========== Немного о том, почему запечатывать демонов должны Узумаки… ==========
Безмятежно светящая с небосклона луна освещала своим таинственным светом всю деревню, скрытую в листве, будто не понимая, негодяйка бледноликая, что сейчас творится на земле! Тревогу подняли как-то… поздно. Оно и понятно - Девятихвостый появился неожиданно и, не давая сонным людям и секунду на осознание ситуации, стал крушить всё вокруг. Как назло, все Саннины были далеко от родной деревни, а действующий Хокаге куда-то пропал.
Это был Ад. Самый настоящий. Вместе со зданиями улетали и ещё живые люди, которым было суждено в течении этой дьявольской ночи умереть под обломками своих же домов… А может и не своих, кто в этой мешанине разберет? И ведь потери среди гражданских были не так волнительны, как потери среди шиноби, даже если они бесклановые. Всё-таки, чтобы вырастить толковых ниндзя, нужно потратить уйму ресурсов, самый важный и дорогостоящий из которых - время. Человеческое время быстротечно, являясь самым ценным из всего, что нужно для взращивания преемников воли огня, так пропагандируемой в деревне, скрытой в листве, которая сегодня ночью превратилась в деревню смерти. Гражданские гибли пачками, шиноби могли немного побарахтаться, но и им было суждено умереть от лап или хвостов разъяренного демона, в глазах которого отражался шаринган.
А луна, окруженная звездами, равнодушно взирала на кровавое действо с неба, как, впрочем, и всегда. Её не касалось ничего, что происходило с людьми или другими жителями планеты, спутником которой она была…
Девятихвостый лис напрасно бесился, в ярости махая своими рыжими хвостами и круша лес вокруг. Даже если он и проткнул когтем Минато и свою бывшую джинчурики, то до своего будущего носителя он не добрался. Родители у младенца оказались на редкость упорными, сильными и… живучими. Особенно эта Узумаки. Курама всегда поражался членам этого клана, а этой женщине так вообще. Это Мито была рядом с Хаширамой в полной безопасности, да и никому в её времена не приходила в голову мысль вытаскивать биджу из джинчурики, а вот Кушина… Кто после тяжелейших родов, извлечения биджу, использования затратной, даже смертельной техники, будучи нанизанной на огромный коготь, может болтать с младенцем так, будто только что встала с постели и совсем-совсем не истощена? Кьюби но Йоко был поражен силой этой женщины и отдавал ей должное, остро чувствуя, как в этих двоих угасает жизнь. Может, он и не убьет их детеныша, но Коноху точно порушит и отомстит тому зазнавшемуся засранцу с шаринганом. Уже предвкушая сладкую месть, почти игнорируя сковывающие его цепи, лис весьма удивился появлению на сцене нового действующего лица, а именно Шинигами. С таким “союзником” Минато вполне хватит сил запечатать в своего отпрыска Девятихвостого, а последний этого ой как не хотел… Но цепи Кушины стали ещё сильнее, сжимая тело демона. Кьюби но Йоко как-то сразу понял, что эти помрут, костьми лягут, но его запечатают. Не сказать, что осознание этого факта порадовало лиса, но он искренне надеялся на то, что найдет в печати Четвертого какую-нибудь лазеечку, что поможет ему высвободиться. В конце концов, Минато не Узумаки, а значит совершенную печать создать не сможет…
Кое в чем Девятихвостый оказался прав. Например, в том, что у людей, не имеющих в своих жилах крови Узумаки, печати не такие сильные и совершенные, но демона эта правота не обрадовала, как и знание того, что Йондайме Хокаге оказался тем ещё оригиналом, додумавшимся запечатать в своего сына вместе с биджу ещё и частички себя и жены. Именно на эти частички Кьюби но Йоко наткнулся, только оказавшись во внутреннем мире младенца. “Хотя бы клетка просторная…” - отстраненно подумал лис, с утробным рычанием вспоминая внутренний мир Кушины, где он даже почесаться не мог. Не в том положении находился. По своему обыкновению демон попытался напасть на парочку, почему-то целью выбрав красноволосую Узумаки, но что-то пошло не так. Это понял даже Минато, которого отбросило от жены и лиса. Вода, покрывающая пол так, что дна видно не было, взметнулась вверх. Происходящее напоминало сильнейший морской шторм, только в ограниченном пространстве темницы Девятихвостого. Частичка Минато, сползающая вниз по стене, с удивлением смотрела на это и не понимала, что происходит. Печать же правильная, он всё просчитал! Истошный женский крик отрезвил Йондайме, но слишком поздно. Печать наконец-то заработала, соединившись с очагом чакры Наруто, и затянула в себя Минато, не дав ему прийти на помощь Кушине, которой эта помощь уже и не нужна была.
