От автора:
Роман навеян работами Гигера. Предупреждаю, книжечка не для слабонервных: гнусная, гротескная, на грани фола, и даже (Господи, прости мя грешного) с дурным порнографическим душком - мерзость, а не книженция. Кому не стукнуло шестнадцати - нафиг с пляжа.
Глава 1
Владислав Людцов проснулся. Кибернетик почивал в своей постели, словно на белоснежном облаке. Открыв глаза, он увидел искусную лепнину потолка: нелепые амурчики порхали над его ложем с луками наизготовку. Людцов питал слабость к приятной обстановке, к разным чопорным запахом и аристократическим безделушкам - прямо не кибернетик, а какой-то рафинированный маркиз. "Маркиз де Людцов" - так иной раз он себя именовал в шутку, находясь в хорошем настроении. Но, как известно, в каждой шутке есть доля шутки. Владислав одним рывком откинул край одеяла и спустил свои ноги с постели. Спал кибернетик голым, как и положено не знающим греха небожителям. Босые ступни сами собой всунулись в прикроватные тапочки. Тапочки тоже были непростые с загнутыми носками, шитые блестящей ниткой, ложно турецкие. Перед тем как встать Владислав Людцов сладко зевнул и потянулся: мягко хрустнули застоявшиеся косточки. "Потягушечки" - так он это называл. Настроение, кажется было неплохое. Ещё минуту назад у кибернетика стоял пенис, но теперь он начал терять свою эрекцию, превращаясь в полудохлый, морщинистый хоботок неопределённого цвета.
Поднявшись, Людцов проволочился в туалетную комнату, обставленную в стиле ампир - величественная такая туалетная комнатка. Там он продолжительно журчал в сверкающий унитаз, справляя малую нужду: струя была тяжёлой и словно перекрученной. На дне фаянсовой ёмкости образовалось жёлтое, пенящееся озерцо. После мочеиспускания кибернетик принялся самым тщательным образом проделывать водные процедуры. Он зашёл в душевую кабинку и пустил тепловатую воду. Используя душистое мыло, Людцов внимательно вымыл своё лицо, под мышками, брюшные мускулы и, наконец, добрался до гениталий. В области паха он возился с особым тщанием, полоская своё обвисшее, мужское достоинство. Да, кибернетик питал слабость к чистоте и приятной обстановке, но особенно к гигиене, хотя иной раз и позволялись некоторые, впрочем, немногочисленные, исключения. Исключения эти, как правило, касались молоденьких особ женского пола, наливных красоток, истекающих соком юности. Эти красотки могли слегка пахнуть и быть умеренно нечистоплотными, но не более того. Для маркиза де Людцова их молодость и красота являлись достаточным аргументом для незначительного послабления режима чистоты. Ополаскивая свои причиндалы, Владислав плотоядненько заулыбался. Сразу было видно - любил это дело кибернетик.
Вытиревшись насухо необъятным, махровым полотенцем, Владислав остался довольным. Кажется день складывался удачно. Всё ещё голый, он покинул ванную комнату и бодрым шажком вернулся в спальню. Теперь стало очевидным, что это был мужчина около сорока, с вялой бледною мускулатурой, с бабскими ягодицами и начавшим формироваться, нежным интеллигентским брюшком. При ходьбе его пенис радостно и бестолково подпрыгивал между мохнатых ляжек. И вообще кибернетик оказался достаточно волосат чёрной кавказской порослью, которую тщательно выбривал у себя между ног и подмышками. Даже его ягодицы были не лишены растительности, она покрывала их лёгким, мшистым налётом, сгущавшимся ближе к анусу. После утреннего моциона лицо Людцова сияло, словно начищенный медный таз. Он подошёл к туалетному столику, на стуле перед которым, перекинутый через спинку, покоился банный халат.
- Маман, покажи мне что интересного было сегодня вечером - сказал Людцов, запахнувшись в халат, и обращаясь непосредственно в пространство перед собой. Завязавши на халате поясок, он уселся за маленький туалетный столик из красного дерева.
Вся противоположная стена спальни вдруг провалилась в тартарары, трансформируясь в широкий двухметровый экран, на котором ожило изображение достаточно высокой чёткости. Это была какая-то горная гряда: мрачные склоны утёсов, поросшие редкими голосемянными растениями, чем-то напоминавшими столетние сосны. Похожее на освежёванную тушу, кроваво заходило местное светило. Мир неохотно лиловел, синел, постепенно увеличивая коэффициент своей таинственности. На этом фоне, едва уловимое, то в одном то в другом месте, вдруг проявлялось какое-то движение. Что-то шевелилось в фиолетовых сумерках, что-то там извивалось, лоснилось, молниеносно посверкивало.
