========== Глава 4. ==========
Не уложился. Весь следующий день Тимур провел в непрестанном беге, но не смог добиться заветных пяти минут на секундомере. Чтобы не впасть в отчаяние, он сумел убедить себя, что насчет секса Антипов неудачно пошутил. Ну серьезно, так ведь не наказывают. По крайней мере, такие как Антипов, с кучей влюбленных омег, жаждущих секса с ним как манны небесной. Успокоив себя, Тимур налопался пельменей и завалился на разобранный диван с ноутбуком. Рядом манил легким паром горячий чай с лимоном и аппетитно розовели бутерброды с колбаской – умотавшийся Тимур зверски хотел есть и пельмешками решил не ограничиваться.
Спустя пять минут, раскрасневшийся омега раздраженно захлопнул крышку ноута. Не сказать, что он был не в курсе существования порно, но смотреть его ему не доводилось. Вся разрекламированная подборка оказалась просто ужасами и порнухой. Правильнее даже сказать, порнушными ужасами и ужасной порнухой. Тимур поизнывал от безделья, съел бутерброды и выпил чай. Темнело рано, а Тимур был утомлен и сыт. Так что он завалился на самую широкую из постелей, посмеялся сквозь слезы, чувствуя себя Мишенькой у медведей, и быстро уснул.
С утра крохотный огонек любопытства, который зажегся, когда он только понял, что за видео открыл, разгорелся в адское пламя. Тимур нарезал круги возле ноута около часа, плюнув на бег и улучшение результатов, а потом все же открыл первый попавшийся видос. Сношение – а по-другому назвать то, что происходило на экране, Тимур не мог – его совершенно не впечатлило. Казалось, что резкие движения альфы непременно должны быть болезненны, и Тимур сочувствовал омеге. Возбуждения не было. Возможно, если бы имелась предыстория, какая-то любовная канва, он бы отреагировал иначе, но… Тимур чуть отодвинул от себя ноут, поморщился и проворчал:
– И зачем люди это смотрят?
– А действительно, зачем? – вкрадчиво поинтересовался знакомый голос.
Тимур отнюдь не фигурально подпрыгнул и чудом не своротил на пол ноутбук.
Довольный, блестящий глазами Антипов стоял на пороге и улыбался во все тридцать два.
– Ой, да ладно тебе, – вдруг совсем равнодушно махнул он рукой. – Ясно же, что ты случайно открыл. Ну, или из любопытства.
«Не спрашивать. Не спрашивать», – вертелось у Тимура в голове.
– С чего это ты взял? – в ту же минуту выпалил он.
Антипов усмехнулся и склонился к Тимуру, хищно прищурившись:
– У тех, кто дрочит или собирается дрочить, лицо более… одухотворенное. А не испуганное, как у тебя. Что, в первый раз альфий член увидел?
– Не твое дело! – огрызнулся Тимур, но покраснел так, что Антипов довольно заблестел глазами.
– Зато успехи на спортивном поприще – очень даже мое. Переодевайся. Или так побежишь?
Тимур оглядел свои пижамные брюки и удобный тонкий кардиган до колен и, решительно подняв на Антипова глаза, твердо произнес:
– Не пойду. – И было совершенно непонятно, как он осмелился перечить и куда делся весь страх и ужас, не позволявшие нормально вздохнуть.
– Не пойдешь? – ровно, словно они погоду обсуждали, спросил тот.
– Не пойду. И не побегу. Я не собачка.
– А вот тут ты как никогда прав, Бэмби, – нежно проворковал Антипов и вжикнул молнией тонкой куртки. – Совсем не собачка. Собачек я не трахаю.
Тимур подорвался одним движением и, походя сменив кардиган на спортивную куртку, ломанулся к выходу. Натянул кроссовки, краем уха слыша довольное хмыканье, и выскочил на улицу. Прохладный ветер мигом продул тонкие штаны, и Тимур пожалел, что поспешил и не переоделся. Но просить Антипова он не собирался – мешала гордость и ставший ощутимым страх.
Тимур быстрым шагом дотопал до реки и встал на старт. Его конвоир расслабленно скользнул пальцем по экрану своего навороченного телефона и, видимо, открыл секундомер.
– На старт, – насмешливо начал он. – Внимание, – фыркнул, видя, как склонился вперед Тимур. – Марш!
