Мамка, конечно, жизнью своей морально не удовлетворена была. Ни карьеры тебе приличной, ни мужа. Поэтому здорово в своем театре поддавала, как, впрочем, почти все там. Такой коллектив нездоровый подобрался. И, конечно, постепенно скатилась до вторых ролей, а потом и до хора. И от этого поддавала еще больше. Так что я вырос, что называется, «с ключом на шее». Вы не думайте, я не жалуюсь. Так многие растут. Виолетта, в общем, доброй была. Особенно, как выпьет. По большому счету, я ей на фиг не нужен был. Скорее, мешал. И я это рано понял. Но какую-то ответственность она чувствовала и домашнее хозяйство хоть кое-как, но вела, так что по помойкам я с голоду не рылся. И одевала она меня более-менее прилично, и даже айкидо заниматься отдала, и в изостудию, чтобы все как в приличных семьях. Она вообще выпендрежницей была. И во мне это есть, от нее передалось, правду вам тут насчет этого говорили. Когда мне было пятнадцать, они там у себя в театре отметили какую-то премьеру и, в лоскуты ужратые, поехали на машине кататься. Результат – авария, и я сирота.
Отец меня сразу к себе забрал. И, когда мы с ним материны документы разбирали, нашли среди них свидетельство о перемене имени и фамилии. Тогда я и узнал, что Виолетта у нас, оказывается, «в девичестве» Аней Петровой звалась. Говорю же — выпендрежница. Отец тоже об этом не знал и, когда свидетельство увидел, сильно смеялся. Просто до слез. И сквозь эти слезы поведал мне, что мамаша, не тем будь помянута, и меня хотела Родриго назвать. Но фазер мой резко воспротивился. И заявил, что никогда его честное имя после какого-то Родриго в свидетельстве о рождении стоять не будет. За что огромное ему спасибо. Я бы, наверное, с ума сошел, если бы меня так назвали. Меня и фамилия-то эта к тому времени уже вконец заебала. Поэтому я с письменного согласия отца ее сразу же поменял на материну настоящую. И стал Петровым.
Переехал я к отцу и стал жить с ним и его очередной возлюбленной. Возлюбленная нормальной теткой была и хорошо ко мне относилась. И отец тоже. Квартира огромная, в двух уровнях. Девятый этаж современной «монолитки». А так как там все квартиры в двух уровнях, то по высоте как восемнадцатый, вид на город из окна обалденный. Вообще, все нормально было. Пока я в шестнадцать лет в одноклассника не влюбился. Влюбился и тут же, простая душа, ему признался. Только ему моя любовь и даром нужна не была. И он мои светлые чувства не только оборжал, но и растрепал о них по всей школе. Что тут началось, вспоминать не хочется. Сплошной стеб и оскорбления. Я даже стал забывать, что меня не Пидар, а Влад зовут. Знаете, сейчас я иногда думаю, что надо было тогда просто пойти к отцу и попросить перевести меня в другую школу. Но мне это даже в голову не пришло. Как-то не сложилось у меня привычки к взрослым со своими проблемами ходить. Да и отец, при всем хорошем отношении, не очень ими интересовался, занят все время был.
Нашлись и такие, что зажимать и лапать пытались. Но меня хер зажмешь так просто, я айкидо с десяти лет занимаюсь. Хотя, если бы они сообразили кучей навалиться, то ни фига бы я поделать не смог. Но они не доперли. А, может, друг друга стеснялись. Я, вообще-то, тогда уже твердо решил этому предателю изменить. Типа отомстить. Не понимал, идиот, что ему это до звезды. В общем, решил изменить и со своей невинностью расстаться. Но не с этими же зверями, правда? Вывесил анкету с фоткой на городском гей-сайте. Через несколько дней четыре приглашения на рандеву получил. Выбрал одного, посимпатичней и помоложе. Встретились. Трахнулись. Получил «боевое крещение». Теперь хоть не зря буду Пидаром зваться. Мне понравилось. И понеслось. Стал я и дальше такие «свидания вслепую» практиковать. Практиковал до тех пор, пока однажды на групповуху не нарвался. Спасибо, вовремя все понял и чудом из той хаты выскочить успел. После этого стал в «Голубой Розе» сниматься. Есть там такой гей-клуб. И ни с кем я дольше двух-трех раз тогда задержаться не мог. Меня, как ненормального, от одного парня к другому бросало. Хотя, взрослые дядьки тоже были.
