Луни достал из тайника карту Мародёров и злорадно усмехнулся. Джордж был в замке. В тех самых заброшенных комнатах под кабинетом Прорицаний, о создании подпольной лаборатории в которых директор Хогвардса был великолепно осведомлен. Фреда на территории школы не было. Следовало торопиться, иначе вместо законного удовольствия от вразумления вконец охамевших близнецов Римус мог получить «ухо от селёдки». Переодевшись в неприметную мантию и наложив на себя Дезиллюминационные чары, оборотень покинул директорские апартаменты через потайной ход. Охота началась.
Эх, жаль, что славный лорд Малфой и благородный Люпин забыли одну старую присказку: «Не рой другому яму – сам в неё попадёшь». Месть – орудие обоюдоострое, да и перерождается порой чёрт знает во что.
====== Глава 3. «Ни пуха ни пера» ======
Джордж вытаскивал из потайного хода, ведущего в их не совсем легальную лабораторию, последний ящик бракованных фейерверков, матерясь сквозь зубы на всех известных ему языках. Ещё бы! У него была причина беспокоить мироздание посылами различных личностей по реально существующим и мифическим адресам. Денёк выдался не из лёгких. Сначала пришлось проникать в Малфой-Менор по лазейке, оставленной пронырой-братцем. В то время как Фред разливался соловьём, заговаривая зубы Министру, Джордж вынужден был продираться через все ловушки, ни с того ни с сего появившиеся на подходах к временному хранилищу. Потом, балансируя между ними, таскать на себе громоздкие ящики, не используя магию, чтобы не потревожить настроенные Малфоем Сигнальные чары. Восемь контейнеров туда и столько же обратно – это вам не фунт изюму! Он вымотался, взмок и напугался до усрачки. Их явно ждали, и бывший Пожиратель умел пугать незваных гостей. Собственно, самого «злоумышленника» не схватили, вероятнее всего, только потому, что Люциус не ожидал такого наглого вторжения, в то время как один из предполагаемых «взломщиков» пил чай в его гостиной и вёл интересную беседу о развитии пиротехники в маггловском и магическом мирах. Грубо говоря, их ждали позже. – Узнаю, какая зараза нас сдала, выебу на хрен!!!
Последний ящик застрял, никак не желая вылезать из узкого лаза.
– Да какого хрена там мешается?! – Джордж ужом проскользнул вдоль застрявшего контейнера и едва не застонал от боли. – Вот Мерлиновы причиндалы! С-сука! В довершение всего этого грёбаного дня ещё и спину ободрал… – А ты уверен, что этот день уже закончился?
Парень дёрнулся, пытаясь развернуться в узком проходе, чтобы разглядеть говорившего, но взгляду были доступны только две ноги в чёрных брюках и носки начищенных ботинок… в которые как раз и упирался треклятый ящик. Джордж устал как собака, исцарапанная спина болела, он лежал в узком тоннеле в обнимку с уже надоевшим ему до отрыжки контейнером. Всё это как-то не способствовало разведению политеса. И несмотря на явные нотки гнева в смутно знакомом голосе незваного гостя, молодой волшебник не внял шёпоту интуиции, советовавшей заткнуться и помалкивать в тряпочку:
– А тебе какое дело? Иди на хрен! Чего встал на дороге? Я из-за тебя вынужден обниматься с этой железякой! – Придержи язык, мальчишка.
После этих слов, произнесённых холодным, угрожающим тоном, даже интуиция юноши последовала собственному совету, но Джорджа уже несло. В таком состоянии ему было море по колено (угу, а лужа по уши):
– Да иди ты в жопу, мудак! – Ну, если ты, мелкий засранец, так настаиваешь…
Внезапно какая-то неведомая нечеловеческая сила за шкирку выдернула парня из дыры, в которой он застрял, и, рывком подняв в воздух так, что ноги не доставали до пола, приложила о стену, заставив взвыть дурным голосом от боли в многострадальной спине:
– Уийййй!!! Пусти, тварь!
