Несколько лет назад начались массовые террористические атаки, многие страны закрыли въезд. Распались крупные коалиции развитых стран. Начались эпидемии, вирусы мутировали быстрее, чем изобретались вакцины. Ухудшилась экология, вымерло больше половины животных и птиц, остро встала проблема нехватки питьевой воды. Начались восстания против правительства.
Границы закрывались, чтобы пресечь поток беженцев…
Решением верхушки элиты был создан город-государство, окруженный сплошной стеной. Попасть туда могли либо «чистые люди» — с хорошей генетикой, высоким iq и без мутаций из-за неправильных вакцин, либо богачи, способные заплатить бешеные деньги за безопасность и комфорт проживания в городе.
Несколько кварталов не вошли в «город» и там процветают всевозможные бандитские группировки, живут те, кто успел проскочить через кордон на границе, а также те, кого выкинули из города. В этих районах патрулируют территорию собственными силами от зараженных и мутантов. Лишь некоторые в городе понимают, что только благодаря бандитским районам к ним еще не проникли толпы мутантов, и продают оружие, помогают продуктами.
Вот такая невеселая обстановка у нас в городе. В смысле, в пригороде. Ну, мы не жалуемся, ибо привыкли. А что поделать, нытики не выживают здесь. Выживают только те, кто умеет стрелять лучше, чем порой говорить. Нет, я не о себе. Я выживаю потому, что я отличный мастер, который умеет все — от починки сломанной головоломки до сборки воздушного катера из старых сапог и пары гаек. Ладно, я чуть перехватил, катера я еще не собирал. Но, если мне дать сломанный, я его починю… Может быть.
Но стрелять я тоже умею, вы не думайте, что я совсем какой-то беспомощный. И быстро бегать тоже. А еще громко орать. И не надо смеяться, меня в свое время от своры чихуахуа-мутантов спасло только то, что я несся зигзагами и вопил. На вопли прибежала парочка других мутантов, уже людей. Поскольку я еще от собачек и отстреливался, то мутанты заинтересовались больше окровавленной сворой. А уж когда они растерзали всех этих тонколапых шавок, пристрелить эту парочку было просто — они крупные. Я из благодарности им стрелял сразу в голову, чтоб не мучились. Я ж не мутант какой-нибудь, издеваться.
— Вир, ты починил уже радио?
А, это один из подручных Зеленки Стая явился, забирать сломанный кем-то из них по пьяни приемник. Зеленка Стай — главарь одной из банд, в которую я и вхожу. Вернее, за то, что я чиню все, что ломают их неловкие лапы, они позволяют мне жить в этой квартирке, получать продукты по карточкам без стрельбы в кого-либо и ходить по контролируемым ими улицам, не боясь мутантов.
— Починил, — сообщил я.
Радиоприемник, старенький, в потрескавшемся корпусе, выглядит вроде бы так же, как и в тот день, когда мне его принесли. Но теперь он ловит волны Города, у них там своя станция.
И вообще, почему Город называют Городом, я не знаю. По мне, так город — это тот полукруг на подступах, где живем мы. А та здоровая площадь под куполом — государство. Ну да не мне судить. Пусть хоть Деревенька Малые Навозники именуются.
— Молодец.
Подручный выложил на стол какой-то яркий пакетик. Ага, плата. Ну, это только считается, что они мне платить ничего не должны. Деньгами они и не расплачиваются никогда. Просто мастер может сделать что-то хорошо. А может очень хорошо. А если с мастером дружить — вообще отлично. Зеленка Стай со мной дружит.
В пакетике лежали разноцветные драже шоколада в глазури. Я блаженно вскрыл пакет, наслаждаясь каждым шорохом. И начал по одной рассасывать сладкие конфетки. Как же это вкусно, вот кто бы знал.
Опустевший пакетик полетел в мусорную корзину — мусоропроводами давно никто не пользуется, весь мусор просто сжигается в Яме. Огромная впадина, где постоянно пылает мусор. Можно там иногда погреться. Или укрыться от мутантов, те почему-то огня не выносят совсем. Или самого мутанта пойманного кинуть туда, в огонь, пусть горит.
