====== Глава 1 ======
— … омеги благородного происхождения бу-бу-бу… благородные омеги ля-ля-ля… девственность благородных омег бла-бла-бла…
Голова и так разламывалась на отдельные косточки, а нудный, не замолкающий ни на секунду голос лишь добавлял боли. «Какие, на хер, омеги?! С недоброго утра слышится всякая чертовщина. Божечки, как голова-то болит — ложись и помирай… Ох… Да чтоб я с этой подругой заклятой еще хоть раз пить села! Богом клянусь, никогда! Нинка, сука! Где она это чудовищное вино взяла?! „Девятый вал“, блять!!! Накрывает соответственно названию».
Я попробовала пошевелиться — не получилось. Приоткрыла глаза — серая пелена с неясными очертаниями. Во рту помойка, в мыслях бардак, тело почти не чувствую. М-да, гульнула так гульнула, знатно так. А нудный голос все так же ввинчивался тонким сверлом в голову, вещая о том, как должны вести себя благородные омеги. Про то, как должен вести себя остальной благородный греческий алфавит, противный некто видимо раньше, пока я спала, рассказал.
Вот за что мне такое похмелье, а! Ладно бы я была какая-то гулена пьющая, так ведь нет — я вообще спортсменка, у меня режим и тренер — зверь! Но Нинку, подругу подколодную, бросил очередной прынц, и она в слезах и соплях пришла лечить ко мне в «стопервый» раз разбитое сердце. Очень хотелось ее выгнать, ведь замену несостоявшемуся мужу она найдет уже через пару дней, но в этот вечер и на моей душе было как-то муторно, так что Нинку я впустила. Она поплакалась мне в жилетку на свою горькую долю, а я немного успокоилась, и кошки на душе вроде перестали скрести когтями до крови, оставив предчувствие какой-то вселенской гадости.
И она, в смысле гадость, видимо таки произошла. С трудом вытащив на волю одну руку, ранее зажатую моим же телом, вернее задницей, стянула странную полупрозрачную тряпку с лица, оказавшуюся газовым балдахином, подвешенным над кроватью, и огляделась. Ну, что я могу сказать… Я точно не дома. И память отказывается давать внятные объяснения происходящему. В ней совершенно не отложился путь от моей квартиры, где мы с Нинкой устроили мини-девичник, до этого… места. Если верить глазам, то я оказалась во дворце-музее, наверное, ну или в неприлично богатом доме с обстановкой под старину.
Комната была огромная, всю мою трешку можно в нее поместить, еще бы и место осталось. Стены обтянуты чем-то вроде шелка приятного оттенка карамели, на огромных окнах колыхался от легкого ветерка золотистый тюль. Я, пошатываясь, обходила залу по периметру, прикасаясь пальцами к резным спинкам кресел, к шелковой обивке дивана, подошла к камину, где тлели угли, и… наткнулась взглядом на зеркало, ростовое, стоящее на кованой подставке.
Ёшки-макарёшки!!! Это… кто это?! Я подняла руку, и отражение, как это ни смешно, повторило за мной движение. Значит точно зеркало, а не окно какое. Но отражение в нем точно не мое! Я ведь такая… Некрасов таких описывал: коня на скаку, козу на возу и быка за рога. Ага! Что-то еще про избу было, это тоже про меня! При моем росте в метр девяносто и семидесяти восьми кило веса, я могла арматуру руками гнуть. А тут из зеркала на меня таращится, в точности повторяя мои движения: тощенькая, бледненькая, с пальчиками, с шейкой, с тонкими хрупкими ключичками. Ужас!!! Всего и осталось от меня что — коса (моя гордость — золотисто-русая, в руку толщиной, до пояса длиной) и глаза — серые, как небо перед грозой. А все остальное такое, что обними и плачь. А грудь? Где, я спрашиваю, моя грудь третьего размеру? Нетути, блять! Я провела руками по торсу в попытке нащупать хоть какую-нибудь выпуклость, и ни фига. Хотя, на лицо отражению лет восемнадцать точно есть. Ощупала плоский живот и, опустив глаза вниз, увидела-таки выпуклость, неучтенную.
— Сползла грудь, — я глупо хихикнула, тыкнула пальцем в то, чего у меня отродясь не было, и со спокойной совестью грохнулась в обморок.
