Болиголов

Болиголов

https://ficbook.net/readfic/68016

Tokio Hotel

Пейринг или персонажи:

Том\Билл

NC-17

Слэш (яой), Романтика, Фэнтези, AU, ER (Established Relationship)

Мужская беременность

Миди, 22 страницы

2

закончен

Школьные годы заканчиваются. Пора вступать во взрослую жизнь. Только вот Том опять рушит все четкие планы своей второй половины.

Третья часть фентези-сериала.

Содержание

Содержание

1.

2.

1.

Тропические растения тихонько шуршали сочными листьями, потревоженные слабым ночным ветерком, несущим прохладу после изнурительной жары, типичной для этой части Индии. Мерный успокаивающий звук жизни растений то и дело прерывался отчаянными всхлипами, и судорожными вздохами. Асани с тоской в глазах смотрела на своего юного сына, который сидел на большом валуне, на краю берега реки, и пытался унять текущие по щекам слезы.

— Эа, милый, не надо плакать, — русалка потянулась к волосам сына, закрывающим точеное бледное в свете луны лицо, и осторожно заправила шелковистую прядь за маленькое ушко.

— Мама, — Билл всхлипнул, пытаясь стереть со щек соленую воду, — Что мне теперь делать?

Русалка только в бессилии закусила нижнюю губу и подалась вперед, прижимая к своему прохладному телу тонкое и дрожащее, но, все же, теплое тело любимого и единственного сына. Тело, которое совсем скоро изменится до неузнаваемости.

— А что, Томас…? — Асани не успела закончить вопрос, юноша дернулся и посмотрел на мать покрасневшими горящими влагой непролитых слез глазами.

— Ничего! Ничего мне от него не надо! — тонкие руки судорожно вцепились в черную влажную землю, с корнями выдирая зеленую траву, пачкая белую кожу. — Ненавижу его! Ненавижу!

Билл снова зашелся рыданиями, закрывая лицо испачканными грязью ладонями, а его мать только и могла, что утешающе гладить сына по обтянутой тонкой тканью рубашки спине.

*месяцем ранее*

— Ты уверен, что это безвредно? — Томас с опаской разглядывал небольшой пузырек со светло-розовой жидкостью, стоящий перед ним на парте.

— А то ты не знаешь, что Делания отлично варит зелья, особенно такого толка, — Георг пошло поиграл бровями, заставив Тома улыбнуться, очень уж у его друга и однокурсника был забавный при этом вид.

— Еще раз расскажи, какой будет эффект? — Тому было боязно испытывать какое-то непонятное зелье, но соблазн получить в своей постели сходящего с ума, готового на все Билла заставляла осторожность и сомнения отходить на второй план.

— Обострение всех чувств, — Георг наклонился к Тому ближе, переходя на едва слышный шепот, — Делания сказала, что хватает нескольких капель, чтобы девочка всю ночь требовала к себе внимания, ну, ты понимаешь, о чем речь…

— Да, — Том сглотнул, представив себя, как его Билл, в предрассветных сумерках, тяжело дышащий, измотанный, с зацелованными губами, лениво двигается на нем, откидывая голову назад, изгибается, позволяя проникать глубже… — Я беру!

— С тебя три золотых и унция толченого когтя химеры. — Георг подвинул сосуд к краю стола, а Томас ловким движением отправил его в карман.

— Держи — монеты и небольшой холщовый мешочек так же незаметно перекочевали к Георгу, а Том воровато оглянулся вокруг, проверяя, не видел ли Билл, разговаривающий с профессором, обмен между молодыми людьми.

Прозвенел колокол, и студенты быстро разошлись по своим местам, готовясь слушать преподавателя. Билл, прижимая к себе огромную кипу бумаги, подошел к парте и медленно опустился на стул рядом с Томасом. Вид у юноши был до того отсутствующим и усталым, что Том на мгновение решил напоить любимого мальчика не новым любовным зельем, а сонной настойкой, чтобы Билл хоть немного отдохнул этой ночью, а не сидел над трактатами по теории нумерологии. Собственно, именно из-за этого скучного предмета Том и решился на покупку сомнительного варева, изготовленного студенткой.

В сентябре прошлого года Том впервые в жизни рвался поехать в школу, чем очень забавлял бабушку Агнессу, которая справедливо полагала, что причиной столь страстного желания оказаться в учебном заведении является отнюдь не тяга к знаниям. Для Тома этот учебный год стал самым светлым в его жизни, ведь рядом с ним был Билл — его личное маленькое и ужасно вредное счастье. Том буквально с первых дней, прожитых с юным сыном русалки под одной крышей, понял, что любит волшебного мальчика безмерно, а, видя ответное чувство в темных глазах Билла, и вовсе обретал уверенность, что их отношения — это навсегда.