Джордж намеревался высказать ещё очень многое, но замер на полуслове, поймав разъярённый взгляд карих с жёлтым отливом глаз: «Луни! Злой. Мне пи***ц…»
– Что же ты замолчал? – губы оборотня почти касались рта жадно хватавшего воздух парня, которому ворот рубашки сдавил горло. – Ну же. Я тёмная тварь, не отрицаю. А дальше? Не смей отводить взгляд!!! Что же ты не продолжаешь? Или прямо в лицо сказать не можешь? Понравилось за моей спиной смеяться? – Луни… – Что, старина Луни – ручной, он любое дерьмо сжуёт и не подавится, так?! – Римус немного ослабил хватку, дав возможность магу нормально дышать, но тотчас же с силой придавил его к стене, прижавшись всем телом. – Эх, Джорджи, Джорджи! Я думал вы с братом немного шебутные, но нормальные парни, а вы? Ученикам этой школы многое позволяется и прощается, потому что они дети! Но вы-то совершеннолетние! Пора, наконец, взрослеть. Неужели ты не понимаешь, что однажды ваши шуточки доведут кого-нибудь до беды?! О чём вы думали, затевая эту шутку с Малфоем? О том, что он белый и пушистый котёнок? Так вынужден тебя разочаровать – это далеко не так, и сейчас твой брат в Меноре сполна расплачивается за ваши дурацкие игры! – Луни… – на него орали, и Джорджу впору было оправдываться и просить прощения в надежде, что смягчившийся Люпин, как и прежде, поможет отмазать от наказания, похоже, «погоревшего» Фреда, но парень почти не слышал слов, которые ему говорил разъярённый маг. Весь мир для него словно прекратил существовать. Только опасные, рычащие интонации низкого голоса, пробиравшие до костей. Только горячее, сильное тело, вжимавшее его в стену. Только яркий блеск ставших почти жёлтыми глаз, гневный трепет крыльев носа и тонкие губы, говорившие какие-то ненужные слова. Так близко, что Джордж мог ощущать дыхание мужчины. – Что ты молчишь?! – Римус глубоко втянул носом воздух, впитывая неповторимый, присущий каждому живому существу запах. Мало кто из простых людей знал, что все эмоции имеют свой аромат. Оборотни же всегда пользовались этим, особенно когда подозревали собеседника во лжи. Слова могли соврать, запах – никогда. Конечно, сейчас всё в комнате перебивали порох и кровь, и в других условиях накануне полнолуния Люпин бы не решился на подобные действия. Слишком уж притягательна для него всегда пахла кровь этого мальчишки, а запах пороха будил агрессию. Но сейчас Римус хотел выяснить всё до конца по горячим следам. Наклонившись ещё ближе и почти уткнувшись носом в шею молодого мага, оборотень прошептал: – Говори… – и тотчас же чуть не вскрикнул от обрушившейся на него лавины чувств и эмоций, испытываемых парнем. Страсть. Желание. Влечение. Толика страха и… предвкушение. Взгляд затуманенных голубых глаз был чуточку растерянным… но таким зовущим, что Римусу с трудом удалось удержать контроль над собственными чувствами и желаниями. – Джордж? Ты не бойся, я…
Договорить он не успел, мягкие губы, накрывшие его рот, просто не дали ему этого сделать. Римус замер, изо всех сил стараясь не отвечать на этот поцелуй, но оторвавшийся от его губ парень прошептал: «Луни», и столько тоски и желания было в этом голосе, что оборотень сдался, полностью подчиняясь своим чувствам. Прижав юношу к груди, он своей властью директора велел замку доставить их в ванную собственных апартаментов и, одним заклинанием избавив партнера и себя от одежды, шагнул вперёд под ласковые струи тёплого душа, смывавшего с их тел грязь и усталость:
– Ну как, не передумал? – Нет! – приподнявшись, Джордж обнял его за плечи и втянул в поцелуй.
Они почти не отрывались друг от друга ни пока мылись в ванне, ни потом, по дороге в спальню. Припухшие губы уже саднило от поцелуев. Добравшись до кровати, Римус уронил на неё свою ношу и тотчас же оказался сверху, сжимая, гладя, покрывая поцелуями, извивавшееся под ним тело.
– Луни.
Джордж хотел, было, изменив положение, опрокинуть любовника на кровать и перейти к более активным действиям, но оборотень глухо зарычал, удерживая его собственным весом, и продолжил ласки, сводившие парня с ума:
– Нет…
Луни целовал его, жадно сминая податливые губы, прикусывал кожу на шее, оставляя алеющие метки. Горячие руки гладили плечи, бока, живот, заставляя юношу выгибаться и тереться о его бедро возбуждённым членом.
– Не так быстро, родной, не так быстро.