От нечего делать я принялся рассматривать давно заученную наизусть листовку.
«Легкий тип мутации: необычный цвет глаз, кожи, волос. Человек не является разносчиком смертельного вируса.
Средний тип мутации: небольшое уродство — измененные конечности, искривление позвоночника, сознание находится как под сильной температурой. Человек является разносчиком смертельного вируса, подлежит изоляции и интенсивному лечению.
Тяжелый тип мутации: необратимая мутация в человекообразное существо. Агрессия, поведение как у дикого животного. Существо является разносчиком смертельного вируса, подлежит немедленному уничтожению.
Заразиться можно воздушно-капельным путем и через кровь».
Я смял листовку, откинул ее в сторону и негромко хмыкнул — вирус уже давно не передается воздушно-капельным путем. Теперь это — генетическая мутация. Вернее, самого вируса уже и в помине нет. Остались только искалеченные вакцинами против него. Смешно. Я не застал время той всеобщей паники, когда торопливо возводили Город, а по всей планете умирали люди. Больше затоптанные собратьями, разорванные обезумевшими толпами, убитые при массовой панике и подозрении каждого в том, что он носитель вируса, чем погибшие от болезни.
Сидеть дома стало скучно, так что я решил прогуляться немного. Подышать свежим воздухом. Как ни странно, но у нас воздух именно свежий. Это в Городе он отфильтрован тысячами приборов, прогнан через дезинфекторы и сдобрен порцией синтетики. А у нас даже простудиться можно от стылого воздуха, зимой особенно. А еще у нас есть настоящие дожди и настоящий снег. Что еще надо для счастья?
На улице сегодня достаточно тепло. Так что я, подумав немного, оставил дома рубашку. Джинсы с кожаными вставками, кроссовки и черная футболка с нарисованными на спине белыми птичьими крыльями и надписью «I am your Angel. Are you glad?» на груди — а что еще нужно для прогулки? Ну да, пистолет, само собой, я скорее без трусов по улице пройду, чем без оружия.
— Счастливого полета, Вир, — проорал мне кто-то.
Я повернулся на месте, показывая оттопыренный средний палец орущему.
— Шлюх манить этим пальчиком будешь, — сообщила мне хмурая личность в черной коже с головы до ног.
У этого парня, который сейчас ко мне подходит, недобро скалясь, есть одна особенность. Он постоянно в царапинах. Царапает его всё и вся — кошки, доски, часы, кольца на пальцах шлюх… А что надо сделать с каждой царапиной? Правильно, обработать. Желательно, зеленкой. Вот потому Стай и получил свое прозвище.
— А где они, те шлюхи, — сообщил я, пятясь.
Стай сгреб меня в медвежьи объятия и затряс. Это он так мне радуется, ага.
— Далеко собрался?
— На прогулку.
Стай кивнул, отпуская меня.
— Будь осторожен.
— Да я всегда осторожен.
Для прогулки я выбираю обычно места подальше от пригорода. Особенно мне нравится сидеть у Ямы. Главное, выбрать место подальше от сектора, где плавится пластик. Единственный плюс всех упаковок — они все плавятся, не пачкая атмосферу. Что вонючего дыма от них не отменяет. В этот раз я тоже собирался поторчать около сгорающих газет. Посмотреть, как шныряют повсюду мутанты-суслики. Смешные такие. На людей никогда не нападают. Однако в этот раз суслики кого-то гнали. Этот кто-то спотыкался, вскакивал и снова мчался по направлению ко мне.
— Помогите.
Я поспешил подставить руки под падающее тельце. Мальчишка. Он посмотрел на меня умоляющим взглядом и снова повторил:
— Помогите.
А глазки у него были ярко-красные. Мутант. Третьей категории. Это нормально, у нас таких половина в пригороде. Неопасен, можно и спасти.
— Помогу.
Я усадил мальчишку. Он прижался к моей ноге, всхлипывая. Суслики накатывали уже на нас. Я несколько раз хлопнул в ладоши, зверьки кинулись врассыпную.
