Витовт Витольдович Вишневецкий Встреча
Мне было 42 года. Я был в расцвете лет, полон энергии и сил. Двадцать три года супружества притупили моё чувствование происходящих в семье событий, но не угасили желание жить и активно участвовать в происходящих в ней событиях. Чувства не огрубели, они стали менее остры, я почти не задумывался над тем, как протекает жизнь, не анализировал происходящее и не делал никаких выводов для себя. Жил по инерции, воспринимая жизнь таковой, как она была. Трое детей, родившихся в браке, были для меня событиями обычными, внёсшими в моё чувствование радость и принятие ответственности за их становление в жизни. С женой нас связывали воспитание детей, долг ведения дома и секс. Чувство любви, если оно и было в начале нашей жизни, выхолостилось частыми размолвками. Каждый раз, при их возникновении, мне вменялись в вину множество моих отрицательных черт характера, являющихся причиной всевозможных семейных негативов. Главной же причиной этих размолвок, на мой взгляд, было непонимание женой моего внутреннего содержания. Она не смогла открыть во мне скрытых и дремавших способностей и черт характера, будучи при этом сильной и волевой женщиной, с лёгкостью переносящей трудности, невзгоды и многочисленные проявления нездорового организма. Рождённая в год Дракона под созвездием Весов, она в браке со мной, Котом и Девой, была ведущим членом семьи с претензией на главенство. Я с лёгкостью, с самого начала жизни, уступил ей это место, сам мало, что понимая в наших отношениях, молчаливо соглашаясь со всеми её суждениями и взглядами на жизнь. Только сейчас, уже познав другую сторону жизни и себя, я отношу себя в тот период своей жизни к безвольному, безразличному к происходящим событиям типу людей. У меня не возникало тогда желания думать и анализировать, а сделав правильные выводы, что-то менять в жизни. Проживая жизнь, я как бы плыл по течению, воспринимая встреченное на пути как должное, как то, что никаким образом меня не затрагивает, не унижает и не обижает. Это было главным заблуждением моей жизни.
Всепрощение, как и безоглядная любовь, встретившие на своём пути человека, не заслуживающего ни того, ни другого, взращивают в нём властность, гордыню, чувство превосходства и желание всегда быть выше находящегося рядом друга и спутника жизни. Эти чувства вырастают до гротеска — желанием быть безраздельным хозяином и владыкой в отношения двух людей. Так произошло и в нашей жизни. Только понял я это гораздо позже, когда наша совместная жизнь превратилась в серость и привычную необходимость проживания в одном доме. Это окончательно произошло после того, как я нашёл письма её курортного друга, отсылаемые им на почту до востребования. Наверное, тогда во мне произошёл какой-то надлом, тем не менее, сдвинувший мою чувственную сферу с мёртвой позиции. Я стал думать и задаваться вопросами. Их было мало, но по мере как находились ответы, вопросов становилось всё больше и больше.
В своей жизни я был любопытным человеком. Это побуждало меня читать много книг, смотреть фильмы и встречаться с множеством интересных людей. Я всецело отдавался овладению своей профессией машиниста электровоза и связанных с нею дисциплин, достигнув уважения руководства предприятия и коллег. В кругу друзей я приобрёл прозвище «Энциклопедист», полученное за разносторонность и огромное количество знаний из разных областей науки, искусства и жизни. Писал стихи в стол. Жена их читала, но ни разу не высказалась. После моего кажущегося примирения с курортным романом жены, я стал читать много литературы по самосовершенствованию. Если раньше такие книги не попадались мне на глаза, теперь они неожиданным образом оказывались в поле моего зрения, и я не пропускал мимо ни одну из них.
Мысли, изложенные в этих книгах их авторами, находили во мне благодатную почву, и я стал чувствовать, как меняется моё восприятие окружающего меня мира. Я стал делать поступки, которые никогда бы не сделал раньше: я стал различать хорошее и плохое, понимать разницу между добром и злом, разницу между руководящими мной посылками, которые ранее ускользали от меня и никогда не заставляли задуматься, как поступить в том или ином случае жизни. Проходило время, и я стал понимать, как сильно изменились критерии моих оценок происходящему, как изменилась шкала моих ценностей и расставляемых приоритетов. Происходящие во мне перемены стала замечать и жена. Это толкало её на вечерние разговоры со мной, в которых она задавала мне вопросы, касаемые моего отношения к ней и семье. Помню, однажды, отвечая на такой вопрос, я сказал ей, что живущий человек, неважно мужчина это или женщина, встречая в людях прекрасные черты характера, их доброе и человечное отношение друг к другу, ко многим аспектам семейной и общественной жизни, накапливает их, непроизвольно создавая внутри себя образ человека, с которым хотел бы пройти через всю жизнь. Не находя этих черт характера в своём спутнике жизни, человек теряет к нему интерес и живёт рядом только из чувства долга. Живёт до тех пор, пока Провидение не пошлёт встречу с тем, кто воплощает в себе все накопленные им за долгие годы прекрасные качества души и сердца. Встречу с его второй так называемой половиной. Я предложил ей мысленно представить такую встречу и её последствия для настоящего момента жизни двух людей. Когда она промолчала, я ответил за неё: эта встреча вмиг разрушит существующий на сегодня уклад жизни, разорвёт всевозможные цепи привязанностей и долга. И никакие существующие в мире силы не удержат слугу рядом с его хозяином.
