Люди неблагодарные скоты, сволочи и гады ползучие. Самовлюбленные индюки, не видящие дальше своего клюва, цари природы. Тьфу, противно. Примерно такими мыслями я развлекал себя уже битых две недели, вися под потолком, привязанный за заведенные за спину руки, в сыром воняющем плесенью погребе. Надо же, убить меня просто так не могут, им с особой жестокостью подавай. Осиновый кол в сердце, где сила хранится, и всё, вечный сон. Так нет же, поперлись невесть куда за каким-то особым сортом проклятого дерева, можно подумать обычных мучений мне мало будет.
- Чтобы мучился упырь в агонии лет сто, - передразнивая голос местного батюшки, промычал я.
Попасться на такой ерунде, вспоминать тошно. Но мысли о провале в очередной раз поползли в голову, выковыривая из памяти образы месячной давности.
Холодная, осеняя ночь, промозглый ветер, противно моросит дождь, ни луны, ни звезд, кромешная тьма - самое лучшее время для нечисти. Зачем свет, когда можно ориентироваться по человеческому теплу? Третья хата от частокола принадлежала охотнику Кузьме. Мужик хороший, но скупой и в крайней степени недоверчивый. Ну чего ему стоило дать опохмелиться с утра? Выпили бы по стакану бражки да разошлись с миром, но нет, скандал закатил, пьянчугой обозвал, все на глазах у Варвары. Стыдоба. Ведь пью не больше его. Ничего, я не злопамятный - отомщу и забуду.
В очередной раз приложил ухо к ставням, услышал громкий мужской храп, сообщивший мне, что в хате все спят. Варвара, душа моя, давно уже лавку греет, а этот только сейчас улегся. И как угораздило такой красавице родиться от такого сквалыги.
- Что же, не опохмелился бражкой, опохмелюсь твоей кровушкой, - тихо пробубнил я, морщась от пылкости фразы.
Вламываться через окно или тем более парадный вход - дело пагубное и шумное. А задние сени - самое то, тем более, засов хлипкий, ногтем подцеплю и все, я внутри. А там уже морок навести сил хватит. Все вышло, как планировал: протиснулся в узенькую щель двери, защекотал в носу запах зверобоя, жар от печи обдал лицо, я оскалился в предвкушение хмельной кровушки
- ААА! Больно. Твою же поперек корыта, да за ноги об угол, - я матерился во всю мощь легких, подвывая не хуже волка.
Правая нога угодила в капкан. Надо бежать. Я рванулся, да куда там - проклятая железяка надёжна, закреплена цепью к стольному столбу.
- Вот я тебя, ворюга, - из горницы выскочил в одно рубахе охотник, не раздумывая принялся молотить меня здоровой дубиной, которой мы с его папашей теля по молодости глушили. Каждый удар сопровождался матюгами про меня, мою семью, наши отношения с различными животными и нечистью. Я выл в попытках вырваться, нет, чтобы бы морок натянуть. Ну, обвинил бы Кузьма в попытке пролезть к Варваре, побил еще разок, да через месяц уже не вспомнил бы никто о моей неудачной попытке. А так вырубился в облике упыря, теперь вишу, жду смерти.
Жаль только сторожа убрали на второй день, даже поизмываться не над кем. С другой стороны, всё правильно, куда я денусь, привязанный к потолку, а у человека и без охраны всяких упырей дела имеются. И вообще народ у нас в селе практичный и беззлобный, меня почти не били, так, попинали сначала сгоряча, да и только. Если бы не поп, то и закопали бы давно, с колом в груди.
Скучно.
Думы перескочили, с одного неприятного воспоминая на другое. Поп, брызжа слюной, орал на мужиков, дабы они били меня каждый вечер перед молебной. На вполне простой вопрос: "Зачем?" - местный блюститель потерянных душ не нашел слов для пояснения, просто рявкнул: надо. На что получил ответ: тебе надо, ты и бей. Это наверняка и подвигло попа на поиски особого кола. А потом началось, староста Варлам почти каждый день приходил с каким-нибудь мужиком, а то и бабой. Громогласно объявляя: вот он, ваш злыдень. После следовало обвинение, начиная от сокращения удоя до убийства тещи старосты. Хоть я и тварь безбожная, но обидно, до нервного тика под правым глазом. Если бы не я, то волколак задрал бы не только тещу и батрака Анисима, так еще б пол деревни, пока мужики разбирались бы, что да как. И кикимору спровадил, дабы молоко у коров не воровала, а поп все одной гребенкой чешет. Кузьма б объяснил неучу, в чем суть да дело, только городской разве станет слушать. Да и следопыту неприятности огребать не с руки. Эх. Скоро в разбое обвинят, наверняка кто-нибудь видел, как гоняю лиходеев по лесу.
