Брок шел коридорами базы ЩИТа, стараясь не бежать. Внутри него клокотала такая всепоглощающая, ослепительная, животная ярость, что, казалось – тронь его кто вот прямо сейчас, и хоронить от смельчака будет нечего.
Дураков, конечно, не находилось – ребята, работавшие с ним не один год, едва увидев выражение его лица, предусмотрительно убирались с дороги, отталкивая себе за спины еще совсем зеленых новобранцев, понятия не имевших, на что способен их командир в таком состоянии.
Счастьем было, что всё случилось не в центральном офисе ЩИТа, где в коридорах было полно гражданских, не знавших тонкостей обращения с взрывоопасным Броком Рамлоу, узнавшим об одиночной миссии его любовников. Постфактум. Из медицинской сводки.
И вот теперь он шел по коридорам в жилой блок, к апартаментам, занимаемым Капитаном Америкой единолично, и очень, очень старался не бежать и никого по дороге не убить.
- Упс, - у самой двери, ведущей в личную жилую зону, он столкнулся с Уилсоном. Тот трусом не был, а потому, верно оценив выражение лица Брока, усмехнулся. – Да живы они, - и когда Брок поднял на него взгляд налившихся кровью глаз, и добавил: - Понял, ухожу. Дверь заприте, а то будет как в прошлый раз, - и убрался от греха подальше. Умный чувак, с этим не поспоришь.
Войдя в полутемную гостиную, Брок прикрыл глаза и повел головой из стороны в сторону: так тихо и спокойно было тут. Будто и не подстрелили никого. И руку не сломали. И вполне органическую, и бионическую.
Хлопнув ладонью по сенсорной панели, он перевел апартаменты на осадное положение, сократив список допущенных лиц до трех, и пошел искать, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.
Близко. В этот раз слишком, преступно близко прошла костлявая. Да, работка у них не сахар, но… блядь, зачем лишний раз подставляться?! Со стороны душевой послышался шум воды, и Брок быстро обошел помещение в поисках сброшенной формы и щита, чтобы воочию оценить масштаб бедствия, но ничего не нашел. Что ж, Стива можно было обвинить в чем угодно, но только не в неумении делать выводы из ранее допущенных ошибок. В прошлый раз, найдя прожженную в нескольких местах форму, Брок так осатанел, что апартаменты пришлось восстанавливать.
Поэтому он почти спокойно уселся на диван так, чтобы видеть выход из душевой, и замер, будто боясь сорваться раньше срока. Даже оружие оставил – боялся пристрелить упрямого идеалистичного идиота. Америка бы не поняла.
Наконец, шум воды стих, скрипнула дверь, и появился герой сегодняшнего дня и ночных кошмаров Брока – блистательный Капитан Америка. Одетый лишь в капли воды, гипс и черные гематомы по всему телу. Брок даже залюбовался – вылитый памятник самоотверженности и веры в собственное бессмертие.
Стив промокал лицо и волосы, а потому пока что пребывал в блаженном неведении – награда вот-вот найдет своего героя.
- Брок? – Стив, наконец, заметил, что не один. – Брок, я…
- Ты?.. – прохрипел тот. – Ну же, Роджерс. Ты – идиот? Ты - ебанный бессмертный? Что – ты, Роджерс?
Брок чувствовал, что с каждым вопросом все больше срывается на рык.
Стив выглядел уставшим и чуть-чуть – самую малость – виноватым. По всему его виду было ясно: дай ему отыграть назад, и он поступит так же. Туго сжатая пружина, на которую, казалось, был намотаны нервы Брока, распрямилась с оглушительным щелчком, буквально выбросив его вперед, он подлетел к стоявшему, как скала, Стиву, выхватил у него из рук полотенце и, скрутив его тугим жгутом, несколько раз от души огрел символ нации по идеальной заднице.
У Стива было такое лицо, будто он не знал, что делать: смеяться он не решался, а воспринимать эти довольно ощутимые шлепки как наказание было несерьезно.
- Брок, ну что ты, - примирительно начал он, пытаясь ухватить орудие наказания за хлесткий край. – Ну, погоди…
- Погоди, блядь?! – зашипел он, едва проталкивая слова через сжавшееся горло. – Чего годить? Чего ждать, а, Роджерс? Гроба под американским флагом и пафосных речей напыщенных козлов о том, каким славным парнем ты был?! Чего, блядь, ждать?! Хули вы сунулись туда без поддержки? Какого хуя не сказали утром ни слова?! Я же вам теперь не верю ни на грош!
