========== Глава 1 ==========
Гарри Поттер, примостив удобнее подушку, оперся на спинку кровати. Он положил на колени потрепанную тетрадь и внимательно вчитывался в корявые строчки, когда-то давным-давно написанные рукой его отца. Кое-где попадались исправления и дополнения, выполненные летящим почерком крестного - Сириуса Блэка. Вот так которую уже ночь подряд, задвинув полог, чтобы свет Люмоса на кончике его палочки не мешал спать одноклассникам, Гарри изучал старый конспект по анимагии.
***
Летом директор Дамблдор сообщил Поттеру, что Сириус Блэк оставил своему крестнику, то есть ему - Гарри, в наследство все свое имущество и деньги. Первым порывом Поттера было все отдать на нужды Ордена Феникса, лишь бы только ничего не напоминало о смерти крестного. Но когда вал эмоций немного схлынул, Гарри понял, что отказывать крестному в исполнении последней воли было бы как минимум неблагодарно. Все еще обвиняя себя в смерти Сириуса, упавшего в Арку Смерти в Отделе Тайн Министерства Магии, Поттер к концу лета все же набрался смелости и побывал в лондонском доме крестного на площади Гриммо, который также достался ему по наследству. Пока Гарри осматривал дом, мистер Уизли, согласившийся его сопровождать, терпеливо ожидал на кухне особняка, усевшись за длинным столом, за которым раньше часто проводились собрания Ордена Феникса. Побродив в одиночестве по знакомым комнатам и временами притрагиваясь к дверцам шкафов или проводя пальцем по корешкам книг в библиотеке, на миг выглядывая в окно или зачем-то поправляя старые тяжелые бархатные шторы, Поттер постепенно осознал, что все это действительно теперь принадлежит ему. Что именно он теперь несет ответственность за сохранность книг, которые собирались поколениями рода Блэк, и за артефакты, даже если не все из них столь безвредны для людей. Старый мрачный дом постепенно становился более понятным и близким, как не чувствовалось в те несколько посещений его в то время, когда Сириус был еще жив. Поттер принял наследство сердцем. Он не рискнул пока возвращать на Гриммо домовика Кричера, годами служившего роду Блэк, которого ранее по совету Дамблдора отправил в Хогвартс. Но мысль о тщательном приведении особняка в порядок уже заняла свое место в планах на будущее. То будущее, где не останется места Волдеморту и войне. Напоследок Гарри посетил комнату Сириуса. Беспорядок как нельзя лучше говорил о взбалмошном характере крестного. Иногда Гарри даже раздражала постоянная, порой неуместная жизнерадостность крестного, его безрассудство и тяга к приключениям. Все же Поттеру больше хотелось в Сириусе видеть старшего мудрого советчика, чем товарища по хулиганским проделкам. Но крестный был таким, каким был. И теперь навсегда останется в памяти Поттера эдаким взрослым ребенком, не наигравшимся и не нашалившимся в детстве. Веселым и упрямым, искренним и бескомпромиссным, иногда резким в суждениях, но, безусловно, любящим крестника. Гарри понял, что сделал правильно, придя в этот дом. Боль, так мучившая его в последнее время после гибели Сириуса, стала потихоньку отступать, превращаясь в тихую грусть и теплые воспоминания о крестном. Взгляд скользил по разворошенной постели, по брошенной в беспорядке одежде на сундуке в изножье кровати, по мятым свиткам на столе, по чернильным пятнам на столешнице. Рядом с небольшой стопкой книг Гарри увидел открытую тетрадь. Понимая, что теперь личные секреты Сириуса не играют почти никакой роли, Поттер пробежал взглядом по строкам, написанным угловатым почерком, так похожим на его собственный. Анимагия? Безусловно, речь шла об анимагии. Взяв в руки тетрадь, Гарри заметил на одном из измятых пергаментов, лежащих на столе, свое имя, написанное вычурно, с завитушками, словно человек о чем-то раздумывал и бессознательно украшал скупые буквы дополнительными элементами, вовсе не обязательными, но так удачно ложившимися на лист созвучно мыслям. Расправив рукой пергамент, Гарри прочел: «Все, что имею, завещаю Гарри». Слова были перечеркнуты, кроме его имени, и затем фраза написана еще несколько раз в других вариантах - длиннее, подробнее, но сохранив свой смысл. Это был черновик завещания.
После внимательного рассматривания тетради, захваченной с собой при возвращении в Нору, Гарри понял, что она принадлежит его отцу, о чем гласила надпись на первой странице. Сириус лишь помогал в правильном изложении всех наблюдений, когда они с Джеймсом, будучи учениками Хогвартса осваивали анимагию. Описание показалось Гарри таким доступным для понимания, что он решил попробовать повторить достижение отца и крестного и стать анимагом.
