Мастер Игры

Высокий уровень интеллекта — Определение мастерства — Три стадии мастер­ства — Интуитивный ум — Связь с реальностью — Скрытая сила внутри нас

Можно считать такое отношение признаком независи­мости, только на самом-то деле оно проистекает от на­шей неуверенности. Мы чувствуем что, проходя учение у мастеров и подчиняясь их авторитету, мы каким-то об­разом принижаем собственные способности. Да что там, мы уверены, что критиковать мастеров или учителей и пререкаться с ними — признак большого ума, а быть смиренным и послушным учеником означает расписать­ся в своей слабости. Важно понять: на первых порах, в начале пути вас должно волновать только одно — как можно эффективнее обучаться и приобретать профес­сиональные навыки. Для этого на этапе ученичества вам и необходимы наставники с неоспоримым для вас авто­ритетом — те, кого вы готовы будете слушаться. При­знание этого факта вас никак не характеризует, а свиде­тельствует лишь о временной слабости, преодолеть ко­торую и поможет наставник.

Речь пойдет об особой форме человеческих возможно­стей, являющей собой высшую точку развития силы и разума. Она — источник величайших достижений и от­крытий в человеческой истории. Такому невозможно научиться в наших школах, это явление не поддается на­учному анализу, однако почти каждому из нас, в той или иной степени, доводилось испытывать это состоя­ние, так что все мы имеем о нем представление, хотя бы обрывочное, из собственного опыта. Нередко это со­стояние наступает в периоды некоего напряжения — когда нам необходимо успеть что-то сделать в срок, решить сложную проблему, преодолеть какой-то кри­зис. Иногда оно может возникнуть в результате не­устанной работы над чем-то. Как бы то ни было, в по­добных обстоятельствах мы ощущаем прилив энергии и непривычную собранность. Все мысли полностью фо­кусируются на решении поставленной задачи. Столь интенсивная концентрация порождает фейерверк все­возможных идей — они приходят к нам во сне, берутся неизвестно откуда, будто наше подсознание их выпле­скивает. В такие моменты окружающие, кажется, подпа­дают под наше влияние. Возможно, мы становимся вни­мательнее к ним, а может, они замечают в нас некую особую силу, вызывающую уважение. Мы можем почти всю жизнь пассивно плыть по течению, вяло комменти­руя происходящее вокруг, но в такие периоды возника­ет чувство, что мы способны сами влиять на события, определяя их ход.

Счастье каждого у него в руках, как у художника — сырой материал, из которого он лепит образ. Но и это искусство подчинено общим законам; от рождения людям дана лишь одарен­ность, искусство же требует, чтобы ему учились и усердно упражнялись в нем.

Иоганн Вольфганг Гёте

Попытаемся описать эту силу следующим образом: большую часть времени мы проводим в мире потаенных грез, желаний или рутинных представлений. Но в пери­оды исключительного творческого подъема возникает настоятельная потребность добиться результата — и это дает свой эффект. Мы за уши вытаскиваем себя за преде­лы укромного мирка привычных мыслей и бросаемся на­встречу миру, окружающим, действительности. Вместо того чтобы порхать с места на место, ни на чем не сосре­доточиваясь, наш разум концентрируется и проникает в самую суть реальности. В такие минуты кажется, что в ум наш — развернутый вовне — хлынул яркий свет из окружающего мира, внезапно высвечивая новые детали и свежие мысли, и это вдохновляет нас, мы испытываем прилив творческих сил.

Но вот сдана работа, разрешен кризис, и постепенно слабеет восхитительное чувство могущества и созида­тельной силы. Мы возвращаемся в состояние рассла­бленности, ощущение власти уходит. Вот бы научиться каким-то образом создавать или продлевать его... но те­перь оно кажется недостижимым и таинственным.