Ничего себе картинка? Чего не хватает? Правильно, выпивки и дури. Выпивать я не стал, слишком хорошо помнил, как это с Виолеттой было. И на что она, в конце концов, похожа стала. Анашу пробовал. Первые несколько раз со школьными приятелями. Я тогда еще Пидаром не был. Весело было. Хохотали, как сумасшедшие. Причем, как я уже потом понял, не столько от травы, сколько от того, что слышали, будто смешно должно быть. Круто, конечно было. Особенно на другой день себе и другим расписывать, как классно вчера поганджубасили. Потом меня один дяденька косячком угостил. Конечно, после того, как трахнул. Попробовал я дядькину траву и понял: все, что мы раньше с парнями курили, было не иначе как вениками. А вот у мужика того канабис самый настоящий был. А может еще и чем пропитан. Торкнуло меня с него просто в момент. Но это не главное. Сказать, что меня больше всего поразило? То, как неестественно, просто чудовищно, вдруг растянулось время. Дядька на пару со мной косяк дернул и пошел в сортир. А я на кровати лежал и ему вслед смотрел. Я смотрел и смотрел, а он все шел и шел. И, казалось, никогда он до двери не дойдет. По моим ощущениям, он до нее минут сорок топал. Я ему что-то сказал и опять удивился. Слова изо рта, наоборот, как пули выскакивали. Их даже немного притормаживать приходилось. И, кстати, совсем не те слова, которые я, вроде бы, произносил. А вот на «ха» почему-то вообще не пробивало. Меня такая потеря контроля над собственным сознанием, знаете, как напугала? До ужаса. Я, вообще-то, мозги свои очень ценю. И просрать их совсем не хотел бы. Так что я после этого случая к дури даже пальцем не прикасался. И к анаше, и, тем более, к чему потяжелее.
И над имиджем своим я тогда же работать начал. Волосы отращивал, дырок в ушах наколол, пирсинг в носу сделал. У меня тогда еще в левой брови два колечка были. И штанга в верхней губе. На губе до сих пор шрамик остался. На брови тоже, но там не видно. Кольца на руках. Все, конечно, простое, дешевое, и кольца, и серьги. Сталь в основном, иногда серебро, но мне нравилось ужасно. До сих пор нравится. Ресницы стал красить. Ресницы у меня красивые, длинные. Но светлые. Как и волосы. А зачем плестись по жизненному пути со светлыми ресницами, если человечество изобрело тушь? Татуировку сделал. На спине, между лопаток. Я давно хотел, именно на этом месте. Потом сообразил, что под одеждой не видно, а, значит, не эпатажно. Надо было на плече или вообще на щеке. Я хотел, но так и не собрался. И хрен с ним, кому надо, тот увидит. Тот, кто меня раздевать будет.
В таком вот виде я тогда и по школе ходил. С таким наглым фейсом, словно я никого тут в упор не вижу. Преподы, конечно, за головы хватались. Не выперли меня оттуда только благодаря отцу. Его это, понятно, тоже достало. Он и уговаривать меня пытался, и наказывать, и запирать, и даже пороть. Но я как дикий тогда был. И уже очень большой и сильный. На все уговоры я клал, на наказания тоже. Когда он отпороть меня хотел, я ремень у него вырвал и в окошко выкинул. А когда запереть пытался, в это же самое окошко чуть не выпрыгнул. Это я все как бы тому придурку за свою осмеянную любовь мстил. И не только ему, а всей этой сраной школе разом. Дебил был тот еще. Дебил и оторва.
Отец на все это, в конце концов, наплюнул, кое-как дотащил меня до выпускного и на следующий же день вызвал на серьезный разговор. И в ходе этого разговора доходчиво мне объяснил, что я мараю его репутацию, мотаю ему нервы и гроблю его здоровье. Поэтому он не желает видеть меня не только в своем доме, но и вообще в этом городе. Тем более, что Возлюбленная на сносях и такая нездоровая атмосфера в семье ей вредна. И в свете всего этого мне надлежит отбыть в другой город и поступить там в какой-нибудь ВУЗ. В любой, в какой захочу. И на специальность любую. Фазер берется обеспечить. Москва, конечно, в виду не имелась, на такие крупные затраты папка был не готов. Я сначала уперся всеми четырьмя. Не хочу, мол, в сраной общаге жить. Но, когда фазер посулил купить «однушку», передумал. Денежное содержание мне тоже пообещали. В пределах разумного, конечно. Но у папаши эти пределы достаточно обширные. Я под это дело попытался с него еще и машину стряхнуть, но тут уже он уперся. Не наглей, говорит, сынок, а то, как та старуха у разбитого корыта останешься. Диплом получишь – там видно будет. Будешь приличным человеком, будет и машина. Ну, я настаивать не стал. Что я, не найду с кем покататься, если приспичит?