Билл был таким трепетным и нежным, его хотелось защищать и оберегать, ни на секунду не выпуская из объятий. А иногда в юноше просыпалось что-то дикое, хищное, и каждый раз Том вспоминал, как жаркое сильное тело впечатывало его в сырую землю. Та история с превращением в пантеру будто открыла в Билле новые грани, дав почувствовать, насколько на самом деле в юном мальчике силы, какой ураган чувств заключен в тонком, хрупком на вид брюнете. Томасу нравилось, что в его любимом уживаются стеснительность и страстность, озорство и серьезность, чувственность и трезвость ума, Билл его очаровывал с каждым днем все больше, и молодой ведьмак уже давно решил для себя, что ни за что и никогда не отпустит юношу.

Самым главным камнем преткновения в их отношениях по-прежнему была учеба. Том, давно решивший заниматься магическими животными, отлынивал от изучения, как ему казалось, скучных и ненужных предметов, сдавая экзамены только благодаря Биллу, который буквально заставлял его учить хотя бы основы. Сам Вильгельм продолжал учиться настолько успешно, что к концу года стал лучшим студентом потока. Все экзамены юноша сдал, получив высший бал, и теперь ему осталось только защитить дипломную работу.

Томас, благополучно сдавший экзамен по своему профильному предмету, уже получил предложение о работе, на которое хотел бы согласиться. Билл же решил продолжить свое образование, поступив в университет на кафедру нумерологии. Томас искренне не понимал, как его любимому могут быть интересны бесконечные ряды цифр, хотя предпочитал держать свое мнение при себе, понимая, что если откроет рот, то нарвется на очередной разговор о том, что ничего не понимает в настоящей науке.

Один единственный раз Том все же смог убедить Билла согласиться с его точкой зрения относительно любимого предмета юноши. Билл тогда решил с помощью каких-то непонятных формул вычислить, насколько сильно Том его любит. Молодой ведьмак, пораженный таким кощунством, тогда просто выдрал исписанные листы у брюнета из рук, а потом толково и очень убедительно всю ночь на практике доказывал ему, что в таких делах полагаться следует на доводы сердца, а не на сомнительные параграфы учебника.

Томас весь год терпел увлеченность Билла учебой, хотя и возмущался порой, обижаясь на молодого мальчика за то, что тот уделяет ему мало внимания. Билл, конечно, не шел у него на поводу, продолжая все так же много времени отдавать занятиям, но по ночам всеми силами пытался компенсировать своему любимому потерянные днем минуты. Но когда наступила пора экзаменов, Билл будто и вовсе забыл про Тома. Юношу перестало интересовать что-либо кроме учебников и гор дополнительной литературы. Том терпел, пытаясь не раздражаться, когда среди ночи просыпался и не находил своего мальчика в постели. Пытался не замечать, что Билл, кажется, перенес в их комнату половину школьной библиотеки. Все это действительно казалось ему мелочами, которые можно было перетерпеть. Но две вещи волновали его всерьез. Билл, погруженный в учебу, совсем не обращал внимания на ласки Тома. Молодой ведьмак привык, что во время экзаменов Билл нечасто соглашается на близость, потому что, как он сам признался однажды, пряча покрасневшие щеки, начав, он уже не мог остановиться, а на следующий день ходил сонный и не способный воспринимать информацию. Том понимал, что Билл, не успевший подготовиться, будет нервничать и переживать, обычно сам не приставал к нему, стараясь просто дарить нежность и спокойствие любимому мальчишке. Билл, обычно благодарно жался к нему под одеялом и сонно целовал мягкими губами, пристраиваясь спать под боком парня. Но в этот раз Том чувствовал тревогу, Билл настолько погрузился в учебу, что на любое прикосновение парня, которое зачастую не несло в себе никакого особенного подтекста, реагировал раздраженно, буквально отпихивая ведьмака. Том старался войти в положение, успокаивал себя мыслями о том, что Билл просто перенапрягся, но в глубине души копилась обида, замешанная на нешуточном беспокойстве. Том заметил, что мальчик сильно похудел и побледнел, юноша даже попытался следить за тем, сколько Билл кушает, но тот резко, даже истерично накричал на него, сказав, что Том такой оболтус, что сам-то о себе позаботиться не может, не, то, что о других. Том стерпел, и попытался мягко намекнуть юноше, что если тот будет мало есть и не спать, то к экзаменам точно сляжет в лазарет, где его будут поить отвратительными зельями. Билл только раздраженно что-то буркнул и, подхватив два учебника, выбежал из комнаты.

