- Эдуард Борисович, а можно, я посижу?
Я уже почти с отчаяньем глянул на Сёмку, оторвавшись от журнала.
А он в ответ захлопал ресницами, невинно улыбаясь.
- Можно, - вздохнул я. - Садитесь, ребята.
- Итак, сегодня мы рассмотрим...
Я начал размеренно говорить что-то. Зашуршали тетради, защёлкали ручки. Я искоса глянул на Сёмку.
А тот смотрел на меня в упор, исподлобья, чуть касаясь карандашом приоткрытых губ.
И улыбался.
Глава 3. С места в карьер, или Триумф Неповиновения.
Этот мелкий засранец вознамерился испоганить мне жизнь, с прискорбием понял я.
И осознал это в полной мере уже к середине занятия, когда Сёмка, игнорируя задание, спокойно уткнулся в свой сотовый, с улыбкой строча сообщения.
Я стоически выдержал этот акт протеста и до конца занятия решил вообще не трогать мальчугана. Глядишь, и образумится быстро.
Не тут-то было. В конце занятия я, как обычно, раздавал результаты пятничной контрольной, и вдруг..
- Куличкина!
Синеглазая девчушка с мозгами юного Пифагора, задрав нос, гордо протопала к учительскому столу и забрала заветный листочек.
- Молодец, Светик.
Куличкина игриво хихикнула мне и так же гордо отправилась назад.
- Эй, Кулич, чего у тебя?
- Пятак, да?
- Да пятак у неё, ясно-красно...
- Синепольский!
Долговязый парнишка, чавкая жвачкой, поплёлся ко мне и уставился глазами, полными безнадёги и смирения.
- Алёша, ты молодец, хоть и троечка, но уже с плюсом. Старайся.
Тот принял из моих рук ненавистную бумажку и так же вяло поплёлся назад.
- Ха, растёшь, Синий!!
- О-о, Синяк прогрессирует!
- Демаков!
Я поднял на него глаза, хотя, признаться, почему-то совсем не хотел смотреть в его сторону.
Тишина.
Сёмка увлечённо рисовал что-то, скрипя ручкой.
- Демаков Семён.
Тот медленно поднял голову, нехотя отрываясь от тетради, глянул на меня с таким видом, будто главу нефтяной транснациональной корпорации отвлекают от миллиардной сделки из-за забившегося унитаза в офисном сортире.
- Борис Эдуардович, можно я заберу работу позже?
Дааа... Зря я уповал на спокойное завершение дня.
- ЭДУАРД БОРИСОВИЧ, Сёма...
- СЕМЁН, Эдуард Борисович.
Ну каков же наглец. Я вздохнул, поправил очки и решил не провоцировать парня.
- Эдуард Борисович... - протянул Сёмка задумчиво, закрывая тетрадь, - не могли бы Вы подать мою работу?
Я, опешив, глянул на парня, но тот как ни в чём не бывало хлопал глазёнками.
Ну, что ж...
Не обращая внимания на ошарашенные взгляды ребят, я подошёл к его парте, глянул тяжело.
- Пять, Демаков.
Тот улыбнулся широко, показав зубки.
- Спасибо, Эдуард Борисович, приятно иметь с вами дело.
Вот засранец!
- Сёма, ты хочешь получить дополнительные дежурства? - почему-то мне показалось, что угроза прозвучала глупо.
- Я ещё не знаю расписания секционных занятий, Эдуард Борисович, - паренёк глядел мне в глаза, ничего не боясь.- Но если у меня будет свободное время, я обязательно забегу на уборку...
И улыбнулся гаденько.
- Мы с тобой, Демаков, побеседуем после уроков... - уже разворачиваясь, почти прошипел я, с внезапным удивлением понимая, что теряю самообладание едва ли не впервые за последний год, - по поводу твоего поведения.
И тут Сёмка почти пропел мне в спину:
- Может быть, мы заодно обсудим и ВАШЕ поведение, Эдуард Борисович?
С каменным лицом я вернулся к рабочему столу, принялся перебирать ручки, перекладывать с места на место тетради, папки, журнал..
Лишь бы дождаться спасительного звонка.
Две минуты... Одна...
- ДЗЫНЬ!
Ребята повскакивали с мест, громыхая стульями, скидывая учебные принадлежности в сумки. Особо резвые уже неслись наперегонки к двери, толкаясь и хохоча. Пара девчонок даже умудрилась мне подмигнуть на бегу.
Вот ведь вертихвостки...
- До свидания, Эдуард Борисович!
- Спасибо, Эдуард Борисович!
- Всего хорошего, ребят...
Сёмка как ни в чём не бывало закинул свой бесформенный джинсовый рюкзак на плечо и прошествовал из класса, даже не удосужившись попрощаться.
В ту же минуту в кабинет заглянула Надежда Исаевна, заместитель директора по образовательной части.
Пышногрудая дама бальзаковских лет, кудахча, будто наседка, обхаживала меня с первого дня. Добрая половина женского преподавательского состава тщетно пыталась соревноваться с ней в упрямстве касательно завоевания меня, как самого привлекательного и молодого преподавателя.
Безрезультатно, впрочем.
- Эдуард Борисыч, ну что же вы расселись, мой хороший! Идёмте скорее!
Я, оторвавшись от безрадостных мыслей, поправил очки.
- А что такое?
- Как что? Галина Павловна юбилярша у нас! Идёмте уже с нами, в столовой тортик ждёт! - и упорхнула, точнее, уплыла, пошловато колыхнув необъятной грудью.
В коридоре послышался смех, кто-то обсуждал распределение ролей на импровизированный учительский спектакль в честь юбилея почтенной библиотекарши.
