— Нет. На простой девушке. На официантке, стюардессе, секретарше, уборщице.
— Обслуживающий персонал, одним словом?
— Да, можно и так назвать. Это будет брак по любви, поверь, твоя жизнь заиграет всеми возможными красками и радостями.
— Григорий Георгиевич, вы понимаете, — Аарон перешёл на «вы», как происходило всегда, когда слова собеседника крайне поражали или раздражали. В некотором роде, это выражало крайнюю степень удивления, — что брак должен быть заключён по любви? Ненормальная истеричка, — Аарон имел в виду Пенелопу Анжелу Муракко — вдову Аарона-старшего, — пришлёт своих наблюдателей, они будут копаться во всех деталях нашего… союза, вероятно, даже самых интимных! Никто не поверит, что Аарон Эрнестович Абалденный женился на секретарше исключительно по взаимной симпатии, — бедняге было не произнести слова «по любви» и «секретарша» в одном предложении, — в данных обстоятельствах!
— Почему же? Люди любят сказку «Золушка»!
— Эту, с позволения сказать, «Золушку» будут спрашивать о деталях нашего романа, будут искать доказательства брака по предварительному сговору, а здесь и искать не надо. Пенелопа сожрёт меня с потрохами, вместе с тремя процентами «Супервайзинг строительства скважин нефти и газа»!
— Влюби в себя бедняжку.
— Пенелопу?! — Аарон Эрнестович почувствовал, что земля уходит из-под ног. Пенелопу? Пенелопу Анжелу Муракко? Эту воблу с вытаращенными глазами, плоской грудью, задом и умом? Гори синим огнём три процента акций вместе с «Супервайзинг строительства скважин нефти и газа»!
— Девушку из народа. Секретаршу или уборщицу. Начни ухаживать, порази её, восхити, заставь поверить, что ты влюблён в неё! Женись через неделю, секретарша или уборщица будет искренне верить в любовь, и никаким наблюдателям не удастся переубедить её в обратном. А ты — опытный делец, не проколешься.
— Мне нужна исполняющая обязанности жены, а не человек, страдающий от умственной неполноценности! По-твоему, некая сферическая секретарша в вакууме поверит, что я — Аарон Эрнестович Абалденный — влюбился в неё?
— Повторюсь, люди любят сказку «Золушка», а секретарши особенно.
— Безумие какое-то… — пробормотал в поражении Аарон. Три процента акций «Супервайзинг строительства скважин нефти и газа» уплывали из рук, а этого допустить глава и владелец транснациональной корпорации «TNK AA Group Capital Investing» никак не мог. — Найди мне эту девушку из народа, — через силу кивнул обречённый.
Примерно через сорок минут на столе Аарона Эрнестовича лежали внушительные стопки личных дел работниц «TNK AA Group Capital Investing» от восемнадцать до тридцати восьми лет, каждая из которых подверглась тщательному изучению. Большую часть пришлось исключить сразу по причине замужества. На лишние юридические препоны не было времени. Некоторые находились в ежегодном отпуске, а кое — кто и в декретном, эти кандидатуры тоже вычёркивались.
Пару раз Аарон Эрнестович вызывал кандидаток для собеседования. Девушки — одна бледней другой, с трясущимися руками, не понимающие, что происходит, близкие к обмороку — представали пред очами начальства и блеяли что — то невразумительное на вопросы о личных привязанностях и желании перспективы роста.
Надо признать, одна из представительниц народа даже вызвала симпатию в Аароне — как минимум, она тряслась не так очевидно и хоть и вяло, но улыбалась. Впоследствии Аарон Эрнестович вряд ли вспомнил бы её внешность, но одна деталь поразила его.
Брови. Для чего на, в общем-то, славном личике славянского типа, с курносым носом и веснушками, были нарисованы огромные и широкие брови, Аарон не понимал. Тагуи, в лучшие свои времена, не могла похвастаться таким соболиным разлётом. Черкесские шашки, а не брови!
Девушка что — то говорила, справившись с волнением, а Аарон разглядывал это на милом личике, пока, наконец, не спросил:
— Простите, насколько вам дороги ваши брови?
Он почти сделал свой выбор. Эта девочка, немножко нескладная, но обаятельная, подходила на роль будущей возлюбленной Аарона Абалденного. Если бы не брови. Откровенно говоря, Аарон, не моргнув глазом, предпочёл бы силиконовую грудь пятого размера соболиным хвостам на лице избранницы.