Вроде бы все хорошо, да? И я, в общем-то, вполне доволен был. Квартира, деньги, любой ВУЗ. Плохо ли? Но что-то так обидно вдруг стало. И в душе холодно и пусто. Никому я, выходит, не нужен вообще. Друзей нет, любви нет, матери нет, отец из дома гонит. Ой-ёй-ёй!! Сирота я несчастная!! Смешно, правда? И мне тоже смешно стало. Но только немного позже. А в тот момент очень хреново было.
Приехали мы с отцом сюда. Поступили меня. На Архфак, специальность «Дизайн архитектурной среды», как я и хотел. Я, вообще-то, рисую хорошо. Очень даже. Хатку купили, ремонт там, мебель, занавески, бытовая техника. Все как в приличных домах. Фазер уехал, и стал я квартирку свою обживать. И в городе обживаться. Купил абонемент в фитнес-центр. Тренажерка, айкидо, бассейн. За собой следить надо. И вообще, мне все это просто нравится. В Универе ориентации своей я ни одной минуты в тайне не держал. Во-первых, привык уже не то, что не скрывать – козырять ею. А во-вторых, все равно рано или поздно узнали бы. Так уж лучше пусть с самого начала привыкают.
Я к этому времени уже поумнел немного. Понял, что не стоило из-за того урода такой фестиваль устраивать, тем более, что ему все это действительно пофиг было. И успокоился. Так что, отжигать, как у себя на родине я не собирался. Ну его. Так хер знает до чего докатиться можно. Найду себе парня хорошего и буду жить с ним нормально. Где искать? Да не проблема. Здесь тоже свой гей-сайт есть и свои «Голубые Розы». И в Универе «наши» тоже должны быть. Надо только поискать. Я ищу. И нахожу. Только ненадолго. Почему-то все не то оказывается. Кому-то просто любопытно, кто-то на бабки развести пытается. Не все, конечно, такие. Есть и те, что ради тела. Тем более что оно у меня очень даже ничего. И среди них тоже вполне неплохие тельца попадались. И, что забавно, все норовят какими-то чудесами охеренного траха удивить. Изощряются в койке, как немецкие порнозвезды. Не знаю, почему. Может, потому, что вид у меня такой… искушенный очень. Вот и думают, наивные, что я «простого не кушаю».
А для меня, между прочим, трах уже не самое главное. Я, благодаря своему идиотизму, к восемнадцати годам уже натрахался по самые гланды. Как только меня не имели. И как только я не имел. Я, можете смеяться, если хотите, родного человека ищу. Такого, который мне в душу заглянуть захочет. Правда, последнее время я, знаете, о чем думать стал? Что для того, чтобы кто-то смог к тебе в душу войти, ее надо, как минимум, приоткрыть. А у меня с этим сложно. Мне эту душу в свое время так истоптали, что я ее теперь, как больное место берегу. Не только от прикосновений, но даже от взглядов. Так что, если кто к ней притронуться захочет, у него точно с этим проблемы будут. Но, что самое обидное, никто и не пытается. Поэтому я долго ни с кем не выдерживаю. Расстаюсь – и снова на поиски. И, конечно, довольно быстро нахожу.
Скажете, зря я так суечусь? Может быть. Наверное, надо жить себе спокойно и ждать. Пока твое настоящее тебя не найдет. Только не могу я один быть. Совсем не могу. Сразу же в душу пустота и холод заползают, как в тот день, когда отец меня из города выпроваживал. Просто леденею весь. Знаете, как страшно? Вот и мечусь от одного к другому. Если бы у меня друзья были, я бы, может быть, так не дергался. Но я, наверное, никогда не смогу забыть, как мои школьные приятели просто в момент из друзей во врагов превратились. Очень жуткая картина. Как будто на человека смотришь, а у него лицо в звериную морду вытягивается и по всему телу шерсть лезет, как в голливудском ужастике про оборотней. Ни одного человека среди этих вервольфов не нашлось. Так что друзей я теперь принципиально не завожу.
Когда этот Паша Смирнов ко мне подкатился, я его сразу не заметил. Занят был. Там на доске объявление висело о наборе на курсы ландшафтного дизайна. А я об этом давно уже думал. Мечтаю, так сказать, свои профессиональные горизонты расширить. Я, вообще-то, теперь хорошо учусь. Стараюсь. Потому что не хочу, как мамаша моя, от моральной неудовлетворенности спиваться. И финансово ни от кого зависеть не хочу, даже от отца.
