— Я не понимаю! — кузина Мари рыжим ураганом врывается в комнату, огненной бабочкой мечется на фоне светлого, с бледно-голубыми вставками интерьера уютной отдаленной гостиной. — Зачем отец настаивает на обучении меня Чарам?!
Ее двоюродная сестра Медея неторопливо откладывает пяльца на колени. Незаконченная вышивка греет сердце аккуратными лепестками и прекрасными цветами.
— Может, потому что он — Мастер Чар? — со смешком произносит она.
— Этого не может быть! — категорично отмахивается Мари, недовольно хмурит рыжие бровки. В отличие от типичных англичанок, она достаточно миловидна, несмотря на окрас. Склонна к полноте, да, но миловидна.
— Ты судишь слишком непреклонно, — мягко увещевает Медея, но ее не слышат. Кузина застывает, распахивает по-кукольному глаза.
— А еще он заключил от моего имени помолвку с Магнусом Ноттом! — обиженно-тихо сообщает она истинную причину своего буйного поведения. — Он старше меня на восемь лет и уже в следующем году заканчивает Хогвартс!
— Мой будущий супруг старше меня на сорок лет, — спокойно отвечает в ответ Медея. Кивает прямо в распахнутые изумленные очи. — Эмори Шаффик, старший брат нынешнего главы. Он сам отдал титул, чтобы полностью погрузиться в исследования, но у его брата пять девочек и ни одного наследника. Они уйдут в семьи к мужьям, кто-то должен продлевать род.
— Ты… Откуда ты знаешь?
Медея игнорирует вопрос о своей осведомленности, тем более, источники ясны, и если бы кузина задала себе цель поработать чуть-чуть головой, поняла бы, что дамские сплетни во время светских чаепитий — кладезь интересной информации.
— Магнус Нотт уже сейчас подает надежды, как сильнейший огненный маг Британии. Еще пару лет — и с ним не сравнится по силе даже отец.
— Тогда почему бы тебе не выйти замуж за него?! — фыркает юная Прюэтт и в следующий момент ей становится стыдно, так как кузина, не теряя присутствия духа, замечает:
— Потому что ни один одаренный, обеспеченный наследник известного рода не женится на волшебнице чуть посильнее сквиба, будь она хоть трижды наполовину Блэк.
Медея Лукреция Прюэтт не должна была родиться, в каноне, по всем книгам, ее родители умерли бездетными, но здесь кто-то подготовил для будущего попаданца уютное, но не самое могущественное тельце.
— Прости, — шелестит кузина, ей в самом деле стыдно, а на круглых щечках полыхает свекольный румянец.
— Мама любит меня, однако это не мешает ей быть чуточку… расстроенной.
Девочки переглядываются и фыркают практически одинаково. Расстроенная Лукреция Прюэтт, урожденная Блэк — это нечто. Тайфун, ураган, пострашнее известной своим темпераментом Вальбурги.
Медея знает, что мама до сих пор винит себя за то, что не смогла дать жизнь сильному, как полагается в ее роду, ребенку, хотя даже вынашивание единственной дочери чуть не отобрало у нее жизнь. Страшно представить, что мог бы сделать наделенный стабильным, могущественным ядром плод.
Кузина Мари, более известная как Молли, присаживается на пол у ног двоюродной сестры и кладет голову на колени, потеснив изрядно вышивку.
— Почему-то мне становится так спокойно с тобой, — признается она, и это признание звучит музыкой. — Ты всегда такая… прохладная. Это приятно, как побывать на озере летом. Мне жаль, что ты тогда упала с лошади.
— Ничего, сейчас все в порядке.
— Угу… Но разве тебе не хочется выйти замуж по любви? — поднимает она голову. - Неужели хочется замуж за старика?
Медея смотрит в окно, обдумывая вопрос.
— Мама, заключая данную помолвку, заботилась в первую очередь обо мне. Чтобы у меня появился кто-то, способный защитить, если их вдруг не станет. Ведьма чуть посильнее сквиба, способная лишь на бытовые заклинания… Меня так и так бы ждало замужество, а сейчас мама выбрала наиболее подходящего жениха. Она ведь жутко проницательная. Мне повезло, что никто из молоденьких чистокровных ведьм не спешит связываться с Шаффиками, и Эмори сделал предложение мне.