- Брок… - Стив исхитрился, дернул и прижал к себе, стиснув, как в тисках – что ж, он почти никогда не использовал свою запредельную силу, впору было забыть, что он не совсем обычный человек. – Погоди, ну чего ты. Успокойся. Ничего же не случилось. Я жив, у Баки только с бионикой что-то, Тони обещал посмотреть. Все живы. Мы вернулись. К тебе. Я так соскучился, - мягко сказал он и зарылся носом ему в волосы.
Это был запрещенный прием. Брок знал об этом, но ярость и страх уже сменялись огромным, пьянящим облегчением, от которого дрожали руки.
- Сука ты, Роджерс, - куда-то ему в грудь сказал Брок. – Я же просил. Я, блядь, запретил вам соваться куда-то без поддержки. Ты обещал.
- Я – человек подневольный, и ты знаешь об этом, - Стив вздохнул и принялся гладить его по голове, успокаивая, как какую-то истеричную бабу, до которой только дошло, что ее герой не в шахматы на работе играет, а однажды может просто не вернуться. – Гриф «Секретно», пятый уровень доступа. Прости.
«Жив, - билось в висках тяжело, муторно, так, что горло перехватывало, - в этот раз – жив. Живы. Оба».
- Что с Баки? – вместо отборной нецензурщины, что рвалась с языка, спросил он.
- Бионику повредило. Не спрашивай, как, я все равно не отвечу. В остальном – целее меня.
- Потому что он умнее, - буркнул Брок. – Барнс реально умнее тебя.
- Он меня и вытащил, - признался Стив, а у Брока голова закружилась от той нежности, с которой это прозвучало.
- В спальню. На живот. Я очень, очень, ОЧЕНЬ зол, Роджерс.
- Ты в ярости, - хмыкнул Стив. – Увидел твои глаза – думал, пристрелишь.
- Я оружие сдал. От греха. Выполнять.
- Есть в спальню и на живот… сэр, - усмехнулся голый Роджерс, а потом вжал его всем сильным, горячим телом в стену, целуя. – Спасибо. За… за то, что беспокоишься.
- Да я с вами за последний год десять лет жизни потерял. И все еще не вижу тебя задницей вверх.
- Будешь драть?
- О, да. С особой жестокостью.
Стив, тихо фыркнув, отпустил его и направился в спальню, а Брок, зажмурившись, несколько раз ударился затылком о стену, гадая, как так выходит: его ярость и страх моментально переплавляются в странную щемящую нежность. Стоило Стиву вот так прижать к себе, дать прикоснуться – и все, он может думать только об одном: быть рядом. Как можно ближе. Ощущать, что он принадлежит ему. И Баки тоже. Добровольно, открыто. Он, Брок Рамлоу, - счастливчик.
Восстановив дыхание, он выпутался из перевязи и стянул через голову футболку. Напряжение еще не отпустило до конца, он был зол и – приходилось признать – напуган. Вот так, постфактум, когда все уже позади, мысли о том, как бы ему сообщили… принесли соболезнования. Если бы вообще снизошли до такого, ведь, по сути, он своим любовникам никто. Ему бы даже флаг с гроба не отдали бы, как безутешной вдове. И пусть в ЩИТе каждая собака знала об их странных отношениях, и уже даже Старк утомился шутить на эту тему, все равно этого было ничтожно мало.
Несколько лет назад, когда он мог только издали любоваться хищной грацией Зимнего Солдата и какой-то безудержной силой Кэпа, ему достаточно было и скупой похвалы, хлопка по плечу и ничего не значащих вопросов о делах и самочувствии. Он ощущал себя сопричастным. Когда удавалось подстрелить кого-то особо резво подбирающегося с тыла и услышать «Спасибо, командир» - еще и нужным. Теперь же, когда он с полным правом может назвать обоих своими, у него горчит на языке от осознания – мало. Этого катастрофически мало. Он хочет всего. Привязать их. Приковать к себе вибраниумными цепями. Не отпускать ни на шаг. Быть рядом каждую минуту. Успеть уберечь.
И пусть они суперсолдаты, и все у них «сверх»: и выносливость, и сила, и регенерация, но и желания совать голову в каждую петлю не отнять. Особенно у Стива. Ну, а где Стив, там и Баки. Как нить за иглой.