Сидя за столиком, Людцов гляделся в маленькое, овальное зеркальце изящной работы. Он всматривался в него, выискивая недостатки на коже собственного лица - красноватые прыщики. Он взирал очень пристально, словно выглядывая звёзды. После утренней водной процедуры прыщи красовались очень явственно во всей своей сейсмической красе. Они прекрасно просматривались на серебряной амальгаме зеркальца - красненькие, воспалённые точечки. Владислав брал и без обиняков выдавливал их, защемив между ногтями пальцев; звёзды превращались в вулканы, изливающие потоки гнойной лавы. При этом кибернетик комически морщился и кривился, словно в глаз ему брызнули комариной струйкой лимонного сока.
Движение на экране стало более однозначным, из фиолетовой каши сумерек вдруг обозначалось что-то определённое. Теперь с уверенностью можно было утверждать: это не глюк, там точно что-то есть. Это был всего лишь абрис, который тут же исчез, но абрис вполне узнаваемый и чёткий, словно вырезанный из чёрного камня. Спустя несколько секунд он вновь появился, но уже в другом месте, такой же чёткий и моментальный как прежде. Ошибиться было невозможно - они, ну точно они, наверняка. То там, то сям из сумерек материализовались очень хищные очертания. Их нельзя было не узнать: не из чёрного камня они были вырезаны, они были вырезаны на коре головного мозга - ксеноморфы собственной персоной.
Владислав Людцов прижигал одеколоном выдавленные угри, которые воспалились вулканической краснотой, и одновременно косился на изображение ксеноморфов. Несмотря на болезненное ощущение из-за действия одеколона, он приязненно улыбнулся. Казалось кибернетик увидел давних знакомцев, закадычных приятелей, с которыми его связывали прочные узы, как минимум, взаимной симпатии. Можно было подумать: ксеноморфы и кибернетик - друзья не разлей вода. Людцов взял со столика миниатюрные стальные щипчики и поклацал ими в воздухе, словно перед началом сложнейшей операции. Ух, сейчас он покажет этим вторичным половым признакам где раки зимуют.
- Маман, сколько в общей сложности было зафиксировано объектов?
- На данный момент было зафиксировано девять особей. - донёсся из ниоткуда глубокий и спокойный голос.
- Замечательно, - сказал кибернетик, - значит где-то недалеко находится гнездо. Гнездо-гнездо-гнездо-гнездо.
Почти распевая на разные лады одно слово, Людцов нагнулся ближе к зеркальцу и принялся корчить ему уморительные рожицы. Он словно издевался над ним. Это были забавные чудеса мимики, Владислав как будто вменял себе в обязанность рассмешить невозмутимую поверхность амальгамы. В это время изображение на экране приняло новый оборот: возникла сцена охоты. Ну как возникла, она просто попала в объектив шального телезонда, бороздящего пространство вокруг базы и зонд дал резкое увеличение. Один из ксеноморфов нещадно терзал представителя местной фауны. Что-то вроде крупного горного козла или антилопы столкнувшись с ксеноморфом, разлетелось в разные стороны тёмными ошмётками мяса. Фу, какое безобразие. Это было похоже на кровавый взрыв. Остались от козлика рожки да ножки.
- Офигительно - произнёс кибернетик.
После убийства ксеноморф ковырялся своим рылом в отвратительном месиве, выискивая лакомые куски. На месте где только что находилось что-то типа антилопы, цвели великолепно развороченные потроха. Нет не рожки да ножки остались после нашего козлика, после нашего козлика осталось высокохудожественное, мокрое пятно - залюбуешься. Кибернетик тем временем аккуратненько доставал щипчиками торчащий из левой ноздри непослушный волосок. Он умильно морщился и фыркал, как будто нюхнув острой приправы.
Ксеноморф кромсал останки несчастливого животного.
Людцов тихонечко хихикал, проделывая гигиеническую процедуру.
- Мне определённо нравится этот экземпляр - сказал Людцов вслух, продолжая воевать со своими вторичными половыми признаками. - Красив чертяка.
Дверь спальни раздвинулась и в помещение вошёл Еремей, неся перед собой на вытянутой руке аккуратненько сложенную одежду. Он нёс её, как профессиональный английский слуга с выражением лёгкой брезгливости на лице, что выглядело крайне неуместно для андроида. Да, Еремей был андроидом, искусственной машиной одиннадцатого поколения, внешне чрезвычайно похожей на человека. Если заранее не знать, хрен отличишь от рядового землянина, вылитый хомо сапиенс, что тут скажешь - шедевр современной робототехники. Вечно в своём фирменном синеньком комбинезоне от "Вайленд инкорпорейшн".
- Как ты находишь данную особь - спросил у него Владислав, указывая рукой в сторону изображения.
Андроид мельком взглянул на экран, словно боясь оскорбить своим взглядом священную картину насыщения ксеноморфов:
- Очень развитой экземпляр в возрасте примерно шести лет. Идеальное строение для подобного вида.
- То-то же, - возбуждённо потрясал щипчиками Людцов, - я тоже так думаю: идеальное строение для подобного вида. В нём есть что-то особенное, ты не находишь?
- Нет, не нахожу. Никаких аномальных отклонений от нормы я не вижу.