Пришла в себя на том же месте, где и упала, осторожно заглянула в зеркало… Нет, не привиделось — на меня пялилось все то же тощее недоразумение. Запустила руку в штаны — хуй, в смысле, член — небольшой, мягкий, с бритым лобком и лысыми яичками. Вот и скажите, что за невезуха?! Мне бы быть такой миниатюрной, когда я была девушкой! Эх! Все не «Слава Богу»… Пожалев себя еще немного, я отправилась искать туалет. Организм, хоть и не мой родной, но требовал к себе внимания. Искомое я нашла (или теперь нужно привыкать говорить и думать — нашел?) быстро. Уселась на унитаз странной конструкции и… задумалась. Вопросы в голове всплывали стандартные: что произошло, как я здесь оказалась… лся, и что делать дальше?
На первый вопрос сама себе я ответила… тил быстро. Начитавшись по юности фантастики, про попаданцев я знаЛ, даже когда-то мечтал оказаться в такой ситуации. Мечты сбываются — я попаЛ. Тело не мое, место незнакомое — вывод сделать было довольно просто. Сделав свои дела, я отправи… лся в душ. Выть в голос и рвать на себе волосы желания не возникло — нервные клетки, как известно, не восстанавливаются, а они мне еще, судя по всему, ох как пригодятся.
Второй вопрос, и второй же несложный ответ. Видимо, там, у себя, я умерла. Траванула меня подружайка паленым винцом. Интересно, а сама Нинка-то жива? Не суть важно… А вот я… Там померла Максимова Антонина Григорьевна, а здесь появился?.. Как бы имя свое узнать? Нужно будет в комнате документы поискать.
Ну, и последний вопрос, исконно русский — что делать? Ну и ответ на него, соответственно, простой — жить, что ж еще-то! Воспользоваться щедро подаренным судьбой шансом!
Пока я предава… лся размышлениям, руки автоматически выбирали нужные баночки, мылили волосы и к-хм… тельце. Короче, когда я выплыл из размышлений, то обнаружил себя вытирающимся перед зеркальной стеной в ванной комнате. Я отбросил мокрое полотенце и оглядел себя. М-да, не то чтобы совсем плохо, не жертва концлагеря, но на мужчину не тяну. Так — мужичишко, мущщинка. Ручки тонкие, ножки стройные, грудка узенькая. Была б бабой, можно было бы сказать: ни сиськи, ни письки и жопка с кулачок… А потом меня шарахнуло понимание! Я ж, когда очнулась, блять, очнулся, то слышал что-то про омег. Етическая сила! Мало того, что в чужом теле, так еще и мир омегаверса! Да-да, и о таком извращении я когда-то читаЛ, но не мог себе и в страшном сне представить, что попаду именно в такой мир. Все удовольствия в одном флаконе, ага, с Нинкиным винищем!
Взяв себя в руки, обмотался полотенцем, завязав его над несуществующей грудью (по-привычке видимо), и пошел в комнату искать вещи. Та пижамка, в которой я очнулся, странным образом исчезла прямо из ванной комнаты. Чудеса! А может магия?
В комнате тоже кто-то прибрался, по крайней мере кровать оказалась заправленной, а поверх нее лежал комплект одежды. Ни в жисть бы такое не надел! Все такое воздушное, прозрачное, с провокационными разрезами. Одно слово — блядское! Но выбирать не приходится, не голышом же бегать, сверкая причиндалами. Хотя мне была бы ближе родная спортивка.
Я решил сначала разобраться с именем своего нового тела, поэтому приступил к обыску. Все шкафчики, полочки, задвижечки и прочее тщательно осмотрел на предмет хоть каких-нибудь документов — и ничего, вот совсем ничего. Зато выяснилось, что читать я могу, единственную книжку, с правилами поведения благородных омег (вот честно, уже оскомину набило это выражение), я прочитал на раз, хотя и понимал, что к родному русскому эти криптограммы не имеют никакого отношения. Прочитал, естественно, не полностью, по оглавлению пробежался глазами. Этот ужасный ужас оставил на потом. Жаль, конечно, что память этого тела бесследно исчезла вместе с душой.
А еще хотелось жрать! Не интеллигентно кушать, а жрать! Это тельце неизвестно когда последний раз ело, и желудок выводил такие рулады, что тигр бы позавидовал жуткому утробному реву.
Я пошел к двери, но при попытке открыть ее меня так шандарахнуло током, что я отлетел, шмякнувшись на тощую костлявую задницу.