Кровь стучала в висках, посылая волны жара по всему телу. Дыхание вырывалось хриплыми стонами. Ладони Джорджа гладили его шею и плечи. Пальцы вжимались в кожу до боли, оставляя за собой белые следы. Но им было всё равно. Пульс зашкаливал. Рука Луни медленно скользнула вниз, лишь слегка приласкав эрекцию парня, и сжалась, перекатывая в ладони напрягшиеся яички.
– А-а-а!
Римус поймал этот полный желания крик губами и яростно улыбнулся, глядя в затуманенные страстью глаза метавшегося под ним мага. В голове шумело. Его зверь довольно ворчал внутри, предвкушая удовольствие власти и обладания. Ни стыда, ни сожаления не было и в помине. Этот парень принадлежал ему, был создан для него. Сдерживать желание становилось всё сложнее, но Луни продолжал ласки, стараясь не обращать внимания на гладившие тело руки и мольбы, срывавшиеся с губ Джорджа. Прошёлся поцелуями по телу, постепенно спускаясь всё ниже, и осторожно обхватил губами истекавший смазкой член, погружая его в рот на всю возможную глубину. Парень выгнулся, захлёбываясь криком, а пальцы Луни уже кружили вокруг колечка ануса, нежно гладя и массируя сфинктер.
– Луни, сволочь, кончай издеваться!
Но оборотень умел сдерживать свои желания и не хотел спешить. Он знал, насколько возросла его сила накануне полнолуния, и опасался причинить боль. Просто дарил ласку и наслаждался криками метавшегося в его руках любовника. Смазки в его комнатах не было, пришлось воспользоваться заклинаниями – не самая приятная процедура, и Луни скользнул вверх, заглушая поцелуями недовольное шипение. Его пальцы проникли в податливое тело, растягивая, дразня, лаская. Напряжение в паху стало нестерпимым, и Римус не выдержал, сжав руку на собственном члене. И тотчас же поверх его пальцев легла ладонь Джорджа. Вторая рука парня терзала ни в чём неповинное покрывало.
– Луни, сади-ист… Ну же! – Ну же – что? Я… не выполняю… невразумительных… приказов, – голос оборотня хрипел и срывался, тело выходило из-под контроля, страсть туманила разум, угрожая накрыть штормовой волной. Пальцы вторгались в податливое тело жёстко и настойчиво, заставляя партнёра подаваться им на встречу. Ему до тянущей боли хотелось ворваться в эту тугую глубину, но Римус из последних сил заставлял себя сдерживаться, дожидаясь ответа. – Хочу… Возьми меня, Луни! Мужчина одним движением вошёл в парня, заставив того с криком выгнуться, подаваясь навстречу, и окружающий мир для них перестал существовать. Они не могли насытиться друг другом всю ночь и уснули только под утро, усталые, но довольные. Люпин проснулся, когда часы в гостиной пробили семь. Привычка – вторая натура. Джордж ещё спал, чему-то улыбаясь во сне, по-детски подогнув под себя ногу. Лучик яркого утреннего солнца бегал по его лицу, заставляя парня смешно морщиться. Сейчас этот хитрый, изворотливый маг выглядел удивительно безобидным и юным. Римус осторожно убрал с его лба лезшую в глаза рыжую прядь и замер, любуясь своим ночным наваждением. В камине гостиной вспыхнуло зелёное пламя, и знакомый голос Малфоя тихо спросил: – Люпин, мне можно войти? – Дай мне пять минут, – Римус заклинанием привёл в порядок себя и всё ещё не проснувшегося Джорджа, укрыл парня простынёй, оделся и, убрав с камина блокирующие перемещения чары, сказал: – Входи.
Люциус появился в комнате не один, а со спящим Фредом на руках. И аристократ, и его «ноша» были полностью одеты, но нюх оборотня было сложно обмануть. Он сразу понял, чем они занимались этой ночью. Люпин предполагал что-то подобное и не собирался читать мораль. В конце концов, Фред сам нарывался на хорошую взбучку, а Малфой не был садистом, чтобы у директора Хогвардса была необходимость беспокоиться о самочувствии парня. Его волновало не это, а непривычно серьёзное лицо Люциуса, не выражавшее ни малейшей толики удовлетворения местью и злорадства, и то, с какой бережностью он обращался со своей ношей.
– Что, влип, твоё сиятельство? – Ты, оборотень, похоже, тоже? – А я, в отличие от тебя, никогда и не корчил из себя циничную сволочь.