Поерзал на веревке, пытаясь размять затекшие мышцы, как обычно, не вышло. Кузьма вяжет умело. Это еще не самое паскудное, вот отсутствие кистей рук, очень докучает. Ладно, на руках понятно, чего рубить, дабы путы не перерезал когтями, но вот на ногах на кой? Хотя батюшке только бы рубить.
Сверху послышался скрежет ключа по замку, о, гости пожаловали. Дверь открылась бесшумно, дневной свет ударил в глаза, заставляя жмуриться, дым от факела порадовал нос новыми запахами. Ага, легкая поступь Кузьмы, шаркающие шаги старосты, тяжелый топот Попа, а это что за семенение. Кто-то новенький.
Открыв глаза, окинул присутствующих кровожадным взглядом, из образа выходить никак нельзя.
Как всегда, охотник впереди, огромный, словно медведь, в неизменном шерстяном свитере и, конечно же, в дорогих и очень удобных сапогах. Мечта любого сельчанина. Насупив лохматые брови и внимательно осмотрев меня, Кузьма хмыкнул в черную бороду, отошел вправо. Следом вошел, понятно дело, поп, в черной рясе, с огромном крестом, лежащим на пузе (все местные носят крест на груди, чтобы защитить душу, хранящеюся в груди, ну а Поп оберегает пузо, кому что важнее), злобно глянул на меня, осенив крестом, побрызгал святой водой. Как и раньше, ничего не случилось, батюшку это нисколько не огорчило, привык, наверное, поначалу просто трясло от моего равнодушия к святым церемониям. Вскинув подбородок кверху, резко отвернулся, уперев взгляд в кладку каменщика Феакула. И что он там интересного нашел? Староста, как всегда, встал возле двери, скрестив руки на груди, с хитрым прищуром, на сухом лице маленькая, аккуратно обстриженная борода смотрелась зловеще. Варлам вообще странный человек, всё про всех знает, откуда и как - не понятно. Сколько раз его пытались спихнуть или задавить. И что? Третий десяток как был старостой, так и остался. А самое паскудно, все ему должны, кто больше, кто меньше, но всё село. Последним гостем оказался дородный мужичок в дорогой одежде, оперевшись рукой о стенку, он хлопал глазами, пытаясь рассмотреть меня.
Ну, наконец-то убивать пришли, долго же их не было.
- Это он? - рассмотрев меня, поинтересовался незнакомец.
- Нет, конечно, это баба гулящая, - злобно пробасил батюшка, не поворачиваясь.
Мужичок почмокал губами, не зная, как вести себя дальше, даже развернулся к старосте в поисках поддержки, но тот не думал вмешиваться. Какой-то он неправильный, ни разу не похож на убийцу нечисти.
- Кхе, - кашлянул Кузьма привлекая внимание, - что замер, выкладывай, зачем пожаловал.
Мужичок почесал бороду, набрав побольше воздуха в грудь, и начал.
- Ты, мразь дрожащая, изрыгнутая бездной в облик человечий да отрешенная им же, в мирское подобие...
Странный он, лопочет какую-то чушь, аки наш поп в церкви. А он же городской, они там без того чтобы поговорить и в сортир, наверное, не ходят. Пусть говорит, терпел недели, потерплю еще немного, а потом кол в грудь, да в сырую землю. Так уже в третий раз, ладно в первый понятно - по не опытности, все попадаются. Но вот второй даже вспоминать стыдно. Решил по пьяной лавочке мужиков попугать, вышел на улицу, снял морок, да ворвался в хату, воя как умалишенный. Конечно, смешные рожи были у со-бражников, когда через окна бежали, за это и выпил чарку. Да силенок не рассчитал, там же и уснул, очнулся в сырой земле, как водится, с колом в груди, весь в соли, да еще на пузе. Хорошо, есть опыт, посмотрел, куда землица падает и порыл в другую сторону. От воспоминаний губы растянулись в улыбке, городской сбился, увидев оскал, отступил на шаг назад.
- Что ты тут нам головы морочишь, выкладывай, зачем пожаловал, да и дело с концом, - проворчал староста.
Выходит, они меня не убивать пришли, я слегка обиделся.