— Я что, в тюрьме что ли! — обидно было до слез. — Что вы хотели, оми? — голос, тот, что вещал, когда я проснулся, раздался буквально из ниоткуда. А «оми» это, наверное, что-то вроде нашего безликого «девушка», дела-а-а… — Жрать я хотел! — я рявкнул так, как совершенно не ожидал от своей новой тщедушной тушки. — Не пристало благородным омегам так изъясняться, — ответил голос, — завтрак сейчас подадут к вам в комнату.
В стене отъехала панель, где в углублении стоял поднос. Завтрак, ха! Воробьиная порция! Кашка-малашка, тонким слоем размазанная по дну тарелки, пара поджаристых сухариков и подслащенная водичка. Они что, издеваются, что ли?! Порычав для проформы, я в один момент подчистил с тарелки кашу, похрумкал сухариками, попил, хрустнул пальцами и пошел к дверям. Скандал — такая вещь, которую не стоит откладывать. Наученный горьким опытом, к ручке прикасаться не стал. Навалился спиной на створку и начал долбить в нее пяткой. Шуму я наделал знатного! Дверь только казалась деревянной, а на самом деле была железная и лязгала с оглушительным грохотом.
— Оми?
Я едва расслышал голос за жутким клацаньем железа о железо.
— Что — оми?! Решили убить меня что ли? — Вы чем-то недовольны? — а голос безразличный, я могу охрипнуть от крика, а неизвестный «он» наверняка так и будет спокойно говорить. — Я в тюрьме? Почему дверь закрыта?! — решил я задать вопрос, который интересовал меня все больше и больше. — Нет, оми, вы в Центре для омег при Космопорте. Двери заперты для вашей безопасности.
О как! Для моей, значит! Ладно, об этом я подумаю позже.
— Я голодный… — решил добавить в голос капризных интонаций, авось пожалеют. — Вы не сделали заказ, и вам принесли стандартный завтрак. Если вы хотите чего-нибудь другого, то отметьте в вашем комме.
И отключился, а я осел возле дверей — до мозга дошли слова. Космопорт?.. Комм?.. Я-то уже понадеялся, что попал в какую-нибудь не сильно развитую среду и сделаю здесь техническую революцию, а тут… М-да… Так, ладно! Нужно поискать этот комм. Хотя, я не припомню, чтобы видел при обыске хоть что-то подобное. Тут на моей руке пискнул браслетик, разворачивая голоэкран. Ах-ха, я и техническая революция в моем лице в этот мир опоздали на пару-тройку тысяч лет.
С коммом я разобрался довольно быстро, очень уж похожа была система на земные «окна» компьютера. Но в отличие от наших технологий, местный комм был не только и не столько способом поиска информации, а, скорее, идентификатором личности. Вся информация по моему новому тельцу, включая документы, подтверждающие личность, были в этом неброском браслетике.
Итак. По моему телу. Я благородный омега (ага, благороднее некуда) двадцати лет от роду. Зовут меня Эльши лан Арриенди из клана Арри — сука, имечко, как у породистого щенка! Альфа-отец — Хаттор тер Арриенди, глава клана, омега-папа Самири лан Арриенди. Кроме родителей имеется пять старших братьев альф, имена я даже читать не стал, все равно они такие, что я не то, что не запомню, я при прочтении язык завяжу в морской узел… дважды… Богат — номера счетов и сумм на них прилагаются, только пользоваться в полную силу ими имеет права отец или муж, блять! Обручен с главой клана Хьярр. Жених — Раххродар тер Хьяррвард, тридцать четыре года, не привлекался, не имел, не замечен. Короче, со всех сторон положительная сволочь. И фотографии нет, наверняка страшен, как смертный грех.
Почему я здесь и один? Мой отец устал от моих выкрутасов и отправил меня к жениху, заперев в омежьем Центре (видео с песнями и плясками из омежьих клубов прилагаются). Слава Богу, что я не оказался шлюхой, для полной жопы не хватало только такой славы. Девственность благородных омег, чтоб им пусто было, драгоценный дар паре, и берегут ее, как честь на далекой от меня Земле — смолоду.
Мне показалось странным такое отношение к собственному ребенку — запереть одного в каком-то Центре, но объяснение оказалось довольно простым — карантин. Омега, выходящий замуж за альфу с другой планеты, должен пройти карантин. Обычно омеги останавливались в Центре при космопорте, но в сопровождении папы или другого старшего родственника-омеги. Мои же родители решили отдохнуть от меня, сплавив сюда одного. Видимо, достал я их аж до печенок своими капризами. Но, с другой стороны, это и к лучшему. Иначе, как бы я сейчас объяснял радикальную перемену характера с сучьего (судя по видео), на мой — не сахарный, но скорее мужской, в смысле, альфий, чем истерически-омежий.
