- Что ты нашел?! - не выдержал я.
'Во-первых, - загнул Пак длинный палец на левой руке. - Человек должен принести вкусную еду. Во-вторых, человек споет вместе с Паком песню'.
- Вымогатель!
'Всего два', - задумчиво пошевелил пальцами Пак, словно раздумывая, не потребовать ли еще чего-нибудь.
- Что спеть?
'Ту, что в прошлый раз'.
Я активировал лежащий в кармане квантум, вызвал виртуальный ханг. Выпуклый диск, словно модель Галактики лег под мои ладони. Стоило провести по его поверхности пальцем, как зал наполнился мелодией. Она рождала виртуальные образы, и вокруг меня зажглись звезды, сливаясь с голограммами экспозиций. Тени космолетов проплавали под ногами. Я запел, сначала тихо, но потом, когда Пак принялся хлопать в ладоши и стучать ногами по полу в такт музыке, уже в полный голос.
В бесконечном космосе водятся тигроиды.
В нем обитает множество невиданных зверей.
Мы обязательно найдем того, кто нужен для науки,
Пусть это будет даже скромный серый хворобей.
'А если человек поймает злого бармаглота?' - вставил Пак.
- От него бежать тогда придется поскорей, - сказал я, и продолжил:
Наука ждет от нас решительных поступков.
Планеты ожидают посещения людей.
Мы улетим туда, мой друг, отправимся с попуткой.
Пусть это будет даже скромный Бета Птоломей.
'А если человеку не понравится охота?'
И Снарка своего нигде он не найдет?'
- Всё, хватит, - деактивировал я квантум, - а то на шум сейчас Сильвер подойдет. Рассказывай, что хотел. Угощение получишь позже.
Виртуальные звезды погасли. Тени космолетов рассеялись, как фата-моргана. Пак тяжело вздохнул.
'Ночь была холодной, - сказал он. - Пак спустился в комнату с кучей ящиков поискать что-нибудь, чем можно укрыться'.
- В общем, лазил на склад, - подытожил я. - И что дальше?
'В одном ящике нашелся кусок шкуры. Пак забрался в дупло, укрылся. Подстилка из листьев мягкая, шкура теплая, спать так хорошо'.
Он зевнул.
- Ну? - не выдержал я.
'Пак проснулся под утро от холода. Шкуры не было'.
- Кто-то стащил? - предположил я.
'Здесь только Пак и несколько мышей, обитающих под корнями и не поддающихся дрессировке. Когда-то жила еще белка, которую Пак назвал Рататоском, но она давным-давно умерла, и Пак сделал из нее чучело. Когда человека нет рядом, Пак рассказывает ей истории. Пак слез с дуба и отправился на поиски. Шкура нашлась в соседнем зале, и Пак опять принес ее в дупло. Через час она снова исчезла. Тогда Пак начал внимательно следить. Притворился спящим, но подглядывал одним глазом'.
Он закрыл глаза и застыл, равномерно посапывая.
- Проснись! - растормошил я его. - И каков результат наблюдений?
'Шкура исчезала вне зависимости от того, подглядывали за ней, или нет'.
- Ты хочешь сказать, что кусок шкуры неизвестного животного сам переносился в пространстве?
'Пак видел то, что видел, а решать уже человеку'.
- И где этот э-э-э... образец сейчас?
'Пак вернул шкуру обратно на склад, раз ей не понравился дуб, - пожал плечами Пак.
- Пошли.
Я решительно направился к складам. Мне не нужно было просить Сильвера - моего разрешение хватало, чтобы система пропускала меня во все помещения музея. Пак семенил следом, перебирая короткими ножками.
'Номер три, тот, что справа по коридору'.
Третий склад располагался в полуподвальном помещении. Его металлические двери были способны выдержать осаду целой армии, и, казалось, что подобное событие уже случалось когда-то в прошлом: поверхность створок носила на себе глубокие вмятины и борозды, словно кто-то царапал их когтями. Но по моим понятиям, вырываться должны были как раз оттуда, а не прорываться туда. Изредка из складских помещений доносился рев и шорохи, но когда я заходил внутрь, там царила полная тишина.
Весь зал был заполнен картонными ящиками и герметичными коробками с бирками, табличками, инвентарными номерами и пояснительными надписями. Стоящий у входа скелет карфозавра с Пенелопы смотрел на меня пустыми глазницами. Его должны были покрыть искусственной кожей, роботизировать и запустить в панораму родной планеты еще год назад, вот только сама экспозиция еще не функционировала. Гильберт Оул - основной консультант по Пенелопе до сих пор находился на Ольме - переговоры с протеями изрядно затянулись.
- Привет, старина, - сказал я, постучав по костлявой лапе.
Пак опасливо обошел скелет стороной.
'Вот эта коробка'.
Я открыл картонный ящик. В его глубине находился лишь небольшой кусок абсолютно черной шкуры, покрытый мягкой короткой шерсткой. Среди шерсти поблескивали вкрапления небольших кристаллов. Неужели Пак прав, и это часть шкуры Снарка? Но как она может сама перемещаться?
Я достал подарок Весты и сравнил с вросшими в шкуру кристаллами. Одинаковая форма, тот же кристалл. Но откуда он у Весты?!
Я захлопнул ящик и прочитал табличку на его крышке: 'Экспонат GT-256-2Z-86. Часть шкуры неизвестного животного. Добыт Анжеем Бартольдом 27 мая 2099 г.'
- Отец! - воскликнул я.
Возглас Пака эхом раздался в моей голове. Да, кусок шкуры привез в музей мой папа, и, судя по дате, это случилось во время одной из его последних экспедиций.
***
Алексей Гарнов, он же Сильвер, смотритель зала экзопланет, находился в своей коморке. Он сидел, развалившись в кресле у письменного стола и, вытянув ногу с протезом, задумчиво глядел в окно, по которому блуждали тени от ветвей растущих снаружи деревьев. В комнате царил полумрак. Тени падали на лицо Сильвера, пробирались по полу и шевелились на противоположной стене, словно лапы гигантских мантисс, найденных на орбите Ракшасы. На столе стоял допотопный квантум и полупустая бутылка с 'бордо'.
- Привет Тео, - сказал Сильвер, поднимая бокал. - Зачем пришел к отшельнику в столь поздний час?
Он открыл тумбочку в столе и достал второй бокал.
- Вы чего меня не предупредили о гостье? - укоризненно спросил я. - Всё еще не теряете надежды женить?
- Время идет, - произнес Сильвер. - Мы стареем, мой друг. Ты тратишь лучшие года жизни и рискуешь встретить последние дни в таком же одиночестве, как я. Для космического корабля нужен маяк, а для мужчины - жена. Садись, давай помянем старого космического волка.
Сильвер знал, что я не употребляю спиртного, но традицию нарушать не стоило. Я аккуратно поставил ящик с экспонатом на пол, отодвинул бокал в сторону и вынул из тумбочки блюдце.
- Сюда, пожалуйста.
Сильвер пожал плечами и наполнил блюдце до краев красным густым вином. Стараясь не расплескать, я вынес блюдце в коридор, поставил на пол. Затем вернулся в комнату и сел на шаткий табурет.
- Кого поминаете? - спросил я.
- Себя, - ответил Сильвер, глядя в свой бокал. - По документам я умер ровно двадцать три года назад. Моя 'Ласточка' не вернулась из полета. Что-то случилось. Тогда скорости были меньше, чем сейчас, я находился в анабиозной камере спасательной капсулы, и меня выбросило вместе с ней в космос. Специфика работы, - пожал он плечами. - Меня подобрали, а 'Ласточку' так и не нашли. По инструкции корабли тогда оснащались квантовым копированием сознания. Сейчас эту систему уже отменили, но тогда нас заставляли оцифровывать воспоминания и геном, чтобы в последствии можно было восстановить личность. Ты видел тех восстановленных? Бр-р-р! - Сильвер расплескал вино на рубаху. Затем взял со стола бутылку. - Ты ведь знаешь, что у оцифрованных нет сознания? Это просто разновидность программы, несущая воспоминания. Но я здесь, а он - там. Давай выпьем за беднягу Гарнова, который до сих пор мотается в Безвременьи.
В дверях появился Пак. Остановился, опершись на дверную раму и глядя куда-то мимо нас. Сильвер прищурился. Пак встретился со мной взглядом, вмиг протрезвел и исчез за дверью. Сильвер изо всех сил зажмурился, затем открыл глаза и спрятал бутылку обратно в стол.
