В ОСАЖДЁННОЙ КРЕПОСТИ
Мой папа, горный инженер, получил новое назначение, и мы переехали в очередной раз. Нам предоставили жильё на окраине посёлка в каменном доме, расположенном отдельно от всех. Ниже тянулись наспех построенные бараки, где жили рабочие рудника, и наш дом выглядел как дворец рядом с лачугами. Он стоял на высоком фундаменте, был крыт железом, сверху торчала кирпичная труба.
Осенью я пошла в четвертый класс, и учительница отнеслась ко мне уважительно. Там, где надо поставить четвёрку, ставила пятёрку, и я быстро стала круглой отличницей. Я ловила на себе ревнивые взгляды прежних хорошистов, меня многие невзлюбили; опомнившись, я попыталась учиться хуже, но не тут-то было; мне по-прежнему ставили высокие оценки. Правда, вполне дружелюбно относился ко мне двоечник Гриша Зозуля, подсевший ко мне на парту. Но он-то и стал меня насыщенно стращать. Это был худой, вечно голодный мальчик. И все разговоры начинал с вопроса: "У тебя есть что-нибудь перекусить?"
От Гриши я узнала, что наш дом пользуется дурной славой. Его построил местный богатей Вачковский, в девяностых годах приватизировавший тут всё и всех. На суде его даже в принуждении к рабству обвиняли. Потом дом долгое время занимал прокурор города, посадивший зарвавшегося дельца, - дядька суровый и беспощадный. А уже в наши дни невесть откуда явились близнецы-братья, дети Вачковского. Они напали на прокурора, избили его - да так, что позже он скончался в краевой больнице. Разбираться приезжали следователи из Москвы. Братьев Вачковских арестовали и приговорили к длительному сроку.
- Они тут неподалеку отбывали, в колонии строгого режима, - подробно рассказывал Гриша. - Мой дядя с ними сидел. Так они его заставляли по ночам подкоп рыть.
- Зачем?
- Хотели сбежать.
- Сбежали? - замирая, спрашивала я.
- Да, ночью на день чекиста. Только мой дядя от них спрятался. Они ж его хотели за "кабанчика" при себе держать. Он справный, дядька-то, не старый, а поздней осенью в тайге не очень харчами разживешься, - повествовал Гриша. - А опосля их никто не видел. Говорили, что они утопли в болоте. Но я думаю, это туфта. Скорей уж, отощали, ослабли, и их росомахи в тайге загрызли. Такие случаи и раньше были.
Он многое чего поведал, и после его рассказов у меня осталось неприятное ощущение, что мы попали в край свирепых зверей, насильников и бандитов. Да и другие местные жители, взрослые, охотно делились похожими историями с нами, приезжими. По крайней мере, я заметила, что мама тоже себя чувствует не в своей тарелке, почти никуда не ходит, а на ночь запирается на все запоры.
А вот папа, как и раньше, был сильно занят на работе, а в свободное время пристрастился к охоте и рыбалке, сдружившись с дядей Васей, слесарем высшего разряда. Дядю Васю держали при руднике вовсе не для ремонта техники. Он обеспечивал хороший промысел видным людям, руководству.
В солнечный воскресный день к нам подъехал милицейском бобик. За рулём сидел начальник милиции, а рядом дядя Вася. Они зашли во двор, сели в летней беседке. Мама подала им квасу. Начальник милиции осушил кружку и большим платком вытер лоб. Когда все собрались, дядя Вася торжественно объявил:
- Уважаемые Лексей Петрович и Елена Павловна, хочу пригласить вас на юбилей. Сегодня в полночь юноше стукнет полтинник.
Это он так пошутил, назвав себя юношей. Юбилей дядя Вася затеял провести в тайге на берегу реки, в охотничьем домике. Он обещал угостить гостей пельменями из дикой кабанятины под напиток, настоянный на кедровых орехах.
Мама засомневалась: "На ночь глядя? А кто с детьми останется?" С детьми - это со мной и с моим братиком Жекой. Ну, я-то считала себя уже взрослой, нянька мне была не нужна. А Жеке недавно исполнилось пять. Между прочим, дядя Вася подарил ему чучело утки, и сказал, что ещё "и не то" подарит. Братик радовался каждому приезду охотника. А тот продолжал уговаривать маму, соблазнял всяко, даже пообещал песни и танцы у костра под аккордеон, на котором сам играл на гулянках. Папа не возражал. Правда, для приличия и видя, что мама против, поначалу отнекивался:
- Ну уж, прямо сейчас. У нас и подарка нету.