Прибыл я в этот изолятор накануне вечером, и пробуду здесь месяц, пока за мной не прибудет транспорт. Итак, теперь по пунктам:
Первое — характер «того меня» никто здесь не знает, так что можно расслабиться и не прикидываться, а быть самим собой.
Второе — из этой бледной немочи, в которую меня занесло дурным ветром, нужно сделать приличного человека, в смысле — омегу. Я привык решать и делать всё сам, не могу стать слабым и беспомощным, так что это тощее тельце надобно прокачать. Зря, что ли, в той жизни к тридцати годам у меня был черный пояс по айкидо.
Ну, и третье — выучить местные законы, не то я по незнанию наворочу дел.
План выработал, можно подумать и о хлебе насущном. Кашка упала в желудок, как в бездонную яму, так что нужно заказать обед, пока не принесли ложку бульона и сухарик. Этому телу нужно мясо, вернее, много мяса.
Вот на этом, в смысле на выборе блюд, я и застрял. Это же не привычные с детства каждому русскому борщ и пельмени! Я выбирал по внешнему виду, благо на голоэкране были подробные и, нужно признать, аппетитные картинки. В итоге я получил: наваристый супчик с морепродуктами, салат, навроде нашего оливье, и вкуснейший хорошо прожаренный стейк с непонятным, но съедобным гарниром из какого-то злака. Все это с хрустящим свежим хлебушком и кисленьким морсиком. Я наелся!
Еще узнал, что голос, который я слышал, не принадлежит живому существу — это искин, он следит за тем, чтобы в Центр для омег не попал никто, кроме них самих. Ибо девственность благородных омег… ну, и дальше вся эта хрень по тексту. Альф и бет не допускали к работе в Центре: беты были безэмоциональными и инертными, альфы же — слишком агрессивными и наглыми, ни одним, ни другим доверить драгоценные задницы было нельзя, а омеги не работали, слишком мало их было. После ТАКОЙ информации я еще больше убедился в том, что тренировки не просто нужны, а жизненно необходимы.
Со всей рутинной бытовой работой справлялись роботы. Я когда ЕГО в первый раз увидел, решил, что Джордж Лукас таки побывал здесь, слямзив своего легендарного R2-D2 в этом мире. Ржал долго, даже посвистывал, как тот, из фильма, но этот пылесос на меня не обратил никакого внимания, а, сделав свои дела, пристыковался к розетке в нише и захлопнул за собой дверцу.
— Эй, ты!
Я опять попинал дверь, пытаясь вызвать Смотрителя, как назывался искин.
— Оми?
— Я могу выйти из комнаты, или мне месяц сидеть взаперти?! — пришлось подпустить истерических ноток в голос, для убедительности.
— Можете, оми. Приложите ваш браслет к ручке, чтобы настроить допуск.
Я сделал, как велено, и поинтересовался — чего же для меня еще вчера этот допуск не настроили?
— Простите, оми, но вы были не в состоянии, — неопределенно ответил голос.
— В смысле? — я аж опешил. Что такого со мной сделали, что я браслетик к дверям приложить не мог?!
— Извините, оми, вы были пьяны.
О-па-чки… И этот омежий фрукт тоже накушаться изволил, ага, до смерти! Браслет поморгал экраном, показал какие-то строчки, и замок на дверях щелкнул, открываясь. Я выглянул в коридор, любопытствуя — ничего сверхъестественного: лампы рядком по потолку, какие-то кусты в кадках, дорожка и редкие двери. Решив, что мне еще есть о чем подумать, прежде чем шататься по Центру, я обратно запер дверь и прошел к окну. Здесь-то вид однозначно должен быть интереснее.
Ну, что я могу сказать?! «Аватар» видели? Так вот, он убогая фантазия, по сравнению с тем, что предстало перед моими глазами. Деревья, огромные, как секвойи, с гигантскими листьями-опахалами настолько насыщенного ярко-зеленого цвета, что казалось, будто они светятся изнутри. С кончика каждой ветки свисал крупный, с полметра в диаметре, цветок на длинном стебле, темно-фиолетовый с оранжевыми тычинками внутри, и нежно-розовыми краями. Интересно было бы посмотреть, кто опыляет эти цветочки? И вся эта красота стояла так близко ко мне, что ближайший я мог бы потрогать рукой, если бы меня не шибанул током очередной барьер. А я еще удивился — почему запах не чувствуется? Вот не верю, что эта прелесть ничем не пахнет!