Моему Дракону
- Иза! Где ты, Иза? Иза!
Эхо металось по коридору, рикошетило от бетонных стен. Мигала под потолком красная лампа аварийного освещения. По ту сторону одной из запертых дверей жалобно мяукала кошка. Да, гуманно - бежать, схватив вещи, а живое существо бросить умирать. Хотя... все здесь знали, что не убежишь. Всё равно накроет. И накроет всех, никого не щадя.
Олег остановился, перевёл дыхание, прислушался. Где-то вне прогрохотала по стихшей улице грузовая машина - и вновь стало тихо.
- Иза! Это я! Ну где ты?
Тишина. Может, нет её здесь? Может, показалось, что мелькнула в дверном проёме маленькая фигурка с пышными чёрными косами? Нет. Чутьё не подводило ни разу. Просто прячется в пустом здании испуганная до полусмерти девчонка.
Вопила брошенная кошка. Надрывно, прося выпустить. Олег вернулся, подёргал дверную ручку. Заперто. Не судьба.
За спиной всхлипнули. Он обернулся - и наткнулся на взгляд полных страха глаз.
- Иза, малыш...
Девочка отшатнулась, прижалась к противоположной стене. Не доверяет, с сожалением подумал Олег. Осторожно двинулся ей навстречу. Протянул руку к обтянутому серой тканью острому плечику.
- Ты что такая дикая? Это же я...
Потом понял: одежда. Он никогда не появлялся перед ней в гражданском, а форму она привыкла видеть лишь на тех, кто олицетворял для неё страх и унижение. Она помнит его в белом халате. Олег улыбнулся - старался, чтобы вышло ободряюще и по-доброму.
- Иза, я - Олег. Это действительно я. Просто на мне другая одежда.
Она немного успокоилась. Исчезло из глаз выражение тоскливого ужаса. Ещё секунда - и он взял её за руку. Всё. Всё, маленькая. Теперь мы отсюда уйдём... и попробуем уйти как можно дальше. Теперь нас никто не остановит. Сколько бы не было до взрыва - это только наше время.
Он медленно повёл её к выходу, уговаривая, успокаивая, как совсем маленькую. И лишь на лестничной клетке заметил, что в руках у неё кошка - серая, полосатая, испуганно озирающаяся по сторонам. Иза едва заметно улыбалась уголками губ.
Повезло - удалось остановить машину. Вдвойне повезло, что согласились взять попутчиков. Впрочем, взяли бы так или иначе - Олег вполне мог воспользоваться удостоверением, дающим право высадить всех и уехать в конфискованной машине. Обошлось миром.
Устроились кое-как на заднем сидении, среди сумок и коробок. Олег усадил Изу на колени, обнял. Она прижалась к его щеке лбом. Кошка мурлыкала у девочки на руках. Женщина на переднем сидении - видимо, жена водителя - хмуро поглядывала на них в зеркальце заднего вида. То ли военная форма ей не внушала доверия, то ли не нравилась молчаливая бледная девушка-подросток в похожем на робу сером платье.
- Скажи...
От неожиданности Олег вздрогнул. Настолько отвык от её голоса за последние дни, что начал забывать. Ответить. Ей надо ответить. Что сказать? Что жить осталось час-полтора? Она ж понятия не имеет, что значит "смерть". И объяснять не хочется...
- Я тебя люблю, - сказал он и поцеловал её в пушистую макушку. - Ты знаешь, что это такое?
Она кивнула.
- Да. Когда хочется тебя придумать. Чтобы ты не уходил больше никуда.
От её слов перехватило дыхание. Подумалось в который раз, что она всё же удивительная. Уникальная. Кто бы что не говорил. И теперь они вместе. Наконец-то ему не надо будет никуда уходить. Никто не запретит.
- Я с тобой. Я никуда больше не уйду, маленькая.
Пролетали за окном дома. Брошенные, молчаливые. Кто мог, уехали ещё вчера или сегодня утром. Город напоминал декорацию, царство съёмочной площадки блокбастера про анхэппи энд. Сумерки разливали по асфальту длинные кляксы теней.
- Когда рванёт? - мрачно обратился к Олегу водитель.
