Добравшись до каморки Роджера, гордо именуемую кабинетом, плюхнулась на стульчик. «Вот сейчас замучу себе кофе и буду как новенькая!» Доку явно пока не до меня, он практически безвылазно торчал в дальней палате, куда не так давно вся в кровище приползла почти голышом знакомая мне девка. Правда, если б не рыжие волосы и буфера, как мячи — ни за что бы я ее не узнала. Такое ощущение, что по ней каток проехал. Вместо лица — расплывшаяся плюшка из месива, нос переломан. Ребра, видимо, тоже. Все тело было в кровоподтеках и ушибах, да еще и порезано ножом. Бл*дь, какой мясник ее потрошил? Мне, конечно, любить ее не за что, но острое сочувствие впилось в сердце, глядя на истерзанное, человеческое тело. А как она на меня глянула, когда ввалилась в лазарет… будто это я было во всем виновата.
Нехорошее предчувствие зародилось в душе, как бы рьяно я его оттуда не выпихивала. А вдруг… вдруг, это Эрик с ней сделал? Желудок каждый раз сжимался тугим узлом и воздуха не хватало, стоило только допустить такую мысль. Мне было невыносимо паршиво даже думать об этом, но неприятное тянущее чувство где-то под ложечкой не давало обнадеживания. Я же знала, что у него с ней было… Но ведь Эрик же не монстр, чтобы уродовать девушку. Да, мог ударить, психанув, наговорить такого, что потом удавиться хотелось: тактичностью лидер, наверное, никогда не отличался, но резать и превратить в кусок мяса… «Не думать, не смей, даже не смей думать на него, пожалуйста. Нет. Я не верю. Эрик бы не стал. Какой бы он ни был жесткий, но до такого зверства бы точно не дошел».
А внутри все тоскливо скребло и скулило, там как минимум что-то сейчас порвется, ведь Эрик, ни разу не появился. Ему что, совсем плевать на меня? Настолько занят, что даже не поинтересовался что со мной и смогу ли я дальше инициироваться. Что, и не волновался совершенно? Или же, он просто жалел о том, что произошло в машине и таким красноречивым способом давал понять, что я для него — лишь очередная забава?
Отчаяние просачивалось в грудь и накрывало меня, заставляя дрожать пальцы.
«Я так и не поняла чего от него ждать, я устала испытывать противоречивые чувства… Устала стучать в эту непробиваемую дверь, ожидая и гадая: что же там меня ожидает? Он закрывается в своей броне — не пробиться. Не достучаться. Я так и не знаю, нужна ли я ему? Как в нем всё это умудряется сочетаться — он, не дрогнув, рискует собой, чтобы спасти тебя, а через секунду уже смотрит так, словно сам готов убить на месте. Это пугает, и меня начинают разрывать надвое странные ощущения, когда уже не понимаешь, чего больше хочется — сбежать как можно дальше или остаться рядом навсегда.
Его любовь похожа на состояние аффекта, как будто в нем борются две сущности — ужасная, злобная, кошмарная, черная и какая-то другая, нежная, заботливая, сильная. Светлая. Но он так усердно прячет все хорошее в себе под маской презрения, надменности, деспотичности, что чувствовать к нему что-то одно, положительное — просто нереально.
Мне нравится та сторона, которую Эрик позволил увидеть в себе — это сочетание силы, надежности, уверенности и нежности мужчины. Боже ты мой, кто б знал, как же приятно, когда он позволяет себе проявлять заботу и хоть чуточку мягкости. Это невероятное ощущение. Его глаза с неизменным прищуром, обычно холодные, стальные, становятся цветом плавленного серебра, затопившего всю радужку, открывая целую бездну нежности в окантовке черных ресниц, в которую хочется провалиться до самого дна. А сильные руки, способные убить с играючей небрежностью, могут быть ласковыми, обходительными, прикасаясь так трепетно и осторожно, сдерживая свою мощь, будто я могу рассыпаться на маленькие осколочки. И губы его жесткие только на вид…»
От этих воспоминаний сердце моё начинало безумствовать, а по телу разливалась дрожь. Что-то теплое, нежное вплеталось за ребра, успокаивая нервно бьющееся сердце и вытеснив из моей головы все эти сомнения.
«Да, Эрик с такой беспечной легкостью мог и всего одним жестом, словом, взглядом, перечеркнуть все положительные эмоции, снова затмив их грубостью, жестокостью, словно боялся показать свое истинное лицо, беспорядочно метаясь из крайности в крайность.