Проблема состоит в том, что описанная форма могуще­ства и разума либо игнорируется как предмет исследова­ния, либо бывает окружена множеством мифов и лож­ных толкований, что лишь придает ей загадочности. Мы воображаем, будто творческие силы и гениальность воз­никают ниоткуда, что это лишь результат врожденных способностей, а может, хорошего настроения или удач­ного расположения звезд. Крайне полезно было бы раз­веять этот мистический флер — дать этому явлению чет­кое определение, изучить его происхождение, понять, что к нему ведет, и разобраться, как все-таки можно соз­давать и продлевать это состояние.

Давайте назовем его, это состояние, мастерством: когда кажется, что нам более чем когда-либо подвластны Вселенная, окружающие, да и мы сами.

Мы испытываем та­кое состояние лишь изредка, зато для других — великих мастеров своего дела — подобное состояние становится образом жизни, способом восприятия мира. (Великими мастерами можно назвать Леонардо да Винчи, Наполео­на Бонапарта, Чарлза Дарвина, Томаса Эдисона, Марту Грэхем и многих-многих других.) А в основе этой вла­сти лежит некий несложный процесс, ведущий к мастер­ству, — и он доступен каждому из нас.

Этот процесс можно проиллюстрировать следующим образом: скажем, мы взялись учиться игре на пианино или поступили на новую работу, где нам предстоит осво­ить определенные навыки. Поначалу мы далеки от цели. Первичные наши представления об игре на фортепиано или о той или иной профессии нередко предвзяты, осно­ваны на предубеждениях и вызывают испуг. При подхо­де к инструменту клавиатура может показаться страшно­ватой — мы не понимаем, как увязаны между собой эти клавиши, струны, педали и прочие элементы и какое от­ношение все это имеет к музыке. На новой работе мы пребываем в неведении о взаимоотношениях между людьми, о характере начальника, правилах и порядках, необходимых именно здесь для достижения успеха. Мы сбиты с толку, смущены — в обоих случаях нам недоста­ет конкретного знания. При этом мы даже испытываем воодушевление, предвкушая, что сможем всему научить­ся, но очень скоро осознаем, какой тяжелый труд пред­стоит. Тут-то и подстерегает нас серьезная опасность — одолевают нетерпение, растерянность и страх, хочется махнуть рукой и все бросить. Мы перестаем наблюдать и учиться. Процесс приостанавливается.

Но если нам все же удается совладать со своими эмо­циями и терпеливо, шаг за шагом, двигаться вперед, на­чинает происходить что-то удивительное.

Мы продол­жаем наблюдать и следовать примеру других людей, и постепенно приходит понимание; мы постигаем зако­номерности, видим, как это работает. Продолжая прак­тиковаться, мы достигаем беглости, овладеваем основа­ми знаний, позволяющими двигаться дальше, к новым и еще более вдохновляющим рубежам. Теперь мы замеча­ем взаимосвязи, которые прежде оставались для нас не­видимыми. Мало-помалу мы обретаем веру в себя, в то, что решение задачи нам по плечу, что терпение и на­стойчивость помогают исправлять недостатки.

Со временем мы переходим на следующую ступень, из учеников превращаемся в специалистов. У нас появля­ются собственные идеи, мы испытываем их на практике и получаем весьма ценные отклики. Мы находим все бо­лее творческие пути применения своих неуклонно ра­стущих знаний. Теперь нам мало просто учиться чему- то у других, мы вырабатываем собственный стиль, несу­щий отпечаток нашей личности.

Бегут годы, и, если мы настойчиво продолжаем двигать­ся в том же направлении, происходит следующий ска­чок — к мастерству. Клавиатура больше не кажется чем- то чуждым и внешним.

Мы сроднились с ней настолько, что она стала частью нашей нервной системы, продол­жением пальцев. На этой стадии карьеры мы интуитив­но чувствуем, каков психологический климат в коллек­тиве, в каком состоянии наш бизнес.

В различных ситуациях это помогает нам глубже понимать людей и предвосхищать их реакции. Мы способны оперативно принимать весьма смелые и творческие решения. У нас нет недостатка в идеях. Мы так хорошо овладели закона­ми и правилами, что получили право нарушать или из­менять их.

В процессе, ведущем к этой высшей форме власти, мож­но выделить три основных этапа или уровня:

первый —ученичество;

второй — творческая активность;

третий —мастерство.

На первом этапе мы, по сути, находимся вне будущего поля деятельности и по мере сил осваиваем основные правила и элементы. Нам открывается лишь часть общей картины, и потому силы наши ограничены.

На втором этапе, благодаря постоянным упражнениям и погружению в данную тематику, мы начинаем постигать алгоритмы, принципы действия и связи, таким образом подходя к более глубокому осмыслению предмета. Это означает появление новых возможностей — умения экс­периментировать и творчески играть с базовыми эле­ментами.

К третьему этапу уровень знаний, опыта и концентра­ции на предмете вырастает настолько, что мы получаем наконец возможность видеть с полной ясностью всю картину в целом. Мы обретаем доступ к средоточию жизни — к человеческой натуре и природным явлениям. Вот почему произведения истинных мастеров трогают нас до глубины души — таким художникам удается схва­тить самую суть реальности. Благодаря этому выдаю­щийся ученый открывает новый закон физики, а изобре­татель или предприниматель находит свежее решение, никому прежде не приходившее в голову.

Можно назвать подобную силу интуицией, но что такое интуиция, как не внезапное мощное постижение реаль­ности, для которого не нужны ни слова, ни формулы. Слова и формулы могут появиться позднее, но именно интуитивное прозрение, эта мгновенная вспышка, при­ближает человека к действительности, словно высветив внезапно в его мыслях некую частицу истины, до того скрытую от него и всех остальных.

Животные обладают способностью к обучению, но в большой степени полагаются на инстинкты, помогаю­щие им ориентироваться и выживать в сложной обста­новке. Благодаря инстинкту они действуют быстро и безотказно. Человек, напротив, разбирается в ситуации, опираясь на мышление и разум. Однако это механизм более медленный, а промедление подчас может стоить успеха. Нередко наши вязкие потаенные раздумья отго­раживают нас от мира, вместо того чтобы помогать в нем действовать.

Интуиция на высшем уровне мастерства — это сочетание инстинкта и разума, сознательного и бессознательного, человеческого и животного начал. Она позволяет мгновенно и мощно «подключаться» к окружающему миру, чувствовать или понимать механизмы происходящего.

В детстве все мы в той или иной мере наделены интуи­цией и непредвзятостью, но со временем вся та ин­формация, которой набивают нам голову, попросту заглушает ее. Мастера способны вернуть это состоя­ние, недаром их творения поражают детской непосред­ственностью, свидетельствуя о прорыве в область бессо­знательного, но на неизмеримо более высоком уровне. Силы интуиции включаются в мозгу любого человека, когда ему удается добраться до этого уровня, — вот именно это мы и переживаем время от времени, напря­гая все силы для решения сложной задачи.

На самом деле в нашей жизни часто вспыхивают искры этой силы — например, когда мы ясно видим послед­ствия какой-то ситуации или когда вдруг, откуда ни возьмись, в голову приходит превосходное решение проблемы. Но такие мгновения мимолетны, и у нас не хватает опыта для того, чтобы заставить их повторяться чаще. А вот при достижении уровня мастера интуиция становится подвластной нам силой, плодом неустанной работы. И поскольку творчество и способность видеть новые аспекты реальности востребованы миром, интуи­ция приносит нам еще и громадную практическую пользу.

Взглянем на мастерство еще с одной стороны: на протя­жении истории люди постоянно чувствовали себя за­ложниками ограниченности сознания, неспособности проникнуть в суть вещей и воздействовать на окружаю­щий мир. Многие, в надежде обрести ощущение силы, занимались поисками способов расширения сознания, скажем, с помощью магических ритуалов, транса, закли­наний или наркотиков. Подчас люди тратили жизнь на занятия алхимией и на поиски философского камня — субстанции, превращающей любое вещество в золото.