Тимуру казалось, что он бежит во сне. Не покидало неловкое ощущение бетонных ног и клубка чистой энергии внутри, присущее снам. Передвигаться, то ли от страха, то ли от съеденного, было адски трудно. Тимур толкал тело вперед, отчетливо ощущая пристальный насмешливый взгляд Антипова, без малейших усилий бегущего рядом. Он буквально вкатился за линию финиша и бухнулся на корточки, силясь отдышаться и не сблевать.
– Пять с половиной, – сладко пропел Антипов ему на ухо.
Задыхающийся Тимур поднял голову, намереваясь выплюнуть вместе с застоявшимся в легких воздухом что-нибудь едкое, но залип взглядом на массивной бляхе ремня. И на длинных сильных пальцах, уверенно ее расстегивающих. Неправильные воспоминания. Гадкие, грязные ассоциации. Тимур, как взбудораженный кот, подорвался с позиции «почти лежа» и драпанул к дому. Он несся, не разбирая дороги, и только мышечная память спасала от падения и расквашенного носа. На одной из кочек Тимур споткнулся, замедлился, и тут же получил не болезненный, но ощутимый удар ремнем по заднице. Он всхрапнул от страха и вновь припустил к дому. У калитки его окончательно накрыло. Тимур не мог отыскать вертюшок, шарил по обратной стороне калитки и скулил. А потом сбоку мелькнула тень, и Антипов, играючи перепрыгнувший не низкий забор, вальяжно прошествовал к крыльцу. Там он остановился и равнодушно, будто Тимур не загибался от страха, спросил:
– Тебе помощь нужна?
Тимур не мог найти в себе сил на ответ. Он даже не мог понять, чего ждет от Антипова, только неотрывно смотрел на него сквозь редкий посеревший от времени штакетник.
– Ладно, – вздохнул тот. – Я пока кофе сварю. А ты успокаивайся. Твое время – четыре пятьдесят семь. Умница, – вполне искренне похвалил он и скрылся за дверью.
Земля манила. Тимур отклеился от забора и, обессилевший, опустился на корточки. Сердце постепенно замедлялось, уже не так заполошно колотилось о ребра – пробить их, по крайней мере, не пыталось. Тимур отдышался, почти пришел в себя и поковылял к крыльцу – ветер усилился и начал ощутимо пробирать. Он постоял еще немного перед дверью, потеребил ручку, а затем решительно вошел внутрь. Терпко и аппетитно пахло молотым кофе, качественным, не горелым, и Тимур прошел в кухню.
– Кушать будешь? – мягко спросил Антипов.
Тимур просто вздохнул и опустился на стул, чувствуя, что сил не осталось. Даже на ответ. Очевидно, Антипов это понял, потому что просто поставил перед ним ароматный кофе, коробочку сливок и тарелку с аккуратными бутербродами. Осторожно потрепал по голове и, уходя, сказал:
– В следующий раз сократи время. И постарайся, чтобы мне не пришлось тебя подгонять. Знаешь же, что доброта и снисходительность – не мое.
========== Глава 5. ==========
Следующие два дня Тимур бегал. Старался. Так, что изменил маршрут: от дома до берега и обратно, вверх, в горку, к деревне. После первого дня таких тренировок, он еле сдернул себя с кровати, но решительно размял мышцы и побежал снова.
Утром третьего дня Тимур проснулся от холода. Обогреватели не работали. Тимур обошел дом и понял, что электричества нет. Он покопался в счетчике, но толку это не принесло. Дело было плохо. Газа в деревеньке, понятное дело, не было, и теперь приготовить еду или хотя бы вскипятить чайник становилось попросту невозможно. Тимур напялил на себя все возможное и потопал в дровяник. Вот только дрова под дырявой крышей отсырели от шедшего всю ночь дождя. Тимур в принципе никогда не занимался топкой, а уж разжечь мокрые поленья не мог и подавно. Вспомнив, что дедушка помогал дереву разгореться, подкладывая кору, он снова пошел в дровяник. Чуть не сорвал ногти, обдирая ее, а на обратном пути поскользнулся на мостках и грохнулся. Подвернувшуюся ногу мгновенно прострелило болью. Тимур закусил губу и медленно поковылял к дому. Он рассчитывал быстро сгонять до дровяника и обратно, так что поленился надеть ветровку, за что сейчас и расплачивался. Мелкий, но частый дождь вымочил волосы и свитер. Тимур стянул мокрую одежду, надел футболку и завернулся в оставшийся единственной теплой вещью кардиган. Никаких пальто и курток у него не было. Большую их часть он оставил дома в надежде, что вернется, а те, что привез в квартиру Коли, как-то ухитрился спереть сосед-алкаш. Покупать новые в конце весны Тимур не видел смысла, а ехать домой у него не было времени. Тогда операция по разоблачению грязного наркобарона была в самом разгаре, а Тимур был преисполнен радужных надежд.