Какой он настоящий? Какой он есть на самом деле? Я просто уже запуталась…, а еще дико соскучилась и хочу его увидеть. Прикоснуться к нему. Заглянуть в серую радужку необычных глаз, прячущихся за полуопущенными ресницами, чтобы прочитать в них что-то, то самое, так мне необходимое. Ну почему он не приходит? Почему? Меня это изводит, сводит с ума…»
====== «Глава 2» ======
Эрик
Выныривая из небытия, я почувствовал боль во всем теле, что явно не относилось к моему излюбленному состоянию. Однако, когда это повторяется с определенной периодичностью, привыкаешь поневоле. Вот сейчас я точно знал, что боль еще какое-то время будет бесчинствовать, потом наступит передышка и появится возможность открыть глаза… А пока надо было понять что произошло, потому что память тоже не жаловала меня своим присутствием.
Из-за тупой боли в голове, мысли ворочались, как заторможенные неофиты, оттого раздражение накатывало с новой силой, хотя казалось причины для этого не было.
Может, мысль о неофитах резанула… «Точно, мы же ехали с „сафари“! А у меня в машине… Сидела мелкая и мы с ней… Да твою мать, ну как так-то? Ну зачем, еб*новрот! Теперь проблем не оберешься… И отчего голова раскалывается, уже теперь так, что даже при закрытых глазах мутит ужасно? Бл*, как же противно…»
Рука машинально поднялась, и пальцы нащупали на котелке… теплую субстанцию. Едва разомкнув один глаз, я посмотрел на багровую жижу, стекающую по ладони. «Еб*ть в качель, голова пробита. Ну и сколько я провалялся без сознания? И где я вообще…» Тот же глаз, с трудом приоткрывшись, оглядел обшарпанные бетонные стены, кроны деревьев, а тело, обретя чувствительность, ощутило влажность и холод. Кажется, я валялся в какой-то канаве… Там мне самое место, ну какого хрена я ввязался…
— Эрик, — донесся до меня слабый голос, — с тобой все в порядке?
Попытка приподняться принесла новый виток боли, но уже терпимой, и это помогло мне понять, что за еб*тня с нами приключилась. Машина была разбита в хлам, изрешечена вся, что твое корыто… Погоня за нами была вроде! Грузовик Дружелюбия… в нем изгои, мелкая стреляла… взрыв по ушам, и мы подлетели высоко в воздух… Ясно-понятно. Нападение. Вот только одна странность… Какого хрена мы все еще живы, вашу ж мать!
— Все у меня… нормально, — ответил я, с трудом повернув голову на звук, — как сама?
— Мне ногу придавило чем-то, не могу вылезти!
Преодолевая потемнение в глазах, борясь с диким желанием послать все на хрен и отключиться, я поднял непослушное тело и почти ползком двинулся к ней, надо же было понять, насколько все плохо. Она моя неофитка, между прочим, теперь проблем с ней будет еще больше, после всего произошедшего, так что не будем усугублять, и так еб*нный пи*дец.
Девица валялась на земле, зажатая между внедорожником и бетонной плитой. «Как ее еще не порвало или не раздавило? Хорошо все-таки быть мелкой, у меня перебило бы все кости, а она ничего, смотрит еще тревожно…»
— Опять влипла, а? — я ухмыльнулся, правда, понял, что вышло кривовато.
— Да уж мы, похоже, оба влипли, по самое… то самое, — чуть вздернув брови, она пристально глянула на меня и я понял, неа, не отвертеться. Теперь придется все это терпеть в двойном размере.
— Мы, кажется, договорились, ты ко мне не подваливаешь?
— У меня, кажется, нога сломана! Может, снимешь с меня это ведро с гайками? — настроение сразу угадывалось по ее интонации. Недовольство, даже вдруг некая… обида. С чего это вдруг, я насколько помню, ни на что не подписывался…
Попытавшись встать на ноги, я понял, что идея была так себе, но пережив очередное помутнение, мне все-таки удалось принять вертикальное положение. Осмотр места аварии оптимизма не добавил, стало ясно что у нас не было шансов, но, несмотря на то что все х*ево, мы как-то еще живы. Пусть и не совсем здоровы.
— Я сейчас попробую приподнять, а ты если сможешь, вылезай из-под нее, — кивнул я на внедорожник, понимая, что вряд ли у меня сейчас получится чего-нибудь, но попытаться стоило.
