- Нет, - почти агрессивно и слишком решительно перебил его Ксавьер и провел рукой по своему лицу, словно этот жест мог помочь успокоиться. – Мне не нужна сиделка. Я сам справлюсь. – Он повторял себе это каждый день и прекрасно знал, что это ложь. Но согласиться нанять постоянную сиделку было равносильно окончательному проигрышу и принятию этих бесчувственных ног, своей беспомощности, слабости проклятого тела, которое сдерживало его и делало немощным. Помощь Хэнка была не так постыдна и была всегда на грани возврата к сыворотке. Чарльз думал о ней. Боже, как часто думал о том, чтобы снова перетянуть руку, увидеть, как набухнут вены на бледной коже и пронзить их иглой. Так много раз, сколько потребуется, чтобы снова встать на ноги. Он может ходить! Может… еще сможет. Должен быть способ, и неважно, что он видел себя в будущем в этом чертовом кресле. Они уже поняли, как изменчив бег времени.
- Простите, профессор. Просто, я хотел помочь, - попытался оправдаться Хэнк, и Чарльз понимающе кивнул, поправил свои лохматые волосы, которые постоянно лезли в лицо.
- Да, я знаю. Но мне не нужна помощь, - повторился Ксавьер.
***
Он знал, что это не так. И пожалел о своем упрямом решении очень скоро.
Из-за шума в голове, Чарльз снова не мог уснуть ночью и впал в зыбкое забытье только под утро, мог бы проспать до самого вечера, если бы не звонок в дверь. Пришли рабочие, заканчивать обустройство жилого корпуса и сада.
- Ох, черт… - сонно пробормотал Чарльз и прижал пальцы к виску, не открывая глаз, дал рабочим указания.
Свет пробивался сквозь щель неплотно зашторенных тяжелых занавесок и золотистой линией тянулся через всю комнату до самой кровати.
Спальня Ксавьера – единственная комната, которая практически не изменилась за последнее время. Словно вся боль и отчаяние Чарльза, растекавшиеся по особняку и его окрестностям, теперь стянулись лишь в спальню и впитались в стены и пол, надежно закрепились в последнем уголке выздоравливающего здания.
Во рту было противно сухо и на языке чувствовался неприятный привкус, хотелось побыстрее почистить зубы. Чарльз с трудом оторвался от полосатой подушки и перекатился на спину. Взгляд застыл на светлом потолке, испещренном подрагивающими тенями, и профессор медленно выдохнул, собираясь с силами. Сесть в постели несложно. Инвалидное кресло всегда стоит рядом с кроватью. Но в него еще нужно забраться. Чарльз болезненно морщится, сосредоточенно и тихо передвигает свои мертвые ноги, чтобы скинуть их с края кровати и даже не чувствует, как ударяется о подножку инвалидного кресла и до крови раздирается мизинец на ноге. Не чувствует, как ноги касаются мягкого ковра и сосредоточенно притягивает все свое тело в кресло, практически сбрасываясь в него.
- Хх… черт, - тихо шипит Ксавьер, цепляясь руками за подлокотники кресла, больно ударившись боком. – Ладно. Все нормально, - убеждает он себя и закидывает, по одной, ноги на подножки кресла и только после этого наконец-то может сдвинуться с места, просто чтобы доехать до ванной в смежной комнате. Полки и раковину пришлось перевесить ниже, на уровень сидячего человека. Поначалу это злило, но сейчас Чарльз привык. Он торопливо чистит зубы, берется за бритву, чтобы привести лицо в порядок. Волосы растрепаны и торчат в разные стороны. «Может и их сбрить?» - отстраненно думает Ксавьер, вспоминая то, как он выглядит в будущем, но быстро отгоняет эту мысль. Он еще не такой псих, чтобы добровольно бриться налысо. Просто привести себя в порядок теперь уже проблема, и Чарльз с ужасом думает, что ему еще предстоит переодеться. Он против сиделок, против прислуги с жалостью в глазах, которая видит в нем только больного, несчастного человека. Это куда больнее, чем резь в спине. Хуже, чем навязчивые голоса в голове, которые никогда не смолкают. Но Хэнку он доверяет. Позволяет ему помочь, зная, что он хочет этого, что его жалость не будет так мучить, потому что он все еще помнит Чарльза другим. Но даже ему Чарльз не мог полностью позволить ухаживать за собой. Когда дом еще не был приспособлен для жизни инвалида, давным-давно, после ранения на Кубе, Чарльз не мог ничего. С ужасом понимал, что сам не может даже душ принять, и эта беспомощность надломила его слишком сильно. И вот теперь он снова в этом кресле.