А я всё сидел, глядя на Сёмкину парту.
И понимал, что спокойные дни в этой школе для меня кончились.
Глава 4. "Мокрое дело", или Что-то тут не так.
Я зашёл в класс, вздохнув с неожиданным облегчением. Сёмкина парта пустовала.
Что ж... видимо, этот мелкий засранец заболел, в прогулах он не был уличён ни разу. С ощутимой радостью я начал было урок, однако радость моя была напрасной, поскольку где-то через двадцать минут дверь со скрипом распахнулась и...
- Здравствуйте, Эдуард Борисович! - пропел Сёмка, бодро шагая к своей парте.
- Демаков... - я упал духом. - Тебе известно, что ты опоздал на двадцать минут?
- Извините! - тот пожал плечами невинно.
- Семён, надеюсь, это в последний раз. Я, разумеется, закрою на это глаза, но исключительно потому, что раньше ты всегда приходил вовремя.
- Я всегда прихожу вовремя, Эдуард Борисович. И оказываюсь тоже вовремя... где надо.
Ах ты засранец... Я медленно выдохнул, досчитав до пяти.
Спокойствие, Эдик.
Зачем, ну зачем я пошёл в тот вечер в "Лиловый Павлин"?
Мог бы и дома, руками, по старинке.
***
- ...Датируемого тысяча семьсот пятьдесят седьмым годом, когда прусские войска...
- Какого года, Эдуард Борисович?
- Пятьдесят седьмого, Демаков. Одна тысяча семьсот пятьдесят седьмого.
- Вы уверены, Эдуард Борисович?
- Разумеется, Семён. Это очевидные исторические факты.
- Говорите так, будто сами там были... а с виду вы не такой уж древний... - мальчишка почесал карандашом затылок.
***
- ...Среди основных регалий - пурпурная королевская мантия и...
- Какая мантия, Эдуард Борисович?
- Пурпурная, Демаков. Пурпурная.
- Это красный, да?
- Можно сказать, да, отчасти.
- Вот такой? - Сёмка ткнул пальцем рисунок на тетради.
- Не совсем. Этот - скорее алый, Сёма. Пурпурный... чуть темнее.
- Почти как лиловый, да, Эдуард Борисович?
***
- ...Орёл на национальном гербе. Эта птица, в целом, изображается довольно часто в качестве эмблемы той или иной...
- Странно, что не павлин, Эдуард Борисович! Ведь это поистине королевская птица!
***
Концу урока и звонку я был рад, как армии освободительного фронта. Ребята разбежались, дружно попрощавшись, а Сёмка всё ещё не спеша собирал свои ручки и тетради.
- Демаков, ты не хочешь извиниться за своё поведение?
- А чем плохо моё поведение? - Сёмка удивлённо поднял глаза. - Эдуард Борисович, ваше поведение куда хуже моего.
Каков нахал. Говорит мне это в лицо, один на один, совершенно не пугаясь.
Я поднялся из-за стола, шагнул к нему решительно.
Мне показалось, или Сёмка будто испугался на секунду?
- Сёма... - начал я, взвешивая каждое слово, - тебе не кажется, что моё поведение никоим образом не должно тебя волновать? Это - моё сугубо личное дело, и ученику незачем об этом знать.
- Не только ученику, Эдуард Борисович! Вообще никому не стоит об этом знать, ведь так? - он уставился на меня своими голубыми глазёнками. - Разве кому-то будет лучше, если школа потеряет такого хорошего специалиста? - и заморгал невинно.
Я похолодел. Вот оно, значит, как... Юнец и в самом деле вздумал меня запугивать.
- Демаков, - я скрипнул зубами, - ты забываешься!
- Эдуард Борисович, я всего лишь хочу помочь! Возможно, кто-то в курсе ваших... взглядов, как знать? Но, также можно предположить, что никто ничего не знает, и фотографии вас в дверях того заведения есть только у меня, поэтому...
- Ф-фотографии?!
- Ну разумеется, Эдуард Борисович! До того, как вы заметили меня, я успел щёлкнуть несколько кадров на телефон, так что, я надеюсь, вы понимаете, что...
- Сёма, - я оборвал его сухо, - чего ты от меня хочешь?
- Ответ верный, Эдуард Борисович! Теперь вы, наконец, понимаете всю тяжесть ситуации? Подумайте! - и вышел из класса, накинув рюкзак на плечо.
Проклятый "Павлин". Ноги моей там больше не будет.
Собрав бумаги, я вышел на школьное крыльцо и с удовольствием закурил.
- Эдуард Борисович?!
Ну почему именно она? Надежда Исаевна подплыла ко мне, негодующе тыча пальцем в сигарету.
- Вы что же это уже и на крыльце курите?
- Нервы, Надежда Исаевна...
- Ох они, проклятые... Понимаю вас, мой хороший, но вы бросайте уж это дело, не губите себя!
И прошествовала в школу, плотоядно меня оглядев.
Я вздохнул, спустился с крыльца, оглядел ставшее родным здание. Необходимо срочно исправлять ситуацию.
***
- Ещё, умоляю вас! Ну же, Эдуард Борисович! Сделайте меня своей грязной сучкой! Трахайте мой зад сильнее!! Залейте меня спермой, гнусный извращенец!! Ну же, мой лев!! Мой тигр... Мой орёл... Мой павлин...
Я подлетел в холодном поту, сбрасывая скомканное одеяло на пол, резко сел, пытаясь отдышаться.
В квартире царила абсолютная тишина, фонарь на крыше дома напротив рисовал причудливые тени на стенах спальни.