— А… — пискнул спасенный.
— Они играли просто. Любят побегать. Ты им понравился, должно быть. Бегаешь быстро. Орешь громко.
Он снова пискнул. И потерял сознание. Наверное, от счастья, что полюбился сусликам.
Найденыша я притащил к себе. Чем-то он меня заинтриговал, этот мальчишка. Наверное, его из Города изгнали, иначе как объяснить то, что он одет совсем непрактично — какие-то брючки из шелковистой золотистой материи, рубашка из нее же. Оружия с собой нет. Еще и босиком.
Раздетый найденыш оказался старше, чем я думал. Меня ввел в заблуждение грим. Да, именно грим. Должен же я был его хоть немного вымыть, прежде чем тащить на свою чистую постель? Вот и вымыл. Смыл кучу всякой керрни с лица и тела, завернул в полотенце, хорошее, большое полотенце, такие раньше называли пляжными. Сейчас, понятное дело, никаких пляжей нет и в помине, а полотенца остались.
В общем, я его закинул на свою кровать. Посмотрел. А ничего, красиво выглядит. Единственное, что меня немного настораживало, он был как-то слишком уж бледен. Я начинал беспокоиться. Даже припоминать, где живет ближайший медик, принялся, когда найденыш очнулся.
— Ааа…
— Привет.
Он уставился на меня своими ярко-красными глазами.
— Я — Вир. А как тебя зовут?
Он посмотрел на меня и внезапно в голос разревелся. Я растерялся, успокаивать плачущих мальчишек как-то не входило в сферу моих профессиональных умений. Так что действовать я предпочел по наитию: сел на край кровати, привлек его к себе, уложил его голову себе на плечо.
— Ну, что случилось?
— Меня выгнали, — прохлюпал он носом.
— Внезапная мутация, — понимающе кивнул я. — Бывает.
У нас в пригороде таких полно, кто из города сбежал. Легкий тип мутации совершенно неопасен, просто иногда организм что-то такое выкидывает. Результат неверных вакцин, которые не стерилизовали, но что-то такое меняли. У родителей это могло пройти незамечено, а вот у детей уже начинались всяческие изменения. И хорошо, если они доживали хотя б до того возраста, чтобы можно было либо сбежать из города самим, понимая, что ничего хорошего измененная внешность не сулит, либо их выкидывали и они могли добраться до нас.
— Тебя здесь не обидят, — утешил я мальчишку. — Как тебя зовут?
— Сэф.
— Вот и познакомились. Сколько тебе лет, Сэф?
— Девятнадцать.
Хм-м. А он правда выглядит моложе истинного возраста, даже отмытый.
— И что ты умеешь?
Он как-то странно вздрогнул.
— То есть?
— Ну, просто так здесь тебе не выжить. Надо хоть что-то уметь. Я вот ремонтом всяких вещей занимаюсь. А ты что-то умеешь?
— Танцевать.
— Что-что?
— Танцевать. Я в Городе танцевал. В шоу. Мне нравилось, родители не возражали.
Так вот почему он был так одет.
— Я как раз собирался на сцену, когда в зеркало посмотрел. А там… Там это…
Я снова принялся его укачивать в руках. Он немного повсхлипывал мне в плечо.
— Что-нибудь придумаем, обязательно, — утешил я его.
Сэф посмотрел на меня. А милая у него мордашка. И эти красные глаза только добавляют ей прелести.
— Ты есть хочешь?
Я решил заняться более насущными проблемами. Плакать он перестал, вот и хорошо. Еще б ему одежду найти, а то он в этом полотенце смотрится, конечно, мило. Но вот то, что мой организм на его открытые ноги реагирует как-то неадекватно… Вернее, вполне адекватно. Как и следует реагировать на присутствие еле прикрытого красивого парня в близости от себя.
Сэф мою реакцию просек. С писком сжался.
— Да не стану я тебя трогать, — сообщил я. — Я не насильник.
— А почему…
— Ну, обыкновенная физиологическая реакция.