- Ты, мразь дрожащая, - по новый начал пришлый. Не только я обречено застонал, раздражительные вздохи послышались с разных сторон подвала, мужичок вовремя смекнул, что дело может кончить плохо, торопливо продолжил, - ты должен убить тварь иноземную. Чего? Давно меня так не удивляли, ажно с прошлой весны, когда Феакул на спор в один присест малый бочонок пива выпил и до дома сам дошел. Все замолчали, городской с ожиданием смотрел на меня, староста усердно чистил ножом ногти, поп увлечено ковырял кладку, Кузьма, обречено вздохнув, откашлявшись, начал объяснять.
- Тут такое дело: иноземная мразь завелась неподалеку, людей честных жрет. Эти, - он кивнул на мужичка, - недели три как пытаются ее извести, да все впустую. Он где-то прослышал, мол, мы поймали упыря, да и выпросил у старосты, дабы тебя в город заслать, чтобы ты мразь эту изничтожил.
Вот тебя и удар оглоблей из-за угла. Если со старостой все понятно, продажная душонка, то как они попа на это дело подговорили? Хотя Батюшка всегда казался мне странным. Естественно, Кузьма в стороне от такого дела стоять точно не будет.
- Так я же сбегу при первой возможности, - подражая шипению змеюки, огорошил я присутствующих.
Собравшиеся переглянулись, похоже, такого поворота в разговоре они не ожидали. Докинем дровишек в огонь.
- Я же мразь дрожащая, нечисть поганая, моему слову веры нет.
- Своего упыря завсегда легче поймать, чем иноземного. Да неужто ли стерпишь иноземного захватчика, - что-то тут не так, староста молчит, поп словно и не здесь вовсе, городской вообще к выходу пятиться, один Кузьма за всех отдуется, - да и потом, выкинем тебя в городе, делов-то. А два медведя в одной берлоге не уживутся, - вполне разумно заключил Кузьма.
- Да и за державу, не обидно ли? - не внятно пробубнил городской.
Держава как держава, но вот разгула заморской нечисти допустить никак нельзя. Леший с ними, с этими городскими, их там много, не жалко, но вот беда. Наши почитай раз в неделю там бывают, а эта тварь рано или поздно начнет резать приезжих. Вот тут-то он и поймет, кровушка у сельчан куда вкуснее, чем у затхлых горожан, мне ли не знать. И чем это обернётся? А поедет он куролесить по селам и деревням, убивая всех подряд. Пока мужики разберутся, что да как, это же горы трупов. А если и Варварушка под раздачу попадет. Да и потом, все едино с ним схлестнуться придется, так лучше сейчас, пока он про меня ничего не знает.
- Ох, уж и обидно, - не стал я разочаровывать Кузьму, - я эту тварь по кусочкам, да в сырую землю на семи верстах, раскидаю.
Вроде всем угодил, вон как лыбятся.
Местный следопыт вразвалочку подошел ко мне, извлек из-за спины нож в локоть длиной.
- А если он на нас того, кинется? - писклявым голосом закричал городской, размахиваю руками возле выхода.
- Дык мы его опять на веревку, а потом в землю зароем с колом в груди, - с легким недоумением ответил Кузьма.
Один удар, я мешком свалился на пол. Вставать не пытался, куда там без конечностей.
- Эй, супостаты, мне бы кровушки, чтобы подлечиться, - я что есть мочи закрутил головой, в попытке увидеть реакцию на сказанное.
Какое же было мое огорчение, даже больше, чем когда ненароком разбил бочонок с пивом, староста обыденно пробубнил:
- Будет позже.
Несмотря на то, что дороги размыты осенними дождями, поездка до города оказалась очень удобной. После ужина Кузьма с Феакулом, накрыв меня мешковиной, погрузили в телегу с сеном, неспешно выдвинулись в город. Наиглупейшая ситуация: охотник везет сено на продажу в город. Объяснять явную глупость я не стал, они же самые умные, что-лезть-то. До города путь недолог, верст двадцать, но из-за плохой дороги доберемся только к ночи. Ехать лежа удобно и тепло, но очень скучно, что же, развлечемся посевом зерен сомнения.
- Кузьма, я вот не пойму, почему именно ты со мной возишься? - невнятное мычание следопыта послужило подтверждением, что меня слушают. - Как-то это всё странно. Ты второй человек на селе, вся охота через тебя идет, вот и мельницу прикупил, да кожевническое дело под себя подгреб. Уж про то, что за советом к тебе чаще чем к старосте бегают, и вовсе молчу.
Умолкнув, прислушался к тяжелому сопению охотника, вроде клюнул на приманку.
- А тут, как посыльного, меня в город доставить велят, даже Феакула не разрешили взять. Нет, я конечно понимаю, мол, оказывают верховное доверие, но...