Странная психология окружающих: думать, что в чрезвычайной ситуации каждый человек в военной форме знает абсолютно всё.
- Не знаю. Смотря, насколько интенсивно там горит. И сколько выдержит защита. Думаю, час-полтора.
Женщина на переднем сидении тоненько завыла, закрыв лицо ладонями.
- Что орёшь, дура! - рявкнул на неё водитель. - Всё равно всем тут крышка! Такое ощущение, что всё кроме тебя знали, что живут на бомбе!
Иза пошевелилась, испуганно моргнула.
- Что будет? - спросила она негромко.
Олег попытался улыбнуться. Не пугать её, не надо. Достаточно уже.
- Ничего не будет, всё нормально. Мы просто отсюда уедем.
Водитель так резко вывернул руль, что они едва не влетели в павильон на углу.
- Да, уедем... - хмыкнул водитель; чувствовалось, что его всего трясет. - Даже улетим. Ноги в одну сторону, руки в другую... Успокаивай, успокаивай. Скоро все успокоимся.
Иза его уже не слушала.
- Олег, будет больно? Всем?
- Не бойся. Нам с тобой больно не будет.
В боковом кармане куртки пистолет. Он просто не даст ей мучиться, когда всё это произойдёт. Только бы она не боялась. Как сделать, чтобы она не боялась?.. Осталось всего-то ничего - времени, когда можно никого не бояться.
Обнял её. Закрыл одно маленькое бледное ушко ладонью, в другое принялся шептать:
- Жили-были в одном царстве...
В тот странный год Олег успел защитить кандидатскую, купить машину, окончательно разойтись с Ясей и получить четыре перспективных предложения по работе. Последнее было неудивительным: военно-медицинская академия сделала одному из лучших своих выпускников великолепную рекламу.
Гость, пришедший с пятым предложением, был лаконичен, уверен в себе и очень убедителен. Сказал, что Олега рекомендовали ему, как нейрофизиолога с большим будущим (о да, он видел его институтские работы, весьма и весьма впечатлён). Показал Олегу несколько интересных фотографий и спросил, хочет ли он помочь в работе над чрезвычайно увлекательным проектом. Когда Олег заинтересовался подробностями, гость оставил ему карточку с адресом и несколько поспешно ретировался.
Проект оказался правительственным. Дети из пробирки с искусственно смоделированными способностями к материализации объектов с заданными свойствами. Первые исследования дали ошеломляющие результаты, проект взяли под крыло военные... а потом всё пошло кувырком. Дети болели и чахли один за другим, несмотря на качественный уход. Бригада местных эскулапов ничего не понимала, проект грозили закрыть, финансирование урезали, медперсонал попал под горячую руку руководства, часть переувольняли, остальные разбежались сами.... Туповатый педиатр и пожилой кардиолог разводили руками. Вот тогда кто-то и замолвил за Олега словечко - как за психолога и нейрофизиолога.
Его поразили эти дети. Семеро десятилеток - молчаливых, безразличных к окружающим и происходящему вокруг них. Бледные, амимичные личики, одинаковая серая одежда, поведение, больше присущее роботам, а не живым детям.
Антон. Галя. Дима. Иза. Костя. Максим. Юра. Имена придумывали по алфавиту - по порядковым номерам. Изначально их было двадцать три. Двадцать дожили до года. К семи годам их осталось пятнадцать. К десяти - семеро.
Олега поселили в том же здании, где размещался исследовательский центр и находились дети, дали всё необходимое для исследования здоровья подопытных и велели разобраться в ситуации как можно скорее. За те три дня, которые Олег потратил на изучение документации и забор необходимых анализов, один из семёрки - Дима - впал в подобие каталепсии. Похожего на куклу малыша увезли в психиатрическую клинику где-то в столице.
Результаты обследования детей Олега смутили. Абсолютная норма во всём. Разве что снижение мозговой активности - и то незначительное. На всякий случай назначил всем ноотропы. Принялся наблюдать. Присутствовал во время завтраков-обедов-ужинов, сопровождал детей во время прогулок по маленькому скверу, отгороженному от мира высокой стеной, посещал вместе с ними занятия. Постепенно ситуация начала проясняться.