— Но ведь…
— У меня никогда не будет диплома Хогвартса и приличной работы в магическом мире. А в маггловский я не пойду сама, потому что погибну там без документов и заботы. Ведение хозяйства и замужество — все, что мне остается.
— Кузина…
— Мне это нравится. Приключения, активная жизнь — не для меня. К тому же мне импонирует мистер Шаффик. Его работы в научном журнале, посвященном гербологии, просто восхитительны. Ты слышала, он получил уже третье Мастерство. Невероятно!
Молли уткнулась носом в колени, как котенок.
— Хорошо, если тебе нравится, — пробурчала она глухо из-за тканевого препятствия. — Но если он будет тебя обижать, я его прокляну.
— Договорились, — Медея засмеялась.
***
Медея спускается на первый этаж с книгой, чтобы занять любимую гостиную, где после полудня не так ярко светит солнце. Их дом весьма светлый, а уж по сравнению с фамильным особняком родни матери, так вообще кажется сверкающим самоцветом. Ей нравится возможность спать до девяти, а не подскакивать с утра, помощь домовиков. При перемещении ее предупредили, что из магического мира сбегать нельзя, но теперь она сама бы отказалась покинуть его, ибо слишком разленилась, привыкла к быту английской магической дворянки, ведь, несмотря на слабый дар, кровь в ее венах чиста.
— Дорогая, подойди сюда, пожалуйста, — мать появляется, шелестя подолом длинного платья. Красивая и статная, как царица Клеопатра, с густыми волосами цвета воронова крыла. Медея унаследовала их густоту, взяв кроваво-красный цвет от папы.
— Что-то случилось, матушка?
— Пройди в кабинет отца, он хочет познакомить тебя с твоим будущим супругом.
Мать колеблется, на ее лице отчетливо читается вина. Ведьма еще пару секунд мечется, полная мысленных терзаний, а затем опускается на пол, обнимает свою взрослую, маленькую тринадцатилетнюю дочь.
— Медея, дорогая, прости, что не… не сумела обеспечить тебя всем.
— Матушка… — девочка гладит густые волосы, пахнущие дивно легкими духами. — Вы сделали все и даже больше. Спасибо.
Лукреция поднимается, вытирает влажные ресницы и ведет дочь в кабинет.
Игнотиус уже там, сидит за столом, любезно беседуя с гостем. Медея останавливается, чтобы рассмотреть поднявшегося навстречу джентльмена. Возраст не играет особой роли для магов, ее отец, к примеру, до сих пор выглядит на тридцать с небольшим.
Жених ей нравится сразу, есть что-то такое в его глазах, в выражении лица, что привлекает сердце, невольно располагает к себе. Он добрый, мягкий и безукоризненно сдержанный.
— Дочь моя, позволь представить тебе мистера Эмори Шаффика, — отец напряжен, в любой момент он готов прийти на помощь единственному дитя. Он так сильно любит свою дочь, что даже страшно. Как и Лукреция за спиной, притаившаяся львицей в засаде.
— Мисс Прюэтт, — мужчина склоняет голову.
— Добрый день, мистер Шаффик. Приятно познакомиться, я весьма наслышана о вас.
— От своих родителей? — мужчина искренне удивлен.
— Нет, я читала ваши работы в научных журналах. Прошу меня простить, к сожалению, поняла далеко не все специализированные темы.
— Что ж, в любой момент готов вам объяснить их и ответить на все вопросы, — он выглядит откровенно… счастливым. Удивленным, но счастливым. — Почему бы нам не пройти в сад?
— С удовольствием, там как раз имеется скамейка и место для колдовства. Матушка, отец.
Старшие волшебники кивают.
Ее жених приятен на вид, хорошо сложен, у него не дряблые мышцы и отсутствует пивной животик. Гладкая кожа без родинок, оспин, шрамов и прыщей. Он не носит так раздражавшие Медею в прошлой жизни усы и бороду. Темно-коричневые, как горький шоколад, волосы зачесаны назад, кофейные глаза смотрят открыто и спокойно. Он говорит складно, красиво, легко подбирает слова, доступные для понимания ребенка.
Удивительно, но хотя она не ожидала подобного, жених ей нравится с первой встречи. Позволяет надеяться, что будущий брак будет весьма благополучным.
