Ньютон не сразу понял, в какой момент заснул и когда именно проснулся. Лежал, уткнувшись лицом в подушку, и тяжело дышал. Тело все еще сковывало неприятное напряжение, а футболка прилипла к вспотевшей спине. Комната несколько секунд чуть шаталась перед глазами, и Гейзлер обреченно вздохнул, перекатываясь на спину. Почти привык к этому.
Дрифт с кайдзю – чистое безумие. И то, что он отделался головной болью и кошмарами, это очередное невероятное везение Гейзлера. Ньютон подслеповато посмотрел на прибитую у изголовья полочку и нашарил на ней телефон, включил экран. 5:16 a.m. Биолог какое-то время всматривался в белые крупные цифры на фоне рисунка кайдзю и до не него не сразу дошло, что уже начался его последний день в Гонконгском Шаттердоме.
До вторжения осталось 94 недели
========== Глава 1 Десять минут до вылета ==========
Япония, Токио. Об этом им сообщили еще до завтрака, и теперь оставшиеся часы до вылета Ньютон был как на иголках, сам толком не понимая своего волнения. И отвлечься было совершено не на что - образцы отправили в новый исследовательский центр еще ранним утром. В лаборатории не осталось ничего пригодного для работы, читать дольше пары минут не выходило, все буквы смешивались, и смысл текста никак не доходил до взволнованного сознания, а все плакаты с кайдзю биолог аккуратно снял со стен и упаковал еще утром.
- Что-то ты притих, – заметил Германн за завтраком, после того как за пятнадцать минут Ньютон не произнес и слова. Обычно, даже если биолог был еще совсем сонный, он болтал без умолку то о своих исследованиях, то возмущался, что кофе в столовой отвратительный. А то и вовсе просто пересказывал свои сны. Но не сегодня.
- Не похоже на тебя, уверен, что не подхватил от своих кайдзю какой-нибудь вирус? - своим вечным чуть строгим тоном наконец-то сказал Германн, глядя на Ньютона, который лениво ковырял свою овсянку, в которую он зачем-то положил неимоверное количество малинового джема.
- Просто не выспался, - пожал плечами Ньютон и коротко улыбнулся Германну, так и не взглянув ему в глаза, чем только подчеркивая странность их общения, которая не давала покоя Готтлибу. Вот только сейчас Ньютону некуда была бежать, и не было работы, за которой можно было прятаться. И у них впереди еще долгий совместный перелет.
- Как-то странно осознавать, что мы покинем это место, - все же сказал Ньютон, глядя, как светлая овсянка смешивается с ярко-бордовым джемом и наполняется цветными разводами, - Интересно, почему именно Токио?
- После вторжения кайдзю там сейчас совсем низкий процент населения, думаю, это только на пользу нашему исследовательскому отделу, не будем привлекать лишнего внимания, - охотно подхватил тему Готтлиб.
- Мы теперь засекречены, конечно, мы не будем светиться в новостях, - отмахнулся Ньютон и поставил ложку в кашу.
- Только не говори, что завидуешь славе мисс Мори и Беккета, - хмыкнул Германн, неуклюже попытавшись пошутить.
- Что? Да нет, конечно. Я даже рад видеть знакомые лица по ТВ, там и маршал наш мелькает, - Гейзлер принялся размешивать сахар в остывающем кофе, но все это выглядело так, словно биолог не знал, куда ему деть руки. И это стало последней каплей для Германна.
- Бога ради, Ньютон, прекрати уже мямлить, скажи, что тебя волнует, - Германн на мгновение поджал губы, положил руки на стол и переплел пальцы в замок, серьезно спросив, - Это из-за дрифта?
- А? – словно вырванный из своих раздумий, рассеянно спросил Ньютон, - Дрифт? – быстро переспросил биолог и чуть не опрокинул чашку, медленно выдохнул и замер, - так заметно, да? – почти осторожно спросил он.
- Еще бы, ты весь словно потерянный, рассеянный больше обычного, молчаливый. Да любой, кто знает тебя хоть немного, мог бы сказать, что с тобой что-то не так, - с легким самодовольством произнес Германн, хоть и не знал, как подбодрить друга. Математик уставился на руку Ньютона, в которой он нервно крутил кофейную ложку. Бледная кисть с совершенно нормальной чистой кожей, плавно переходящей в яркий рисунок, который тянулся по руке и у локтя обрывался, закрытый тканью однотонной бледно-серой рубашки.
-Знаешь, - вдруг сказал Ньютон, и Германн резко поднял взгляд на лицо коллеги, - я не знаю, видел ты это или нет, - словно неохотно, устало сказал биолог. - Да даже если не видел в дрифте, это, наверное, и так очевидно, - Ньют обреченно хмыкнул и положил ложку на стол, и от тихого стука о гладкую столешницу у Готтлиба взволнованно сжалось сердце в тревожном ожидании.
- «Оно пришло за тобой», - понизив голос до шепота, сказал Ньютон, и Германн удивленно посмотрел на взволнованного коллегу и на всякий случай обернулся, но рядом с ними никого не было, а людей, сидящих за остальными столиками явно не интересовала чудаковатая парочка ученых.
- Кто? – непонимающе спросил Германн, на секунду заволновался, что после дрифтов Ньютон мог повредить мозг.
- Мне так Ганнибал сказал, после того как узнал про мой дрифт, - пояснил Ньютон и придвинулся почти вплотную к Германну, наклонился к нему ближе. Математик невольно напрягся, но не стал отчитывать Ньютона за нарушение границ личного пространства. Все равно в этом не было бы смысла, все попытки привить биологу хоть какие-то манеры всегда оказывались пустой тратой времени.
- Отачи пыталась откопать меня тогда в бункере, я уверен, - взволнованно и тихо сказал Ньютон, невольно жестикулируя.
- Да, ты мне рассказывал о своих… похождениях во время двойного явления, - напомнил Германн и хотел отсесть чуть дальше от своего коллеги, но он и так сидел на краю лавки.
- Да, а затем в тройном явлении первые два кайдзю сторожили разлом. Это точно из-за дрифта. Они видели меня, и знали, что мы собираемся сделать, поэтому и выставили охрану, а не продолжили атаковать. Я видел их… Слышал, и ты тоже, нам нужно знать о них больше, но, Германн, - Ньютон взволнованно схватил математика под локоть прижимаясь к нему ближе, почти испуганно посмотрев на своего друга, и от этого взгляда у Готтлиба рука не поднялась оттолкнуть биолога, - Я… я должен провести дрифт. Раз, два или десять, не знаю. Сколько потребуется. Но ведь и они будут меня видеть. Они из-за меня тоже будут готовы, а я… я не… - Ньют запнулся и крепче сжал локоть Германна трясущимися пальцами, а Готтлиб краем глаза заметил, что теперь они стали привлекать всеобщее внимание, но только нахмурился и сосредоточился на взволнованном коллеге.
- Они же звери. С чего ты взял, что они поймут твою мешанину мыслей? Даже я толком не смог ничего понять, а ведь был в твоей голове, - попытался хоть как-то успокоить друга Германн, и протянув руку к плечу Ньютона, провел почти касаясь биолога, и нервно отдернул, не зная как стоит прикоснуться к нему, и лишь дергано помахал ладонью, прежде чем быстро несколько раз похлопать Ньютона. Математик неловко натянуто улыбнулся, чувствуя себя все более неловко, вот только Ньютон так и не отпустил его.
- Поймут. Не они, так их хозяева, - уверенно сказал Ньютон. - Я думаю… я все время над этим думаю и пока не смог найти решения лучше, чем работать обособленно. Понимаешь? Я не должен знать ничего о Егерях или твоих разработках, не должен знать, даже запустили эти программы или нет…
- Не неси ерунды, Ньютон! – уже строго сказал Германн, и биолог непонимающе нахмурился.
- Это… не ерунда, - почти обиделся Ньют, но в голове его звучала слабая надежда. Он и вправду предпочел хоть раз оказаться неправым.
- Ты беспокоишься из-за дрифта? – уточнил Германн, все острее чувствуя прикосновения Ньютона, и уже был почти готов оттолкнуть его руку, но теперь он слишком хорошо знал, как Гейзлеру нужна поддержка. Хоть какая-нибудь. – Тогда скажи, почему после твоего первого безумного глупого самоубийственного эксперимента при двойном явлении кайдзю направились к Гонконгу, а не охраняли разлом, ожидая тройного явления?
Ньютон снова нахмурился, но на этот раз озадаченно, от чего его мальчишеское лицо стало казаться до ужаса забавным. Гейзлер наконец-то отпустил Германна и взъерошил волосы у себя на затылке, задумчиво уставившись в свою овсянку, словно в ней хранились все знания о мире инопланетных монстров.
- Ам-м, - протянул биолог и вдруг резко щелкнул пальцами, и чуть ли не подскочив на месте, сияющими глазами уставился на Готтлиба. - Разлом был закрыт, и мозг поврежден, - почти спросил он, словно ожидая подтверждения своей теории, вот только Готтлиб понятия не имел о том, как работает телепатическое сознание кайдзю, и влияет ли на их связь то, открыт разлом или нет.
- Хотя, может, только из-за повреждений, во время первого дрифта разлом был закрыт, но я все равно ощущал коллективное сознание, - все быстрее начал проговаривать Ньютон свои мысли и чуть не ударил Германна, взмахнув от нахлынувших эмоций руками. Бурная жестикуляция биолога всегда казалась Готтлибу потенциально опасной. – В… Во второй раз, разлом уже был открыт, и даже успели пройти две четверки и разлом сохранял стабильное состояния. Да! Если это влияет… Ведь, сам посуди. Мы потеряли сигнал Бродяги, но считывали его показатели, наверняка…. Нет! Я уверен, хозяева кайдзю тоже лишь могли общаться, но не в полной мере. Лишь получали сигналы. А без разлома? Как функционирует их сознание, сохраняется ли связь с той стороной? Ох-х-х. Но если нет, тогда… – Ньютон замер, горящими глазами глядя перед собой, поднял руки так, словно держал в ней невидимую остальным сферу и видел в ней все, что так хотел понять. Германн и прежде видел его в таком состоянии, но, обычно, просто отмахивался от несвязной почти маниакальной речи биолога и продолжал работать. Но сейчас, Германн впервые так пристально наблюдал за Ньютоном и мог почти почувствовать, как бесконечно быстро сменяют друг друга мысли в его сознании. Гейзлер даже дышал иначе, поверхностно и часто, был весь напряжен и, казалось, ему не хватает воздуха. Ньютон слишком быстро вышел из ступора. Улыбнулся с какой-то всепоглощающей детской радостью, а в следующее мгновение, Герман пытался вздохнуть в крепких объятиях взволнованного биолога.
- Германн! Германн, ты чудо! – шумно, слишком шумно для публичного места воскликнул Ньютон, обдавая жарким дыханием напряженную шею Готтлиба.
- Гейзлер, отпусти, отпусти меня сейчас же, - почти зашипел Германн и попытался оттолкнуть от себя биолога, но он сам резко вскочил со своего места.
- И куда ты собрался? – строго спросил Германн, поправляя свой пиджак.
- Как куда? В лабораторию, нужно… А-а, черт, все оборудование уже погрузили, - осознал Ньютон и нервно дернул рукой, словно пытаясь ударить невидимого противника. - Ладно, на месте первым делом, - с энтузиазмом сказал он. - Я пока к себе, нужно сделать кое-какие записи, встретимся на вертолетной площадке, - торопливо проговорил Гейзлер и почти выбежал из столовой, оставив Германна в полном недоумении под косыми взглядами разнорабочих.
- Просто невыносим, - пробормотал Германн и допил свой кофе.
***
День снова выдался дождливый, и серые облака заслоняли бледный солнечный свет, хоть лимонно-золотистые лучи умудрялись прорывать серую пелену, а мигающие красные и золотистые огни Шаттердома у взлетно-посадочной полосы ярко виднелись сквозь серое марево дождя.
Германн посмотрел на свои часы и тихо выругался.
- Где этот идиот? – сам себе пробубнил математик, поерзав на неудобном сидении военного вертолета и все не сводя взгляда с входа Шаттердома, из которого должен был появиться Ньютон.
- Мистер Готтлиб, вылетаем через десять минут, - напомнил пилот, покосившись на ученого.
- Да, я в курсе, - раздраженно сообщил математик, невольно поморщившись. Вертолет ужасно провонял бензином, свежей рыбой и едким запахом реагентов. Видимо, на нем Ньютон как-то выбирался за образцами в город, и запах внутренностей кайдзю все еще не выветрился.
- Доктор Гейзлер особой пунктуальностью не отличается, - сказал Германн в ответ на вопросительный взгляд пилота.
- Если нужно, я согласую более поздний вылет, - предложил он и потянулся к рации.
- Не нужно, - предупредил Готтлиб и самодовольно хмыкнул, глядя, как со стороны базы к ним приближается низкорослый биолог и тащит за собой свой чемодан. Зонт, судя по тому, как Гейзлер натянул куртку на голову, Ньютон снова потерял где-то на базе. Скорее всего, снова в лифте, но это уже было не важно.
Германн облегчено вздохнул и открыл кабину, махнув рукой своему коллеге, и помог Ньютону затащить его темно-фиолетовый чемодан, на котором Готтлиб заметил наклейки с кайдзю и неодобрительно покосился на промокшего Гейзлера. Вот только Ньютон запирал дверь и не видел осуждения в глазах своего коллеги.
- Уф, - выдохнул Ньютон и попытался выровнять дыхание, тяжело рухнув на место рядом с Германном; дождевая вода с его куртки тихим потоком капель начала стекать на пол и сидения.
