Андрей Ангелов Ранние рукописные рассказы
От автора
В 1995–1996 гг. я написал ряд рассказов, таких как «Неразменный рубль», «С небес на землю», «Парадокс», «Наместник Сатаны», «Параллельный казус», «В новую жизнь», «История одной истории» и др. Лет через 15 часть рассказов выросла в повести и даже романы, и ушла в коллекцию «Безумные сказки Андрея Ангелова». А ещё часть ждала своего часа в рукописных тетрадях. И дождалась. Летом 2014 г. я поехал к себе на сибирскую родину и в гараже отыскал рукописи. Цель была такова: перепечатать тетрадные листки и опубликовать.
Однако, перечитывая эти свои давние рассказы в количестве 8 штук, я пришел к печальному выводу, что публиковать их – это значит обманывать читателя, слишком они слабы. Конечно, рассказы можно переписать, но… фишка в том, что большая часть рассказов слабы сюжетно, и придумывать сюжет заново – это не то же самое, что переписать старый сюжет новыми словами. Отдав дань терзаниям, я принял решение опубликовать всего один рассказ, сюжет коего если не силен, то не слаб. Но сборник рассказов подразумевает несколько сюжетов, поэтому… я подумал и взял из рукописных тетрадок ещё пару историй для сего сборника.
+ читатель увидит рисунки, которые нарисовал мой брат в 1995–1996 гг. Если мне тогда было 18–20 лет, то брату 13–15 лет.
На фото: начало первой тетрадки из двух. «Том 1». 1995 г.
Почерк Андрея Ангелова.
1. Параллельный казус Фантастический рассказ!
Иван Матвеевич Сидоров являлся солидным и даже несколько дородным мужчиной 37-ми лет. Он имел высокий рост, мощную грудь и десяток лишних килограммов жира на животе. Семьи у Сидорова не было, и ему никто в этом смысле не докучал: ни жена традиционным ворчанием о «мало денег», ни тёща разглагольствованиями о разной ерунде, ни детки, ежечасно требующие любви, обожания и игрушек.
Иван Матвеевич редактировал местную газету «Ударим по…» и считал, что жизнь удалась!
Жил редактор в Весёлом переулке, в квартире № 13 кирпичной «хрущевки». Когда-то в данном жилище обитал знаменитый гений Подколёскин. Чем именно был знаменит ученый – Сидорова никогда не интересовало, Иван Матвеевич просто знал, что в его квартире некогда жил какой-то то ли физик, то ли лирик.
У Сидорова была мания! Он любил телевизоры. Всё жилище редактора было уставлено красивыми разноцветными коробочками – белые телевизоры, черные, красные и синие… Когда Иван Матвеевич не мог достать телевизор с определенным цветом корпуса, то тогда он красил корпус сам.
* * *В нач. 1990-х годов, когда случилась эта история – Интернета в быту ещё не было, поэтому нет нужды описывать причины превосходства телевизоров перед Яндексом, – в глазах Сидорова (авт. прим. от 2014 г.).
* * *Смотреть ТВ Сидоров не любил в принципе. Он собирал телевизоры ради телевизоров! Однако сегодня редактор как раз включил новый ящик, – с целью проверки его на техническую годность.
– Не зря ж я отдал за тебя всю зарплату, – бормотал Иван Матвеевич, щелкая пультом. – Телевизор должен четко выполнять свои функции, независимо от моих пристрастий.
Новый телевизор был здесь самым большим, самым красивым и самым дорогим! Места сиреневый ящик занял где-то половину комнаты, оттеснив по углам другие ящики.
– Так… давай… ну же… – ворчал редактор, настраивая канал.
Экран шипел белой рябью, иногда сквозь шум прорывался мужской голос, горланящий междометия.
– Обожаю такую ерунду! – вдруг явственно раздалось из телевизора. – Нет, просто обожаю!
Сидоров несказанно удивился, услышав свой фирменный фразеологизм. Но тут ушла рябь, и экран засветился иссиня-синим светом. Вот-вот появится картинка!
– Ага! – закричал Иван Матвеевич.
На экране возникло растерянное лицо мужчины, он недоуменно моргал, глядя на Сидорова.
– Ну, чего смотришь? – подмигнул Сидоров телевизионному изображению. – Пой или пляши! Развлекай меня! Ха-ха…
Мужчина в экране вздрогнул, как-то… неловко повел шеей… ухватился за края телевизора и стал вылезать в комнату.
– Телемертвец! – огорчился Сидоров, живший представлениями конца 1980-х годов, когда Россию наводнили дешевые голливудские ужастики.[1]
Мужчина вылез, зачем-то отряхнул коленки, сделал шаг к фанату телевизоров. Подал руку и вежливо сказал:
– Добрый день. Здравствуйте. Меня зовут Иван Матвеевич Сидоров. Я прибыл к вам из параллельного мира, при помощи «переместителя Подколёскина».
