- Давным-давно, в далеком-далеком королевстве произошла эта история. Жили-были в темном-темном лесу брат с сестрой. Звали их Карл и Клара. Клара была блаженная, замуж ее никто не брал, а может, причина и не в этом, а в том, что жили они в самой чаще, а там женихов только волки да медведи. Возможно, по той же причине не имелось суженой и у Карла. Так или иначе, жили они вдвоем посреди леса. И вот однажды собрался Карл за дровами и говорит сестре, мол, никому не открывай, я скоро приду. И ушел. Ходил он бродил средь буреломов, собирал сушняк. Крутил вязанки, собирал ягоды грибы и не заметил, как ночь сменила вечер. Пора, думает, домой. Вышел на тропинку и наткнулся на бездыханное тело какого-то бедолаги. Посмотрел по сторонам - никого. Недолго думая, взял и стянул с мертвяка сапоги. Дохляку уже ни к чему, а ему пригодятся. К тому же новые почти, даже каблуки не стесанные. Новьё, считай. Так вот, стянул он обувку, а тело спихнул в заросли орешника. А куда его еще девать, на себе в город тащить? Мол, так и так, господин начальник городской стражи, в лесу нашел. Так тебя же и обвинят, разбираться не будут. Так спокойней. Скинул Карл свои стоптанные бахилы, переоделся в новые, закинул вязанку дров за спину и довольный побрел домой. Идет, никого не трогает, насвистывает себе под нос песенку, вслушиваясь в тишину ночного леса, пинает шишки да мухоморы, попадающиеся на пути. Иногда останавливался, чтоб отдохнуть и полюбоваться своей обновкой. Поставит ногу на каблук и диву дается, любуется, как девка новым платьем. А небо тем временем тучи стали затягивать. Прибавил дровосек шаг, пока луна вовсе не скрылась, и вскоре добрел до дома.
Рассказал он Кларе о своей находке.
«Посмотри, в каких я сапогах!».
А та схватилась за голову, зачем, говорит, снял с мертвяка, есть голова-то на плечах? Примета плохая, быть беде! А тот махнул рукой, поужинал, поставил сапоги возле камина да спать завалился. Храпел так, что птицы из леса в теплые края улетели. А вот его сестре не спалось. Ворочалась Клара, не шел к ней сон, и мигрень одолела. Все твердила девица сквозь зубы:
«Принесет беду твоя обновушка, братец».
Медленно текла ночь, и вдруг кто-то постучал в дверь, да так сильно, что петли завыли. И раздался с той стороны голос заунывный.
«Открывай дверь добром!».
И ветер вторил голосу эхом.
«Я пришел обратно получить то, что смел ты ночью утащить!».
И ветер не унимался, повторял за неизвестным.
Тут Клара стала метаться по дому, крича, что есть мочи.
«Изыди! Изыди, нечистый!».
Тут проснулся и Карл. Недолго думая, он схватил топор и выскочил за порог босиком и в одном исподнем. Дровосек носился вокруг дома, размахивая колуном, но так никого и не нашел. Основательно устав и запыхавшись, дровосек вернулся в дом и замер на пороге. Топор выпал из его руки, отрубив Карлу палец, но тот этого даже не заметил. Все его внимание было приковано к камину: там, обутая в те самые сапоги, что совсем недавно принадлежали неизвестному дохляку, лежала его сестра. Бездыханная и бледная, аки сама Смерть. Подбежал брат к сестре, упал возле ее тела на колени и горестно зарыдал, содрогаясь всем телом. Так и умер. Вот такие дела, - закончил свое повествование Фрэд.
- И как теперь спать?! - всплеснул руками Даниэль. - Нагнал жути. Ты можешь что-нибудь веселое придумать? Это что же получается? Если я найду на улице кошель, его теперь и брать немоги? Глупость какая. Я, пожалуй, сегодня на палубе лягу, в каюте как-то не по себе. Вечно там что-то скребется, пищит и спать мешает, а тут воздух свежий и все такое.
- Это ж все неправда, - смутился Фрэд.
- Ну да, - кашлянул мастер, - но я все равно тут лягу. Вдруг ветер поменяется. Надо за курсом следить, не тебе же доверить. Если ничего не случится, то днем прибудем к окрестностям Фрилфаста. Думаю, сядем в поле у Тихой заводи, селение такое, - изобретатель развернул карту, что выудил из тубуса, болтающегося на поясе. - Я, правда, не понимаю, какая тут заводь, если река ближайшая пес знает где. Три перста. Это сколько верст получается? Может, я что попутал? Да нет, все так должно быть.