- Нам из-за тебя чуть вылет переносить не пришлось, где тебя носило? – строго спросил Готтлиб и чуть отсел от Ньютона, чтобы не намочить свой пиджак, на котором уже красовались темные водяные пятна.
- Пристегнитесь, господа ученые, - предупредил пилот и помахал рукой кому-то снаружи. Кабина открылась, и рядом с пилотом уселся мужчина в полной военной экипировке и при оружии.
- Сержант Рейган, по приказу маршала сопровождаю вас до базы, - отчитался военный.
- Рад встрече, - сухо кивнул Германн и отдал честь, а Ньютон только весело улыбнулся.
- Здорово, у нас есть телохранитель. Я и правда чувствую себя рок звездой, - сказал Ньютон, снимая с себя кожаную куртку, и принялся возиться с ремнями безопасности, пока пилот заводил двигатели.
- Сколько нам лететь? – покосился на хмурого Германна Ньютон, наконец-то справившись с застежкой.
- Около пяти часов, - ответил математик, - так где ты задержался?
- А-а, - отмахнулся биолог, и вертолет сильно качнулся. Снаружи раздался вой лопастей, и они оторвались от земли. Ньютон повернулся к окну, но его заливала дождевая вода, и нормально рассмотреть базу на прощание ему так и не удалось. Но он все же видел ставшим таким родным громоздкий темный силуэт Шаттердома, посадочную полосу и мигающие в пелене дождя золотистые и красные огоньки.
- Я к Тендо заходил попрощаться, - наконец-то ответил на вопрос математика Ньютон и повернулся к другу, - заодно поспрашивал у него про Токийскую базу. Он уже в курсе, пробил ее для меня. У нас, кстати, будут ассистенты! – бодро сообщил Гейзлер.
- Ассистенты? – переспросил Германн, словно пробуя это словно на вкус. Нет, он не возражал. Объективно, для предстоящей работы дополнительные люди не помешают. Но вот какие это будут люди, и как сложится с ними рабочий процесс? Германн посмотрел на Ньютона, который уже успел достать из джинсов плеер и теперь распутывал наушники. За годы работы с Гейзлером, Германн смог к нему привыкнуть. Свыкся с его невыносимым поведением, привык к его болтовне и отвлекающим рассуждениям, привык к вечным спорам, привык к самому Ньютону. Каждый день общий кабинет, совместное посещение столовой, совместная работа. Боже, даже до душевых они пару раз доходили вместе, не смотря на протесты Германна. И теперь только так возможно было работать продуктивно, когда рядом был этот навязчивый татуированный отвлекающий фактор.
- Значит, у нас будут разные кабинеты? – уточнил Германн, но Ньютон уже заткнул уши и покачивал ногой в такт музыке. Готтлиб недовольно поджал губы и толкнул Гейзлера в мягкий бок. Биолог тут же встрепенулся и выдернул один наушник.
- Да? – бодро спросил он.
- Кабинеты, - повторил Германн, - у нас будут разные кабинеты в Токио?
- Не знаю. Но, думаю что да, – пожал плечами биолог, - ты же будешь разлом изучать, а мне нужно воспроизвести поврежденные ткани Канамори, постараюсь восстановить мозг достаточно для проведения нового дрифта. Да и есть у меня задумки по изучению их телепатической связи, - Германн видел, как загораются зеленые глаза Ньютона, как их медленно и ясно озаряет научный азарт, который он прекрасно понимал и не раз испытывал сам во время работы. Чувство, которое тянет исследовать и не отпускает, пока не увидишь истину, пока не поймешь, не разложишь все по полочкам, пока все не сложится в идеально правильную картину. Это чувство было сильнее всех остальных, перекрывало все потребности организма, блокировало ощущение и вело за идеей. О, сколько раз в безумной пляске цифр и формул он видел этот путь, который вел его за собой, заставляя сердце биться быстрее в предвкушении скорой разгадки! Болезненная одержимость этим чувством была ему знакома и приносила проблемы, непонимание и отстранение окружающих, которые не видели этой линии, а смотрели лишь на обезумевшего ученого, разговаривающего с доской и испытывающего к цифрам больше тепла и понимания, чем к живым людям. Германн несколько раз моргнул и сглотнул, прогоняя подступающие к сознанию воспоминания, но, к своему удивлению, вместо неприятных картин своего детства, он вспомнил Ньютона. В воспоминаниях из дрифта он видел его совсем ребенком. Все таким же низкорослым и нескладным, в огромных смешных очках и книгой по биологии для старших классов, которую Ньютон стащил из библиотеки. Германн видел одноклассников Гейзлера, и мог слышать их самодовольные насмешливые голоса.