Мужчины обменялись понимающимися взглядами. Римус нажал на открывавшие потайной ход завитки стенной панели и, осторожно подхватив тело спящего Джорджа на руки, направился в сторону комнаты близнецов, показывая путь идущему следом Малфою. Они уложили парней в постели, укрыли одеялами и бесшумно покинули помещение, вернувшись в гостиную директорских апартаментов. Люпин предложил гостю расположиться в кресле у камина и, вызвав домового эльфа, приказал доставить завтрак на двоих.
– Я думаю, ты не откажешься разделить со мной трапезу, господин Министр? – Спасибо, не откажусь, – Малфой вытянул ноги к огню, в окружении толстых каменных стен было прохладно даже летом, и, словно продолжая внутренний монолог, тихо произнёс: – М-да-а, не думал я, что так всё обернётся, когда затевал это. – Чем он так тебя зацепил? – Признаться, я сглупил, понадеявшись на ловушки. Думал, они полезут в Менор ночью, когда Фред разнюхает всё и прекратит изображать из себя лектора. Кстати, он на самом деле фанат пиротехники. К своему удивлению, я действительно увлёкся беседой с ним и не сразу проверил периметр. Сигнальные чары твой Джордж исхитрился-таки обойти, не потревожив ни одной ловушки. Хорошо хоть, мы с Северусом догадались поставить маячки на контейнеры, иначе я бы так и не понял, что меня ухитрились обвести вокруг пальца. Признаться, узнав об этом, я вспылил, высказав этому махинатору всё, что о них думаю. И представляешь, каково же было моё удивление, когда этот юный самоубийца с вежливой улыбкой стал изворачиваться и врать мне в лицо. Мне?! После того как я припёр его к стенке неопровержимыми доказательствами. Ещё посочувствовал, змеёныш, что я слишком много работаю и от этого мне мерещатся всякие ужасы. – И ты сорвался? – Не тогда. Сначала. Я на полном серьёзе пригрозил ему уголовным делом и попытался связать, чтобы сдать для воспитательной беседы нашему другу Кингсли. Но этот изворотливый лис увернулся и запустил в меня одним пакостным проклятием. В меня! В моём собственном доме! Пока я ставил щит и снимал последствия заклинания, он ухитрился выскочить из комнаты. На центральном входе и каминах были блокирующие чары, и мне вначале показалось, что поймать его будет лёгкой задачей. Но не тут-то было. Беглец тоже сложил два и два, даже не попытавшись прорваться в том направлении, а отправился тем путём, который использовал его брат. Когда я его догнал, Фред уже ухитрился обойти почти все ловушки. Пришлось использовать «Левикорпус». Хмм, его рожица, перепачканная в смоле, показалась мне настолько забавной, что я пропустил ответный удар, и через пять минут мы с ним оба боролись, перемазанные в смоле и вываленные в перьях, как два петуха. Клянусь, никаких перьев там перед этим и в помине не было! Меня, Люциуса Малфоя, ещё никто не выставлял на посмешище! – Вот тогда тебе и сорвало крышу. – Да, но ты не поверишь, какое удовольствие я испытывал от борьбы с этим мальчишкой, – Люциус мечтательно улыбнулся и тяжело вздохнул, покосившись на дверь потайного хода. – Ну, почему же не представляю? Представляю. Дальнейшее можешь не описывать – и так всё понятно. – Что делать будем? – С их «дьявольским изобретением»? Отдадим Кингсли. Он от этой взрывчатки в полном восторге. Думаю, эта ошибка в рецептуре даст «WWW» новый выгодный государственный контракт. – Ты прекрасно знаешь, что я не о том спрашиваю. – Знаю, только для меня этот вопрос вообще не стоит. Я взрослый волшебник, не обременённый семьёй. И я – тёмная тварь. А мы никогда не отказываемся от своих партнёров. – «Своё не отдам никому». Это девиз Слизерина. – А как же Нарцисса? – Цисс с радостью возьмёт под своё крылышко летний дворец Малфоев в Италии. Ей никогда не нравился климат Туманного Альбиона. Да и… юных дарований там гораздо больше, чем здесь. Проблем с разводом не будет, мы с ней останемся друзьями. – А сын? – У Драко своя семья. Не думаю, что он будет против. А на остальных мне плевать.
Римус рассмеялся, поставив на стол пустую кофейную чашку: