Так продолжалось до весны, когда в Вильнюс приехал новый цирк, и Валентин Дикуль отправился туда, вновь завоевывать симпатии артистов и учиться у них новым трюкам. А потом на следующий год повторилось то же самое… Хотя, конечно, с некоторыми изменениями – с каждым годом ему становилось все проще налаживать контакты с артистами. Цирковой мир достаточно небольшой, там все друг друга знают. Так что и о настырном мальчике из Вильнюса некоторые уже слышали, и конечно, он сам мог теперь при знакомстве сослаться на своих друзей из предыдущих цирков. Никто бы тогда не смог сказать, будет ли он артистом, но в цирковом мире он постепенно становился своим.
Обучали его теперь тоже охотнее, все-таки не абы кто, а человек, по-настоящему увлеченный цирком. И не только показывали упражнения, но и объясняли, что артисту необходимы прежде всего акробатика, сила и гимнастика. Нужно быть гибким и сильным, чтобы управлять каждой мышцей своего тела, только тогда можно стать настоящим цирковым артистом. И Валентин охотно учился, причем всему подряд – акробатике, жонглированию фокусам. Вообще-то он мечтал стать эквилибристом, но цирк был настолько большой его любовью, что он готов был заниматься чем угодно, лишь бы работать там.
Я убегал на пустынный берег реки и там проявлял характер, отрабатывая до черных кругов перед глазами самые простенькие трюки. Потом в манеже показывал их взрослым. Иногда то, что получалось на берегу, в пух и прах рассыпалось на их глазах. Цирковые тогда говорили: «Ничего страшного. Великим артистом стать еще успеешь, а пока иди поработай». Помню, в те минуты я ненавидел себя и боялся расплакаться в присутствии своих учителей. Случись такое, ох как трудно мне было бы вернуться в цирк. Ибо мужчинам запрещено лить слезы. Об этом я никогда не забывал.
Когда Валентин Дикуль учился в пятом классе, вильнюсский детдом расформировали, и он снова поселился у бабушки. Но ненадолго. Снова накинулась бедность, да и жить всемером в однокомнатной квартире было слишком тяжело. Бабушка все тянула, но Валентин был не по годам взрослым и решительным, да и подготовка к цирку закалила его характер. Поэтому в один прекрасный день он сам сказал ей: «Ну что, наверное, пора». И они поехали в Каунас – ближайший город, где был детский дом.
Потом то же самое повторялось еще несколько раз – он то уходил из детдома, то снова туда возвращался, и так до самого окончания школы. Правда, вступать во взрослую жизнь детдомовцем он не захотел, и по его просьбе бабушка, уже привыкшая полагаться на его решения, забрала его домой.
Ну, а пока он жил в Каунасе, его жизнь была похожа на вильнюсскую. Точно также летом к его огромной радости в город приехал цирк-шапито, и он опять отправился туда учиться и завоевывать. Ну, а зимой, в ожидании очередного лета, занимался спортом. Довольно скоро он уже мог подтянуться на перекладине, когда на его ногах висел кто-нибудь из сверстников. Хотя, конечно, до богатыря ему еще было расти и расти.
А он мечтал быть богатырем. Не так, как артистом цирка, конечно, но все-таки… Это была такая полудетская мечта, похожая на игру – не для чего-то, а просто так, потому что хочется. Однажды он даже пытался разыграть товарищей: подпереть дверь снаружи огромным камнем, словно приходил какой-нибудь Илья Муромец и подкатил его к двери. Но, разумеется, Валентин прекрасно понимал, что до Муромца ему далеко, поэтому в богатыря пока собирался только поиграть, а на самом деле подкатить камень при помощи системы рычагов. Однако он все-таки переоценил свои силы. Валун оказался таким тяжелым, что все заранее подготовленные доски сломались, а он сдвинулся лишь на пару сантиметров.
Но вот еще одно свойство характера Дикуля – неудача его не подкосила и не заставила отказаться от мысли о богатырской силе. Наоборот, теперь ему хотелось стать богатырем еще больше, чтобы рано или поздно все-таки одержать победу!
Может быть, дело было еще в том, что он не видел своей жизни без борьбы, без преодоления трудностей. В детстве он любил драться, и непременно один против двоих или троих, чтобы было как можно сложнее. Но зато насколько слаще миг триумфа, когда удается одержать победу над превосходящим противником. Став взрослым, он нашел себя в постоянной борьбе с обстоятельствами, с законами физики, с собственным телом. Слова «невозможно» для него не существует, скорее, оно его только распаляет, заставляет напрячь все силы, вступить в борьбу и – очень часто – победить. Человек, раз за разом совершающий невозможное, – вот, пожалуй, самое точное определение, которое можно дать Валентину Дикулю.