***
Гарри потянулся, выпрямляя уставшую от неудобной позы спину, зевнул и провел руками по глазам, казавшимся засыпанными песком от долгого чтения. Закрыв тетрадь, он расстроенно вздохнул. Сегодня он в который раз перечитывал конспект отца. Все было понятно, все он делал точно так, как сказано в нем, но у Гарри ничего так до сих пор и не получилось. Даже расчет анимагической формы показывал какую-то ерунду. Маленькое животное, хищник, детеныш - это все, чего смог добиться Гарри уже, наверное, в двадцатый раз подставляя свои антропометрические и магические данные в формулы для расчетов. Промежуточные характеристики своей анимагической формы он получал без затруднений, а вот что же это за зверь такой, так ему выяснить и не удалось. Да еще определение «детеныш»… Поттера это смущало. Ведь ему было уже шестнадцать. Какой же он детеныш? Может быть, из-за этого и расчет не выходил? Но Гарри, как ни искал - ошибки в своих вычислениях найти не смог. Он уже и в библиотеке кое-какие книги листал, где упоминалось об анимагии. Результат все тот же. Можно было, конечно, обратиться к профессору МакГонагалл за советом, но Гарри хотел справиться с этой задачей самостоятельно. Так, как в свое время это сделали отец и крестный. Даже близкие друзья не знали о его попытках овладеть искусством анимагии.
- Гермиона права, такого тупого тролля, как я, еще поискать нужно, - прошептал Гарри. И не важно, что лучшая подруга вовсе не имела в виду его умственные способности, когда говорила об отношениях Гарри с противоположным полом, то есть о его сексуальном развитии или о чем-то таком. Поттер уже точно и не помнил, о чем тогда шла речь.
Гарри закрыл конспект и аккуратно положил его в пластиковую папку, специально для этого приобретенную в маггловском магазине, чтобы ветхая от времени тетрадь ненароком не развалилась. Положив папку под подушку, Гарри еще раз вздохнул.
- Нокс.
Темнота поглотила все пространство, ограниченное пологом кровати. Прошло всего несколько секунд, и дыхание растянувшегося на постели Гарри успокоилось. Он спал.
***
Сон был странным, но вполне закономерным, учитывая, что последние недели Гарри беспрестанно думал о формулах и расчетах своей анимагической формы. Ему снился пергамент, исписанный его собственной рукой. Формулы на нем жили своей жизнью. Они переползали с места на место, цеплялись друг за друга знаками и цифрами, кружили вокруг своей оси, переворачивались вверх тормашками. А главное, в них все время появлялись новые цифры - они продолжали вычисляться, сами, без вмешательства Гарри, который в этом сне был просто наблюдателем. И вот самая последняя формула, решение которой должно сказать, в кого превратится Поттер-анимаг, начала расти, расплываясь на весь пергамент, линии ее знаков стали жирными и какими-то объемными, как канаты. Они продолжали расти, даже выйдя за границы пергамента. Формула непрерывно двигалась, приближаясь к лицу Гарри во сне, и он вдруг понял, что знает, кем станет. Это позволило Поттеру из сна приступить к трансформации. Гарри почувствовал, как его тело плавно начало менять свою форму. И когда до его сознания дошло, как выглядит образ его анимагической формы, Гарри с колотящимся сердцем проснулся. До того, как он открыл глаза, в его голове мелькнула мысль: «Мрак! Я не могу быть таким крошечным! Я взрослый! Приснится же такое!» По привычке Поттер решил помянуть Мерлина вслух:
- Ммм-мя-у. Ммр-ря-я-в, - голос Гарри не слушался, ни с первой, ни со второй попытки. Горло издавало странные звуки. Тогда как мысли были вполне человеческими: «Мерлин, что это со мной?»
Поттер постарался успокоиться, но не паниковать получалось слабо. Сердце продолжало выбивать в груди непривычный учащенный ритм. Слух обострился, Гарри слышал, как скрипит кровать под Невиллом, спящим в другом конце комнаты. Мир наполнился множеством запахов, о которых Поттер раньше даже не догадывался. Сквозь щель между полотнами полога видна была полоска света. Видимо луна заглянула в окно гриффиндорской спальни. Гарри захотелось посмотреть в окно, и он решительно поднялся, оставляя позади все вопросы о своем странном самочувствии… Вот тут-то его и осенило понимание происходящего. Во-первых, он встал на четыре лапы… Лапы! Во-вторых, он был очень маленьким, потому что до края кровати ему пришлось сделать целых полторы дюжины шагов. Это если он правильно посчитал, потому что Гарри был не уверен, как правильно считать шаги, когда у тебя четыре ноги, то есть четыре лапы. Глядя на такой далекий пол с высоты кровати он решил пока не рисковать и не спрыгивать, а в неверном лунном свете, проникающем через щель в пологе, постараться рассмотреть себя. Хотя бы насколько это возможно. Итак, у него четыре лапы. И у него есть… хвост. Да, это точно хвост, раз он растет сзади. Поттер попытался лапой достать мельтешащий непослушный отросток. После нескольких неудачных попыток, он решил схватить кончик хвоста зубами, и когда ему после пяти минут кружения и подпрыгивания по кровати это почти удалось, до Гарри дошло, что он делает. Он гоняется за своим хвостом, как какой-то котенок. Котенок! Вот! Он - котенок! Как ему и приснилось.