Прохор покачал головой, поднялся на ноги и, чтобы размять затекшие члены, прошелся по палубе от кормы до носа и обратно, наслаждаясь проплывающими мимо красотами.
- Вы бы тоже посмотрели, когда еще увидите. Просторы-то какие! Эге-гей! Невозможно налюбоваться. Вот так бы всю жизнь путешествовал и смотрел, путешествовал и смотрел.
- А есть когда? - спросил писарь.
- Вот вечно ты все испортишь! - сплюнул под ноги Государь. - Ты о чем другом можешь думать? Точно тебя на галеры отправлю!
Солнце тем временем окончательно спряталось за горизонтом, а на небе высыпали звезды. Месяц размеренно покачивался в вышине.
Мастер вздохнул, повис на леерах и стал наблюдать за плевками, летящими вниз. Фрэд, махнув рукой, убрал свою книгу в сумку и отправился спать, предварительно заглянув на камбуз, где стянул пару пирогов с черникой из стратегических запасов Даниэля.
- Слушай, - спросил Прохор потягиваясь до хруста в костях, - а как ты определишь где юг, если у тебя компас сломается?
Изобретатель, не отвлекаясь от своего важного занятия, ответил:
- Тут все просто: видишь месяц? Мысленно проведи прямую от его верхнего кончика его рожка до нижнего, а затем до самого низа. Где соприкоснется с землей, туда и правь.
- А если будет полная луна?
- Тогда, считай, заблудились, - спокойно ответил мастер. - По карте еще можно, но лучше за компасом следить, чтобы не ломался.
- Понятно, - кашлянул Прохор.
Даниэль вздохнул.
- Когда-нибудь на небе не останется свободного места. Летучие корабли будут сновать туда-сюда, как мальки в пруду, а внизу по дорогам будут носиться, как мыши в погребе, самодвижущиеся кареты. В театрах будут смотреть живые картинки. Вот время настанет, только, думаю, мы не доживем до этого.
Король покачал головой.
- Ты смотри, чтобы мы на скалы не налетели, а то мы не то что до тех времен, до завтра не доживем, мечтатель!
- Будь покоен, - поспешил успокоить Государя изобретатель. - У меня все под контролем. Спи спокойно.
Прохор похлопал друга по плечу.
- До завтра, - и растворился в ночи.
Даниэль же перебрался на нос, где стоял большой ящик. Откинув крышку, мастер поколдовал над агрегатом, хранящимся внутри, довольно потер ладони и дернул большой рубильник. Через мгновения ночную тьму разрезал яркий луч, осветивший все пространство перед носом корабля. И бил он с бочки впередсмотрящего. Это была такая же лампа, как и на самоходной карете, только увеличенная в несколько раз. Изобретатель заложил руки за голову, втянул ноздрями свежий воздух.
- Надо топку проверить, а то действительно до утра не дотянем, - Он трижды сплюнул через левой плечо, постучал по палубе и отправился в недра корабля.
А на горизонте тем временем показались первые вершины Северных гор…
Глава 2.
Глава 2.
Летучий корабль приземлился на поляне в центре небольшой дубовой рощицы, что стояла посредине гречишного поля и отделяла путешественников от Тихой заводи. Солнце медленно, но верно ползло в зенит, проснулись невидимые птицы, поющие на разные голоса, бабочки и стрекозы. Трава еще хранила капли росы, что переливались всеми цветами радуги.
- Красотища! - констатировал Прохор. - Не перестаю удивляться красотам наших земель.
- А я не перестаю удивляться тому, что вы постоянно приземляетесь так далеко от нужного места, - простонал Фрэд, наступивший на холмик земли, что оставил после себя крот, и запачкавший сапоги. - Нельзя было у стен города сесть? Мы теперь до туда еще два дня добираться будем.
- Тебе бы бабой родиться, - сплюнул под ноги Даниэль, который съехал с палубы по канату. - Ноешь и ноешь, ноешь и ноешь. Еще не надоело? Ты только представь: сейчас доберемся до заводи, похарчуемся, в баньке попаримся. Я давно не был в баньке! Косточки попарить - милое дело, грязь дорожную смоем.
