывать пломбы Саратовского завода медицинской техники Ольга Сергеевна марсианам не разрешила. Покрутили так и эдак, похмыкали и пропустили.
Теперь пломбы полетели в стороны, и пластиковый корпус раскрылся лепестками, обнажая электронное нутро прибора. Схемы, схемы, схемы. Что же такое умное должен уметь массажер-диагност, чтобы собираться из сотен крошечных плат, стеклянных шариков, булавочных микрофончиков, прозрачных кристаллов и сверкающих пружин?
Ольга Сергеевна, взяв маникюрные щипчики, выломала из массажера несколько крошечных деталей, не обращая внимания на восхищенное Бобино "Ух ты!".
- Ба, откуда у тебя это?
- От Деда Мороза, - прозвучало в ответ. Вежливый эвфемизм для "от верблюда". Боба с детства знал, что никакого Деда Мороза нет, а Санта-Клаус "оказался не таким уж и святым". Вот, собственно, и вся информация о дедушке Коле "в открытом доступе".
Бобе мгновенно разонравились ковбои. Теперь он хотел играть в шпионов.
Зашипела дверь, и в каюту вошла Анна. Не глядя ни на кого, прошмыгнула в душевой отсек и закрылась. Зажужжала зубная щетка. Ольга Сергеевна прервала свою неспешную лекцию:
- Борис, пойди погуляй.
- Ба, ночь же!
- Над нами есть селф-бар, выпей стакан сока и возвращайся. Мне нужно поговорить с твоей мамой.
Когда мальчик вышел, Анна села на краешек его койки. Ольга Петровна не пыталась ее торопить.
- Каюта девять-семь-ноль-три, - глухо сказала невестка. - Рик Матч, кельнер и помощник повара. В ночное время разносит напитки по каютам. Попробуйте подключиться. Прилепила ваш глазик чуть ли не на потолок, прямо над клавиатурой.
Ольга Сергеевна вставила в свободный порт компьютера небольшую плату - одну из тех, что достала из массажера утром.
- Пакетное сжатие, - пояснила она, хотя Анна ни о чем не спрашивала. - Датчик движения включает запись, данные копятся в буфере, а передаются импульсно по запросу. - Нажала на ввод. - Вот так.
Развернула окно просмотра. Стандартная каюта-одиночка. Постеры полуголых девиц над терминалом. Смех, звон бокалов, голос Анны.
- Можно я выйду? - спросила невестка.
- Не стоит, - сказала Ольга Сергеевна и включила ускоренную перемотку.
- Чуть дальше… - робко подсказала Анна. - Я поспорила с ним, из чего смешивают "Марсоход"…
В кадре появилась блестящая лысина, обрамленная смешными растрепанными прядками. Затем толстые волосатые руки. Мясистый палец с безвкусной печаткой потыкал в кнопки.
Ольга Сергеевна прокрутила эпизод дважды и аккуратно выписала в блокнот комбинацию клавиш.
- Подходящий экземпляр. У этого орангутанга, наверное, и мастер-ключ есть.
Анна хмыкнула. Стараясь построить фразу не оправдательно, а вызывающе, сказала:
- Схлопотал по физиономии - только распалился. Решил, что это элемент флирта. Ждет совместного ужина.
- Поужинайте, - пожала плечами Ольга Сергеевна. - И сделай так, чтобы его не было в каюте в новогоднюю ночь.
- Зачем? Почему в новогоднюю?
- Много вопросов, Анечка! В этот раз отвечу. Только из служебных кают - полный доступ во внутреннюю сеть. Тридцать первого вечером - потому что раньше нам не успеть.
Думай, сказала себе Ольга Сергеевна. Или сдайся сразу, потому что игра пойдет на поражение.
Она старалась вспомнить лица посольских крыс. Как они двигались, как хмурили брови, назидательно втолковывая свои канцелярские премудрости обычным людям. Нужно понимать, как они думают. Удача, если та схема, что она нарисовала, соответствует действительности. В ней задействовано четверо. Назовем их "клерк", "куратор", "сопровождающий" и "встречающий". Людей в отчаянии нельзя оставлять без присмотра - значит, нас ведут и передают с рук на руки.
Фигура клерка ясна. Куратор - возможно, рэйнджер в галстуке, вышагивавший на заднем плане. Хорошо, если так. Встречающий пока не интересует. А вот та тварь, что находится здесь, на "Фридоме", - очень даже.
Думай, безмозглая, думай!
Зайдем с другого бока. Куда они денут деньги? Часть заберет клерк за труды неправедные, остальное должны поделить марсиане. Вывезти такую сумму сотруднику посольства - нереально. Если не думать, что сюда замешан и посол, и марсианское правительство, и… Лучше так не думать, потому что тогда не стоит и рыпаться. Значит, исходим из того, что все происходящее - частная инициатива ограниченного круга лиц.