Смотрю, прикидываю. И тут меня по плечу кто-то: тук-тук. Обернулся и, когда эту дубину увидел, на несколько секунд даже замер, так он надо мной навис. Между прочим, я до ста девяноста не так уж сильно не дотягиваю. Сантиметра три. И мне редко когда удается на кого-нибудь снизу вверх посмотреть. Дубина тоже на меня пялится. В общем, стоим, друг друга разглядываем. Я эту вышку, конечно, и раньше в Универе видел, такое не затеряется. Но не так близко. Поэтому ознакомился с интересом. Рост, мускулы, плечи… Грудь широченная… Волосы… Русые, обычные, казалось бы, но с таким сильным темно-рыжим отливом. Как будто он их недели три назад пенкой покрасил, и теперь она уже очень сильно смылась. Это, конечно, вряд ли. Эта орясина, наверное, ничем кроме шампуня и пены для бритья не пользуется. Ну, может, дэзиком еще, потом от него вроде бы не тащило. Спереди волосы покороче, а сзади всю шею закрывают такими крупными кольцами. И с боков немного тоже. Скорее всего, сто лет назад подстригся, а теперь оброс как болонка. Челку только обкорнал кое-как. Сам, наверное. А, может, друг какой-нибудь. Или подружка. В общем, скандал у парня на голове. Но ему, вы не поверите, эта кошмарная прича почему-то идет. Стоит тут передо мной. Высоченный, могучий и лохматый. Конан-варвар. Да нет, какой там, нахрен, Конан, кукла голливудская. Просто варвар. Древний и дикий. Мне даже на секунду показалось, что на нем не джинсы и свитер с китайского рынка, а кожаные штаны и жилетка из шкуры дикой козы. На голое тело и мехом наружу. И, вроде бы, даже конь где-то неподалеку заржал.
Лицо… С лицом у Варвара беда. Не в том смысле, что урод. Ничего такого. Рожа как рожа. Не Квазимодо, но и не красавец, конечно. Нормальная, в общем, морда, вполне симпатичная. Я вообще считаю, что лицо в человеке не главное, его, как говорится, можно и тряпочкой прикрыть. Спросите, что главное? Фигура, конечно. А вы думали, я сейчас опять насчет души распрягаться начну? Гы-гы… Шучу. Черт его знает, что главное. Совпадение какое-то должно быть. Ну, вот бывает, трахаешься с парнем, и удовольствие по полной получаешь, и все, в общем, здорово. Но обычно. А бывает так, что кто-то тебя только губами коснется или даже просто за руку возьмет, и – мурашки по телу, голова кругом. Тот, у кого сексуальный опыт богаче одного-двух партнеров, меня наверняка сейчас понял. Со мной такое было. Два раза. Не знаю, что это: какая-то химическая реакция, биотоки, или что еще. И, что интересно, это совсем не зависит от того, что ты к этому человеку чувствуешь. Чистой воды физиология. Сорри, отвлекся.
Так вот, лицо. Знаете, есть такие челы: посмотришь на него и сразу видно, что перед тобой надежда и опора России, гордость нации, защитник всех слабых и обиженных, честный натурал и вообще соль земли. И ступают они по этой самой земле спокойно, уверенно и твердо, как по половику у себя в доме. И никогда ни на миллиметр от нее не отрываются. И вот это все у Варвара на лице написано. Крупным шрифтом. Меня даже затошнило. Все понятно. Простой российский парень. С двух больших букв П и одной Р. Только что этой Святой Простоте от такого как я надо? Познакомиться, оказывается, решил. До чего же это я дошел? Какой-то корявый мэн ко мне запросто тут подваливает и на глазах у всех клеит. Нет, пронесло, ложная тревога. Он, типа, не для себя старается. Друга своего мне представить хочет. Ладно, говорю, показывай друга.
Друга зовут Ромой. Я его раньше не замечал. Хотя они с этой Годзиллой, как я уже после узнал, не разлей вода, все время вместе. Мы с Тамарой ходим парой. Наверное, он на его фоне просто терялся. Вообще-то, он мне понравился. Прикольный парнишка. Тоненький, гибкий. Грациозный. Как «Девочка на шаре» Пикассо, только смуглый. Мордашка симпатичная. Шоколадные глаза, аккуратный носик, губки красивые, милые родинки. Взгляд открытый и очень искренний. Прелесть. Отчего ж с таким лапочкой не познакомиться. Я не только познакомился, но даже свидание ему сразу назначил. Варвар, правда, что-то уж больно неодобрительно на нас косился. Чего не понравилось-то? Может, я насчет его натуральности все же ошибся и он сам по своему «другу» страдает? Бывает и так. Тогда зачем меня с ним познакомил? Ну, да не мое это дело. И проблемы тоже не мои.