Теперь же он зябко кутался в оказавшийся не таким уж и теплым кардиган и чуть не плакал, пытаясь разжечь непокорную печь. Так он провозился полдня и в результате только бестолково извел коробок спичек. Скоро все тело начало мерзко поламывать, и Тимур перебрался на диван. Ставшее уже родным гобеленовое покрывало вновь превратилось в жесткий кокон, а Тимур подумал вдруг: что будет, если Антипов не придет в ближайшие несколько дней. Лекарств в доме не было. Тимур обратил на это внимание, когда осматривал комнаты. Да и зачем оборотням таблетки!
Чтобы хоть немного отвлечься от неприятных ощущений, Тимур принялся глядеть по сторонам. Взгляд его зацепился за оставленный Антиповым на стуле снуд. Нужен он был больше в качестве аксессуара, так что неудивительно, что альфа его забыл. Но шарф казался очень теплым, и Тимур, воровато схватив его, быстро намотал на шею. Никогда прежде он не обращал внимания на запах Антипова. В редкие минуты затишья они находились слишком далеко друг от друга. И потому сейчас он просто обрушился на неподготовленного Тимура. И оказался родным, смутно знакомым, таким успокаивающим и умиротворяющим. Будто говорящим: «Я с тобой. Бояться нечего». Когда отношение изменилось? Когда человек, который, в общем-то, как был гадиной, так ей и оставался, стал для него не противен? Что произошло? Это и есть Стокгольмский синдром?
Тимуру было тошно от вновь накатившей болезненной слабости, от острого одиночества, которое он так успешно не осознавал, пока Антипов не запер его в этой деревушке. Тимур всегда старался быть сильным, но что-то ломалось в нем с каждой секундой, которую он проводил вблизи Антипова. Сжавшись в болезненный комок, Тимур закусил снуд и горько разрыдался, чувствуя себя идиотски отмщенным от того, что измазал слезами-соплями несомненно дорогой шарф. Он и сам не заметил, как заснул, крепко стискивая его.
Сон был гадким, как и положено во время болезни. Тимуру казалось, что он то разрастается до невероятных размеров, то сжимается в крохотную точку.
— …Эй! Бэмби, ну давай же! Открывай глаза! — Просыпаться Тимуру не хотелось, но голос был слишком настойчивым. Плюс его обладатель не гнушался трясти больного и слабого. — Да что ж ты горячий-то такой? Черт, — «р» Антипов — а кто бы это еще мог быть? — буквально прорычал и наконец-то свалил, оставив Тимура в покое.
Зашуршал на кухне, хлопнул дверцей холодильника и, судя по писку, поставил что-то в микроволновку. Тимур анализировал звуки нехотя, то всплывая, то вновь погружаясь в туман дурноты. Зазнобило, и он поплотнее укутался в плед, зарываясь в него еще и носом. Антипов на кухне что-то делал, изредка матерясь, и Тимур, вслушиваясь в эту тихую возню, почувствовал, что его снова утягивает в сон. До забытья оставалось совсем немного, когда исчадие ада закончило свои манипуляции и вновь принялось за несчастного Тимура.
— Отстань, — канючил он, вяло отбиваясь от тянущих его вверх рук. Он устал, ему плохо, он должен лежать. — Ну почему ты просто не можешь дать мне умереть? — несчастным голосом вопросил Тимур, когда Антипов все же усадил его, аккуратно придерживая за плечо. — Ну что тебе надо? Заведи себе маленькую собачку и мучай ее. Они для этого и созданы.
— А ты для чего создан? — голос Антипова звучал крайне нежно. Тимур и забыл уже, когда кто-то так с ним разговаривал.
— Я создан для сна. И вообще, — Тимур завозился, тщетно пытаясь снова улечься, — я болею, и в этом ты виноват, так что отстань.
— Ну прости, — ласково прошептал Антипов, потираясь щекой о его макушку. — Можешь побить меня. Возможно, даже ногами, — процитировал он и фыркнул, щекотно растрепывая Тимуру волосы. — А сейчас выпей-ка горячего молока, пока не остыло.
Тимур наморщил нос и скривил губы.
— Не хочу. Не люблю горячее молоко.