Термины «слуга» и «хозяин» взяты мною из книги, описывающей свойства браков на основе восточного и зодиакальных гороскопов. Эти термины присущи только одному из браков — так называемому «Векторному кольцу». Главное свойство, присущее только этому виду брака, характеризуется властью хозяина и полной покорностью и всепрощением слуги хозяину. Красная строка отношений супругов в этом браке выглядит чудовищно: они не могут быть вместе рядом, всеми силами пытаясь отринуть от себя один другого. Когда же наступает разлука, они готовы заплатить ещё большую цену за то, чтобы вернуть друг друга назад. Этот цикл замкнутый и похож на проживание на пороховой бочке с зажженным фитилем.
Мы с женой прожили на такой бочке 24 года. За этот срок во мне выгорело всё, что когда-то связало нас в семью. В последние совместные годы я часто вспоминал время встреч с женой до свадьбы и удивлялся своей терпимости и своему ежедневному прощению наносимых ею мне обид и унижений. Ещё больше меня удивляет моё прощение её вины за нанесённую мне обиду и оскорбление накануне моего ухода в армию после полугодового, казалось, полного разрыва наших отношений. Она пришла на мои проводы в армию просить прощение и я, поддавшись её влиянию, простил ей. А придя из армии в отпуск, мы сыграли свадьбу — матушка на тот момент сильно болела и ей нужна была поддержка. Так началась наша семейная жизнь, мало чем отличающаяся от наших встреч до свадьбы. Хочу отметить отрицательное отношение моей мамы к нашим встречам и тем более моё желание узаконить их браком. Тем не менее, мама приняла моё решение, приняла жену как дочь и на протяжении нашей совместной жизни относилась к ней именно так.
Я не хочу сказать, что наша жизнь состояла только с конфликтов и упреков друг другу, но по большому счёту, это была жизнь хозяина-жены и меня, её слуги. Пытаясь вырваться из-под пресса этих отношений, я впадал в выпивку и блуд. В водке я искал отдушину и свободу духа, а у других женщин — то, чего не могла дать мне жена. Это опустошало меня, так как я, приходя в себя, понимал пустоту и никчемность своих побегов в то или иное направление. Приходило понимание принятия жизни как данности, и жить дальше. Несколько раз после очередной нанесённой ею мне обиды я уходил из семьи к маме и жил там. Место работы жены находилось рядом с локомотивным депо, и она, узнавая у дежурного по депо время моего прихода на работу, встречала меня и уговаривала простить её и вернуться в семью. В конце концов, я не выдерживал, в очередной раз прощал и возвращался.
И вот наступил 1993 год. Лето в разгаре, и мне выпал отпуск в июне месяце. Прекрасное время моего отпуска совпало с редкой возможностью получить санаторно-курортную путёвку в один из санаториев городка под названием Моршин. Не помню уже сейчас причину, но я не хотел никуда уезжать из дома и долго упрямился возможности этой поездки. Она всё же состоялась под прессом настойчивых уговоров жены. Что стояло за её уговорами, я не знаю и сейчас. Может, забота о моём здоровье, по крайней мере, она выражала именно это, а может, желание остаться дома одной и свободной. Сейчас, с позиции происшедших потом событий, я склоняюсь ко второму варианту по той причине, что когда я вскорости расторг с ней наш брак, она спустя короткое время уехала к другому мужчине в находящийся невдалеке другой город. Скорее всего, у них уже тогда была связь.
И вот я в Моршине. Прекрасный курортный край у предгорий Карпат, с чудесным климатом и природой. Санаторий «Черемош», расположенный в центре всего курортного комплекса, представлял собою строение старого типа, перенесшее не одну перепланировку и перестройку и являвшее собой вполне благоустроенное жилище для людей, приезжающих сюда поправить своё здоровье. Поселившись на втором этаже здания в угловом номере, состоящем из двух комнат, я посетил дежурного врача и, получив назначения на процедуры, стал их выполнять. Встречаясь с другими людьми в лечебнице и бювете, я познакомился через соседа по номеру с членами его компании и был принят ними в их круг. Пролетела неделя, время текло размеренно, подверженное распорядку и личным пожеланиям, и вот однажды утром в номер влетает мой сосед и, запыхавшись, говорит, что на первом этаже у двери дежурного врача ожидает приёма очень красивая девушка.