Раздевшись, Брок наскоро принял душ, сделав под конец воду почти ледяной – ему надо было успокоиться. Кое-как вытершись полотенцем, он как был – голый – пошел в спальню. От вида растянувшегося на кровати Роджерса раздражение и остатки страха как по волшебству переплавились в горячее, острое возбуждение.
- На живот, - подойдя вплотную, Брок хлопнул Стива по бедру и ухмыльнулся, когда тот с тихим вздохом послушно перевернулся.
Было что-то извращенно-приятное в том, что за стенами личной территории Стив был Капитаном Америкой, а здесь, в спальне – его, Брока, собственностью. В постели несгибаемый Кэп был нежным, податливым и ласковым, будто компенсируя ту жесткость, которую проявлял ко всем без исключения вне её. Даже к самому Броку и к Барнсу. К ним двоим – в особенности. Будто показывал – любимчиков у него нет. Но когда становилось горячо, когда на миссии иногда казалось: финиш, край, - Стив бросал всё, плевал на остальных и вытаскивал.
И запрещал Броку делать то же самое. Это бесило.
- Стив, сколько раз я просил тебя не подставляться? – не смог все-таки смолчать он. – Ты же понимаешь, что нельзя спасти всех?
- Я должен хотя бы попытаться,- ответил тот в подушку, но позу не сменил. – А ты должен понять.
- Я нихуя не хочу понимать, Роджерс. Потому что, кроме меня самого, никому не интересно, как выжить… после. Если вдруг что.
Стив развернулся и сел, притянув к себе, огладил широкой горячей ладонью спину, заставил уткнуться в изгиб шеи.
- Никаких «если что», Брок. Мы умрем от старости, занимаясь любовью в лучах заката. Ты, я и Баки.
- Только я лет на семьдесят раньше, - в шею ему произнес Брок. – От инфаркта.
- Не говори ерунды. Ты…
- Я собираюсь тебя вылизать, - сменил опасную тему Брок. Ответов на его вопросы не было, во всяком случае, их не знал Стив, который наверняка сам не верил в одновременную счастливую смерть от переизбытка ебли. Потому что… просто потому что.
Стив взъерошил его волосы и, откинувшись на спину, потянул за собой.
- Я – за, - тихо выговорил он. – Если ты так будешь «наказывать» меня каждый раз…
- В следующий раз я пристрелю тебя в состоянии аффекта, чтобы мы оба не мучились. А потом Баки придушит меня.
Стив фыркнул и мягко, ласково коснулся его губ своими, медленно толкаясь языком. От этого хотелось одновременно растечься по нему, отдаваясь, и трахать медленно, долго, выматывая его и себя, периодически уступая свое место Баки. Роджерса заездить было проблематично, особенно в одиночку, но пока их терминатор на подзарядке у Старка, можно хотя бы начать.
До того, как он образовал устойчивый треугольник со Стивом и Баки, Брок целоваться не любил. Он много чего не любил или не считал нужным даже пробовать. Не из-за глупых предрассудков альфа-самцов, а просто не желая излишне напрягаться с одноразовыми партнерами, от которых не требовалось ничего, кроме готовности раздвинуть ноги.
Когда он впервые взял Стива, ощутил, как его запредельная сила успокаивается, укрощается под ним, с каким невинным бесстыдством тот подается навстречу, теряясь в удовольствии, не считая нужным кому-то что-то доказывать, как тянет Баки к себе, неумело, неловко пытаясь ласкать его ртом, в нем будто сдвинулось что-то. Они в ту, самую первую ночь, не спали вообще. Брок будто сорвался со всех цепей разом, чувствуя себя так, будто его уже приговорили и передумали в последний момент.
И теперь он не хотел это терять.
С трудом оторвавшись от губ, Брок жадно лизнул крепкую шею, легко прикусил, скорее, даже обозначил укус, заставив Стива дернуться и застонать, и тут же прижался губами, ловя пульс. С этими двумя Брок иногда чувствовал себя вампиром: такую неодолимую, ненасытную жажду он ощущал.
Стив со стоном выгнулся – шея у него была чувствительной. Как и спина. Вообще сложно было найти более тактильного и чувственного человека, чем Стив, и Брок с Баки вовсю этим пользовались, доводя его до невменяемого состояния только при помощи губ и языков.