Я очень не люблю слово «поздно», от него разит безысходностью.
Умом-то понимаю, что, конечно, «лучше поздно, чем никогда», но если бы хоть раз в жизни зациклился на «никогда», то остался бы калекой на всю жизнь.
Я также против неоправданной, идущей от эмоций спешки в любом деле. Поспешай, не торопясь – в простой мудрости опыт многих поколений.
Когда Валентин Дикуль учился в шестом классе, его мечта вдруг неожиданно стала осуществимой. По крайней мере ему так показалось. Дело в том, что каунасский цирк-шапито перед отъездом объявил конкурс для желающих стать цирковыми артистами. Естественно, и до того увлеченный цирком Валентин после такого известия и вовсе сон потерял.
Он готовился к показу и днем и ночью, отрабатывал трюки, штудировал книгу о фокусах, мастерил реквизит. И вот наконец явился в цирк в качестве конкурсанта. Там на него, конечно, посмотрели скептически – дети им были не нужны. Но поскольку он в цирке и так постоянно крутился, некоторые члены комиссии его знали, так что отказывать с ходу не стали, вежливо осведомились, в каком классе он учится, и разрешили приступить к показу.
Валентин продемонстрировал все, чему научился за эти годы увлечения цирком. Но… не нужен им был мальчишка-шестиклассник. Однако заявить ему такое напрямик никто не решился, члены комиссии хорошо видели, с какой надеждой он на них смотрит, и им неловко было эту надежду разрушать. Поэтому директор сказал: «Молодец, мы тебя принимаем. Но пока тебе необходимо учиться в школе. Хорошо учиться и заодно окрепнуть физически. А мы пришлем тебе вызов. Жди, скоро пришлем».
Конечно, ни к чему хорошему это не привело, тем более с таким человеком, как Валентин Дикуль. Получив прямой отказ, кто-то расстроится и бросит свою затею, кто-то наоборот упрется и начнет тренироваться еще старательнее, чтобы в следующий раз победить. Но подобные обещания, которые никто не собирается выполнять, могут привести к трагическим последствиям.
Валентин ждал вызова почти полгода. Всем знакомым рассказал, что принят в цирк, и вот-вот уедет. Тренировался, готовился, засыпал и просыпался с мыслью: не пришло ли письмо от директора цирка? Но время шло, а вызова не было…
Мысль, что его просто обманули, не могла прийти ему в голову. Как можно? Цирковые не станут лгать и уж тем более не станут смеяться над чужими мечтами. Наверное, письмо потерялось. И Валентин отправился в Москву.
Это был его последний побег из детского дома, но на этот раз он сбежал не в соседний город, а добрался до самой столицы. Как ему это удалось – без денег, без документов и даже без опыта бродяжничества? Но воля горами движет. Валентин ехал зайцем в поездах, питался чем придется, а когда попадался транспортной милиции, умудрялся вновь сбежать и отправиться дальше. Из Каунаса до Москвы он добирался две недели.
В цирковом училище, которое он умудрился отыскать довольно быстро, его внимательно выслушали и, видимо, поняли, в чем дело. Они не стали говорить ему прямо, что мол тебя, мальчик, просто нагло обманули, а мягко объяснили, что для поступления он слишком молод. Но он уже обо всем догадался сам…
Через несколько дней милиция вернула Валентина, впервые в жизни павшего духом, в Каунас. Он был непривычно тих и пассивен. До самого отъезда из Москвы он надеялся, что случится чудо, и его все-таки примут в цирковое училище. Но чудеса не происходят просто так, их надо творить собственными руками, а этому ему еще предстояло научиться. Пока же он переживал первый в своей жизни серьезный обман и пытался склеить разбитые мечты. Воспитатели на него нарадоваться не могли – шебутной мальчишка вдруг стал идеальным, по их мнению, воспитанником: тихим, молчаливым и послушным. Что на самом деле творилось у него в душе, им было неинтересно.
На какое-то время жизнь потеряла всякий смысл. Воспитатели не узнавали меня и тихо радовались происшедшим переменам. Хорошо, что хоть в покое оставили.
Но детство – оно как ивовая ветка: гнуть – гни, а сломать трудно. Скоро я вернулся к прежним мечтам о цирке и с еще большим рвением занялся спортивно-цирковым самосовершенствованием. Хотя осталась на сердце маленькая зарубочка: впервые в жизни я не смог забыть обмана. Обмана, граничащего с жестокостью и издевательством над святым для меня.