Холодные капли воды стекали по чистым, все еще влажным после некоего подобия душа волосам, падали на обнаженные плечи. Пижамная рубашка небрежно висела на краю корзины для грязного белья, но подобная неаккуратность не смущала Чарльза, и он просто направил кресло обратно в спальню. Под колесом кресла раздался треск и тут же включился телевизор.
- Черт, - Чарльз болезненно нахмурился и развернул каталку, поднял с пола разломанный пульт.
-…Этот вопрос все еще вызывает сомнения? Это же очевидно. Мы обязали граждан, покупающих оружие, получать на него лицензию, регистрировать его. И чем же по-вашему отличаются в этом плане мутанты?
- Еще не установлено, какой потенциал они имеют и то, сколько их есть на свете. Пока приводили такие цифры, как одна сотая населения…
- Одна десятая! Одна десятая населения Земли.
- Черт, ну же, - Чарльз попытался отключить телевизор, но это было бесполезно и он только отшвырнул громоздкий пульт куда подальше, покатил к шкафу, решив, что ничего плохого в фоновом шуме из новостей не будет.
- Мы не знаем, на что они способны и как опасны.
- Напомнить вам о происшествии в Париже? Или Вашингтоне?
- Это только некоторые из них, - вступил в разговор какой-то приглашенный адвокат. – Не стоит их рассматривать как оружие. Их возможности – их природная особенность. Вы же не принуждаете профессиональных боксеров вешать на себя табличку «я могу убить тебя одним ударом».
- Бокс - это совсем не то же самое, что способность запустить торпеды одним усилием мысли.
- А как же право на личную жизнь и свободу? Вы всерьез собираетесь вводить обязательную регистрацию?
- Это необходимо и законопроект уже подготов…
Изображение покрылось рябью и зашумело, картинка то и дело появлялась, но снова исчезала в помехах.
- Ну, отлично, - обреченно выдохнул Чарльз, надевая на себя рубашку, и уже подготовил остальную одежду, разложив ее на смятой кровати. Профессор уже направил инвалидное кресло к телевизору, чтобы вручную его отключить, но тут изображение начало улучшаться, и Чарльз так и замер, протянув руку к выключателю.
- Ты издеваешься? – тихо спросил Ксавьер у экрана на котором проявилась студия и ее «новый», явно самоприглашенный гость.
Эрик прекрасно смотрелся в кадре, а на фоне несуразных растолстевших политиканов и бледной от страха ведущей так вовсе притягивал к себе все внимание.
- Вам не кажется, господа, что обсуждение такого судьбоносного вопроса для моего народа выглядит неполноценным, когда о нем рассуждают только люди? – спросил Эрик и одним движением руки придвинул стул к длинному столу и присоединился к выступающим. Люди в студии выглядели такими напряженными и напуганными, что Чарльз невольно представил, как с другой стороны камеры на них направлены все металлические предметы и оружие, которое Эрик притянул со всей телевизионной станции.
- Не советовал бы, - вдруг сказал Леншерр, когда ведущая как можно незаметнее потянула руку под стол, видимо, чтобы нажать кнопку вызыва охраны. – Они скоро сюда прибудут, но, могу заверить, это нам не помешает.
- Это ведь вы… Вы пытались убить президента… - с ужасом произнес один из политиков.
- Нет. Я пытался остановить геноцид моего народа. Ведь именно этим должны были заниматься «Стражи» - истреблять нас.