– Обожаю такую ерунду! – прошептал теперь редактор. – Нет, просто обожаю!
Пришелец… нахмурился. Наклонил голову, внимательно разглядывая визави. Вдруг… схватил редактора за лицо… ощупал… заглянул в ухо… После отстранился.
Иван Матвеевич, находясь в столбняке, вовсю смотрел на пришельца!
Повисла пауза.
– Ты… – прищурился пришелец.
– Идем-ка! – встряхнулся редактор.
* * *Спустя секунду оба стояли перед зеркалом, в прихожей, тупо разглядывая друг друга. Одинаковые глаза, нос, щеки,… двухдневная намеренная щетина и шрам на интимном месте! Только прически разные.
– Встречу себя с собой не планировал, – усмехнулся пришелец.
– Как ты сюда попал? – спросил редактор.
– Это Подколёскин, он жил тут, – объяснил гость из параллельного мира. – Гений оставил после смерти прибор и инструкцию к нему. И когда я въехал в его квартиру, как новый жилец, – то… атрибуты лежали на полу, пыльные и грязные, среди мусора.
– Как же так лежали?.. Подколёскин же был известным гением? – удивился редактор, оживляя в сознании скудные сведения о физике. – Другие ученые должны были просто перевернуть квартиру в поисках гениальных записей!
– Лежать на полу и лежать на столе – это разные вещи, – кратко размыслил пришелец. – Так понимаю.
Помолчали немного, молча пялясь в зеркало.
– Ты тоже гений? – спросил Сидоров.
– Я обычный работник газетного фронта, – с иронией отозвался пришелец. – Но делать изобретения и применять изобретения – это тоже разные вещи. Много лет «переместитель Подколёскина» гнил у меня под диваном. А сейчас у меня… кризис среднего возраста, полагаю. Глубоко прозаичная вещь…
– Часто именно банальщина приводит к решающим поступкам в нашей жизни, – понимающе кивнул редактор.
– Что-то вроде того, – согласился пришелец. – К сорока годам мне надоело жить так, как я живу. Во время очередной уборки изобретение гения попалось мне на глаза. Я прочел инструкцию, написанную очень простым языком, без всяких выколбасов… настроил «переместитель Подколёскина», и…
Раздался взрыв, прервав беседу.
* * *Новенький телевизор уже не являлся новеньким. Треснул экран, по сиреневому корпусу прошли глубокие трещины, по комнате стелился дым.
– Что за?.. – вскричал Сидоров.
– Генератор перегорел… – скривился пришелец. – Подколёскин об этом написал в инструкции… мол, что стоит опасаться…
– И что делать?..
– Хрен не ведаю! – зло крикнул гость из параллельного мира. – Впрочем, ведаю! Слушай!.. – он вцепился в Сидорова и глазами и руками: – А ты… ты ничего не находил в этой квартире, когда сюда въехал двадц…
– Двадцать лет назад я въехал в эту квартиру, – перебил Сидоров. – Весь мусор после умершего гения я выкинул в мусоропровод. Даже не глядя, что за мусор. Мне очень жаль.
– Что же делать? – прошептал теперь пришелец.
– Ты можешь остаться у меня! – радушно объявил Сидоров. – Предполагаю, что ты холостяк, как и я. Ни детей, ни животных… устроим тебя на работу моим заместителем.
Пришелец сидел на полу и растерянно осматривал комнату, заставленную ТВ-коробками.
– Коллекционируешь телевизоры? – спросил он.
* * *Всю ночь новообретенные братья-близнецы проводили эксперименты на предмет возвращения в параллельный мир!.. Один телевизор сменял другой, Сидоров по очереди включал ящики, настраивая на нужный диапазон…
– Диапазон волны 36,4. Строго! – сказал пришелец. По мере развития эксперимента он щелкал и щелкал единственной кнопкой на маленькой чёрной коробочке – «переместителе Подколёскина», желая соединить сигнал изобретения с ТВ-волной.
Под утро осовевшие экспериментаторы сидели на полу рядком. Все телевизоры были опробованы. Безрезультатно!
– Надо точно такой же телевизор, что взорвался, – устало заметил пришелец. – Идентичной марки, серии и даты выпуска. Тогда всё получится.
– Ты уверен? – спросил Сидоров.
– Подколёскин жил и изобретал тогда, когда первые телевизоры только-только появились, – ответил пришелец. – Гений опередил время… Поэтому моя ремарка об идентичности «выходных данных» ящика – это моё собственное предположение, в котором (конечно) я не уверен. Но других вариантов нет. Или всё же есть?..
– Где инструкция к аппарату? – спросил Иван Матвеевич. – Может там хоть намёком…
Пришелец залез в карман, достал сложенную бумагу.