«Ну почему мне всегда так не везет? - думал Гарри, одновременно вылизывая лапу. - Тьфу! Еще и вылизываюсь, как кот. И почему я такой маленький? Я же уже взрослый. Пусть бы уж был котом, но хоть большим. Хорошо, что никому не говорил о том, что занимаюсь освоением анимагии, а то засмеяли бы. Вот Рон развлекся бы! А Герми… А Герми, наверное, пожалела, - Гарри вздохнул, но получилось у него что-то больше похожее на недовольное урчание. - Ладно, котенок, так котенок. Изменить уже все равно ничего нельзя. С анимагической формой определился. Теперь разобраться бы, как вернуться к нормальному облику. Особенно, если я и представления не имею, как стал вот этим мяукающим недоразумением».
Поттер крепко задумался. Оставаться в шкуре котенка ему не хотелось. Он вспоминал, что было написано в конспекте отца. Зажмуривался, размеренно дышал, представлял себя настоящим, старался подключить свою магию, но ничего не получалось. Сколько он провел времени в попытках вернуть свой облик неизвестно, но после очередного неудачного опыта измученный котенок просто уснул.
***
- Поттер, Уизли, подъем! Вы на завтрак не собираетесь? - крик Финнигана вырвал Гарри из объятий Морфея.
Он подскочил в кровати и настороженно огляделся. Сердце испуганной птицей билось в груди, норовя выскочить. Руки, ноги - все человеческое. Тетрадь под подушкой, куда Гарри ее и положил ночью. Полог кровати закрыт, только небольшая щелка осталась, в которую видно край окна.
- Приснится же такое, - пробормотал Гарри себе под нос, и тут его взгляд наткнулся на клочок шерсти на краю постели. Сердце, только начавшее успокаивать свой ритм, снова дернулось, а в ушах противно зазвенело. Поттер осторожно поднял мягкий, как пух комочек шерстки и поднес к глазам. Белый. Нет, скорее белоснежный и всего несколько ворсинок потемнее, но определить цвет было сложно - то ли бежевый, то ли желтовато-песочный. - Значит, не сон.
- Гарри, ты проснулся? - Рон решительно отдернул полог на кровати Поттера, тот еле успел ткнуть под подушку «улику». - Ты еще не переоделся, - укоризненно пожурил Уизли.- Давай поторопись, пора уже на завтрак бежать.
- Сейчас, я быстро, - Гарри не стал напоминать другу, что сегодня у них первый урок ЗОТИ и если по-умному, то сильно наедаться не стоило бы, чтобы было легче двигаться на практике. Снейп ведь спуску не даст, как всегда.
В итоге предположения Поттера оказались очень даже правильными. И то, что он ограничился легким завтраком, помогло ему выдержать темп боя, навязанный Малфоем, которого профессор Снейп еще в начале года поставил ему в пару на практику по ЗОТИ. В желудке не бултыхались лишние котлетки и пироги с капустой, как у Рона, которого Гойл вывел из строя на второй минуте учебного боя. Снейп в этом году показал студентам, что такое занятие по ЗОТИ. Это вам не Амбридж с переписыванием учебника и не Локхарт с самолюбованием. Теория на уроках Снейпа занимала совсем немного времени. «Защита - это, прежде всего, практика», - объявил он на первом же занятии в этом году. Поттеру, на удивление, нравились уроки ЗОТИ, несмотря на то, что и здесь ему перепадало достаточно ехидных замечаний от профессора. А уж законно получать возможность побросать заклинаниями в Малфоя, Гарри и вовсе считал щедрым бонусом, достаточным для того, чтобы терпеть сарказм Снейпа и не очень часто показывать тому свой взрывной характер.