- Да какой там подарок, - махнул рукой именинник. - Разряд мне повысите и ладно.
- У тебя, Василий Егорович, и так уже шестой. Выше по сетке тарифов не бывает.
- А если в порядке исключения?
- Ладно, что-нибудь придумаем, - пообещал папа.
Мама продолжала возражать. В последнюю неделю сентября стояли чудные деньки, но по ночам было уже прохладно и сыро, в комнатах стали ползать усатые мокрицы, и мама запланировала протопить дом.
Тут на пустыре от ближнего барака появилась девичья фигурка в цветастой кофте, ранее принадлежавшей маме. Это была Зина Зозуля, сестра Гриши; она училась в седьмом классе, причём к учёбе, как и брат, была явно не способна, и дважды оставалась на второй год. К моменту этой истории ей исполнилось пятнадцать. Зина частенько помогала маме по хозяйству, прибиралась в громадном доме и в награду получала поношенные вещи.
- А вот Зина с детьми и посидит, - тотчас смекнул папа, которому не терпелось отведать кабанятины и кедровой настойки. - И печку протопит. Верно, Зина?
Прежде Зина всегда с удовольствием выполняла такие поручения. Однако в этот раз заколебалась.
- Печку-то протоплю, чего мне, а вот оставаться на ночь...
Начальник милиции нахмурился. Он-то сразу понял, чего девица остерегается. Даже я это поняла. Ну да, неподалеку зона, да и в бараках жил народ бедовый - бывшие зэки и вербованные. Однако ему тоже хотелось вытащить "на природу" моих родителей.
- Закроетесь и никого не пускайте. - Начальник милиции повернулся ко мне, считая меня благоразумней пугливой Зины. - В случае чего звоните ноль три. Я предупрежу своих молодцов.
- Хорошо, дядя Коля, - я отважно согласилась.
- Ага, могут и в окно залезть, - продолжала скулить Зина. - Стёкла побьют и влезут.
- А ставни на что? - тут и папа подключился. - Сейчас закроем.
Уговорили и Зину. Папа и дядя Вася наносили дров и угля, сложили возле печки, а затем обошли дом и с высокой завалинки закрыли ставни.
- Настоящая крепость! - сказал довольный папа.
Дом был сложен из тёмно-серых блоков, и выглядел очень угрюмо. А сразу за домом начинался сосновый бор, в котором по ночам выли и скулили звери. Высокие сосны облюбовали вороны, которые усаживались на верхних ветках и подолгу каркали, непонятно чем угрожая.
Вскоре взрослые уехали. Зина скоренько выведала, что у нас вкусненького, и мы сели чаёвничать. У Зины был хороший аппетит. Она ни от чего не отказывалась, всё подметала. Бутерброд с колбасой ела одновременно с вареньем. Так как ставни были закрыты, и дневной свет не проникал, мы всюду повключали лампочки. Зина стала рассказывать о своих ухажёрах. Брата посадила себе на колени и стала баюкать. Жека даже глаза прикрыл от удовольствия.
- Он такой забавный, - шепнула мне. - Ну, совсем ещё дитё.
Она рассказала, что ухажёров у неё двое. Одного звали Валера, а другого Эдик. И похвасталась, что у неё тоже в скором будущем появится ребёнок. Только ещё не выбрала, кому из парней уступить.
- Ты обоим уступи, - влез в нашу беседу братик. - Тогда у тебя два ребёночка будет.
Он уже умел считать до десяти. Я тоже включилась в разговор, спросила, кто они, её женихи. Зина рассказала, что парни в одной бригаде работают, уже армию отслужили. Валера десантником, а Эдик на границе.
- Ребята клеевые. Вот только, - Зина сокрушённо вздохнула, - выпивают.
Она неожиданно выпростала из кофточки белую грудь с коричневой пипочкой. "Чешется", - пояснила и принялась чесать. Я почему-то застеснялась и отвернулась, а Жека зачарованно смотрел. У нашей мамы была меньше.
Погода к ночи сменилась. О железо крыши забарабанил дождь. Судя по частоте стуков и силе ударов, разразился настоящий ливень. Несколько раз громыхнул запоздалый осенний гром. Наверно, и молнии сверкали, мы не видели, закупоренные в нашей "крепости". Когда гроза кончилась, стало тихо-тихо, как в могиле. Зина замороженным голосом поведала, что на самом-то деле больше боится не людей, а привидений.
- Вот говорят, что братья Вачковские утопли, - поделилась она со мной своими догадками. - А я не верю. Болота-то в другую сторону от нас, ближе к Китаю. Чтоб они туда подались?
- Может, за границу хотели сбежать?
- Ага, так и ждут их, - не согласилась она. - Там своих охламонов хватает.
- Твой брат уверен, что их дикие звери загрызли.
- Гришка наговорит... - она пренебрежительно махнула рукой. - Они сами кого хошь загрызут. А я думаю, что когда они отощали до состояния скелетов, то превратились в привидения. И теперь летом промышляют на большой дороге, а к зиме в родительский дом возвращаются. В ваш дом. Я по весне видела, как они из трубы вашего дома вылетали.
- Ну, вот и хорошо, что вылетели, - обнадёжила я девушку. - Значит, в доме не остались.
- Ага, - сказала Зина. - А сичас ненастье начнётся, и они вернутся. Вам бы лучше съехать отсюда, пока целы.
- Куда? К вам в барак? У вас там и без нас тесно. - Я только плечами пожимала, слушая её. Сама-то не верила ни в привидения, ни в вурдалаков, ни в упырей. Наша учительница, в прошлом комсомолка, разъясняла на уроках, что все эти персонажи - устное народное творчество, выдумки и фантазия. А вот мой брат, окончательно пробудившийся, слушал Зину с открытым ртом.
И тут в дверь веранды постучали.
У Зины поджилки затряслись, и она повернулась ко мне: что будем делать? Я напомнила, что нам велели никого не пускать. Мы остались сидеть на месте. Слава богу (ой, я ж неверующая, это я так, по привычке) стук скоро прекратился. Но где-то через полчаса, когда мы вполне успокоились, опять стали стучать. И на этот раз более настойчиво.
Пока я шёпотом совещалась с Зиной, что делать, Жека соскользнул с её колен и бесстрашно последовал в коридор, а оттуда - на веранду. Через цветные стёкла в художественной раме он ничего не увидел и громко спросил детским голоском:
- Кто там?
В ответ раздались грубые голоса с требованием немедленно открыть. Мы с Зиной тоже проскользнули на веранду, и я взяла братика за руку. А то ведь ещё и откроет по глупости. В дверь продолжали стучать и дёргать за ручку. Хлипкий крючок подпрыгивал.
- Сорвут, - с отчаянием сказала Зина. - Или стёкла выбьют.
Увы, на веранде ставен не было. Мы поспешили в дом и закрыли на щеколду внутреннюю дверь, плотную и прочную. А вскоре затряслась и она. Незваные гости всё-таки прорвались на веранду. Не знаю, кто там ломился - привидения или нет, но сразу подумала, что пора звонить в милицию. Телефон висел на стене в коридоре. Я набрала номер: в ответ раздались частые гудки. Однако я нарочито громко закричала в трубку:
- Алло, милиция!
В ответ - те же частые гудки. Зато дёргать дверь перестали. Может, услышали мои крики? Но надолго ли утихомирились? Поймут, что я не дозвонилась, и опять начнут ломиться. И вдруг телефон сам зазвонил: резко и неожиданно. Я опять сняла трубку и сквозь посторонние шумы услышала:
- Из колонии вас беспокоят... - назвали фамилию и звание. - Братья Вачковские у вас там не объявлялись?
У меня голос пропал. "Значит, они живы, - стучало в голове. - Не привидений, а живых людей надо бояться".
Зина заметила, что со мной творится что-то неладное, и насела:
- Чо такое?
- Братья Вачковские, оказывается, живы. И опять сбежали.
Лучше б не говорила!
Большая, добрая Зина с взрослой грудью запаниковала. Она с ужасом заметила, что в засовы ставен не просунуты железные пальцы. С улицы открывай, кому не лень. Ну, папа! Такой беспечный! Зачем тогда и ставни было закрывать?