- Это от того что у тебя нет души. Ты не художник, ты не видишь прекрасного. А этот экземпляр прекрасен - Аполлон среди ксеноморфов.
- Смею заверить, что у вас тоже нет души.
Говоря это, Еремей помогал одеваться кибернетику. Собственно, он даже не помогал, а просто его одевал, поскольку данная функция с некоторых пор вменялась андроиду в обязанность. Он одевал взрослого мужчину, словно тот был малое дитя. Владиславу сие доставляло удовольствие, он послушно просовывал свои ноги в штанины брюк. Ноги при этом выглядели вялыми и бесполезными. Можно было подумать, что кибернетик - инвалид. Людцов двигал своими конечностями как будто те были ненастоящими, какие-то, случайно оказавшиеся под рукой, резиновые части тела, безжизненные куски человечины. Еремей терпеливо упаковывал в одежду расползающиеся по сторонам, непослушное мясо, придавая ему тем самым более-менее упорядоченный вид. Он как будто расфуфыривал амёбу, напяливал на амёбу глупые, человеческие шмотки, вливал её протоплазму в заранее приготовленный сосуд, навязывая ей форму взрослого мужика. Вся инициатива находилась в руках у андроида. Наконец всё было законченно. После нескольких минут сопения, возни и шарканья, Владислав оказался облачённым в свои достаточно незамысловатые тряпки.
- Сколько у нас ещё осталось контейнеров? - спросил он, очевидно обдумывая какую-то свою мыслишку.
- Пять - ответил Еремей; он отошел в сторону, словно любуясь делом собственных рук: получилось как всегда - кибернетик как кибернетик.
- Приготовь контейнер номер четыре. Через часок мы выходим на поверхность, на кормёжку. Всё подготовь.
Андроид равнодушно кивнул головой. Равнодушно-то равнодушно, но не совсем: какая-то лёгкая тень легла на чело Еремея. Легла и тут же бесследно исчезла - вроде и не было вовсе. Опечалился ли робот или нет, поди разбери. Может и не было ничего, а так - игра воображения, полёт фантазии.
- Кстати, как там поживает наш пациент - словно между делом поинтересовался кибернетик.
- Состояние стабильное, без изменений.
- После кормёжки, я, пожалуй, наведаюсь - соскучился. - и Людцов скабрёзно похлопал себя по паху жестом совсем не элегантным и не аристократическим: не маркиз де Людцов, а какой-то поддатый сатир.
За пределам каюты "маркиза де Людцова" космический корабль рассыпался. За её пределами он скорее походил на свалку чем на звездолет последнего поколения. А ведь ещё недавно он сверкал в вакууме свей суперсовременной, изоляционной обшивкой - звезда среди бесчисленного множества звёзд. Сверкал, сверкал и досверкался. Что произошло, в чём причина аварии, кто виноват в случившемся - вопросы, которые безнадёжно повисли в воздухе и на которые никто не мог ответить. Да и кому, собственно отвечать - отвечать, собственно, почти некому. Войдя в атмосферу планеты, "Экзис" потерял конструктивную целостность, он раскололся надвое и одна треть его горящим болидом ушла в сторону Южного полюса, а остальная часть вместе с манёвровыми двигателями спикировала на Западный континент. Во время катастрофы наличный состав экипажа в большинстве своём находился в состоянии глубокого биоза. Из бодрствующих три человека оказались на оторвавшемся куске звездолёта. Из остальных пятерых двое погибло в ходе жёсткой посадки, а тем кто выжил было не до гипотетических вопросов - им предстояла серьёзная борьба за место под солнцем. Так что да - отвечать, считай, некому.
Две трети космического корабля "Экзис" спикировало на Западный континент в районе горного хребта Хрепс. Назвать посадку мягкой не поворачивался язык. Выйдя из своей каюты Людцов оказался в лабиринте полуразрушенных, бледно освещённых коридоров. Некоторые из них были расчищены от завалов, некоторые - нет, оставаясь похожими на городскую свалку. Как ни странно, но контур звездолёта сумел сохранить свою герметичность, несмотря на аварийный режим посадки. Обшивка сделала своё дело, видать недаром она так празднично блистала посреди звёзд Мироздания - имела на то полное право. Правда теперь внутреннее пространство корабля напоминало Содом и Гоморру. В этом распутстве, вырванных со своих мест предметов и оборудования, можно было блуждать сутками напролёт. Многие коридорные скрепы потеряли свою форму, деформировавшись во время столкновения с почвой. Всюду валялись фрагменты внутренних конструкций, осколки стекла, металлические ящики, пачки каких-то бумаг. Большинство автоматов-уборщиков были выведены из строя, другие оказались под завалами тяжёлой техники. Чтобы их освободить, необходимо было привлечь специальное оборудование, а это было невозможно, опять же, из-за отсутствия рабочих автоматов. В сравнении с каютой кибернетика здесь царил полный хаос, ничего общего с рафинированным будуаром "маркиза да Людцова".