***
Тсунаде ударила кулаком по столу, разнося его в щепки. Жалобный треск дерева и шорох рассыпаемых бумаг, что быстро расстелились по полу, прервали монолог Третьего, который, твердо решив уболтать наследницу клана Сенджу, пустился в рассуждения, достойные того, чтобы назвать Сарутоби старым маразматиком. Джирайя, стоящий у двери в кабинет снова занявшего пост главы деревни Хокаге, скрестив руки на груди и нахмурившись, всем своим видом показывал, что оказывать поддержку бывшему учителю не намерен. Не в этот раз.
- Тсунаде, я не смогу вернуть Орочимару в Коноху… - с тяжелым вздохом завел свою шарманку третий, набивая табак в свою курительную трубку. Со стороны принцессы слизней раздалось разъяренное шипение, очень напоминающее кошачье. Сенджу оставалось только вздыбить шерсть и выпустить когти, чтобы стать окончательно похожей на взбешенную кошку. Но шутки шутками, а гнев, плескающийся в глазах женщины, всерьез напрягал Хирузена. Каким бы сильным он ни был, а память о том, какими бывают женщины в гневе, заставляла его мысленно содрогнуться.
- Да плевать я на него хотела! - выкрикнула Тсунаде, нисколько не кривя душой. Сейчас она была не в том состоянии, чтобы думать о своём бывшем сокоманднике. Джирайя за спиной боевой подруги согласно кивнул, выражая полную с ней солидарность. “Да они сговорились!” - устало-возмущенно подумал Хокаге, но у него не было времени размышлять, ведь следующая реплика принцессы Сенджу всерьез расшатала спокойствие старика. - Почему мне не дают опеку над Наруто?! - почти прорычала одна из Великой Троицы с таким видом, что Хирузену пора бы звать отряд АНБУ, если, конечно, он не хочет прямо тут скопытиться. Этот вопрос был очень щекотливым, но на него у старика заранее был готов ответ. Не так давно, на днях, к нему захаживал Фугаку Учиха с тем же вопросом, и ему, как маленькому, пришлось растолковывать что, почему и зачем. Как и главе клана Нара, пришедшему поинтересоваться о будущем бедного сиротки, который ни черта не бедный… Был. Пока его не обобрали сам Сарутоби и старейшины.
- Потому что, хоть ты и единственная представительница клана, а всё же клановая. Наруто - джинчурики. Мы не можем допустить того, чтобы на него влиял кто-то из клановых, - уже дымя трубкой, сообщил Третий, раздраженно думая о том, что его ученица сейчас должна быть далеко отсюда, напиваться до невменяемого состояния и увязать в долгах вместе с племянницей своего погибшего жениха. Но как-то удивительно быстро протрезвела Тсунаде, сорвавшись в родную деревню, по пути прихватив и Жабьего отшельника. “Точно сговорились”, - устало заключил Хирузен, которого начинало всё раздражать. Всё, что оставили Узумаки и Намикадзе, так это свои деньги в банке да клановый квартал, в который все равно никто не мог пройти. И как этой девчонке Кушине вообще пришло в голову поставить такой мощный барьер, не пропускающий абсолютно никого? Даже то, что со временем этот барьер должен развеяться, не обнадеживало старого обезьяна. Такие барьеры могут долго стоять, Третий может и не дожить до его разрушения.
- А мне? - тут уже в беседу вступил Джирайя. - Я его крестный! Минато был моим учеником, я имею право стать опекуном Наруто! И я бесклановый! - приводил аргументы Жабий отшельник, ожесточенно жестикулируя. Его напускная веселость и дурашливость слетели, как некачественное хенге только поступившего в академию студента. Сарутоби поморщился, как от зубной боли. Чего это его самый безалаберный ученик так рвется взять на себя ответственность за ребенка? Тсунаде надоумила или Джирайя действительно так сильно хочет позаботиться о племяннике?
- Ты безответственен, потому ребенка тебе едва ли доверят, - поставил точку в этом разговоре Третий. Плечи Тсунаде безвольно опустились. Она напоследок одарила Сарутоби таким красноречивым взглядом, что сразу было понятно - убьет при любой возможности. После чего покинула кабинет, утащив с собой недоумевающего Джирайю. “Забудь”, - буркнула она своему товарищу по команде.