Это стремление к волшебным средствам сохранилось в нас и по сей день — мы ищем простые формулы успеха и пытаемся расшифровать древние тайны в надежде, что это поможет привлечь к себе нужную энергию. Такие за­нятия способны принести некоторую практическую пользу — например, если в занятиях магией делать упор на глубокую концентрацию. Но по большому счету уси­лия эти бесплодны, так как направлены на поиски несу­ществующего — на поиски способа без особых усилий достичь настоящей власти, на поиски быстрого и легко­го пути к ней, этакого мысленного Эльдорадо.

Тратя жизнь на бесконечные фантазии, все эти люди — а их немало! — упускают из виду одну реально суще­ствующую силу, доступную, собственно говоря, каждо­му из нас. Причем от волшебства и упрощенных формул успеха силу, о которой идет речь, отличает то, что мы можем видеть ее проявления, — это великие открытия и изобретения, грандиозные постройки и волнующие про­изведения искусства, это технологический прогресс, плодами которого мы все пользуемся, и другие достиже­ния подлинных мастеров. Эта сила наделяет тех, кто об­ладает ею, плотной связью с реальностью и способно­стью так изменять мир, что колдуны и мистики прошло­го о подобном могли бы только мечтать.

На протяжении столетий человечество воздвигло вокруг мастерства высокую стену. Его называли проявлением гениальности и твердили, что для простых смертных оно недостижимо. Его рассматривали как удел избранных, как врожденный дар или как результат расположения звезд. В результате мастерство стало выглядеть таким же недоступным, как и магия. Но стена эта воображаемая! Истинный же секрет заключается в следующем: наш мозг — это продукт шести миллионов лет развития, и в процессе эволюции он стал таким, что все мы имеем воз­можность достичь мастерства — высшей силы, таящейся в каждом из нас!

Наши примитивные предки — Эволюция человеческого разума — Умение абстра­гироваться и сосредотачиваться — Социальный разум древних предков челове­ка — Зеркальные нейроны — Мысленное проникновение — Власть над време­нем — Эволюция человеческого мозга — Связь с древними корнями

Сейчас в это трудно поверить, но наши древние предки, бродившие по травянистым равнинам Восточной Афри­ки около шести миллионов лет назад, были существами удивительно слабыми и уязвимыми. Их рост не превы­шал полутора метров. Они ходили прямо и могли бегать на двух ногах, но бегали не в пример медленнее, чем их четвероногие преследователи — хищники. Они были худосочными, а рукам недоставало силы, чтобы защи­тить себя. Для обороны у них не было ни клыков, ни когтей, ни яда. Собирая фрукты, орехи, насекомых или падаль, они поневоле выбирались на открытые места, где становились легкой добычей для леопардов и гиен. Не­защищенным и немногочисленным, им грозила реальная опасность вымирания.

Тем не менее за несколько миллионов лет (с точки зре­ния эволюции это относительно короткий промежуток времени) наши непрезентабельные и несильные предки превратились в самых могучих хищников на планете. Как могло осуществиться это фантастическое превраще­ние? Кто-то предполагает, что причина в том, что они поднялись на ноги, освободив руки, получили возмож­ность делать орудия и крепко удерживать их благодаря противопоставленному большому пальцу. Но это чисто физическое объяснение бьет мимо цели. Причина наше­го владычества, нашей власти не в руках, а в мозге, в том, что разум мы сделали самым мощным орудием из всех известных в природе — с ним не идут в сравнение ника­кие когти. В основе этого ментального преобразования лежат две простые биологические особенности — визу­альная и социальная, — которые первые люди преврати­ли в преимущество.