- Но… - с трудом взял себя в руки другой политик, – сейчас речь идет вовсе не об истреблении. С уч… учетом сложившейся ситуации… и демонстрации… способностей, - он нервно посмотрел куда-то мимо камеры, и теперь Чарльз не сомневался, что все в этой студии у Эрика в заложниках. Но вести переговоры с людьми на телевидении? Чарльз недоверчиво прожигал взглядом Леншерра. Это совсем не его методы, и это настораживало. Чарльз бы не удивился, если бы услышал об очередном нападении, но переговоры… Хотелось бы верить, что Эрик избрал для себя новый путь после событий в Вашингтоне, но Чарльз слишком хорошо его знал.
- Регистрация мутантов необходима, и одно ваше присутствие здесь доказывает это, - выпалил еще один политик, и нервно ударил кулаком по столу. Леншерр тут же перевел на него взгляд, холодный, безжалостный… Хищный. Чарльз видел своего друга таким и знал, что его ни что не остановит, когда его разум опьянен верой в свои действия и их правоту.
- Не стоит его злить, - посоветовал Чарльз политикам, глядя на монитор. Нужно что-то делать. Вызвать Хэнка, ворваться в студию… Но Чарльз думал об этом слишком отстраненно и лениво, хоть сердце неприятно щемило от одного вида Эрика.
Пусть делает, что хочет. Пока Ксавьер слишком слаб, чтобы ему противостоять. И слишком надеется, что это вовсе будет не обязательно.
- Регистрация таких как вы необходима для нашей безопасности.
- Регистрация? – по экрану проскользнули легкие помехи, и Эрик медленно поднялся с места под пристальными взглядами всех собравшихся в студии.
- Я помню то время, когда людей клеймили, отсеивали, как мусор, сжигали заживо. Я знаю, к чему ведет ваша политика разделения, - его голос был наполнен сдержанным ледяным гневом, и Чарльз тихо выдохнул, понимая, почему Эрик выбрал именно эту программу, почему именно эта тема для него так болезненна.
Он помнил воспоминания Эрика о лагерях, помнил его кошмары о том времени и клеймо на его руке, говорившее, что отныне он не человек.
- Ох, друг мой, - печально выдохнул Чарльз, глядя на экран и уже не особо вслушиваясь, бережно протянул руку и коснулся пальцами изображения Эрика, уже замечая, как дрожит металлический фоновый экран студии.
Он смотрит программу до самого конца, понимает, что ее увидят повсюду, и, даже если люди все еще останутся при своем мнении, то, наверняка, мутанты, вновь увидев Эрика, захотят к нему присоединиться.
С ним хотелось быть по одну сторону…
- Мой дом может стать школой. Ты сам только подумай, мы сможем искать их, помогать им жить в этом мире без страха и контролировать способности, - Чарльз почти перегнулся через столик, на котором все еще стояла шахматная доска, с расставленными на ней фигурками.
- Делать для них то, что ты сделал для меня? – Эрик тихо ухмыляется и на мгновение его взгляд становится слишком задумчивым, и Чарльзу не нужно читать его мысли, чтобы точно знать, о чем он сейчас думает.
- Они не должны быть одни, потерянные, заблудшие и напуганные. Мы вместе сможем их вести, направлять готовить к жизни среди людей, - воодушевленно продолжил Ксавьер.
- Среди людей? – Эрик непонимающе нахмурился. – Ты хочешь, чтобы они прятались среди этих низших созданий?
- Боже, не говори ерунды, - Чарльз даже махнул на него рукой, еще не чувствуя появившегося напряжения.- Но наши способности пугают их, нужно время, чтобы человечество смогло нас принять, чтобы мы сосуществовали вместе.
- Оно знает о нас, - голос Эрика тверд как сталь, – и все, что люди хотят - это использовать нас, изучать, чтобы знать, как нас уничтожить.
- Это не так! Мы же сейчас работаем с ЦРУ, они люди и не пытаются нас уничтожить.
- Потому что кое-кто покопался в их мозгах, - мягко напомнил Эрик и провел пальцами у своего виска.
- Чт… Нет же! Я просто… сэкономил нам время.
- Я не осуждаю, - теперь и Эрик нагнулся вперед и посмотрел в глаза Чарльзу. - Ты поступил правильно. Это твой дар, и ты должен его применять во благо всем нам.
- Я не собираюсь постоянно прочищать мозги федералам, - хмыкнул Ксавьер.
- И не нужно. Но жить в тени людей и в страхе перед ними я не хочу.