— Что? — Аарон понял, что задел чувства девушки, имени кандидатки он так и не припомнил. Наверное, девушка оскорбилась бы меньше, задень он память её почившей прабабушки.
— Они довольно… милые, — Аарон кивнул и продолжил. — Со следующего квартала вас ожидает повышение, пожалуйста, подготовьтесь к этому как следует.
Аарон Эрнестович никак не мог допустить группового брака: он, девушка и её брови. Либеральные взгляды мужчины не простирались настолько далеко.
— Спасибо! — взвизгнула допрашиваемая.
— Вы можете идти, — закончил разговор Григорий Георгиевич, провожая глазами девушку.
— И? — это Григорий обратился к Аарону.
— Чудовищно… — у Аарона кружилась голова, смертельно хотелось пить, почти так же смертельно, как три процента акций «Супервайзинг строительства скважин нефти и газа». Он не мог выбрать никого из представленных девушек. Все они слились в большое, невыразительное пятно из грязной речи, искреннего испуга, хлопающих глаз, неприятного, неуместного парфюма и бровей… Аарона передёрнуло.
— Чаю бы возможно бы… — скороговоркой пробормотал Аарон, не замечая, насколько странно звучит фраза. Обычно, в стрессовых ситуациях Аарон Эрнестович переходил на английский, порой на французский, сейчас уровень кортикостерона и лептина в крови стремительно превышал норму, и Аарон начинал бессвязно выражать свои мысли.
— Чаю! — крикнул Григорий за дверь помощнику Аарона Эрнестовича — Станиславу.
Через пять минут на столе материализовалась чашка с чаем, двумя кусочками сахара на блюдце, приборы на салфетке и даже горячий круассан. Всё то же самое, плюс тарталетка с красной икрой — перед Григорием Георгиевичем.
— Жениться надо на сироте, — задумчиво проговорил Григорий, смотря на тихо закрывшуюся дверь кабинета.
— У тебя есть на примете сирота? — заинтересовался Аарон скорее по инерции.
— Лилия Котёночкина.
— Кто это?
— Твоя секретарша, — пояснил Григорий.
— У меня есть ассистент Станислав, ассистенты Константин и Михаил, кто из них Лилия Котёночкина?
— Барышня, которая только что принесла нам чай.
— Это была барышня?
— Да.
Аарон задумался, Лилия… Лилия Котёночкина… В его приёмной находилась одна девушка. Формально она не была секретаршей, она числилась личным помощником личных ассистентов главы и владельца «TNK AA Group Capital Investing»… её звали Лилия Котёночкина?
— Иди и влюби в себя Лилию Котёночкину. Она — идеальный кандидат для тебя. Двадцать два года, сирота, хороша собой.
— Идти и влюбить в себя Котёночкину?
— Да!
Что ж… Аарон Эрнестович Абалденный направился в приёмную с трепещущей надеждой в груди, что у Котёночкиной не было финансов на силиконовую грудь пятого размера и махровые брови.
Глава 3
Лилия Котёночкина находилась на своём рабочем месте, как и полагается, с восьми часов утра. И место, и работа Лилию бесконечно радовали. По большей части, заработной платой и премией один раз в квартал. Стол, компьютерное кресло и окружающий Котёночкину интерьер тоже были хороши.
Сидела Лиля в самом дальнем углу приёмной между широким окном, из которого, к слову, никогда не дуло, и раскидистым фикусом в керамической бледно — лимонной кадушке. Фикус был будто специально поставлен так, чтобы прикрывать небольшую стеклянную перегородку, за которой находился рабочий стол девушки, и тоже был вполне симпатичен Лилии. Свой уголок Лиля звала «аквариумом», и если бы не растение, Котёночкина ощущала бы себя рыбкой-гуппи на всеобщем обозрении.
Два года назад, уйдя с дневного отделения института на вечернее, Лилия Котёночкина, через знакомую, устроилась на работу в статистический отдел транснациональной корпорации «TNK AA Group Capital Investing», а спустя полтора года её, не иначе как чудом, перевели работать в головной офис ассистентом ассистентов Абалденного Аарона Эрнестовича.