Я сразу повзрослел. Впрочем, нет худа без добра: удар, нанесенный моей психике, оказался далеко не единственным психологическим ударом, которые пришлось вынести в дальнейшем. Но зато он, самый первый, положил начало выработке иммунитета…
Незадолго до окончания школы Валентин попросил бабушку забрать его из детдома и поселился у нее. Но денежный вопрос стоял, как и прежде, остро, да и он к тому времени уже считал себя слишком взрослым, чтобы жить на чьем-то иждивении. Так что в возрасте четырнадцати лет Валентин Дикуль начал зарабатывать деньги самостоятельно.
Дело в том, что у него оказалось потрясающее техническое чутье. Он мог отремонтировать практически любой мотоцикл, вернуть к жизни даже полнейший лом, за который не брались профессиональные мастера. Причем сам-то он был именно любителем, поскольку нигде и никогда этому не обучался. Но что-что, а талант к технике востребован всегда, и клиентов не слишком волнует наличие у мастера диплома, лишь бы ремонт был хорошо сделан. Поэтому довольно скоро Валентин наладил контакт с одной мастерской, которая отправляла невыгодных клиентов с очень сложными случаями к нему. А чтобы те не пугались при виде четырнадцатилетнего подростка и не уходили, он не возражал, когда его принимали за сына «мастера Дикулиса», и объяснял, кто на самом деле тут мастер, лишь когда возвращал отремонтированный мотоцикл клиенту.
Впрочем, сам Дикуль об этом вспоминает без особого интереса, потому что для него это был лишь способ зарабатывания денег на жизнь, а по-настоящему его в то время интересовали только две вещи – подготовка к цирку и учеба в школе, ведь без приличного аттестата о цирковом училище можно было забыть.
Его золотой цирковой мечтой была воздушная гимнастика, но поскольку самое главное для него было стать артистом, он готов был заниматься чем угодно, лишь бы на манеже. Поэтому, когда ему подворачивалась возможность научиться чему-то новому, что могло пригодиться в цирке, он ею никогда не брезговал. Именно поэтому он после детдома увлекся атлетической гимнастикой, а если говорить проще – культуризмом. Благо, это было несложно, потому что в Литве в то время была повальная мода на строительство собственного тела и клубы, где можно было позаниматься с гантелями и штангой, открывались повсюду.
В то время Валентин Дикуль тяжелоатлетом становиться не собирался и занялся бодибилдингом в основном для того, чтобы приобрести «товарный вид». Мало быть сильным и ловким, надо еще и выглядеть соответственно, чтобы понравиться зрителям. Но уже тогда, еще только начав строить свое тело, он уже задумался о том, что бодибилдинг нужен не только для красоты, особенно если подойти к нему с умом. Работа над телом – это самопознание и самоконтроль, а не только придание себе нужных форм. А цирковому артисту, совершающему опасные трюки, жизненно необходимо знать, на что способна каждая его мышца, и какую нагрузку она вынесет.
Пройдет всего несколько лет, и это смутное понимание превратится в уверенность, а потом и в целую систему, которая спасет сначала самого Валентина Дикуля, а потом и тысячи других людей…
Каждый человек – творец своего счастья. Это та самая правда, которая не поддается ревизии. И каждый сделает столько в своей жизни ошибок, сколько предназначено ему судьбой. Но я против «сверхлимитных» ошибок, получающихся от элементарного невежества или, что еще хуже, слабости духа.
До того времени, когда Валентину Дикулю понадобится вся сила духа, что у него есть, оставалось совсем немного. А пока он был счастлив – мечта начала сбываться, ведь его приняли в цирковой кружок одного из каунасских клубов. Конечно, это было не совсем то, чего хотелось, но он воспринимал этот кружок как первый шаг к тому, чтобы стать профессиональным артистом. Там собрались такие же фанаты цирка, с которыми ему было легко и приятно общаться, там его учили, готовили, и, наконец, там ему дали возможность выйти на сцену.
Теперь он штудировал книгу «Цирк на клубной сцене» и серьезно готовил гимнастический номер, с которым вскоре и вышел к публике на одном из местных концертов. Первый успех, первые аплодисменты – разве такое забудешь. Сбылась мечта, и казалось, что до профессионального цирка на манеже теперь недалеко. Но у судьбы на Валентина Дикуля были совсем другие планы…
В 1962 году, когда Валентину Дикулю не исполнилось и пятнадцати лет, он получил травму, несовместимую с жизнью.