К счастью, железки лежали тут же, на подоконниках. Мы едва успели воткнуть, как ставни затряслись от ударов. А в других комнатах?.. Мы побежали проверять. Везде успели! Только в дальней, обычно пустовавшей комнате попали впросак: железного пальца на месте не оказалось. И тогда Женька отважно сунул в отверстие свой указательный пальчик. Я побежала на кухню, взять вилку или что-нибудь подходящее. Зина только бесполезно кудахтала. А я ужасно боялась, что услышу за спиной крик брата. Мама планировала купить пианино, а Жеку отдать в музыкальную школу. Куда ж ему со сломанным пальцем?
Благо мне попались на глаза ножницы, и я стремительно вернулась. Палец брата остался целым и невредимым. Да и, правда, никто в это дальнее окно не ломился. Подёргав несколько ставен, они самую последнюю не опробовали. Наверно, решили, что и она заперта.
Внезапно погас свет. Это и раньше часто случалось, так что я в общем-то привыкла. Но теперь кромешная темнота на меня подействовала. И не только на меня. Зина стала причитать, призывая на помощь "матерь божью". Я на ощупь нашла свечку и спички. С зажжённой свечой вернулась в гостиную, где притихнув, забравшись с ногами на диван, сидели Зина и брат.
Наступила зловещая тишина. Никто нас не беспокоил. Может, они убедились, что нас не достать, и ушли? Или притаились и выжидают? Придумывают, как проникнуть?
Дом остыл. Мы все дрожали. Накрылись одеялом, но не помогло. Тогда решили затопить печь. Благо у печки лежали горкой дрова, и стояло ведро с углём. Я светила. Зина открыла чугунную дверцу. У-у-у! - загудело в дымоходе; свечка погасла. Что-то загремело по железу крыши, а следом раздались неразборчивые голоса. Наша нянька в ужасе закрыла дверцу и подпёрла её кочергой. Хотя я, правда, засомневалась, что взрослому человеку можно к нам проникнуть через узкий дымоход. Зине об этом говорить не стала. Толку, она сказала бы, что это не люди, а привидения. И действительно, голоса были какие-то утробные, нечеловеческие. Мы все втроём с головами спрятались под одеяло, замолчали и прижались друг к дружке.
На дворе, наверно, уже стояла глубокая ночь. Сколько прошло времени - не представляю. Мы с тревогой прислушивались, что происходит во внешнем мире и вроде слышали стуки, голоса, крики, а может, это нам с Зиной снилось или мерещилось. Свет несколько раз включался и выключался... Жека вдруг растолкал нас обеих.
- А знаете чо, - зловещим шёпотом сказал он, - они могут через подвал к нам залезть. На улице под верандой есть вход. А оттудова можно через погреб в дом. Я один раз так сделал. Мама меня ругала.
Погреб находился в самой дальней комнате - в той самой, где Жека чуть не лишился пальца. Мы помчались туда и попытались поставить на крышку что-нибудь тяжёлое. Комод с бельём нам не поддавался. Здоровая, как иной мужик, Зина совсем ослабла от страха.
Поздно! Не успели!
Крышка погреба на наших глазах приподнялась, и оттуда показалось страшная, лохматая морда...
- И-и-и! - завизжала Зина и грохнулась в обморок.
С тех пор прошло много лет. На руднике мы жили сравнительно недолго; папу опять перевели - с повышением. В конечном счёте мы осели в краевом центре. Я закончила универ и теперь сама сею "разумное, доброе, вечное", хотя так утверждать, конечно, самонадеянно. По крайней мере, стараюсь, чтобы мои ученики преодолели застарелые, но вновь возродившиеся предрассудки и суеверия. А вот мой брат стал одним из тех шарлатанов, которые их успешно используют. Из музыкальной школы он сбежал, учился плохо, больше шлялся по улицам с друзьями. Тем не менее, умудрился закончить какой-то сомнительный вуз, где-то стажировался и сейчас именует себя доктором паранормальных наук. Иногда я, несмотря на наши идеологические расхождения, всё же навещаю его. Он вальяжно встречает меня, нищую учительницу литературы. Мы сидим в его шикарном кабинете, заставленном и увешанным поклонениями различных культов. Прямо над столом висит голова вепря, подаренная дядей Васей в ту роковую ночь.