— Хочешь увидеть — спустись вниз и посмотри, таких красивых ножек я не видел давно, — выпалил он на одном дыхании.
— Здесь, на свободе от работы и семьи, все девушки кажутся красавицами и моделями, — ответил я, улыбаясь, и вновь вернулся к чтению книги.
— Ну и напрасно, — буркнул он в ответ и снова покинул номер.
Спустя пять минут неведомая сила подняла меня с кресла, и я, покинув номер, по лестнице устремился вниз к выходу из корпуса. Дверь кабинета дежурного врача была закрыта, а в кресле возле неё сидела девушка с пышной копной волос цвета красного дерева. Одета она была в голубой облегчённый джемпер и джинсовую юбку. На ногах красовались чёрные лаковые туфли на высоком каблуке. Её ноги, открытые юбкой выше колен, действительно выглядели красиво и соблазнительно. На лице читались озабоченность и усталость. Подойдя к ней, я задал какой-то вопрос и, получив на него ответ, устроился в кресле рядом. Оказалось, что она приехала вчера, и так как номер, указанный в её путёвке, ещё не освобождён, её поселили в другом корпусе, похожем на студенческое общежитие. Это её очень огорчило и навеяло плохое настроение. Сейчас же ей сообщили, что её номер свободен и она может в него переселиться. Этот номер находится в корпусе, где мы сейчас сидим и разговариваем, а тот, где она ночевала, далеко, и необходимость тащить тяжёлый чемодан из корпуса сюда угнетает её ещё больше.
Узнав всё это, я предложил ей свою помощь, и она её приняла. Так началось наше знакомство с женщиной, которая, как потом выяснилось, была моей второй половиной, дополняющей в моей жизни всё то, чего так не хватало мне до этой встречи.
На первых порах нашего знакомства я воспринимал мою новую знакомую как обычный объект курортной связи, не ожидая получить от неё чего-то большего, чем давали встречи моей жизни до этого. Но, потом, когда между нами состоялось много разговоров на всевозможные темы, я понял, что рядом со мной не очередная женщина, к встречам с которыми я привык, а женщина, общение с которой увлекает меня в мир, витающий только в моих мечтах и фантазиях. Мне было очень интересно с ней обсуждать различные аспекты жизни, говорить об искусстве, книгах и стихах. Я читал ей свои стихи и с удивлением видел её реакцию на них. Она рассказывала мне о прочитанных ею книгах, о просмотренных ею фильмах, раскрывая тем самым передо мной мир её увлечений классикой. Она была прекрасным рассказчиком. Слушая её повествование, в моём воображении возникали и оживали живые картины её рассказов. Культура её речи, приятно радовала меня, и я, находясь с ней рядом, чувствовал неизведанное до сих пор чувство полноты и умиротворения. Однажды мы с ней зашли в корпус женщины, с которой она познакомилась и подружилась по приезду в Моршин, и я увидел на одном из этажей корпуса пианино. Помня из её рассказов о том, что она окончила музыкальную школу по классу фортепиано, я попросил её поиграть. Она легко согласилась, и мы все, кто присутствовал в этот момент на этаже, слушали её игру. Мне очень понравились мелодии и композиции, которые она исполнила. В их числе прозвучали мелодии песен Джо Дасена, «История Любви», мелодия из кинофильма «Крёстный отец» и «Шербургские зонтики», «Вечерняя серенада», полонез Огинского и другие.
Проходило время, и я стал понимать, что меня влечёт к этой женщине не противоположность её пола, а заключённый в красивой женской оболочке человек, дарующий мне отсутствующие во мне самом качества. Платонические чувства наших отношений были видны нам обоим, и мы не скрывали их друг от друга. Нам было приятно осознавать то, что радует и волнует одного, разделено и воспринято всей полнотой восприятия другим. То, что я стал чувствовать и переживать внутри себя, никогда не происходило со мной до этого, оно полностью захватило меня, нарастая с каждой встречей, рождая во мне неизведанные до сих пор чувства. И я понял, что влюбился. Понял, что чувство, о котором я только читал, пришло и ко мне. Ложась спать в своём номере, я подолгу не мог заснуть, переживая прожитый день и наслаждаясь воспоминаниями о ней, присутствующей почти в каждой его минуте. Мне стали открываться ранее закрытые сферы восприятия, и я с удивлением познавал новое, такое прекрасное пространство ещё не посещенных и необжитых мною сторон жизни…
Но вот настал день моего уезда из Моршина. Такой боли и пустоты после отъезда я не испытывал никогда в жизни. С трудом дождавшись возможности лечь в купе вагона на своё место, я отвернулся к перегородке и унёсся мыслями к любимой женщине. Я носился по всем местам наших встреч, находил её на каждом из них и, прикасаясь к ней губами, тихо шептал слова любви. Мне казалось, что она чувствует моё присутствие и пальцами, похожим на дыхание ветра, гладит меня по щекам и губам. С этой невыносимой мукой вынужденной разлуки в сердце и на лице, я и вошел в свой дом.