Ее не мучают сожаления о любви и страсти, она слишком долго работала, содержала себя сама, чудом выкраивая какие-то деньги на маленькие удовольствия, чтобы сейчас отказаться от обеспеченной жизни в угоду чувству, которого никогда не знала. Она не любила раньше мужчин до головокружения, прожила больше четверти века, не познав огня страсти. И с удовольствием не будет познавать его в дальнейшем.
Ее родители наблюдают из окна, но Медея слишком увлечена творящимся колдовством, когда ученый рисует в воздухе экземпляры из его собственного сада, чтобы контролировать каждое свое движение. И если она пару раз несдержанно хлопала в ладоши от восторга, то была отблагодарена мягкой улыбкой своего жениха.
В конце концов, они еще долго будут разговаривать как учитель и ученица в этом саду под строгим оком ее родителей.
На следующий день он присылает ей маленькую коробку засахаренных цветов.
***
Дверь светло-голубой гостиной в доме главной ветви рода Прюэтт распахивается как от пинка. Внутрь влетает широкоплечий юноша с взлохмаченными светлыми волосами. Штормовые глаза его полны огня Бездны и обещают все кары Преисподней.
Что ж, если это Магнус Нотт, у них с кузиной имеется уже одна общая черта — врываться ураганом как раз тогда, когда она занята. Медея закладывает страницу и закрывает книгу, которую ей посоветовал Эмори. Весьма интересная интерпретация трудов древних друидов по преобразованию растительного мира. Ей даже понятно и интересно, что уже служит в пользу жениха, сумевшего привить ей интерес к делу всей своей жизни.
— Прошу прощения, мисс Прюэтт. Магнус Нотт, — молодой человек коротко кивает, поправляет перекошенную мантию. — Не возражаете, я хотел бы увидеть свою невесту?
— Не возражаю. Но, к сожалению, ничем не могу помочь, так как не имею ни малейшего представления, где скрывается моя драгоценная кузина. Впрочем, вы можете подождать ее здесь, уверена, рано или поздно она придет меня навестить.
Что надо выпускнику Хогвартса от ребенка, который еще толком не умеет держать палочку? Ну, это грубо говоря, ибо дядюшка все-таки добился значительных успехов на поприще обучения Молли.
— Благодарю, — как-то скомкано, сдувшись бормочет юноша и присаживается на соседний стул. Девушка вновь открывает книгу, ибо не обещала развлекать незваного гостя. — Знаете, я был наслышан о вашем спокойствии, таком не свойственном для Блэков и Прюэттов, но сейчас, узрев вас вживую, вижу, что слухи преуменьшали свойственное вам хладнокровие.
Медея Прюэтт никогда не отличалась пылким нравом, почти полное отсутствие магических способностей убило в ней большую долю темперамента, а занятие конным спортом докончило дело. Вселившаяся душа тоже не отличалась склонностью к сильным страстям, может, именно из-за этого она не заводила романов.
— Благодарю, ваши слова исключительно приятны, но меня удивляет то, что комплимент вы сделали банальному проявлению вежливости.
Магнус Нотт поперхнулся.
В результате он выдержал не более получаса, прежде, чем отправиться искать Молли дальше. Сама кузина скользнула в комнату, как только будущий супруг ее покинул.
— Ты видела его? Ну как он тебе?
— Симпатичный.
Магнус Нотт выглядел действительно хорошо, особенно, в отличие от актера, игравшего его сына в знаменитых фильмах. Блондины-англичане не представляют собой ничего особенного, но маги уже давно скрещиваются за пределами своего естественного ареала обитания. Например, легендарное хладнокровие вкупе с платиновыми волосами Малфои сохранили благодаря нескольким бракам с норвежскими ведьмами. Многие считали, что знаменитые дипломаты-торговцы и главные ловкачи магической Британии выбирали француженок, но они ошибались.
Волосы у Магнуса оттенка лепестков подсолнуха, что очень подходит к штормовым, сине-серым глазам, точеным скулам и острому подбородку.
— Но он старый! — ноет кузина, утыкаясь носом в подол платья.
— Для магов возраст не столь важен, и однажды ты сравняешься с ним.
— Думаешь?