— Эрик, у тебя на голове…
— Что? — Я попытался нахмуриться, но черепушка от этого заболела еще больше, и я оставил эти попытки. — Какого хрена вякаешь, сам знаю, что приложился! Не помер и ладно. Я толкаю, ты вылезаешь, поняла?
— Если нога сломана, могу не вылезти.
— Надо. Иначе ноге твоей пи*дец. Ясно?
Поднатужившись, стараясь не обращать внимание на головокружение, я уперся в каркас машины и толкнул его вверх изо всех сил. Мелкая змейкой вылезла на руках, я даже не заметил, насколько споро, и тяжелая махина, громко лязгнув, опустилась на прежнее место. До слуха донеслись звуки рокочущих моторов тяжелых машин, бесстрашные ехали сюда, после того как обнаружили, что машина пропала с поисковых передатчиков.
— Эрик, что здесь случилось? — подошел ко мне Макс, а Сэм бросился к Эшли. Он начал ощупывать ее ногу, качать головой и тревожно посматривать на ее лицо. Мне отчего-то стало не по себе, но Макс толкнул меня в плечо, доставляя еще больше неприятных ощущений. — Эрик, хватит пялиться на Сэма и ответь мне, что случилось? Или тебе помощь нужна? У тебя вся голова в крови, может, тебе в Эрудицию?
— Не надо мне никуда, — рявкнул я раздраженно, а Макс вдруг бросил на меня злобный взгляд, который, правда, почти сразу сменился на хмурый. От меня не укрылось то потаенное раздражение, которое лидер испытывал уже на протяжении долгого времени. Кажется, он чувствовал конкуренцию и начал выдавать себя с головой. «Надеюсь, это не сподвигнет его ни на какие действия, потому что я не намерен ему уступать». — Все нормально со мной. Ты не знаешь куда Сэм потащил мою неофитку?
— Твою? — приподнял обе брови Макс, и во взгляде на этот раз появилась заинтересованность. — Твою в каком смысле?
— Мою в смысле этого года! А я куратор, не забыл?
— А почему вы с ней так сильно отстали от колонны?
— Ей… плохо стало. Мы остановились, а потом на нас напали. Преследовали два ублюдка на грузовике, кажется пробили бензобак, или стрельнули чем-то, я не очень хорошо помню, ударился головой…
— А точно было нападение? Почему они оставили вас в живых? А? — я тем временем проводил глазами машину Сэма, в которую он усадил мелкую, пребывающую то ли без сознания, то ли выделывающуюся. — Эрик, смотри на меня, когда с тобой разговаривает твой лидер! — угрожающе протянул он и я понял, что шутки кончились. «Мой лидер, значит. Ага».
— Когда неофитка придет в себя, можешь ее допросить. Они… — тут мне в голову пришла мысль, от которой я похолодел. Правая рука мгновенно схватилась за кобуру. Пустую кобуру, черт, черт, черт!!! — Проверь машину. Кажется, они опять забрали все оружие. Как и всегда. Почему не убили нас, не знаю. Даже не предполагаю.
— Почему ты не сообщил о нападении? По рации?
— Я пришел в себя только что. Да и машина теперь всего лишь груда железа…
— Мне все это не нравится. Но сейчас я вижу, что тебе нужна врачебная помощь, так что отправляйся-ка ты… в Эрудицию. Как только будешь в форме, жду у себя в кабинете. Есть к тебе разговор. Серьезный.
Я лишь кивнулаю в ответ на всю эту его суровость.
«Нападение, конечно, штука неприятная, но если не смертельная, то и ладно. Обычное дело, выследили бесстрашных, прикарманили оружие… А то, что не убили — может, мараться не хотели. Все-таки кража — это одно, а убийство совсем другое дело, которое бесстрашные так просто не оставят. Что тут можно обсуждать, кроме того, что изгои совсем охренели и страх потеряли. На самом деле в данный момент меня больше всего интересует вопрос, отчего Сэм проявляет к мелкой столько внимания? Че это за х*йня вообще?»
Делать в Эрудиции мне нечего, поэтому, едва оказавшись у себя в комнате, я залпом выпиваю пару глотков вискаря и чувствую себя куда лучше. Да ну нах все эти их клиники, бл*дь, время терять только. В лазарете наложили пару швов под идиотское хихиканье медсестры, а док, конечно, разорялся насчет того, что трещина может быть… Но на самом деле надо только проспаться как следует и все будет в норме.