- Вот такие дела, - прокашлялся он. - Так зачем пришел?
- Здесь экспонат моего отца, - сказал я, кивая на коробку. - Нашел на складе, хотя в каталоге его нет.
- Каталоги несовершенны и далеко не все туда попадает.
Сильвер вынул из нагрудного кармана круглые очки и нацепил на нос. Я удивляюсь его привычке держаться за старые вещи и традиции, будто бывший космонавт не раз попадал в соседние потоки пространства-времени и являлся этаким выходцем из забытого прошлого. Протез вместо выращенной ноги - это еще понятно: укол летающей медузы с Персея 5 выжигает нервные окончания в мозгу так, что их уже не восстановить. Но вот пристрастие к очкам выглядело поистине странным.
- Что тут у нас? - спросил Сильвер, разглядывая коробку прищуренным взглядом. - Так-так. Значит, GT-256? Я был там, неплохая системка.
Он открыл крышку, заглянул в коробку. Затем посмотрел на меня поверх стекол и откинулся на спинку кресла.
- Твоего отца называли Жаком Кусто космоса, по имени такого же увлеченного морем человека из прошлого. Океан и космос - эти две стихии чем-то похожи, не находишь? Анжей был мечтателем, как и ты. Но еще - шутником.
Сильвер продемонстрировал внутренности коробки. Там была лишь пустота.
- Но я видел кусок шкуры! - вскрикнул я. - Черная, с вкраплениями кристаллов!
- Твой отец тоже искал Снарка, считал его представителем расы гостей, только мало кому об этом рассказывал. Вы оба одинаково верите в невозможное.
- Тут точно был экспонат!
- Жаль, что сейчас ничего нет, - сказал Сильвер и откинулся на спинку кресла.
Затем поднялся с кресла и рухнул на стоящий у стены диван, что-то забормотав себе под нос, смешивая русскую речь со словами аборигенов с Персея. Тень на потолке напоминала огромного мантисса, плетущего сеть. Я подошел к окну и распахнул форточку, впуская в комнату поднятые ветром сухие листья. Они влетели, словно ночные бабочки, и опустились на пол в сети теней. Над домами сияла огромная луна, и надкусивший ее край дирижабль электростанции выглядел уснувшим на привязи небесным китом.
***
Шкуры не было нигде. Лишь пустая коробка с табличкой - вот и всё, что осталось от несостоявшегося экспоната.
Я стоял возле дуба и смотрел, как в разреженном свете фито-прожекторов медленно кружат пожухлые листья. Хотя дерево находилось в большом закрытом зале с витражной крышей-куполом, но осень еще никто не отменял - дуб готовился к зимнему сну. Казалось, что я попал в сказочный лес. Сейчас с веток свесит ноги древесная русалка, а ученый Кот расскажет волшебную историю.
Из дупла у самой кроны высунулся Пак, прижимая к голове смоченную холодной водой тряпку. Он все еще надеялся, что шкура непременно появится.
'И снова нет, - мысленно сказал Пак. - Теперь опять пойдем на склад. А потом еще раз сюда вернемся и проверим'.
- Нет, - сказал я. - Мы идем в планетарий.
Планетарий находился в левом крыле музея. Чтобы до него добраться, следовало пройти сквозь исторический зал. Мы миновали макет 'Юноны' - первого межзвездного корабля, возле которого стояли голограммы звездоплавателей. Капитан Михаил Баринов, по прозвищу Медведь, большой, обманчиво кажущийся неповоротливым, приветливо махал нам вслед рукой.
По коридору протянулась мемориальная доска с фамилиями всех космонавтов и ученых-исследователей, сделавших значительные открытия в космической сфере. Среди длинного списка есть и Анжей Бартольд. Меня всегда переполняет гордость, когда вижу фамилию отца. И еще - тоска. Он не вернулся из экспедиции, когда мне было всего пять лет.
А я даже Землю ни разу не покидал. Пак прав - я действительно боюсь летать. Мысль о том, что можно оказаться в замкнутом пространстве корабля бросает в пот.
'Помедленнее, пожалуйста, - попросил семенящий за мной Пак. - Что-то нехорошо'.