На протяжении трех миллионов лет мы были охотниками- собирате­лями, и именно благодаря эволю­ционному прессу такого образа жизни в конце концов развился наш мозг, такой гибкий и творче­ский. Сегодня мы твердо стоим на ногах с мозгом охотников- собирателей в голове.

Ричард Лики

Наши древние предки вели свой род от приматов, мно­гие поколения которых миллионами лет населяли кроны деревьев и за это время в процессе эволюции стали об­ладателями великолепно развитого зрения. В самом деле, чтобы быстро и эффективно перемещаться в таких усло­виях, необходимы чрезвычайно сложный зрительный анализатор и тонкая мышечная координация — и они у наших предков появились. Постепенно в ходе эволюции глаза заняли на лице фронтальное положение и теперь стали смотреть вперед, обеспечивая бинокулярное, сте­реоскопическое зрение. Такое положение глаз предо­ставляет мозгу высокоточный трехмерный обзор со все­ми деталями, хотя поле зрения при этом несколько суже­но. Подобным зрительным восприятием — в противопо­ложность тем, у кого глаза по бокам головы, — обладают, как правило, хищники, например кошки или совы: зре­ние позволяет им определять расстояние до добычи и наносить удар точно по цели. Древесным приматам объ­емное зрение служило для другой цели — чтобы не про­махнуться, перепрыгивая с ветки на ветку, и разыскивать пищу — фрукты, ягоды и насекомых; вдобавок эволюция наделила их еще и совершенным цветным зрением.

Спустившись с деревьев и перебравшись на открытые травянистые равнины, наши предки освоили прямохож­дение. Со своим превосходным зрением они могли да­леко видеть перед собой (жирафы и слоны, конечно, выше ростом, но глаза у них расположены с боков голо­вы, так что зрение у них панорамное). Хищников можно было заметить еще на горизонте и различить их пере­движения даже в сумерках. Таким образом, за несколько выигранных секунд или минут наши предки успевали укрыться в убежище. В то же время, фокусируя зрение на предметах, расположенных в непосредственной бли­зости, они видели во всех подробностях следы и иные приметы проходивших хищников, цвет плодов (спелых или незрелых), форму камня, который удобно было взять в руку и, возможно, использовать как орудие.

Вверху, на деревьях, зрительная система затачивалась под скорость — для того чтобы увидеть и мгновенно отреа­гировать. Но на открытых равнинах все было иначе. Без­опасность и поиски корма зависели от умения наблю­дать, медленно и терпеливо разглядывать окрестности, от способности замечать детали и понимать их значение. Жизнь наших предков напрямую зависела от их внима­тельности. Чем дольше и усерднее они всматривались, тем четче различали и опасность, и выгодные обстоя­тельства. Просто окинув взором горизонт, можно уви­деть намного больше, но мозг в этом случае был бы пе­реполнен избытком информации — слишком много де­талей при таком остром зрении. Человеческое зрение настроено не на общий обзор, как, скажем, у коровы, а на глубокую фокусировку.

Животные — вечные пленники настоящего. Они спо­собны извлекать уроки из событий недавнего прошлого, но моментально отвлекаются, переключаясь на то, что сейчас у них перед глазами. Медленно, за невообразимо длинный отрезок времени, наши предки преодолели эту слабость. Достаточно долго задерживая внимание на одном предмете и не позволяя себе отвлечься — даже на несколько секунд! — они могли на время абстрагиро­ваться от окружающего мира. Это позволяло отмечать закономерности, делать обобщения и просчитывать свои действия. Такая отстраненность, некоторая ментальная дистанция, давала возможность думать и рассуждать, пусть в минимальной степени.

Развив способность абстрагироваться и мыслить, древ­нейшие люди получили преимущество в борьбе за выжи­вание, это помогало им эффективно избегать хищников и добывать пищу.

Они достигли качественно иного уровня, некоей реальности, недоступной другим живот­ным. На той стадии развития мышление стало серьезным переломом в ходе эволюции, так как привело к появле­нию сознательной психической деятельности.