Картина вырисовывалась жутковатая. Дети не умели ни читать, ни писать, ни рисовать. Абсолютно. Речь их была крайне скудной, лишённой каких-либо эмоций. Простейшие тесты на логику, с которым справился бы и двухлетний карапуз, ставили их в тупик. Во время так называемых занятий их тренировали лишь в материализации разных предметов - реальных или изображённых на картинках. Демонстрация сопровождалась перечислением свойств предмета: тяжёлый-лёгкий, металлический-деревянный, холодный-горячий... одни качественные характеристики. Дети послушно исполняли, не задавая ни единого вопроса. Получалось не у всех и далеко не всегда. Успехи поощрялись кусочком шоколада. Параллель с дрессировкой животных вызвала у Олега оторопь.
Коллеги-медики занимали чёткую позицию невмешательства. Проанализировав беседы с ними, Олег понял, что детей они боятся, а рапорт об увольнении не подают из-за хорошей зарплаты.
- Вы хоть что-то пытаетесь для детей сделать? Или просто тупо наблюдаете? - возмущался он.
- А что тут сделать-то? - пожимали плечами оба светоча медицины. - Ты сам-то у них нашёл хоть что-то? Они неживые - в этом и болезнь.
Олег обратился к своим непосредственным руководителям за разъяснениями:
- Вся проблема именно в том, что дети не развиваются, как личности. У них нет не просто детства, а стимула к жизни. Даже у животных детёныши развиваются, познавая мир в играх. Остановка умственного развития тянет за собой угасание нервной деятельности - это же очевидно! Дети - не роботы, они не могут просто тупо выполнять команды. Посмотрите, что происходит: шестеро из двадцати. И чудом живы до сих пор. Почему вы не позволяете им развиваться нормально?
Его спокойно выслушали и так же спокойно объяснили, что живое существо с функциями Творца - это страшнее любого оружия.
- Позвольте им фантазировать - и они наводнят мир чудовищами. Вы хотите оживших детских каракулей? Ночных кошмаров, воплотившихся для всего мира? Если не обуздать фантазию, дети станут полностью неконтролируемыми! Стоит лишь появиться цели, стоит им просто захотеть - и вы не сможете остановить их. Нет стимула к появлению желаний - нет и противостояния. Они должны быть полностью контролируемыми. Подавление воли и желаний - единственный путь управления ими.
- Это же дети... - беспомощно сказал Олег.
- Это не дети. Это экспериментальные образцы, - сурово оборвали его. - Ваша задача - найти способ поддержания их высшей нервной деятельности на должном уровне. Если решения задачи нет - Вы отстраняетесь от участия, эксперимент признаётся неудачным, образцы уничтожаются, проект закрывается.
Олег вышел от руководства с чётким ощущением надвигающейся катастрофы. Ничего не предпринимать - это значит, позволить детям стать расходным материалом. А предпринимать ему по сути ничего не разрешили.
Пробовал давать им препараты, стимулирующие нервную деятельность, антидепрессанты - эффект был практически нулевой. Юрка на занятиях вместо металлического бруска материализовал овощное рагу, которым детей кормили накануне - за что воспитатель жестоко отхлестал его ремнём на глазах других детей. Мальчишка жалобно плакал, остальные дети молча смотрели в пол. Девочки жались к стене. Олег пытался вмешаться, но его мягко попросили не влезать в воспитательный процесс. Хорошо, хоть позволили забрать мальчика в медблок после наказания.
Юрку пришлось нести на руках. Когда Олег со своей ношей выходил из учебной комнаты, одна из девочек сделала было несколько робких шагов за ним.
- Иза, куда? - остановил её воспитатель.
Олег посмотрел на девочку. Стоп. Это как-никак волеизъявление. Или попытка...
- Я беру её с собой, - сказал он поспешно. - Сниму энцефалограмму и приведу обратно. Иза, идём со мной.
В блоке уложил Юрку на кушетку, указал Изе на стул - та послушно села. Прибежавший педиатр принялся набирать в шприц обезболивающее,. Мальчик плакал, девочка робко смотрела в его сторону. Сострадание?
- Что ты чувствуешь, Иза? О чём думаешь?