В течение дня Гарри неоднократно погружался в раздумья по поводу случившегося ночью. Сколько бы раз Поттер не проигрывал ситуацию у себя в разуме - итог оставался один. Получалось, что он принял свою анимагическую форму во сне, и во сне же вернул свой настоящий облик. А во время бодрствования у него ничего не получалось. По крайней мере, до сих пор не получалось. Следовало еще раз проштудировать все книги, в которых ему удалось найти информацию по анимагии. Гарри до сих пор неприятным осадком в душе ощущал свое недовольство мелкотой формы для его превращения, данной ему магией и судьбой. «Хорошо, хоть не крыса», - старался он себя подбодрить.
========== Глава 2 ==========
Поттер был не уверен, что и этой ночью ему удастся принять свою анимагическую форму, но он все же вечером положил на постель переносное зеркало и маленький маггловский фонарик, еще в прошлое Рождество доставшийся ему в качестве приза в розыгрыше подарков на вечеринке друзей. Ложась спать, он закрыл полог с особой тщательностью, не желая привлекать посторонних зрителей, если ему придется среди ночи при свете фонарика рассматривать себя, вернее того, в кого он превратится.
Немного полистав конспект отца, Гарри пришлось его отложить. Он не мог сосредоточиться на чтении, мысли все время кружили вокруг одного и того же вопроса: «Получится ли ЭТО снова?»
Получилось. Казалось, что он только заснул, как учащенный стук сердца разбудил его. Гарри удивлялся, как в таком маленьком тельце может быть такое громкое сердечко. На этот раз ему не нужно было теряться в догадках, как он выглядит и что собой представляет. У спинки кровати возле подушки ожидало своего часа зеркало, заблаговременно поставленное так, чтобы к нему можно было подойти, как к трюмо. Фонарик лежал рядом, выпятив кверху красную кнопку включения. В темноте, конечно, не было видно, что она красная, но зато очень хорошо можно было ощутить ее выпуклый бок.
Гарри потянулся всем своим кошачьим тельцем, широко зевнул и отправился включать свет. Он очень надеялся, что его маленького веса будет достаточно, чтобы нажать кнопку на фонарике. Что бы там ни говорили о кошках, которые видят в темноте, но Поттер не видел ничего перед собой. Полог не позволял проникнуть на постель ни одному лучику света. Кромешная темнота на то и кромешная, что в ней ни зги не видно. Пользоваться же другими своими возможностями для передвижения вслепую, такими как слух, нюх или осязание, он еще не научился. Поэтому продвигался Гарри в своей анимагической форме по кровати практически на ощупь, чтобы не шлепнуться с нее. Ткнувшись мордочкой в подушку, он осторожно обошел ее справа, пока не почувствовал острый запах пластмассы - фонарик был рядом. Взобравшись на него сверху, Гарри попробовал придавить лапой кнопку включения. С первого раза ничего не получилось. И со второго тоже. Тогда он начал прыгать по фонарику, стараясь попадать лапами по кнопке. И слава Мерлину, который услышал его мольбы, свет был включен.
Гарри заволновался, ведь ему предстояло впервые увидеть свою анимагическую форму, а не просто представлять ее по ощущениям, как это было весь предыдущий день. Тяжкий вздох превратился в какой-то чих в исполнении котенка. Гарри решительно подошел к зеркалу. Он на миг застыл, неверяще глядя на свое отражение, а затем очень потешно уселся на хвостатую попу, продолжая любоваться собой. И как не любоваться таким совершенством? Поттер понимал, что ведет себя как Локхарт, но ничего не мог с собой поделать. Котенок был малюсеньким, дюймов шесть в длину без учета тонкого подвижного хвостика. Его грудка, животик, передние лапки и «носочки» на задних были беленькими, а спинка и мордочка имели нежный цвет какао с молоком, по крайней мере, в свете фонарика этот цвет казался именно таким. Глазки Гарри показались сначала серыми, но когда он налюбовался своими лапками, хвостиком и животиком, он подошел к зеркалу поближе и определил, что они скорее голубоватые или даже с легким сиреневым оттенком, если это ему, конечно, не показалось. Все же слухи о том, что коты видят все черно-белым, оказались несостоятельными. Гарри был не уверен, что человеческим глазом он тоже увидит себя именно таким, но сейчас, в десятый или двадцатый раз поворачиваясь перед зеркалом то одним, то другим боком, он себе очень нравился. «Ну и что, что маленький. Зато, какой симпатичный», - думал он, гордо вышагивая по кровати, задрав хвостик. Вдоволь собой налюбовавшись, Гарри начал проверять, на что способен его котенок. Он подпрыгивал вверх, пытался карабкаться по пологу кровати, бегал по кругу, чтобы определить насколько быстро он может передвигаться, а когда устал, улегся на краю подушки и уснул с мыслью, что неплохо было бы попить молочка перед сном.