- Но, Тсунаде! Как ты можешь вот так просто сдаться?! - уже в коридоре возмутился один из Великой Троицы. Принцесса клана Сенджу устало обернулась, посмотрев на друга тусклыми безжизненными глазами.
- Я устала сражаться. Понимаешь, устала! Эта деревня отобрала у меня всё! Клан, брата, жениха! Даже Орочимару сбежал отсюда! Неужели ты думаешь, что все его эксперименты с самого начала были тайной для нашего учителя?! Иногда мне кажется, что Орочимару подтолкнули к ним… - сокрушенно покачав головой, поделилась своими соображениями Тсунаде. - Но даже если и так, Наруто нам не отдадут. Он личная игрушка Хирузена, старейшин и Данзо, - заключила женщина, окончательно опуская руки. Джирайя с неверием в черных глазах смотрел на свою боевую подругу, не веря ни своим органам зрения, ни своим органам слуха. Но он знал, что это не гендзюцу. Смерть Дана так сильно сломила боевой дух принцессы слизней?..
- Но ведь Наруто не должен страдать из-за их политических игрищ! - привел последний, самый отчаянный аргумент Жабий отшельник, уж очень сильно переживая за сына своего ученика. Тсунаде лишь покачала головой, закусив ноготь большого пальца. Был у неё один план, но не в башне Хокаге о нем говорить. Если даже в Конохе везде есть уши, то здесь, в царстве Третьего и его шпионов, каждое неосторожно оброненное слово донесут старому обезьяну. А план требовал скрытности, которой, при желании, мог пользоваться и Джирайя. Ага, когда думал головой, а не поддавался эмоциям как сейчас!
- Пойдём-ка в ресторан… - решила предложить женщина, отважившись на то, чтобы изложить свой план товарищу по команде. Но Жабий отшельник её уже не слышал, заваливаясь вперед, уже без чувств. Глаза принцессы слизней широко распахнулись от удивления. Она подалась вперед, пытаясь подхватить товарища по команде, но застыла, словно парализованная. В области шеи чувствовалось что-то острое и от этого чего-то по всему телу распространялась слабость. “Яд!” - сопротивляясь сонливости и внезапно накатившей усталости, подумала Тсунаде, прежде чем провалиться во тьму. Она даже не успела среагировать, не ожидая такой подлости в башне Хокаге. Видимо, она все ещё слишком хорошо думала о своем учителе и старейшинах… Двое АНБУ с масками Корня без слов подняли Саннинов и исчезли в вихре листьев вместе со своей добычей. Миссия была выполнена.
***
Данзо зашел в зал, где лучшие менталисты его организации разбирались с самыми проблемными шиноби Конохи на данный момент и занимались заложением закладок и ментальных установок новому оружию деревни. Парень в маске, судя по росту, ещё подросток, тут же оказался рядом с главой Корня, коротко его поприветствовав поклоном. Шимура, скользнув по мальцу равнодушным взглядом, отметил, что “подарок” Орочимару быстро прижился в организации.
- Докладывай, - равнодушно обронил Данзо, скользнув взглядом по прикованным к стенам людям.
- Хай! Хатаке Какаши установлены закладки на верность деревне, пониженный интерес к джинчурики и мыслеобраз, благодаря которому он будет постоянно сравнивать Узумаки Наруто с Намикадзе Минато. Джирайе установлены те же закладки, стерта память о его разговоре с Хокаге, замененная на память о задании Третьего, заключающемся в слежке для деревни, - мальчишка замолчал, переводя дух, как раз в этот момент раздался детский крик, но он тут же заглох, потому новенький продолжил: - Сенджу Тсунаде установлены закладки на верность деревни и боязнь крови, - закончил короткий доклад мальчик и, поклонившись, отошел подальше от нахмурившегося Шимуры, который, отдав другому шиноби приказ отпускать обработанную троицу, отправился туда, откуда ранее раздался крик.