- Сидели бы дома и смывать бы ничего не пришлось, - буркнул писарь.
- Опять двадцать пять! Ну что ты за человек?! А где король? - Мастер осмотрелся: Прохора нигде не было видно. - Самодержец, ты где?!
Ответ прилетел из рощи.
- Тут я. Не поверите, здесь столько дубовиков, что хватить на всю зиму! Желудей меньше!
Друзья поспешили на голос и уже через минуту очутились под сенью вековых деревьев, что переплелись своими могучими ветвями, заслонив листвой небо и образовав естественное укрытие от дождя. И, глядя на эту величественную красоту, становилось немного страшно. Казалось, что роща вот-вот оживет, опутает своими лапами и свяжет корнями.
- Жутковато малость, - сглотнул мастер.
- Малость?! - брови писаря поползли вверх. - Да у меня поджилки трясутся! Хуже места не придумаешь. На погосте и то веселее. Пойдемте уже в деревню, а?
Прохор закрыл глаза и сжал в ладони шляпку гриб, которым только что любовался. Мякоть стала просачиваться сквозь пальцы.
- Любезный, еще одно слово - и в Броумен ты пойдешь пешком, - Он поднялся, отряхнул руки и зло глянул на писаря. - Пошли. Даниэль, у тебя на борту есть бочка? Надо будет на обратном пути грибов с собой взять.
- Конечно, у меня целый трюм бочек, я их как раз для таких случаев вожу. У нас же своих-то грибов мало, - мастер покачал головой и последовал за Прохором.
Троица брела напрямик через поле: первым шел Правитель Серединных Земель, за ним королевский изобретатель, замыкал шествие хмурый , как туча, дворцовый писарь. Слева и справа возвышались чучела, до которых настырным воронам не было никакого дела. Черными кляксами парили они в небе, то снижаясь, то взлетая вновь. От их оглушающего гомона у Фрэда даже разболелась голова, и он снова начал причитать и проклинать судьбу-злодейку, которая забросила его в эту дыру. А вот Даниэль наоборот был весел, чем еще больше раздражал летописца. Мастер сам каркал в голос, будто переговаривался с пернатыми тварями, а те отвечали.
- Интересно, что они мне говорят? - произнес Даниэль, разговаривая с самим собой, но ему ответил писарь.
- Что ты недоумок. Только блаженные дули воробьям показывают, да с курями разговаривают.
Прохор задохнулся в порыве хохота.
- Вот за что я тебя люблю, властелин пыльных фолиантов, так это за то, что ты хоть и крайне редко, но можешь выдать что-то действительно смешное! Ха-ха-ха!
А вот мастер не нашелся, что ответить. Слова писаря вогнали его в ступор. Он так и топал, пока гречишное поле не кончилось, и перед троицей не раскинулось село в сто домов, не меньше.
Как оказалось, Тихая заводь лежала в естественной чаше, что образовали зеленые холмы. Отсюда, с вершины, хорошо был виден и Фрилфаст, точнее шпили его башен. До города еще миль десять, не меньше. Осознав сей факт, писарь вздохнул так громко, как только мог. А на горизонте высились острые пики Северных гор.
Спуск с холма занял около получаса. И все это время Фрэд не переставал причитать, но его стоны не смогли прогнать улыбку с лица Государя, а Даниэль, казалось, и вовсе перестал обращать внимание на бумагомарателя.
- Смотрю я на все это, - мастер сорвал травинку и зажал ее губами, - и вспоминаю наших музыкантов. Помнишь, у них песня такая есть. Про траву на полях, про туман?
Изобретатель никак не мог себя заставить называть Прохора по имени, поэтому говорил вроде как сам с собой, но всегда подразумевал диалог с королем, а тот, в свою очередь, точно понимал, что обращаются именно к нему, и всегда отвечал.
- Помню, а еще у них есть другая. Мне она сразу на душу легла, - Прохор попробовал поймать кузнечика, но оставил эту затею. Он расстегнул куртку, под которой скрывалась такая неудобная и жаркая броня, подаренная мастером, снял сапоги и тихонько запел.
Тихо шумит листва.
Ночь, будет опять гроза.
Алым светом небеса
ослепят глаза, глядя в облака.
Кистью из огня
оживит искра в небе образ
Красного всадника.
Всадник помчится стрелой,
горы он разобьет рукой.