Планетарий поражал своей величиной. Совокупность макетов и голографических изображений создавала впечатление присутствия на космическом корабле. В первые мгновения кружилась голова. От безграничного пространства захватывало дух. Казалось, что от космоса ничего не отделяет. Сделай шаг - и тебя унесет в бесконечность. Пак застонал и лег на пол.
'Пак немного полежит, а человек пусть смотрит, что хотел'.
Нужную информацию можно было отыскать и в обычном сетевом справочнике, но только в планетарии я чувствовал чужие планеты, животных которых изучал. Странное ощущение, когда смотришь на другой мир, и сердце начинает биться в ожидании чего-то неведомого, что обязательно обнаружишь. Охватывает страх открытого пространства - но не настоящий, я ведь знаю, что надо мной лишь крыша музея.
'Человеку тоже нехорошо?' - спросил Пак.
- Все нормально.
Я зажмурился, сжал зубы. Нет, на сей раз обойдусь без лекарств. Я открыл глаза и ринулся навстречу космосу. Взмах рукой - и планетарий, повинуясь движению, приблизил Альфу Центавра. Мне надо дальше, много дальше, к квадрату Кларка, к безымянной звезде GT-256. Желтый карлик, словно близнец нашего Солнца, зажегся над головой. Первая планета - раскаленная огненная пустыня. Меня интересует вторая, на которую высаживался мой отец. Зелено-голубой шар с фиолетовыми вкраплениями туч, словно в атмосфере планеты кто-то разлил чернила.
Я найду на ней Снарка. Я это понял, едва увидев планету.
'Человек не сможет лететь', - сказал Пак.
- Смогу, - ответил я.
'У человека не получится'.
- А вот это мы еще посмотрим, - через силу улыбнулся я.
Глава 2. Пешком по звездам
- Ты никуда не полетишь, Матеуш Бартольд!
Когда Борис Рогулин, которого мы за глаза называли Чучельником, сердился, то никогда не смотрел в глаза подчиненным. Сейчас он сидел на полу, плотно зажмурившись, в позе лотоса и изображал медитацию индийского йога. Перед ним лежали чертежи подъемника, который необходимо было реализовать для поселенцев на Хладе. В условиях постоянных бурь на покрытой вечной мерзлотой планете трудно было задействовать обычные гравитационные двигатели, и наш шеф лично взялся за задание.
Он использовал метод субъективной аналогии, когда представляешь себя объектом исследования и мысленно изменяешь свои характеристики в нужном направлении. Как говорят актеры, вживаешься в роль. Сейчас шеф вживался в роль подъемника. Казалось, что его волосы шевелились от налетающего холодного ветра, а сам Рогулин вот-вот поднимется над полом. На самом деле это всего лишь работал вентилятор, стоящий рядом с ведром со льдом.
- И даже не надейся, - процедил шеф, не открывая глаз.
На меня смотрели роботизированные макеты и чучела животных, расставленные по его кабинету тут и там, люди с висящих на стенах фотографии - кто угодно, но только не Рогулин. 'Загляни в глаза шефу' - местное пожелание удачи. Поговаривали, что когда это случается во время спора, он тут же сдается и подписывает любое прошение. Но такие случаи - нечто из ряда вон выходящее, или, как говорит наша новая лаборантка Маша, 'в лесу Пендрагона наконец издох Draco Vulgaris'.
В общем, встретиться взглядом с Чучельником удается не каждому. Поэтому я даже не пытался и разглядывал фотографии, показывающие нашего шефа в разные моменты исследования экзопланет. На одной Рогулин отчаянно улыбался возле пойманного живоглота. Глаза у живоглота были грустными, а во взгляде Рогулина еще читался ужас преследуемой добычи - все в отделе знают эту историю, когда шеф в качестве приманки использовал самого себя. На другой фотографии Рогулин в одной набедренной повязке лихо отплясывал вокруг костра с местными аборигенами. На третьей он собирался съесть живоглота, стоял с заложенной за воротник салфеткой и держа нож и вилку. Это был фотомонтаж какого-то шутника из нашего отдела, но справиться с фотографией шеф не мог. Она появлялась с завидным упорством поверх других изображений, исчезая лиш перед приездом важных гостей.