- Брок, - Стив вжал его лицом в шею и так сладко, так порнографично выдохнул, что у Брока по спине прокатилась горячая волна и мягко стекла в пах. Он предупреждающе куснул Роджерса в плечо, чтобы тот не смел руководить, и перевернул его на живот. Длинно провел языком между лопаток, чувствуя, как Стив приподнимает бедра, трется ягодицами о его член, выдыхая в подушку, и прикрыл глаза, пережидая острый приступ почти животного, голодного возбуждения. Рано.
Прикусив упрямо выставленный загривок, он проследил губами линию волос, прихватил мочку, дурея от знакомого запаха, вспоминая, как в самый первый раз ощутил его так: одновременно губами, языком, жадно вдыхая, не в силах оторваться.
Это было в зале. Кэп и Барнс кружили друг с другом, и в воздухе было разлито такое злое, агрессивное возбуждение, что Брока едва не сшибло с ног. Был вечер. Все давно разошлись, но в новой квартире Кэпа был ремонт, а Барнса все еще не отпускали с базы – не были окончены медицинские свидетельствования и психологические тесты.
Брок задержался, составляя отчет после нудной и почти бесполезной вылазки на один из заброшенных заводов, устал как черт и был зол примерно так же. Горячий душ ничуть не смыл напряжение, а тут эти двое. Смотреть было больно, как они мучили друг друга, ревнуя зло, бессознательно (ну, Роджерс точно бессознательно, того в личных вопросах вечно членом в глаз тыкать приходилось) и боялись лишний раз прикоснуться.
Броку тогда будто по спине оголенным проводом протянули. Посмотрел на то, как эти двое друг друга мутузят, вместо того, чтобы уже трахнуться наконец, и полез не в свое дело. Как полез – так и не вылез до сих пор.
Вспомнил, как дернул тогда ошарашенного такой наглостью Кэпа на себя и впился в губы: голодно, жадно, до крови прикусывая пухлую нижнюю, сводившую его с ума в ночных кошмарах, от которых не хотелось избавляться, а потом толкнул к Барнсу, уже готовому разорвать его на месте. Хотел уйти, но Роджерс поймал его за ремень перевязи, и, не отрываясь от губ Барнса, потянул вниз, на колени, и, схватив за волосы, прижал к своему паху, ни о чем не спрашивая.
Брок тогда сосал два члена, пока эти двое ласкали друг друга, целовались, что-то шептали, и чувствовал себя передаточным звеном. Презервативом, натянутым между жаждущими друг друга любовниками. Пока его не дернули вверх, не принялись сцеловывать собственную сперму с губ и лица, а потом вдвоём, не сговариваясь, стекли на пол.
Брать в рот Кэп не умел, но от вида его растянутых вокруг члена губ, от затуманенного взгляда светлых глаз, кончить хотелось просто нестерпимо, а когда Барнс принялся вытворять что-то невероятное с задницей Брока – языком, губами, пальцами – крышу снесло окончательно.
Обратно так и не принесло.
Потому что потом они в четыре руки поправили на нем одежду, поцеловали и больше не отпустили.
- Брок, - выдохнул Стив, возвращая его настоящее, - Брок…
- Нет, - он облизал его плечо, скользнул языком по напряженным мышцам и втянул в рот сразу два пальца, вырывая стон.
- Давай же, господи…
- Нет, это наказание – помнишь?
Стив, коротко рыкнув, снова потерся задницей о его член и покорно подставил спину под поцелуи.
Взять его хотелось нестерпимо, такого вот податливого, расслабленного, жаждущего. Но ласкать хотелось не меньше. Долго, со вкусом вылизывая целиком, проходясь губами по самым чувствительным местечкам, давно изученным: внутренняя часть плеча, бицепс, пальцы и ладони, ямочки на пояснице, внутренние поверхности бедер. Весь Стив будто состоял из них, и когда Брок видел огромные синяки, уродующие, пятнающие его, то испытывал ярость, представляя, как больно это было.
Стив под ним вздохнул, мягко прогибаясь в пояснице, подставляясь, и все несвоевременные мысли будто выдуло из головы. Потом, все после.
Брок вылизал две ямочки на пояснице, провел языком по крестцу, коснулся губами идеальных ягодиц, подул на сжатые мышцы входа, устояв перед соблазном: Стив коварно развел бедра, раздвинул половинки самой желанной задницы руками, приглашая, но Брок сдержался.