На небольшом пьедестале, на квадратном футоне лежал младенец, светлые волосы которого отдавали желтизной. На щеках были приметные отметины, больше похожие на кошачьи усы, а на круглом пузике карапуза расположилась черная печать, которая выглядела как только что нанесенная. Бледный блондин в маске, сидя рядом с малышом, положив свою ладонь на его голову, что-то сосредоточено делал, сложив печать концентрации. “Яманака - мастера в этом деле”, - с долей уважения подумал Данзо, наблюдая за процессом установления закладок новоявленному джинчурики. К стандартному набору таких закладок были добавлены особенные, тормозящие развитие, меняющие некоторые поведенческие реакции и буквально воспитывающие из мальчишки тупого идиота, который за похвалу со стороны жителей Конохи готов на всё. Аморально? Бесчеловечно? Это политика. Здесь нет и не должно быть человеческих чувств. Всё ради благой цели, всё ради Конохи!
Член клана Яманака, по дурости вступивший в ряды Корня, со страхом и ежесекундным содроганием продвигался вглубь коридора, пол которого был покрыт водой. Где-то там, куда ведут трубы, находится клетка с Девятихвостым и совсем рядышком - ядро личности младенца. Пока мальчик не достигнет возраста, в которым дети начинают осознавать себя, как личность, нужно установить все соответствующие закладки, чтобы они прижились и снять их было уже невозможно без серьезных травм и последствий для джинчурики. Такая работа шиноби не нравилась, но попробуй поспорить с Данзо! Этот в порошок сотрет и не вспомнит. В очередной раз вздрогнув, но уже от воспоминаний о начальнике, ниндзя замер, выйдя в широкий зал, противоположная стенка которого являлась огромной клеткой из красного дерева с небольшой, по сравнению с габаритами столбов-прутьев, печатью. Вместе с капелью воды, капающей из труб, эхом по залу разносился тихий детский плач. И тихая песня…
- А когда проснешься ты, золотистый лучик проскользит легонько по твоим глазам. И волшебный листопад - осени попутчик - приведет нас снова к летним памятным местам, - пел, несомненно, женский голос откуда-то из глубин клетки. По спине шиноби из клана Яманака пробежали мурашки. - Милый мой лисенок, забегай почаще, не скупись на встречи, это так легко. Я ведь рад тебе всегда, ты не прячься в чаще, слышишь, уже плещется в блюдце молоко. - Голос неожиданно оборвался, когда блондин на свой страх и риск подошел к клетке. Лучше бы он этого не делал. Рядом со столбом-прутом клетки сидела молодая бледная женщина в синем кимоно с младенцем на руках. Но даже не её присутствие здесь сковало ужасом умелого и опытного менталиста, а её вид… Синие глаза, рассматривающие вторженца равнодушно, длинные алые волосы, спускающиеся прямо в воду. Девять рыжих хвостов за спиной и такие же рыжие уши на макушке. Выглядела незнакомка очень… необычно. И красиво, и завораживающе, но больше пугающе. Ведь ниндзя уже понял, кто перед ним.
- Ку… Кушина-сан? - слегка заикаясь, взволнованно спросил мужчина. Его прошиб холодный пот, даже несмотря на то, что здесь он нематериальная сущность. Женщина вопросительно вскинула бровь. На её лице всё так же не отображалось никаких эмоций, лишь хвосты стали легонько подрагивать, выдавая раздражение Кушины. А в руках она держала Наруто, который, уже не плача, сладко причмокивал губами, схватившись ручками за кимоно матери. Или не матери? Синие глаза тут же покраснели, а зрачок превратился в тонкую черную щелку. Алая ядовитая чакра опутывала фигуру женщины. - Демон! - отшатнувшись, догадался шиноби, но слишком поздно…
Данзо с удивлением смотрел на то, как корчится в агонии специалист, славно трудившийся на корень в течении последних лет. Один из лучших специалистов по ментальным техникам сейчас катался по полу, схватившись за голову и подвывая, выплевывая вместе со слюной и пеной ещё и собственную кровь. Из ушей и носа потекла та же самая жидкость, которая пошла уже даже из глаз. Но вскоре мужчина перестал выть и, ещё пару раз вздрогнув, побившись о каменный пол, окончательно затих. К нему молчаливо подошел юный сотрудник Корня и сообщил о смерти менталиста. Шимура когда-то давно видел подобное, но не ожидал, что такое повторится с кем-то, вроде Яманака. “Неужто девчонка успела поставить на своего ублюдка клановую защиту?!” - раздраженный потерей ценного бойца и невыполненной важной миссией, подумал глава Корня, сверля хмурым взглядом младенца, который снова зарыдал в голос, но через несколько мгновений снова заткнулся, забывшись тяжелым сном.