– Дай-ка? – попросил Сидоров с интересом. Гость повертел бумагу в руках и… спрятал её назад:
– Да нет тут ничего! – молвил он раздражённо.
* * *Наутро все силы и связи Ивана Матвеевича были брошены на выявление в его городе сиреневых телевизоров. Буквально через час выяснилось, что таких телевизоров в его городе пять:
Два ящика находились в мэрии, а ещё два в городской больнице. Данное обстоятельство полностью исключало их изъятие даже на недолгий срок.
– Непременно возникнет шумиха! – с горечью сказал пришелец. – Желательно обойтись «малой кровью».
Пятый телевизор принадлежал школьному учителю Зайкину, который оказался маленьким тщедушным человеком. Парень выиграл сиреневый ящик в благотворительную лотерею, и аренда исключалась. Любой бартер тоже. Была возможность покупки. Зайкин, несмотря на принадлежность к интеллигентам, заломил двойную цену.
– Чтобы собрать такую сумму, мне надо работать два месяца, – поделился Сидоров со своей ксерокопией. – Впрочем, я могу взять в долг у знакомых.
Пришелец задумался, а потом… спросил возбужденно:
– Слушай! Ты обещал меня устроить на работу своим замом!
– Обещал, – подтвердил Иван Матвеевич.
– Энергии в «переместителе Подколёскина» хватит как раз на месяц, – развил мысль гость. – Отличный шанс для меня полноценно пожить в твоем мире!
– За месяц мы вдвоем как раз и заработаем сумму, необходимую для покупки нужного телевизора! – догадался Сидоров.
* * *– Круто! – присвистнул пришелец, осваивая персональный кабинет Заместителя главного редактора.
– У тебя заместитель работает в других условиях? – удивился Иван Матвеевич.
– Да видишь ли… – замялся гость. – У меня… вовсе нет заместителя. Дело в том, что я… обычный журналист, а главный редактор Пронькин.
– Пронькин – это же мой курьер! – воскликнул Сидоров.
– Параллельные миры хоть и похожи, но в главном, – подытожил пришелец. – Детали разнятся, и местами ощутимо.
* * *…Через 30 дней на полученную зарплату братья-близнецы купили сиреневый ящик у Зайкина. Вечерком телевизор был установлен и настроен на волну 36,4. Пришелец осторожно щёлкнул кнопкой на «переместителе Подколёскина». Экран засветился иссиня-синим светом.
– Ура! – негромко воскликнули оба Сидоровых.
– Ну… давай прощаться? – предложил Иван Матвеевич.
– Пока! – пришелец деловито пожал протянутую руку и ступил к ящику. – Обниматься не будем.
Телевизор стоял на высокой тумбе и его экран был вровень с животом. Пришелец нагнулся, всунул в экран голову и… вдруг обернулся:
– Не хочешь глянуть, что и как там внутри? – предложил он Сидорову.
– Не хочу! – отрицательно покачал головой Иван Матвеевич.
– Как хочешь, – гость снова всунулся в экран.
– Стой! – крикнул Иван Матвеевич.
– Что? – отозвался пришелец.
– Отойди от телевизора? Гляну всё-таки…
– Пожалуйста, – гость из параллельного мира отодвинул себя в сторону.
Сидоров ступил к сиреневому ящику, неловко наклонился, ме-едленно всунул голову в экран.
– Вижу коридор синий, – донесся приглушенный голос. – В конце его дверь… такая… какая-то ужасная дверь, обитая дерматином и… ручка болтается на одном гвозде.
– Это дверь моей квартиры, – покривился пришелец. – Я живу довольно бедно, в отличие от тебя. На зарплату провинциального журналиста не разгуляешься. И ты знаешь… мне пришла одна идея!
Пришелец резко нагнулся, схватил Сидорова за ноги и опрокинул его тело в экран телевизора. Сам сиреневый ящик быстренько выключил. После достал из кармана «переместитель Подколёскина», бросил на пол и хорошо потоптался по нему ногами. От гениального изобретения остались только обломки. Следом была разорвана и сожжена Инструкция.
– Так-то лучше! – заметил пришелец.
* * *В девять часов следующего утра – Иван Матвеевич Сидоров пришел к себе на работу.
– Ну что, Мариша? – спросил он у миловидной секретарши. – Ты всё по мне сохнешь, а я всё не обращаю на тебя внимания?
– А? – покраснела Марина.
– Ты хочешь за меня замуж, но я – чёрствый сухарь и убежденный холостяк, – продолжал Сидоров. – За месяц я узнал все тайны в этом коллективе, – добавил он вполголоса.
Мариша круглыми глазами смотрела на начальника.
– Скажу, что я не против жениться на тебе, – развивал Иван Матвеевич. – В моём прошлом мире ты всегда была моей Эротической Мечтой, которая не обращала внимания на скромного журналиста и желала главреда Пронькина. Но теперь… Эй, заноси!