— Конечно.
***
— Медея, я слышала!.. — кузина влетает в комнату и замирает.
Ее сестра за трюмо не так спокойна, как обычно. На фоне кроваво-красных волос ее бледность кажется почти смертельной.
Молли приближается, она даже не сняла ученическую мантию, та вся перекосилась, открывая неуклюжее тело неказистого жеребенка, пока еще не превратившегося в единорога. Но доброта Молли, с которой та обнимает за талию, привычно опускаясь на колени, искупает все недостатки, былые и будущие.
Медея с трудом сглатывает, проталкивает воздух сквозь пересохшее горло и привычно опускает пальцы в светло-рыжие пряди кузины.
Эмори осталось жить не более десяти лет — проклятие, не передающееся по наследству. Из-за этого он просил устроить свадьбу немедленно, хотя планировал подождать хотя бы до двадцатилетия невесты.
Медее семнадцать, и она ненавидит, когда планы летят под откос.
Медее семнадцать, и она черпает утешение в детских объятиях кузины.
— Ты еще можешь отказаться, если не хочешь…
— Не в этом дело. Просто все произошло так… внезапно. Эмори… мне жаль его.
— Медея…
— Не переживай, я справлюсь, я не подведу.
— Ты уверена?
— Мои родители любят меня, и меньшее, чем я могу отплатить за заботу и их бесконечную любовь ко мне — это соответствовать своему имени и титулу, — Медея вздыхает, гладит по непутевой, взлохмаченной голове. — Помни, что твои родители тоже тебя любят.
— Угу.
Блэки сочетаются браком ночью, Прюэтты — на заре, что дает цвет их волосам. Алтарь Шаффиков почти полностью зарос травой и цветами, именно они принимают капли крови, а клятвы, слетающие с губ, превращаются в золотые кольца, обвивающие пальцы. Это — слишком личное, не для всех, на обряде присутствуют только самые близкие.
Прием в честь свадьбы — первое испытание молодой хозяйки, но Медея держится, ее учили этому с детства, готовили однажды стать хозяйкой. Она стоит подле своего мужа, не такая высокая, едва достающая ему до плеча, но как всегда сдержанная и уже спокойная — все самое страшное и непредсказуемое произошло. Эмори улыбается ей, а затем подводит к столу, где в отдельной вазе красуется целый букет засахаренных цветов. Здесь все виды, которые он только дарил ей за их долгое знакомство.
Становится еще легче, она даже улыбается, легко, с признательностью. Пока ее не крадет Молли, одетая в платье слизеринских цветов — о, как кричала истинная гриффиндорка! Но что поделать, если красно-золотой так не подходит к ее огненным волосам.
— Он следит за тобой, — шепчет она, поджав губы, и опасливо косится в сторону.
— Кто? — Медея прослеживает направление взгляда сестры и сталкивается с пристальным вниманием Магнуса Нотта, отчего немедленно расслабляется. — Скорее, он следит за тобой, дорогая. Ну, или спрашивает себя, что нашел в ведьме-сквибе наследник знатного семейства и видный ученый.
— Ты говоришь сущую безделицу! — вскидывается кузина. Она все больше Молли, все меньше — Мари. — Это твоему супругу сказочно повезло!
— Давай не будем обсуждать наше с ним везение, просто уверимся, что оно обоюдно. Не хочешь выпить холодного сока? Вишневый сегодня просто чудесен.
До конца церемонии взгляд Магнуса Нотта преследует ее, как привязанный. Наверное, в самом деле не может понять, что нашел Эмори, не самый слабый волшебник, в приклеившейся к его локтю бледноватой, аловолосой ведьме.
***
— Ах, кузина Медея, поздравь меня! — Молли врывается как всегда огненным вихрем, но сейчас это фонтанирующий радостью вихрь. — Я стала счастливейшей ведьмой на свете! Артур сказал, что тоже любит меня!
Медея откладывает сборник стихотворений и разливает поставленный домовиком чай, пока Молли старательно устраивается напротив, утопая в пучине мягкого дивана. Эмори все труднее дается гордая осанка, дома он предпочитает отдыхать, но чтобы не обижать супругу, купил ей специально удобное кресло.
— Артур? Ах, да, припоминаю, ты писала о каком-то Уизли.