- Ему больно, - тихо ответила она.
- А тебе?
- Мне страшно.
Педиатр сделал Юрке укол и ретировался. Олег подошёл, положил под голову ребёнку подушку и укрыл простынёй.
- Отдохни, малыш.
Перехватил внимательный взгляд девочки. Растерялся. Что сказать? Вопрос "что ты хочешь" она вряд ли поймёт. Или ответит, что ничего. Волеизъявление для них запрет. Подумал. Улыбнулся ей и сказал:
- Можно.
Она подошла, приподняла край простыни и погладила Юркину руку. Олег удивлённо приподнял брови: ого. А ведь не всё так плохо...
- Иза, ты и сейчас боишься?
Она долго молчала, глядя себе под ноги. Олег смотрел на неё и думал о причине: нехватка слов или настолько запугана?
- Да, - наконец выдала она.
- Я тебя не обижаю. Не наказываю. Не повышаю голос. Чего же ты боишься?
На этот раз молчание тянулось ещё дольше. Мысль явно давалась с трудом.
- Ты не такой.
- Хорошо. Тогда договоримся так: раз я не такой, меня не надо бояться. И здесь вообще не надо бояться.
Она послушно кивнула. Метнулись тоненькие чёрные косички. Олег погладил девочку по голове и ощутил, как Иза замирает, ловит эту незамысловатую ласку. Боится, да... Но теперь он точно знал, что ей нужно. Да и не только ей...
Он пользовался любым предлогом, лишь бы забрать детей из-под контроля воспитателей. Чаще водил их на осмотры, подменял сослуживиц, в обязанности которых входило гулять с ними в сквере (как уж те были рады избежать скучного времяпрепровождения...), делал обходы тесных неуютных детских спален перед сном. Просто коснуться. Улыбнуться. Вызвать любую положительную реакцию. Или хотя бы исключить понятие "страх" - хоть ненадолго. День за днём. Неделя за неделей. Витамины и ноотропные препараты были лишь для прикрытия. Коллеги-врачи обрадовались появлению в коллективе фанатичного трудоголика и совершенно отошли от дел. Олег молчал. Не вмешиваются - тем только лучше делают.
Результаты были странными. Девочки откликались на ласку обе. С мальчишками было сложнее. Костю присутствие Олега успокаивало. Антон говорил с ним больше и охотнее остальных. Максим оставался полностью безразличен. Юрка же боялся Олега едва ли не больше офицера, который обычно вёл у них занятия и который чуть что - бил. Пятеро из шести. Пусть хоть как-то, но их ещё можно было спасти.
Олег пристально следил за результатами своих действий. Вёл записи, в которых фиксировал малейшие изменения в состоянии, поведении и достижениях каждого из шестерых. Докладывал руководству еженедельно. Молчал лишь о том, что предпринимает на самом деле. Его сдержанно хвалили. Даже пошли навстречу его пожеланиям и отстранили от работы тупую и ленивую медсестру Свету, присутствие которой Олега только раздражало.
В ноябре стало совсем холодно, и детские прогулки запретили. Настроение в маленькой компании сразу упало. Малыши стали невнимательными, на них кричали, у Гали совершенно пропал аппетит, Антон перестал улыбаться. Олег обратился к руководству с просьбой возобновить прогулки.
- Это их радость. Одна из немногих, и притом - самая большая. А вы запретили...
Странно, но к нему прислушались. Через несколько дней одетых по-зимнему детей выпустили в сквер. С ними отправили Олега, поэтому четверым малышам никто не мешал улыбаться.
Новый Год Олег планировал встретить с семьёй, но так как никто из родни даже не позвонил ему с приглашением, решил остаться на работе.
Купил продуктов, настрогал себе пару нехитрых салатов, запёк в микроволновке куриный окорочок. Яблоки, мандарины, бутылка шампанского. Вывел на монитор компа старую фотку Яси - не пить же в одиночестве... С сослуживцами праздновать не тянуло.
Отговорил по радио президент, пробили куранты. Олег отпил шампанского, задумался... и понял, что желание так и не загадал. Стало неуютно, захотелось просто выйти. Отвлечь себя движением. Встал, выключил радио, вышел в коридор.