Вбежал курьер Пронькин с большой корзиной роз. Он торжественно передал цветы Сидорову, подобострастно ему кивнул и выскочил вон.
– Держи! – Сидоров поставил корзину на секретарский стол. – Вечером приглашаю к себе на ужин, – главный редактор интимно подмигнул.
– Ах, Иван Матвеевич! – томно произнесла Мариша. – Это всё так неожиданно, но я… открыта для всех предложений… – девушка дразняще облизнула свежие губки.
– Обожаю такую ерунду! – усмехнулся Сидоров. – Нет, просто обожаю!
17 июня 1995 г.
2. Русская народная сказка
В сибирской глубинке, в обыкновенном городе, стояла двухэтажная избушка на козьей ножке. Четыре стены, покрытая ржавеющим железом крыша, почерневший, изъеденный червями, деревянный фасад. Окна выходили на обыкновенную улицу, – усаженную плющом и акациями, усеянную пустой стеклотарой, одуванчиками и окурками. Двери четырех квартир находились с задней стороны избушки, и вели на обширный участок земли. Часть земельной площади тут занимал общественный нужник, дверь коего громко скрипела при открытии/закрытии, тем самым уведомляя всю округу о приеме очередного посетителя. Напротив нужника громоздился сарай, разделенный жильцами на четыре помещения. Дорожка, вьющаяся между этими двумя строениями – вела к небольшому захламленному пустырю, который жильцы гордо именовали огородом. Зимой он покрывался пушистой шапкой снега, а летом буйно зарастал крапивой и коноплей. Иногда, в моменты необыкновенного подъема души, жильцы предпринимали попытки засадить пустырь овощными культурами. В течение полутора-двух дней в году – на огороде были видны согбенные спины. Однако спины закономерно исчезали, и клочок земли опять становился обителью мышей, бродячих собак и кошек.
В избушке жили четыре семьи. По две на каждый этаж.
Квартиру № 1 занимал юркий невзрачный человек с женой и дочкой. Чернявый, смуглокожий. Звали его Кащей Бессмертный, приехал он в Сибирь откуда-то с юга. Женой являлась худая, с плоской грудью, женщина, – с черными, стриженными под мальчика волосами и узкими монгольскими глазами. Василиса Прекрасная – очень чуткая и отзывчивая особа! Дочь – это семилетняя девчушка Цветик-Семицветик. С мамой её роднила короткая прическа, а с папой умение материться. Последним обстоятельством дочь очень гордилась, так как никто из её ровесниц на улице не умел этого делать. Также Семицветик часто пускала слюни и сопли.
В квартире № 2, через стену от семейства Кащея – жили старик со старухой. Леший с Бабой Ягой. Они никогда не мылись, не стриглись и никуда не ходили.
На нижнем этаже находись квартиры № 3–4, и их делили следующие квартиросъемщики:
Две комнатки принадлежали маленькой согбенной старушке, с длинным висячим носом. Герцогиня Курляндская! Ходили слухи, что перед Октябрем 1917 года она бежала сюда из Златоглавого города, – совсем ещё молоденькой русалочкой![2] Болтали, что экс-русалочка привезла с собой большие ценности, которые где-то спрятала от большевиков. Впрочем, в глаза брильянтов никто никогда не видел. А старожилы, что и распустили данные слухи, – давно померли. И с их отходом в мир иной – слухи покрылись мхом.
Квартиру № 4 занимала семейная пара сожителей – Кикимора с мужем. Кикимора была нечесаной, пахла несвежим бельем и самогонкой. Носила кирзовые сапоги и единственное платье. Некогда платье имело зеленый цвет, но ныне его первоначальный окрас вызывал большие сомнения. Кикимора лучше всех на улице умела ругаться, и послушать её собирались толпы! Мужем был Водяной – спокойный грязный человек с полуинтеллигентным лицом.
Все жильцы дома пили часто и много русскую водку, красное вино по рупь-двадцать, но обыкновенно – одеколон и самогонку. Напившись, каждый вел себя согласно способностям и темпераменту:
– Кащей и Василиса любили друг друга на крыльце.
– Яга с Лешим жгли печку (даже летом) и колдовали.
– Герцогиня Курляндская неистово молилась Папе Римскому.
– Кикимора бегала по улице, горланя непотребное. Водяной блевал в окно.
* * *Теплым апрельским вечером избушка полыхнула! Начался пожар! То ли дряхлая проводка, то ли Яга с Лешим доколдовались, то ли Божья воля, то ли-то ли… Пламя быстренько сожрало всю избушку, вместе с козьими ножками! Благодаря чуду – почти все алконавты спаслись. Кроме Герцогини. Вскоре подъехали три машинки.