— От тебя требуется два главных «не», — сказал тогда старший менеджер по персоналу. — Быть незаменимой и незаметной.
Лилия Котёночкина отлично справлялась со своей задачей, она стала незаменимой для трёх помощников Аарона Эрнестовича — Станислава, Константина и Михаила, — и незаметной для самого Абалденного, несмотря на то, что формально появлялась у него в кабинете четыре раза в день, минимум. Помимо всевозможных правок в документации, договорах и соглашениях, распечатки, сканирования, ксерокопирования, заказов обедов, а иногда и ужинов для своих трёх начальников, в обязанности Лили входило подавать Аарону Эрнестовичу кофе в восемь тридцать утра и в восемнадцать вечера, и забирать пустую посуду ровно через восемь минут.
Аарон Эрнестович всегда благодарил, молча кивнув ассистентке ассистентов, и на этом всякое взаимодействие с высшим руководством заканчивалось. Остальное рабочее время Лилия проводила в своём «аквариуме», надёжно скрытая раскидистым фикусом.
Сегодняшний день начался совершенно предсказуемо. Лилия Котёночкина проснулась, по обыкновению, в шесть тридцать утра, приняла душ, трясясь от холода — отопление в этом году отключили раньше положенного срока, — позавтракала мюсли с молоком и отправилась на работу, выбрав наряд, соответствующий случаю.
Рабочие костюмы Лилии Котёночкиной отвечали задаче быть незаметной. Даже тёмные цвета — коричневые, синие и чёрные, — она предпочитала избегать, в светлой приёмной они могли бросаться в глаза. Только оттенки бежевого, кофе с молоком, изредка слоновой кости. Будучи блондинкой от природы, с бледной кожей, среднего роста и телосложения, Лилия Котёночкина в костюмах светлых тонов сливалась с интерьером не только приёмной Аарона Эрнестовича, но и со стенами всего высотного здания головного офиса. Одним словом, Лилия Котёночкина была самым незаметным сотрудником «TNK AA Group Capital Investing».
Сегодня, стоило переступить порог приёмной, ровно в семь сорок пять утра, как начались странности. Лилю едва не сбил с ног Аарон Эрнестович, влетевший в приёмную в сопровождении начальника службы безопасности. Почти врезавшись в несчастную Котёночкину, не успевшую даже испугаться как следует, Аарон Эрнестович ловко обогнул девушку и рванул в свой кабинет, пробурчав нечто схожее с приветствием, больше похожее на нецензурную брань. За полгода работы Лиле не случалось слышать, чтобы начальник повысил голос, более того, даже ассистенты Аарона Эрнестовича никогда не повышали голос, а сегодня словарный запас Котёночкиной обогатился на несколько слов.
Не стоит думать, что в головном офисе царило благоденствие и миролюбивая обстановка. В некотором смысле, в этом самом офисе, тем более в приёмной Абалденного, не летали даже мухи без предварительной записи и согласования, а для того, чтобы подчинённый принял бледный вид, было достаточно слегка нахмуренных бровей руководства.
Спустя каких-то два часа в приёмную потянулись сотрудницы из разных отделов и филиалов. Бледные, трясущиеся девицы сидели рядком на диване под удивлёнными взглядами трёх ассистентов Самого и Лилии Котёночкиной, и были близки к нервному срыву. Одна из девушек, тихо попискивая, прошлась по кругу по приёмной и с таким же невнятным писком рванула прочь. Судьбы девушки Лиля не узнала, лишь надеялась, что убежавшая осталась в уме и твёрдой памяти.
Никак систематизировать приглашённых на спонтанное собеседование было невозможно — ни по роду деятельности, ни по филиалу или отделу, откуда несчастные пришли или приехали, в зависимости от месторасположения. Складывалось впечатление, что Аарон Эрнестович хаотично тычет пальцем в штатное расписание и вызывает любого, чьё имя попадётся. Впрочем, спустя несколько часов, стало понятно — на ковёр к руководству не попало не одного человека мужского пола, а значит, велась выборка по половому признаку…
«Просто дракон и девственницы», — подумала Лиля, наблюдая, как последняя «девственница» на полусогнутых ногах проковыляла к выходу из приёмной, на ходу обмахивая себя ладонями, как веером. Не успела Лиля посочувствовать бедняжке, как «дракон» собственной персоной, в лице Абалденного Аарона Эрнестовича, встал перед рабочим столом Лилии, разрывающейся между желанием подскочить и рвануть с криками вслед за остальными «девственницами» и спрятаться под комфортным компьютерным креслом, на котором она сидела.