Моё состояние не укрылось от жены, и у нас почти сразу случилась размолвка. Уж не помню, какую причину она придумала на этот раз, чтобы начать предъявлять мне претензии. Разгорелась ссора, и я, не выдержав её прессинга, ушёл из дома. Я как неприкаянный долго бродил по городу, с трудом узнавая знакомых и односложно отвечая на их приветствие. Срок пребывания моей любимой в Моршине заканчивался через три дня, и я подгонял время, ожидая её выхода на работу, чтобы позвонить и услышать её голос. Дни тянулись невыносимо долго, а напряженность в доме не спадала, накаливаясь ещё больше от любого неосторожно произнесённого с моей стороны слова или действия. И вот настал день начала нового рабочего года женщины, рядом с которой осталось моё сердце. Она работала в одной из аптек Кривого Рога, насчитывавшей нескольких работников в одной смене, и после нескольких гудков в трубке мне ответил незнакомый голос. Автомат поглощал монеты с завидным аппетитом, и меня посетила тревожная мысль о том, что их может не хватить на разговор. На мою просьбу пригласить нужного мне работника последовал короткий ответ: «Сейчас, одну минутку». Ещё миг — и я услышал голос любимой. Мы говорили о том, как соскучились друг о друге, как рады слышать один другого. Возможность общения и установившаяся связь по телефону окрыляла и возносила нас к ощущению счастья, пониманию того, что наш отъезд из Моршина, это не конец…
Конфликт дома, накалявшийся день ото дня, достиг апогея, и я, не выдержав при очередном звонке в Кривой Рог, с замиранием сердца сказал, что могу приехать к ней. И как же я был счастлив тем, что ответ последовал мгновенно: «Конечно, приезжай, я тебя встречу!». Мой отпуск ещё не закончился — у меня было ещё больше 20 свободных дней из 45 положенных дней машинисту локомотивного депо. Сославшись на желание съездить к сестре в Донецкую область, я уехал в Кривой Рог.
Здание вокзала, сложенное из тёсаных гранитных блоков, выглядело внушительно и красиво. Это я успел рассмотреть из кабины машиниста, в которой и провёл всю дорогу от дома до Кривого Рога. По мере продвижения локомотива по вокзалу к месту остановки, я с трепетом сердца высматривал свою любимую в толпе встречающих. То ли потому, что людей на перроне было много, то ли потому, что локомотив двигался быстро, увидеть знакомое лицо среди них мне не удалось. Покидая локомотив после остановки и поблагодарив коллег за оказанную услугу бесплатного проезда, я спустился на перрон и осмотрелся. В толпе снующих вокруг людей я никак не мог отыскать взглядом любимую женщину, начал тревожиться, и в тот миг, когда мое сердце тихо тронуло крыло холода, из-за правого угла вокзального здания появилась она! Одета она была в джинсовую юбку выше колен, джемпер с длинными рукавами в красную и чёрную полоску спускался на талию, скрывая пояс юбки. Стройность длинных и красивых ног подчёркивали босоножки на среднем каблучке цвета какао. Голову венчала красивая причёска из огненно-рыжих волос. Подобранные в тон косметика и бижутерия только дополняли её изящество и красоту. Человеческий язык беден для того, чтобы передать нахлынувшие чувства. Разлуки как не бывало, её улыбка затмила солнце, а само её появление отодвинуло на другой план толкущихся людей, заглушило их голоса и шум, присущий железнодорожному вокзалу. Мы смотрели друг другу в глаза, купаясь в вырывающихся наружу чувствах, понятных нам обоим, затем обнялись и в лёгком поцелуе коснулись друг друга губами. Затем, не сговариваясь, мы взялись за руки и, обогнув угол вокзального здания, вышли на привокзальную площадь. Стоя в набитом трамвае, я неотрывно смотрел в её глаза и внимательно слушал рассказ о том, как мы будем добираться до её дома. Чтобы достигнуть конечного пункта, нам надо было проехать до Соцгорода в трамвае, а затем, пересев в троллейбус, проехать примерно шесть километров в сторону шахты «Родина». Этот конечный пункт носил название «Первомайка». Выйдя на остановке «Соцгород», я увидел, что она расположена в непосредственной близости огромного городского рынка. У стен крытого здания этого рынка шла бойкая торговля живыми цветами. Подойдя к цветному ряду, я выбрал красивые розы и вручил своей любимой. Меня очень порадовала её положительная реакция на цветы, и я сделал себе об этом заметку в памяти.