Последней каплей стало то, что придя однажды в комнату после занятий, Том обнаружил, что их уютная большая кровать, которую Билл трансфигурировал еще в первый день их пребывания в школе, снова превратилась в два узких неудобных ложа, между которыми стояла тумбочка. В сердце что-то больно кольнуло, и Том едва не начал крушить комнату, но его отвлекло появление Билла. Собравшись с мыслями, Том спросил закрывающего за собой дверь юношу, почему тот изменил обстановку в комнате, на что тот, пожав острыми плечами, ответил, что Том отвлекает его от дипломной работы, поэтому лучше будет спать отдельно. Не выдержав сухого и безразличного тона голоса любимого мальчика, Том устроил настоящую истерику, с криками и киданием вещей в стену. Он высказывал Биллу все свои претензии, говорил о том, что тот совсем не уделяет ему внимания, что совсем помешался на учебе. Остановился Том только тогда, когда увидел блестящие от непролитых слез глаза и чуть дрожащие губы своего волшебного мальчика. А когда по побледневшей щеке скатилась маленькая прозрачная слезинка, Том бросился вперед, заключая тонкое тело в объятия, шепча, что все равно любит. Билл обнимал в ответ, немного царапая ноготками ткань рубашки на плечах Тома, сопел куда-то в шею, а потом и вовсе уснул, убаюканный сильными руками.

Кровать вернулась в свое прежнее состояние в тот же вечер, только вот в отношениях мальчиков с тех пор появилась едва заметная дистанция. Том мысленно сравнил это со сквозняком – вроде бы незаметно, а вот заболеть можно довольно сильно, если позволить сквозняку погулять подольше. Молодой ведьмак видел, что разговорами уже не поможешь, Билл, будто стесняясь того, что показал свою слабость, закрылся, внешне пытаясь сохранить вид всем довольного и счастливого человека, только вот Том за последние месяцы хорошо изучил любимого, сердцем чувствуя малейшие колебания его души. Томас подождал пока Билл сдаст все экзамены, поддерживал своего мальчика, ни намеком не напомнив ему о произошедшей ссоре, первой серьезной ссоре в их отношениях. Билл, расслабившись, погрузился в подготовку к экзаменам, а потом и в написание итоговой работы.

Том как то слышал разговор Билла с профессором нумерологии, и, хотя он почти ничего не понял из того, о чем говорили эти двое, основную мысль он уловил. Профессор, немолодой уже маг, изо всех сил пытался убедить своего студента в том, что его дипломная работа очень хороша, но Билл, упрямо поджав губы, пытался выведать у преподавателя, как можно довести ее до совершенства. Профессор только покачал головой, видя уже какое-то нездоровое рвение своего ученика, но, все же, посоветовал несколько книг из разряда таких, которые нужно читать, имея при себе толковый словарь. Билл счастливо покивал и унесся в библиотеку, а Том, подумав, решил, что всему происходящему пора положить конец.

Вообще, зелья были для молодого ведьмака самым нелюбимым предметом в школе. Юноша спокойно мог проверить, как заживает десна у потерявшей в драке зуб мантикоры, но вот отрезать лапки мертвым лягушкам – это было выше его сил, поэтому обычно он отлынивал от выполнения работ, и был вполне доволен оценке «Удовлетворительно». Он почти не слушал лекций, которые профессор-предметник читал нудным голосом, но одна тема не могла его не заинтересовать. Впрочем, тема «Любовные зелья» ни кого из класса не оставила равнодушным, так что именно про эти снадобья Том был прекрасно осведомлен. И сейчас, когда все приемлемые на взгляд Томаса методы воздействовать на Билла кончились, он решил обратиться к своему другу Георгу, потому что тот славился своим умением проносить на территорию всякие запрещенные школьными правилами редкие зелья и снадобья.

Выслушав сбивчивые указания Тома, Георг уже через три дня сказал, какое именно зелье Том может купить, и сколько это будет ему стоить. Три золотых – само по себе довольно дорого, но Делания, которая разбиралась в зельеварении не хуже самого профессора, попросила еще и редкий ингредиент, который у Тома, к счастью, был. За возможность растормошить Билла, прогнать холодок, поселившийся между ними, Том был готов заплатить и больше. И, теперь, предвкушая предстоящую сумасшедшую ночь, Том искоса смотрел на любимого, но такого отчужденного мальчишку, а пальцами легонько поглаживал лежащий в кармане флакон с розовой искрящейся жидкостью.

Билл устало плелся по коридорам, пытаясь скорее дойти до их с Томом комнаты, обуреваемый только одним желанием – упасть на мягкую кровать, закутаться в теплое одеяло и свернуться клубочком под боком у Тома. Юноша чуть вздохнул, вспомнив про своего любимого парня. Юный маг понимал, что Тома за его терпение можно канонизировать, и был действительно благодарен ему за понимание, но сил выразить свою признательность у него не было. Биллу казалось, что сейчас он просто не выдержит, если к напряжению от усиленных занятий прибавится еще и какое-то переживание, пусть даже и приятное, его просто разорвет на части.