Душ и вискарь вернули меня к жизни; выходя из ванной, я предвкушаю, как сейчас вытянусь на кровати в полный рост и провалюсь в долгий безмятежный сон. Но покоя мне не будет, как бы я на него не надеялся и не хотел. Потому что в моей комнате, нагло развалившись на кровати и вывалив сиськи, восседает Лейла. Или как ее там, я забыл.
— Что тебе надо? — неприязненно спрашиваю девку, совершенно не желая ввязываться ни во что, — пошла на хрен отсюда.
— В чем дело, Эрик? Или ты хочешь сказать, что откажешься от приятного времяпровождения?
— От приятного не откажусь. Но при чем тут ты?
— Ой, да ладно. Можно подумать тебе прям противно было со мной… Все то время, что мы трахались по всему Бесстрашию, как кролики. Брось, Эрик, — она встала и сильно вихляя бедрами направилась ко мне, видимо, намереваясь вызвать во мне желание. А, вообще-то… у нее неплохо получается… — Я знаю, что тебе нравится, мой лидер, и я готова к полному доминированию… — ее дыхание обжигает мне щеку, а все что ниже пояса уже начинает жить своей жизнью. — Ну же, почему нет? — ее рука отодвигает полотенце и поглаживает напряженный член. — Видишь… тебе даже помогать не надо, кажется твой дружок мне рад больше, чем ты…
Дружок! Дружок, бл*дь!!! Да у меня уши сейчас отвалятся, как я, вообще, терпел эту дуру еб*нную возле себя столько времени? Резко схватив ее за плечо, я разворачиваю девицу к выходу и сильно толкнув вперед, еле удержался, чтобы не отвесить ей еще и пендаля в придачу.
— Увижу тебя еще раз тут, изуродую, поняла?
— Эрик, ты что, слишком сильно ударился головой? В чем дело? Или сомнительные прелести неофитки, больше похожей на кузнечика, тебе милее?
— Ты совсем ох*ела? — темный туман заволакивает сознание и мешает мыслить адекватно. Одна только мысль вышла на первый план — она мне не подчинилась! Она смеет мне перечить! Преодолев расстояние между нами, я просто отшвыриваю ее в стену так, что слышится глухой удар тела о бетон. — Ты забыла с кем ты разговариваешь, уродка? Иди тряси своей пи*дой перед рядовым составом и им же выкатывай свои претензии, — моя рука сжимается у нее на горле, вызывая у девицы лишь невразумительные хрипы. Ее обнаженное тело… беспомощность и ощущение полной власти как-то странно действует, опьяняет и возбуждает одновременно. Схлынувшая было эрекция вдруг возникла с новой силой, а вместе с ней дикое желание, животное, не имеющее отношения ни к чему человеческому.
Отпустив горло девки, я, не соизмеряя силы, вдариваю кулаком по ее животу, ломая ей ребра, а потом несколько раз по носу, превращая его в желе и заливая лицо ее кровью. Она даже вскрикнуть не успела, только хватала воздух и мычала с открытым ртом, чем напоминала корову на скотобойне. Мерзкая, голая до пояса… А, кстати, почему только до пояса?
Намотав ее патлы на кулак, я тащу ее туда, где грудой лежит моя форма. Выудив нож, я поднимаю к себе ее лицо, поигрывая оружием и примериваясь с чего бы начать.
— Не убивай… — шепчут ее онемевшие губы, а мое лицо растягивается к неестественной улыбке, которую я не могу сдержать.
— Не волнуйся, некрофилией я не страдаю. Трахну тебя, только потом прирежу, — гадко выцеживаю сквозь зубы и рывком поднимаю этот кусок мяса на ноги, разворачивая к себе спиной и приставляя к ее шее нож. — Хотела меня? Говори, хотела?
— Да, — еле слышно отвечает она и для достоверности еще и кивает.
— Значит, получишь. — Лезвие ножа медленно ползет по ее коже, немного сильнее чем на грани, оставляя за собой темную дорожку. — Любишь доминирование? — девку трясет, она вся бьется в конвульсиях от страха и боли, но меня только больше заводит ее запах, кровь, смешанная с ужасом и отчаянием. Не желая больше растягивать, я швыряю ее на пол и начинаю сдирать с нее игривые шортики, помогая себе ножом и раня ее еще сильнее. Она только всхлипывает, и меня это страшно бесит. Схватив ее за волосы, я несколько раз прикладываю ее лбом о бетон, угрожающе шипя: — Заткнулась дура, сейчас же!!!