Он только фыркнул презрительно. Что-то я ничего не понял, то боится, то злится.
— Ты есть будешь?
— Буду.
Я перебирал пакеты в холодильнике. И лопатками чувствовал его взгляд. И на что он так уставился?
— А у тебя там крылышки.
— Не может быть, — я аж вздрогнул, прежде чем вспомнил, что на футболке нарисованы ангельские крылья.
— А я тебя совсем не привлекаю?
— В смысле? — я уставился на него, убрав банку с горошком.
— Ну… В сексуальном смысле.
— У меня нет привычки насиловать спасенных детей.
— Я не ребенок!
— Ты что, нарываешься?
— Н-нет.
Я повернулся, вздохнул и выдал на одном выдохе:
— Ладно, ты чертовски привлекателен и соблазнителен, иначе у меня б при виде твоей полуобнаженной фигурки не встал. Но я пока что вполне собой владею.
А банка так и манила ее приложить куда следует. А что, она холодная.
— В общем, футболка моя на кресле. Твои вещи еще не вполне высохли. Я в ванную.
Я не железный тоже. Вот…
Когда я вернулся из ванной, мы дружно сделали вид, что ничего тут такого особого не произошло. Сидели, из одной банки ели горошек, смеялись, дурачились. Нет, это правда было круто, у меня давно не было настолько потрясающего вечера.
— Спать ложись, — я кивнул Сэфу на диванчик.
— А ты?
Я выволок матрас на середину комнаты.
— И я лягу.
Однако поспать нормально нам не дали. В дверь заколотили.
— Вир, проснись.
— Пожар? — рявкнул я.
Я вообще не особенно дружелюбный, когда меня невовремя будят.
— Надо срочно починить поисковик.
— На кой-керр?
— У кого-то из Города сын пропал.
Я повернулся и пристально уставился на Сэфа.
— Мутировал и сбежал?
— Да не знаю я, — обозлился Зеленка. — Открой уже.
— Я сегодня не один.
— Тебе что, бабки не нужны? Ты знаешь, сколько за его поиск родители готовы заплатить?
— Правда? Они меня ищут? — недоверчиво переспросил Сэф.
— Подожди, Зеленка, сейчас выдам тебе паренька, отвезешь к родителям.
Вот и все. Был у меня один денек с этим золотистым чудом. И забрали. А жаль. Он веселый.
— Увидимся, Вир?
— Не знаю.
И все. Только дверь хлопнула. Ну и ладно. Зато он сусликов боится.
После того, как Сэфа забрали, я честно старался вести себя так, как обычно: что-то чинил, вяло ругался со Стаем на предмет неловких лапищ некоторых личностей, меланхолично жевал конфеты. Но все время проскальзывала мысль: как там Сэф? Может, не надо было его вообще отпускать? С другой стороны, его же искали родители.
— Вир, да что с тобой?
Раньше я бы оценил то, что Зеленка обо мне волнуется, сейчас я просто промычал что-то вроде «язви тебя керр через три колоды» и продолжил возиться с приемником, который перебирал вот уже три дня. Из рук все валилось почему-то. Наверное, я заболел.
— Наверное, заболел, — эхом ответил кто-то. — Могу посмотреть.
— В штаны себе посмотри, — посоветовал я.
— Я смотрел, ничего интересного не нашел. Может, ты туда заглянешь?
Зеленка заржал, что-то сказал про брачный сезон долбаных мутантов и убрался. Я повернулся, собираясь спросить, с кем там он спариваться собрался. И осекся, таращась в красные глаза.
— Опять из клуба сбежал?
— В этот раз из дома. На пару.
— Часов? Дней? Месяцев? Лет? На учебную пару?
— На пару со своими вещами. Или… — Сэф помялся и нерешительно уточнил. — Мне к сусликам валить?
Я замотал башкой, в которой всплывала схема починки долбаного приемника и разулыбался во все свои двадцать четыре зуба и восемь клыков. Семь с половиной, если быть честным.
Опять в обморок грохнулся. Да что это с ним такое?