Это был обычный концерт в каунасском Дворце спорта, посвященный какому-то празднику. Валентин показывал свой гимнастический номер на тринадцатиметровой высоте, работал спокойно и уверенно, полностью себя контролировал, но… Случилось то, что нельзя было предусмотреть – лопнул штамберт, стальная перекладина, к которой крепится страховка и аппаратура. Юный гимнаст рухнул вниз вместе со всем оборудованием, не успев даже сгруппироваться, хотя на такой высоте это все равно вряд ли бы ему помогло. Последнее, что он запомнил, это металлический щелчок, а потом – темнота.
Артисты среагировали быстро и четко, вызвали «Скорую», и она немедленно доставила Валентина в больницу. Но что можно сделать, когда у человека сломан позвоночник? Неделю он пролежал без сознания в реанимации городской клинической больницы, а когда пришел в себя, еще долго не мог поверить в реальность происходящего. Да и как можно в четырнадцать лет поверить, что навсегда стал калекой?
Врачи поставили диагноз: компрессионный перелом позвоночника в поясничном отделе и черепно-мозговая травма плюс около десяти локальных переломов. В результате всего этого – полная неподвижность тела ниже пояса и утрата чувствительности. Вылечить такое невозможно, так что прогноз был безжалостный – всю оставшуюся жизнь Валентину придется провести в инвалидной коляске.
Не уверен, что превозмог бы неподвижность, будь мне лет тридцать. Скорее всего, не сумел бы психологически перешагнуть через закостеневшее в сознании, что возможно, а что невозможно.
Но лет мне, непоседе, было ровно вполовину меньше, по характеру я оставался детдомовцем, а нам судьба никогда и ничего не преподносила на блюдечке с голубой каемочкой – мол, бери, глотай. Нет, сначала возделай, пот пролей и лишь после получи свое.
Сам Валентин Дикуль окончательно осознал, что это не сон и он на самом деле теперь инвалид, только месяца через три. И все равно в глубине души остались неверие, задушенный протест. Нет, с ним такое не может быть! Врачи наверняка ошибаются! И пусть ноги ничего не чувствуют, пусть передвигать их теперь можно только руками, как неодушевленные предметы, пусть их можно хоть иглой колоть – боли нет… Но это же его ноги, и они нужны ему, а значит должны снова начать двигаться!
Врачи рекомендовали ему покой и неподвижность, но он им не верил, как не верил и их прогнозам, поэтому начал поступать так, как сам считал нужным. Стал поднимать все, до чего мог дотянуться, отжимался, качал мышцы рук, груди и спины. Его ругали, пытались уговорить прекратить эти «глупости», но он и слушать не желал. Попросил друзей из цирковой секции принести ему гантели и резиновый жгут, чтобы заниматься по всем правилам, и потом пугал медсестер лязганьем железа и хлопками резины. На уговоры успокоиться и смирно лежать, как все, только хмуро отмалчивался. Теоретической базы у него, конечно, никакой не было, поэтому сказать ему было нечего, но и от своей внутренней веры в то, что если много заниматься, вернуть себе спортивную форму, то и ноги со временем тоже начнут работать, он не желал отказываться.
Врачи, поняв, что он не хочет смириться с неизбежным, стали более жестоки, искренне веря, что это для его же пользы – какой смысл обольщать себя напрасными надеждами. Поэтому они стали говорить прямо: «Мальчик, нельзя быть таким беспокойным… Ты не волнуйся, все, что в наших силах, мы сделаем. Будешь передвигаться в коляске, научишься обслуживать себя, найдешь работу по душе. Все образуется. Только веди себя приличнее». Но и это не помогало. Теперь уже заработало врожденное дикулевское упрямство. Не будет он лежать пассивно, не смирится, и все тут! И он продолжал упорно заниматься.
Хотя справедливости ради надо сказать, что были у него и срывы. Не желая становиться обузой для окружающих, он сделал две попытки покончить с собой. Один раз связал полотенца, привязал к кровати, затянул на шее и свалился на пол. Второй раз отравился препаратами люминала. Оба раза его спасли врачи. Ну, а потом занятия стали приносить кое-какие плоды – пусть ноги и не двигались, но в остальном его состояние улучшалось куда быстрее, чем у других больных, и некоторые даже стали интересоваться его упражнениями и пытаться их повторять.
Он занимался по пять-шесть часов в день, укрепляя мышечный корсет спины, подсознательно догадываясь, что это полезно в любом случае – хотя бы чтобы защитить и поддержать сломанный позвоночник. Уставал настолько, что вечером засыпал мгновенно, несмотря на боли в спине. И читал все, что мог найти про строение человеческого тела, переломы, травмы, анатомию мышц и биомеханику. Книги ему в основном приносили родственники других больных, которые, конечно, не верили в его выздоровление, но хорошо понимали его трагедию и стремились поддержать.