Лилия смотрела во все глаза на Аарона Эрнестовича и нервно сглатывала неизвестно откуда взявшуюся слюну. Наверное, это был какой-нибудь нервный синдром. Образно говоря, при взгляде на Аарона Эрнестовича любая женщина «глотала слюнки». Абалденный был обалденным. Достаточно высокий, широкоплечий и длинноногий, он не был грузным или излишне накачанным, не был он и сухопарым. Телосложение начальства под шикарным костюмом было атлетическим.
Тёмные волосы, почти чёрные, немного вьющиеся, безупречно лежали в модельной стрижке согласно последней моде, карие глаза за стёклами очков без оправы смотрели доброжелательно и позитивно (насколько Котёночкина могла ожидать позитива от внезапного внимания столь высокого руководства), а губы растянулись в странную, но широкую улыбку, обнажая белоснежные зубы. У Котёночкиной мелькнула мысль о параличе лица у Аарона Эрнестовича, настолько улыбка была… натянутой.
— Лилия Михайловна Котёночкина? — произнёс босс.
— Да, — Лилия кивнула и вытянулась по стойке смирно, даже ладони приложила к бокам, смотря, не мигая, на Абалденного.
— Аарон, — руководство протянуло руку для приветствия. Несчастная Лиля, не моргая, смотрела на ухоженную кисть и не понимала, что от неё требуется. Рукопожатие? В середине рабочего дня? Вот так, вдруг? Насколько крепкое? Может, эту руку с ухоженными ногтями следует поцеловать? Или погладить?
— Да, хм, кхм, кх, кх… — раздалось от начальства, когда тот потряс рукой в воздухе и продолжил: — Садитесь, Лилия Котёночкина, — Аарон… Эрнестович показал всё той же ухоженной рукой на стул, и Лиля шлёпнулась, издав странный звук.
— Лилия, — Аарон какое-то время молчал и внимательно разглядывал подчинённую, прежде чем начать говорить. — Как вы относитесь к балету? Опере? — продолжил Абалденный. — Что-то проще? Мюзикл?
— Вам подготовить списки детей сотрудников для новогодних подарков? — смекнула Котёночкина.
Конечно, конец апреля — странноватое время, да и билеты в оперу — сомнительный подарок для детворы. С другой стороны, тот же Щелкунчик — вполне детская сказка, а уж какой прекрасный балет под музыку Чайковского. Возможно, из-за загруженности Абалденный решил подготовиться к праздникам заранее.
— Нет, — босс покачал головой, прервав раздумья Лилии, и снова замолчал, смотря ошарашенно на Котёночкину, так, словно у неё хвост вырос, причём изо лба.
Лиля продолжила молчать, борясь с собственным испугом, трясущимися руками и губами, всё ещё пытаясь сохранить лицо, пусть и с хвостом изо лба.
— Ресторан? — наконец отмер Аарон.
— Какой? — Лилия заёрзала на кресле, вдавливаясь в спинку. Становилось страшно.
Она мельком огляделась, никого в приёмной не было, от этого стало ещё неуютней. Вдруг у Абалденного какое-нибудь скрытое невротическое или психическое расстройство? Стресс, элитное образование, неподъёмный груз денег… да мало ли травмирующих ситуаций у Большого Босса может быть!
— Макдональдс? — начальник произнёс это слово, словно его озарило великой догадкой. Должно быть, так же Эйнштейн кричал «Эврика»? Или не Эйнштейн?
— Ма-ма-макдональдс? — повторила Котёночкина и начала стекать по креслу под стол, готовая разреветься от внутренней паники.
Лицо Аарона Эрнестовича потеряло всякое благодушие, кажется, он тоже был близок к панической атаке, а ничто так не пугает подчинённых, как боящееся начальство. А босс боялся! Наверняка ему не приходилось раньше убивать ни в чём неповинных Котёночкиных, но и Котёночкиной ни разу не приходилось убегать от боссов, охваченных маниакально-депрессивным психозом или ещё каким-нибудь, не менее опасным состоянием.