В недрах огненной долины
ждет его она, как всегда одна,
женщина – лавина:
косы из огня, и глаза
сверкают как гроза.
У огромного костра
до краев она им нальет вина.
Зачарованы,
будут песни петь до утра
дети огня.
А когда придет любовь,
то спалит дотла все вокруг дома
огненная кровь.
И горят сердца, а в небе снова
будет гроза!
Скоро кончится дождь…
Едва Прохор закончил петь, путешественники ступили в Тихую заводь. Село встретило гостей абсолютной тишиной, если не считать лая собак да кукареканья петухов. Людей и след простыл, словно все вымерли.
- А где все? – подал голос мастер.
- Хотел бы я тоже знать, - Прохор выплюнул травинку и надел сапоги.
- Наверное, душегуб тутошний всех извел.
Писарь ничего не сказал, но громко вздохнул.
- Пойдем в дом старосты, - Правитель застегнул колет на все пуговицы, приняв подобающий почтенному горожанину вид. – Если его не найдем, то сразу отправимся во Фрилфаст, а нет, то задержимся до завтра. Хочу с народом пообщаться, проблемы обсудить. Должен же я знать, чем мои подданные живут. Так?
Мастер согласно кивнул, а писарь так и не прекратил своих дум, проигнорировав вопрос Государя. Дом старосты, как это принято, стоял на краю поселения, ближе к городу - так проще искать, плюс на нем красовался королевский штандарт. Проходя мимо домов, Прохор заметил, что все хозяйство содержалось в порядке: грядки вскопаны, сорняки прополоты и все такое. Куры и гуси бродили в загонах. Где-то звучало еле слышное хрюканье. Все это означало, что в селе все-таки кто-то есть. Следующим фактом, подтверждающим наличия людей в селе, стала качающаяся оконная занавеска, и тот, кто за ней прятался.
- Я только что кого-то видел, - прошептал Даниэль.
- Я тоже, - ответил Прохор. – Думаю, жители просто напуганы.
И тут голос подал Фрэд.
- Надо было взять с собой отряд гвардейцев. Помнится, мастер, ты сам говорил, что негоже Государю без охраны ходить, велел даже это в книгу записать. И что? Мы сейчас откровенно нарушаем указ. Посему я снимаю с себя всякую ответственность за все, что может случиться в дальнейшем, - Он подошел к забору, отделяющему один из садовых участков от дороги, и сорвал с яблони, что мерно покачивала своими ветвями, налитый плод и с хрустом надкусил его. Сок брызнул в разные стороны. – Я эфо офифиально фаяфляю!
Даниэль фыркнул, а Прохор махнул рукой. Троица направилась по дороге, рассматривая аккуратные домики, стоящие по обе стороны, а спустя пару минут, пройдя мимо явно заброшенного колодца со скрипучим журавлем, путники подошли к темно-зеленому строению с резными наличниками и с крыльцом о пяти ступенях. На нежданных гостей набросилась было небольшая шавка, но Фрэд рыкнул на нее так, что та взвизгнула, как молочный поросенок, и скрылась в будке, что стояла тут же. Пройдя через палисадник, усаженный всевозможными цветами, путешественники поднялись на крыльцо, увитое плющом. Прохор откашлялся и постучал в дубовую дверь.
- Есть кто дома? – но ответа не последовало ни сразу, ни через минуту.
Пауза затянулась. Либо старейшина помер, либо попросту не желал видеть непрошенных гостей. Даниэль настаивал на первом, тогда как Прохор на втором. Спор прервал писарь.
- Давайте выломаем дверь, и всего делов. Зайдем и увидим: или он там живой и здоровый, или мертвый и… мертвый.
Едва он произнес это, из-за двери прозвучал крик.
- Предупреждаю, я вооружен и опасен! У меня тут коса, серп, вилы, топор, ножи и вилки. В решето превращу всех, е… о… а…!
Фрэд спрятался за мастера и ответил:
- Именем Короны, открывай, супостат! С тобой сам Правитель Серединных Земель разговаривает. На галеры пойдешь, в солеварнях гнить будешь… - летописец хотел добавить еще что-нибудь устрашающее, но подавился слюной и закашлялся.
- Поищи дурака, так я и открыл! Делать больше нечего королю, как шлындать тут. А ты, если такой бесстрашный, то заходи, я в тебе дырок махом наделаю, - раздалось из-за двери.