Он хотел сказать еще что-то, но вдруг осознал, что самым натуральным образом капризничает. Тимур не позволял себе такого с самого раннего детства, а тут вдруг… Он нахмурился и высунул руку из покрывала. Антипов тут же вставил в нее чашку и проследил, чтобы Тимур выпил все до конца.
— Какой-то вкус странный, — проговорил тот, стараясь, чтобы голос звучал не слишком жалобно.
— Потому что там лекарство.
— Какое? — вяло поинтересовался Тимур, больше для проформы, чем из реального желания узнать.
— Самое эффективное, — тихо ответил Антипов, заваливаясь на диван и утягивая за собой Тимура, благо места хватало.
Возможно, он говорил что-то еще, но Тимур этого не слышал — заснул в процессе. Во сне он даже не шевелился и проснулся с затекшими руками-ногами, но совершенно здоровым. Не было абсолютно никаких симптомов отступившей болезни, словно Тимуру почудилось все. Но рядом трогательно сопел Антипов, удивительно беззащитный во сне. Тимур завозился, пытаясь то ли вылезти из его жаркого захвата, то ли приподняться, чтобы получше альфу разглядеть. Тот заворчал и стиснул его еще крепче, так что Тимур охнул и уперся ладонями в твердые плечи. Антипов приоткрыл глаза, сонно поморгал и притянул Тимура обратно, укладывая его на себя.
— Хотя бы полежи еще чуть-чуть, — хрипло произнес он, — не могу пока встать. И тебя не отпущу.
И снова заснул. Тимур поерзал, устраиваясь удобнее и сам не заметил, как задремал. А проснувшись, натолкнулся на внимательный взгляд уже не спящего Антипова.
— Что?
Но тот только покачал головой и размыто проворчал:
— Офигеть. Никогда так не высыпался. Эта штука реально работает.
— Какая штука?
— Меньше знаешь — крепче спишь, — хмыкнул Антипов и щелкнул Тимура по носу. Ловко перехватил взметнувшуюся ладонь и вывернулся, оставив омегу на диване. — Я тебе теплой одежды принес, переоденься. Почему так холодно? — спросил он, перебирая специи.
— Потому что я так и не смог растопить печку. А электричества нет, — Тимуру было хорошо. Его кокон еще хранил их совместное сонное тепло. Вылезать в стылый холод и переодеваться в не гретую одежду он не хотел категорически.
— Уже есть. Переодевайся, — поторопил его Антипов, подкидывая яркий апельсин.
— Не хочу, — сморщился Тимур. — Холодно.
И уже приготовился услышать какую-нибудь пошлоту из категории «Давай согрею», но Антипов молча вышел в коридор и вернулся с объемной сумкой.
— Вот, — он сгрузил ее на колени Тимуру, — выбери, что нравится.
Конечно, Тимуру было любопытно. Он любил шмотки, любил шоппинг, и ему уже сто лет никто ничего не покупал. Он медленно доставал дорогие и такие классные брюки, толстовки, свитера, расправлял их на коленях, как-то даже забыв, что в комнате холодно. Разглаживал складочки и пытался убедить себя, что просто не имеет права брать что-то из этих вещей.
— Определился? — Антипов ловко покручивал между пальцев нож и выглядел так, будто мог читать Тимуровы мысли. Более того, казалось, он четко знает, как заставить сделать выбор. С Антипова, полудурка, сталось бы переодеть его насильно, так что Тимур быстро отобрал понравившиеся вещи, идиотски успокоив себя, что они ни в чем не виноваты, и если уж куплены — надо носить.
Антипов протянул свободную руку и ухватил аккуратную стопочку, взамен сунув Тимуру в руку высокий стеклянный бокал теплого глинтвейна. Тимур медленно цедил алкоголь и вытягивал наружу отчего-то запрятавшуюся глубоко внутри злость на Антипова. Каждым словом, каждым движением тот затягивал его в какую-то мутную зыбкую топь, название которой Тимур подбирать не хотел.
Ненависть исчезала, таяла под взглядами, ненавязчивой заботой, уверенностью сильного самца. Но Тимур культивировал ее, накручивал себя, вспоминая Колю, рыдающих омег, которые пасли Антипова у дома, крутой тачки и универа. Везде. Они окружали и преследовали его, и Тимуру было одновременно жаль их и брезгливо от такого самоунижения. Ненависть, скрипя, поддавалась. Жару поддавал и алкоголь, ощутимо давший Тимуру по мозгам. В итоге, пока Антипов готовил что-то аппетитное из морепродуктов, Тимур старательно сверлил дыры в его широкой спине, выгодно обрисованной мягкой тканью футболки.