И не стал. Сейчас он тот, о ком знает каждый человек, кем, наверняка, уже пугают человеческих детей перед сном. Мутант, о котором знает весь мир, за которым охотится весь мир. А он выступает по телевидению.
Экран давно погас и программа закончилась, а Чарльз так и оставался один в своей комнате, хотя чувствовал себя странным образом лучше.
Нужно было одеться, каким-то образом ухитриться и переодеть пижамные штаны на брюки, заняться звонками для последних приготовлений к открытию школы.
***
«Школа профессора Ксавьера для одаренных детей».
Новая вывеска висела на железной решетке, подсвечивалась фонарем и была ярко видна в бархатной темноте ночи.
- Это твой дом? – Эрик с восхищенной ухмылкой окинул поместье. Настоящий каменный замок со стенами, увитыми плющом, огромным садом и фонтаном. Новобранцы так вовсе потеряли дар речи, разглядывая их новый приют.
- Нет, - ответил Чарльз и приобнял Рейвен, стоящую рядом, но сам не сводил взгляда с Эрика, будто только какая-то прихоть морали сдерживала его от того, чтобы свободной рукой обнять своего друга. Леншерр непонимающе посмотрел на юного профессора, который в своем светлом, дорогом костюме, со своей аристократичной кожей и алеющими губами смотрелся на удивление гармонично на пороге собственного замка.
- Теперь это наш дом, - мягко пояснил Чарльз, улыбаясь Эрику, прежде чем пригласить осмотреть окрестности и само поместье.
Эрик тихо усмехнулся непрошенному воспоминанию. И, даже если ему и не позволено теперь называть это место своим домом, он все еще помнит его. Помнит слишком хорошо…
Стальные ворота с тихим скрипом открылись, повинуясь легкому движению руки, и Эрик неспешно вошел на территорию поместья, направился к входной двери, бросив взгляд на свет в окнах второго этажа. И еще до того, как Эрик открыл входную дверь, он знал, что Чарльз почувствовал его присутствие.
_________________________________
*Johnny Cash – Hurt
========== Глава 2: Call Me ==========
Wrap me in a bolt of lightning
(Окутай меня молниями,)
Send me on my way still smiling
(Укажи мне путь с улыбкой.)
Maybe that’s the way I should go
(Может быть, мне идти этой дорогой)
Straight into the mouth of the unknown
(Прямиком в пасть неизвестности*)
За окном уже давно стемнело, а Чарльз уже почти час готовился ко сну. Он еще мог быть спокойным и даже бодрым днем в городе, медленно осваиваясь с креслом. В обычной обстановке нужно было лишь отсеивать жалостливые мысли, которые люди испытывали, глядя на него. «Бедный, такой молодой - и инвалид», «Ему наверное трудно», «То, что ты колясочник, еще не значит, что выбьешь скидку, льготник чертов», «Ох, если бы он ходил, то можно было бы… он же наверняка богат», - столько мыслей, они, как рой назойливых пчел, жужжали в его сознании и мешали, но и с ними Чарльз мог постепенно справиться. И это было куда проще, чем вечером доехать до своей спальни и понимать, что сейчас его ждет очередной бой с бытовыми нуждами.
И вот только когда его сражение закончилось сомнительной победой, Чарльз почувствовал в доме постороннего. Когда-то давно он ощущал его в этих стенах постоянно, хотел он того или нет. Особенно ночью, когда восприимчивое сознание Чарльза словно специально настраивалось на Эрика. А может, дело было в необъятной боли, которую хранило в себе искалеченное сознание Леншерра. Сейчас оно уже не похоже на то животное, в агонии мечущееся в клетке из самоконтроля и интеллекта. Теперь оно сродни его излюбленному металлу – несгибаемое, холодное. И под этим сплавом Чарльз может чувствовать лишь отголоски прежних чувств, мутировавших во что-то новое за одиннадцать лет.
Чарльз мог бы легко прижать пальцы к виску и взять Эрика под свой контроль, как только он переступил порог его дома. Но он не делает этого. Ему странным образом почти все равно, по какой причине его старый друг решил прийти. Сегодня был слишком долгий день. И Чарльз не мог найти в себе силы еще и на ненависть.